Островитяне

Островитяне

Часть Первая: "Деньги"

Пролог

Всю первую половину дня небо было не по осеннему безоблачным и ярко светило солнце. Слабый ветер был почти не ощутим. Видимо кто-то в небесной канцелярии решил пойти им навстречу и не портить торжество. Правда, подобное торжество располагает не к веселью, а к скорби. Но всё-равно слёзы небес были в данный момент нежелательны. И на небесах это прекрасно понимали. Потому и замер окружающий небольшую кучку людей мир в торжественном молчании. Не шумела в этот момент тайга, не оглашали мир своими голосами лесные птицы, даже вездесущие "сахалинские соловьи" — вороны, куда то вдруг подевались. Люди стояли перед неким сооружением, аккуратно укрытым брезентом. Большинство присутствующих — крепкие мужчины зрелого возраста. Почти все имели при себе охотничьи ружья и только один держал в руках ослепительно сверкающую трубу. Женщин было всего две: полноватая брюнетка со средиземноморским типом лица и худощавая кореянка. Обе в зрелых годах. В отличии от мужчин, они держали в руках цветы.

Затянувшуюся тишину нарушила команда, отданная негромким мужским голосом:

— Начали мужики!

Повинуясь команде, все, кроме трубача, отложили в сторону оружие и без лишних разговоров сняли укрывавший сооружение полог. Под пологом обнаружился вытесанный из красного гранита монумент, стоящий на низком пьедестале. Ярким золотом горела помещённая на лицевую сторону надпись:

ПУТНИК!

Вечная им память!

Все правильно! Здесь теперь покоились перезахороненные останки воинов, погибших более века назад. Монумент конечно стоял не на занимаемых ими когда то позициях, а немного в стороне. Там, где разрешили местные власти. Но это и неважно. На войне не всегда хоронят павших там, где они легли. Главное, что дорогой через Пиленгский перевал люди по-прежнему пользуются. Надпись на монументе разглядит и прочтёт всякий едущий да идущий. А прочтя, что-то в душе и памяти своей обязательно отложит. Живущие здесь обязательно должны знать и потомкам передать, что были у их предков собственные Фермопилы. Не такие прославленные как в Греции, но были.

Ради этого присутствующие здесь люди установили памятник. Ради этого они занимались поисками следов давно прошедших в этих местах боёв. И не сказать, что мало удалось найти. Поисковики находили целые россыпи патронов от японских винтовок "Арисака" и отдельные гильзы от русских "берданок". Уже это убеждало поисковиков, что в этом месте малый отряд вёл бой с численно превосходящим его врагом. Каждый день поисков приносил новый "урожай". Находили тронутые временем винтовки русского и японского производства. А однажды повезло так повезло: нашли именную винтовку с серебряной табличкой на прикладе: "Штабс-капитану Чертову от благодарных сослуживцев в день тезоименитства". И в тот же день были найдены пушки, сброшенные в пропасть в районе "Висячих камней". Но важней прочего была работа по поиску останков погибших защитников Пиленгского перевала. Она кстати не завершена и по сей день.

Снятый с монумента полог отнесли в сторону в сторону и расстелили на траве. Вернувшись к охраняемому трубачом оружию, споро разобрали его. Каждый своё.

— Давай Петрович!

Услышав обращённую к нему команду, трубач не спеша приосанился и приложив к губам трубу, окончательно разрушил стоящую тишину торжественно-печальной мелодией. Играл он, без остатка вкладывая в старинную музыку всю свою душу и от того музыка становилась частью окружающего их пейзажа. Каждый солдат имеет право, чтобы однажды в его честь протрубила труба! Погибший в бою — тем более должен услышать её. Не всегда есть возможность проводить музыкой того, кто делает шаг навстречу вечности. Но и спустя года это сделать не поздно.

И потому тех, кто слушал сейчас голос трубы, драл по коже мороз, а душа стремилась вылететь прочь, чтобы догнать ушедших и занять своё место в их строю. Но стихла музыка и души живых с огромным сожалением вернулись восвояси. Женщины возложили к памятнику цветы, а мужчины, вскинув ружья, произвели троекратный оружейный салют.

Когда смолкли выстрелы, никто сразу не сдвинулся с места. Потому что хотелось побыть немного в тишине. Чтобы слышать только пение тихого ветра. И ветер запел. Сперва тихо, а затем гораздо слышней, нагоняя со стороны моря тучи. Судя по приметам, ясную солнечную погоду сейчас сменит мелкий моросящий дождь. Не настолько сильный, чтобы бежать от него под крышу. Да скорее не дождь, а мелкая водяная пыль. Ну и ладно, поди не сахарные и никто тут не размокнет. А природе тоже иногда нужно слезу пустить.

Народ дружно потянулся к стоящим неподалёку машинам, пряча от непогоды ненужное уже оружие, а затем возвращаясь назад к расстеленному пологу с рюкзаками, сумками, пакетами, выкладывая припасённую заранее нехитрую снедь: вареную картошку, горбушу, чимчу, солёные огурчики да хлеб. И конечно же купленную в ближайшем магазине водку.

— Девчонки, вы как? Будете? Или...

— Да разливай ты свою "палёнку" на всех, — ответила брюнетка, — мы с Олей конечно почти непьющие, но сегодня мы с вами.

Когда импровизированный стол накрыли, нечто похожее на тризну началось. Первый тост, как и положено, произнёс их командир, Олег Андросов. Второй, произносила Нина Козыханова, та самая брюнетка. Третий тост не произнесли. Пили молча и стоя. А потом, обошлись вообще без тостов. Как водится, водка начала брать своё и общий разговор незаметно раздробился на множество бесед. Говорили о разном. И о прошедшем, и о настоящем, и конечно же о том, что еще предстоит сделать. А дел сделать предстояло много. Пиленгский перевал не единственное место, где шли бои. Следующий проект — реконструкция партизанской крепости на берегу озера Тунайча. А Тунайча, это вам не идущая через Ведерниковский станок "Каторжанка", до которой особого дела никому не было. И всё-равно за подписи на разрешительных документах приходилось давать "откаты". И это в глухом месте!

В отличии от Ведерниковского станка, Тунайча является санаторной зоной и получить разрешение на производство раскопок и восстановление укреплений будет сложней. Да плевать на эти трудности! Пусть подавятся уроды! Пока есть деньги на счету их фонда, пока не закончились отпущенные им годы жизни, никто не бросит начатого пару лет назад дела.

— Нина, а что там с твоим архивом? — спросил брюнетку командир.

— А с ним, Олег всё печально. С самим архивом ничего не произошло. Когда мы открыли ухоронку, то снарядные ящики были в приличном состоянии. Картотека, что спрятана была в них, тоже не истлела. Я конечно привезла бумаги в наш офис и вместе с Олей отсканировала все бумаги. Ну а потом мы выложили сканы на сайте нашего фонда. Вот тут и начался скандал!

Тем временем, дело шло к вечеру. Никто и никуда не собирался ехать. Причина простая: садиться за "баранку" в нетрезвом состоянии явно не стоило. Уж лучше переночевать на месте, а утром разъехаться по своим делам. Поэтому те, кому неинтересен был Нинкин рассказ, занялись костром. И не только им. Как известно, пошли дурака за бутылкой, он и принесёт одну. Дураков здесь не было и допив выставленную водку, принесли из машин ещё и ту, что каждый припас на всякий случай. Присоединяться к застолью или нет, каждый решал сам за себя. Те, кому завтра садиться за руль, решили воздержаться. Так что теперь вместо общего застолья были отдельные междусобойчики. Рядом с Нинкой уселось пять человек и очень внимательно слушали то, о чём она говорила Олегу.

— Дурдом начался тогда, когда сайт посетили историки из областного института. Именно они обвинили меня в фальсификации истории. И не только в этом. В моём душевном здоровье они тоже усомнились. Мол незамужняя и бездетная баба, от недостатка внимания рехнулась на старости лет.

— А что им не понравилось?

Оказалось, что ученым не понравились поимённые списки участников боевых действий на Сахалине в 1905 году. Несерьёзно они их восприняли. В распоряжении института были подлинные архивы того времени. Не все конечно, только то, что уцелело. А уцелело не очень много. Даже про руководителей обороны и части командиров не имелось полных сведений. А тут некая авантюристка выкладывает полный список всех активных участников давних событий! Да не просто фамилии упомянула, а ещё и сообщила, кто, где и в каком году родился, каким образом очутился на Сахалине. В каких боях принял участие. Место и обстоятельства гибели или полученного ранения. Где похоронен. Дальнейшая судьба уцелевших. Потому они без тени сомнений и заявили:

— Слишком много сведений для того, чтобы это походило на правду. На что эта дамочка рассчитывала — совершенно непонятно. Ведь все эти выдумки легко разоблачаются. Мы ей вежливо ответили, что без предоставления солидных доказательств, никто из уважающих себя учёных эти сведения на веру не примет. Да и как принимать это на веру, если всю картотеку создал человек, писавший тексты по тем правилам, которые вошли в обиход лишь после революции! Явная подделка, тут и говорить больше нечего.

— Говорил я тебе тогда: учи грамматику! Или писаря найми! Так нет же, решила, что и так сойдёт, — с досадою отметил Олег.

Так вот, Нинка не обращая внимания на все эти речи, выложила на своём сайте видеосъёмку того, как была откопана ухоронка с архивом. Объяснять, каким образом она её нашла в глухом и безлюдном месте она не стала. При этом уверяла, что эта картотека создана самой легендарной Арвен! Подобными заявлениями она только подлила масла в огонь.

Убеждение, что они имеют дело с мистификатором у сотрудников института только окрепло. Правда, ради приличия находку изучили эксперты. К каким они пришли выводам? Снарядные ящики, в которых хранились бумаги были признаны подлинными. Сама бумага тоже изготовлена именно в те времена. А по записям, сделанными анилиновым карандашом возникли сомнения. Почерк якобы Арвен, подозрительно совпадал с почерком самой Нины Козыхановой. О чём кстати и было сообщено в открытой печати. И не только в ней.

— Господа! Не стоит принимать на веру подобные измышления! — сообщили сотрудники института на пресс-конференции, которую организовала областная телестудия, — давно и доподлинно известно, что комиссар Арвен был уроженцем нынешней Латвии. И он был мужчиной. А записи сделаны женским почерком. И он не мог писать текст используя для этого тот алфавит, который появился лишь в 1918 году.

Учёным с самого начала было всё ясно. Авантюристка где-то нашла старые снарядные ящики и старую бумагу. Ну а дальнейшее вопрос усидчивости и богатства фантазии. Вряд ли она тратила годы жизни на поиск сведений о давно ушедших из жизни людях. Страсти к поисковой деятельности раньше за ней никто не замечал. До недавнего момента, была она обычной одинокой женщиной, наверняка повредившейся в уме от отсутствия внимания к своей персоне. Вот и выдумала себе развлечение на старости лет. На это тоже как можно аккуратней тогда намекнули. Чтобы ненароком не обидеть ущербную. Только кто поручится за разум людской?

Ущербная даже не думала обижаться. Наоборот, гнусные намёки только подстегнули её активность. Как всегда в таких случаях, вокруг авантюристки собрались те, кто не смотря ни на что, ей поверил. А у неё откуда то появилась значительная сумма денег на счету. А это уже намного серьёзней, чем подпольная графомания.

Налоговые службы естественно проверили происхождение счёта. И в самом деле, откуда такие деньги у женщины, всю свою жизнь имевшую доходы чуть ниже среднего? Ольгу Тен, которая исполняла обязанности бухгалтера, налоговая полиция трясла долго и основательно. Результаты проверки ошеломили. Деньги поступили из Японии от потомков Бронислава Пилсудского. Причём, это было не пожертвование, а переданные по завещанию покойного этнографа деньги! Это совсем не лезло ни в какие ворота. Какое отношение она могла иметь к соратнику Александра Ульянова и брату Юзефа Пилсудского? На всякий случай в её биографии покопались соответствующие органы. Ясности это не добавило, а нехорошие подозрения возникли. То, что она уроженка Сахалина, это подтвердилось. Как и прочие данные её официальной биографии. Но уже с родителями никакой ясности не было. Кто её отец? Неизвестно. Кто мать? В общем то это было известно, но насчет дедушек и бабушек информация полностью отсутствовала. Человек буквально возник из пустоты!

И пока разбирались с тёмным прошлым, Козыханова начала скандальным образом тратить деньги. Она не стала жить на них в своё удовольствие. Для начала она заказала установку памятника на Ведерниковском Станке в самой середине Пиленгского перевала. Места это глухие и мало кто кроме местных жителей пользуется этим путём, называемым в народе "Каторжанкой". Потому и прозевали власти тот момент, когда нанятая Козыхановой фирма приступила к работе. Когда спохватились, что-либо запрещать было уже поздно.

— Нинка! Ты хоть что-нибудь делаешь в жизни без шума и скандала? — начал выговаривать ей Павел Гапуненко, — сколько раз мы тебя просили: не нарывайся! Делай своё дело тихо и молча! А уж если взялась делать, то делай так, чтобы у людей дурных претензий к тебе не было.

— Да бесполезно всё это Павло. Ты же как и мы, знаешь её с ясельного горшка. Не скажу, что она горбатая, но исправит её лишь могила, — ответил вместо неё Славка Рябинин.

Что верно, то верно. Про то, что Нинка без фокусов, проказ и авантюр и дня не проживёт, друзья её знали ещё с детских лет. Прожитая жизнь не сделала её более степенной и спокойной. Жить без скандалов и приключений она просто не умела. И это не только в настоящей жизни. В Прошлом Времени она ещё больше порезвилась. Про это знали лишь те, кого с ней вместе туда занесло. Правда, занесло их туда хоть и с ней, но не по её вине. И про этот период своей жизни они предпочитают молчать. Даже Нинка молчит.

1. Рабочий полдень XXIIвек

— Идиотское задание и столь же идиотские ограничения! — безапелляционно заявил Акихиро Мори, поглощая свой ланч.

Иван Лаптев целиком и полностью был согласен с этим утверждением своего коллеги. И в самом деле: какой практический смысл в полученном ими задании? Их исследовательский центр создан для проведения исторических изысканий, а не для внесения изменений в историю человечества. Более того, они в своей работе стараются исключить любое искажение этой самой истории. А оно вполне возможно. Как известно, на чистоту опыта может оказать негативное влияние и то лабораторное оборудование, которое исследователь использует. Конечно, полностью от этого влияния не избавиться, но свести его к ничтожной величине как правило выходит.