7. Правильный выбор

— Преступная халатность, — сказал Норман.

— Я отдал вам все запасы, которые у меня были, — сказал Норман.

— Вы, люди, — сказал заарнский Лорд, и на этом слова у него закончились.

По-моему, Норман крайне не любил людей.

По плану запасы продуктов свозили на перевалочную базу — большие склады, элеватор, одно из временных хранилищ темных. Я только и вертел головой, пока мы шли по бесконечным залам — стеллажи, темные печати, кислотно-зеленые карантинные сигилы.

Зараженный блок изолировали толстые двери. На первый взгляд овощехранилище выглядело благополучно; яркие сочные фрукты, последний урожай. Я взял оранжевый апельсин, и тот лопнул в толстой перчатке, выпуская на волю жирных белых личинок.

— Это все — надо сжечь. Шихиш может затаиться и заразить людей. Однажды шихиш заразили так Лорда, — сладко прошептал мне на ухо Матиас. — Вымерла вся колония.

А мог бы предупредить еще позже — когда Норману подберут защитный комбинезон по размеру.

Я стукнул по кнопке, блокируя дверь, и по общей связи попросил:

— Норман, вы слишком ценны для страны. И... не болейте, пожалуйста.

Следовало помнить, что о правителях Заарнея Матиас, прототип гельда, знал больше, чем Норман. В основном потому, что на встрече с другими Лордами жизненный путь Лорда Нормана и закончился бы.

— Не буду, — после длинной паузы кивнул Норман. — Спасибо.

Эмпатическое эхо показывало, что Матиас заметно обескуражен.

— Зараженная колония зубастых тварей под нашими ногами? Серьезно, Матиас?

Заарн достал ритуальный нож и принялся ковырять полку.

Эпицентр заражения был дальше. Плесень густо покрывала составленные в штабеля ящики, ветвями разбегалась по полу и прорывалась через бетон. В ее центре дрожало нечто студенистое, наполовину уходящее в искажение; сквозь призрачную поверхность просвечивал оранжевый цвет.

Я поправил респиратор, радуясь, что тот отсекает запахи гнили, и удивленно сказал:

— Тыквы.

— Даже светлые ученики знают, как правильно проводить ритуал белой гнили, — Шеннейр широким жестом отстранил меня от шихиш; я поневоле сделал два шага назад, и Эршен встал рядом. Иномирная тварь разочарованно опала.

Хуже, чем хранилище, выглядел только элеватор. Поверхность зерна покрывал тонкий слой серой пыли, и я подозревал, что даже после дезинфекции есть это можно только от отчаяния.

Хотя пример Загорья говорил, что даже от отчаяния не стоит. Кажется, из безопасной еды у нас остались только консервы. Если они не просрочены.

— Примите поправку, магистры, — Иллерни плавно провел по воздуху бархатной перчаткой. Я не помнил, чтобы он заходил в зараженный блок, и даже не помнил нашу встречу; вероятно, его способности тоже были особым даром. Окружающие не удивлялись его появлениями — или не подавали вида. — Если бы мы не выяснили, что заражение существует, люди получили бы отравленную пищу, и последствия были бы ужасающи.

Частично он был прав. Шихиш обманывало даже древних иномирных тварей — не могло быть полной уверенности, что люди более внимательны.

— А теперь скажите, что все, что ни делается — все к лучшему, наш инспектор из инфоотдела, — щедро предложил Шеннейр, но тот разумно не повелся.

— Светлый магистр говорил о голоде в катрене пятьдесят восемь, — меланхолично добавил один из спутников. То ли в поддержку, то ли просто так. — Не в силах человеческих спорить с предначертанным.

Впереди маячили голодные смерти и эпидемии — но не стоило волноваться. Основы мироздания устояли. Свое предназначение, главную задачу — приплести светлых — темные выполнили.

Виновники произошедшего дисциплинированно стояли у стенки и старались не дышать. Правда, у разных стенок — и раскаяния в их страхе не было ни капли. Гораздо проще было бы, если бы это была диверсия. Я бы хотел, чтобы это была диверсия.

— Мы можем переработать этот биомусор в питательный белок? — с надеждой спросил Норман.

Шеннейр прошелся по коридору, вызывая у окружающих желание слиться с окружающей средой, и жизнерадостно подтвердил:

— Мне нравится ваша идея, Лорд!

Хотя радость Шеннейра всегда сулила беду. Я отвлекся от мыслей, что темный магистр далеко не так кровожаден, как о нем говорили — он карал без разбора только тогда, когда ему было выгодно — и в который раз попытался вникнуть в слезливую повесть "мы чинили холодильник".

Начиналось все хорошо. И ничего не предвещало.

Проклятие на волновых щитах раскрылось, внутренняя служба наконец начала шевелиться и проверять, сколько важных вещей в свое правление начинил до полной непригодности Алин. Среди прочих в списке оказались временные склады; в системе охлаждения действительно нашлись странные посторонние заклятия; и присланные эксперты весьма неплохо их убрали. Чуть позже приехали боевики Шеннейра, которые, по идее, должны были склады охранять. Но в окрестностях стояла тишина, холодильные установки потихоньку работали, союзники начали приглядываться друг к другу, а гильдия продолжала быть в расколе. Внутренняя служба и боевики Шеннейра не поделили сферы ответственности.

Каждый считал, что должен руководить, у каждого были соответствующие приказы, и пока стороны доказывали, что лучше всего за складами проследят они, за складами не уследили. Никто не собирался портить еду намеренно; один груз оказался заражен белой гнилью и, почуяв большую концентрацию магии, шихиш проснулось и начало расти.

Я подозревал — я был уверен — что продукты, которые поступали конкретно в гильдию, проверялись по десять раз. Забота о себе любимых была для темных краеугольным камнем существования. Но вот необходимость заботиться о каких-то посторонних людях, даже не магах, не укладывалась у любого нормального темного в голове. В итоге от происходящего охренел даже Норман, который в кои-то веки вылез из подземного убежища и приехал убедиться, действительно ли люди настолько плохи. Продовольствие — ключевая позиция для Аринди. Почему его не взяли под особый контроль?! Ах да, я же магистр, я и должен был взять.

— Мы вообще не должны этим заниматься. Мы что, светлые? — угрюмо буркнул боевой маг с противоположной стороны. — Наше дело — война.

— В карцер. Еды и воды не давать, — не меняя доброжелательного тона велел Шеннейр. — Посмотрим, какое настроение... воевать будет тогда.

Два боевика из его свиты аккуратно взяли жертву под руки и отвели в сторону. Оставшиеся темные старательно демонстрировали дисциплину и сообразительность. Хотя если они и выживут, то карьера в гильдии для них все равно закончена.

— У нас не хватает рабочих рук, — мягко и с положенной случаю скорбью мурлыкал Нэттэйдж по связи. Ни защищать своих, ни оправдываться он даже не пытался. Я подозревал, что виновные уже списаны по внутренним ведомостям как потери в пределах лимита. — Производственных мощностей. И транспорта тоже не хватает. Все погибло вместе с Шэн. Нам нечего продавать, не на что закупить продукты и не на чем их вывозить.

Орать на главу внутренней службы, который оставался единственной ниточкой, способной вытащить Аринди из ямы, было бессмысленно. Должен признать, у меня был не самый удачный план и не самая лучшая стратегия насчет Шэн. Первое правило диверсанта — прежде чем разрушать, думай, как потом будешь жить на развалинах.

Норман молчал, как никогда напоминая пустую оболочку — наверное, ловил сигнал от управляющего центра. Игрушечная машинка, которую ведет нечто, что прячется под землей. Он еще занимательнее, чем я думал.

— С сегодняшнего дня я ввожу продуктовые карточки. Снова, — отрывисто отчеканил Лорд. — Растянем остатки насколько сможем. Первыми начнут голодать города. У земледельцев должны быть запасы. Заставим их поделиться.

— Это вызовет большое недовольство, — обтекаемо заметил Иллерни.

— Это вызовет бунт, — подкорректировал я.

— И я даже знаю, кто будет его подавлять, — с сарказмом хохотнул Шеннейр.

А здесь нет иного варианта. Каждой стране нужен свой кровавый палач.

— Решайте проблему, маги. Иначе... — Норман посмотрел на нас, совсем по-человечески вздохнул, сел в черный катафалк и укатил в подземелья.

— А когда в колонии кончаются ресурсы, Лорды пожирают лишние рты, — с наслаждением закончил Матиас.

По огромным лужам на асфальте разбегались волны от колес.

Стены элеватора сложились внутрь и рухнули, подняв вихрь искр. Над складами поднялись ослепительные дуги и повисли в воздухе переливающимися зелеными и лиловыми полотнищами. Я сощурился от яркого света и жалобно спросил у Шеннейра:

— Порой мне кажется, что ввести жесткий тоталитарный порядок, запугать людей до полного безволия, заставить ходить по струнке — единственное верное решение. Я превращаюсь в темного? Это обратимо?

У темных есть одно преимущество. Когда весь мир горит в огне, у тебя все еще остается последнее удовольствие — смотреть, как красиво все рушится.

— Кажется? — изумленно повторил Шеннейр. — Вы еще не уверены?!

* * *

Поля тянулись вдоль дороги сплошной полосой — бурая распаханная земля, изумрудная озимь. Оливковые рощи, кипарисы, зубчатым гребнем взбирающиеся на холмы. Дымящиеся груды сухой травы и ржавых стеблей. Маленькие фигурки рядом с ними бросали дела и провожали машины взглядами.

Мне не хотелось думать, что все эти разговоры, надежды дотянуть до весны — просто иллюзия. Весной не будет лучше, и нового урожая тоже не будет. Но Шеннейр оставался спокоен, и его спокойствие подкупало. Если это последний выход, то я готов положиться на темного магистра.

— Ну что вы так расстраиваетесь, светлый магистр, — темный маг сидел напротив, пристально наблюдая за мной. — Просто думайте о том, что вы теперь будете делать.

Кажется, он догадывался, что мы враги, и открыто издевался.

Матиас валялся на сиденьях, перекатывая в банке белый пушистый комочек шихиш. Заарну было скучно, и наших проблем он не понимал. На востоке дымящимися трубами, огромными решетчатыми антеннами и серебряными куполами поднималась Звезда Повилики — одно из предприятий, обеспечивающее нужды гильдии.

Дым раскрашивал небо разноцветными полосами.

Шафран был столицей приграничья и крупнейшим промышленным городом севера. Сюда же отправили жителей разрушенной Полыни; этот же город мне хватило ума объявить прилюдно как место общего совещания, и то, что он переполнен, стало заметно уже на въезде. Новое утро в стране Аринди начиналось нерадостно.

Весть о продуктовых карточках разлетелась как пожар. Это не удалось бы скрыть, скорости принятия решений Нормана и его администрации оставалось только позавидовать — просто все происходило... слишком быстро. Не давая времени подготовиться.

Среди каменного лабиринта машины темных казались крошечными. Ярость висела над городом как невидимая темная печать, и эту же печать я видел на чужих лицах. Я был склонен верить, что люди по природе своей скорее хорошие, чем нет; по крайней мере, пока окружающая среда не заставляет отринуть нормы и моральные ограничители ради выживания. И судя по лицам собравшихся, она уже начинала.

На перекрестке застрял лесовоз, и рассыпавшиеся бревна полностью перегородили дорогу. Рядом, почти ткнувшись в завал, стоял заарнский броневик, и люди окружали вокруг плотной цепью.

— Светлый магистр, вы что, никогда погромов не видели? — Шеннейр наблюдал за мной с искренним весельем. — Правда нет? Вот и увидите.

Я стиснул пальцы уже привычным жестом самоуспокоения. Люди имели право на злость. Они даже не знали, что их злость бессильна что-либо изменить.

— Вот незадача. Я ведь даже войну мог не увидеть.

— С вашим-то даром? И не надейтесь, — в привычной насмешке неожиданно мелькнуло сочувствие: — Вы же маг, Кэрэа Рейни. У вас не было ни единого шанса прожить жизнь и не увидеть ни одной войны.

Машины встали напрочь, не в состоянии продвинуться дальше. Две фигуры в балахонах и масках в тесном человеческом круге излучали неуверенность; они могли прорубиться сквозь тела, но у них не было такого приказа.

Лорд Норман — нелюдь, а значит, он виноват во всем, вплоть до слишком холодной зимы. Но рядовые заарны ничего не решали. В отместку за продуктовые карточки этих двоих можно было только сожрать.

— Матиас, сиди здесь, — я взялся за ручку двери, на ходу прихватив венец.

Под колесами заарнского броневика виднелась перекореженная магическая печать — такую мог бы начертить я по темным прописям для самых недалеких.

— Нейтралы, — Шеннейр спрыгнул с той стороны.

— Вас волнует, что заарнов убивают? — удивился я.

— Меня волнует, что на улицах моей страны кого-то убивают, — темный магистр чуть повел ладонью, и над домами повисла большая шестигранная печать.

На улице сразу стало тихо-тихо. Люди сделали шажок назад; и еще шаг. Шеннейр вряд ли злился; обычные люди были слишком ничтожны, чтобы вызывать его злость. Он был готов тратить ровно столько времени, сколько потребуется смести с дороги мелкую помеху.

Я встал рядом, захватывая страх и ожесточение, жажду справедливости и жажду насилия, и растворяя в пламени собственной искры, и попросил:

— Уберите заграждение. Вы мешаете проехать.

Они смотрели на меня так, будто сам Светлый источник явился перед ними — и изрек совершенную мудрость, открывающую тайны мироздания.

— Извините, — сказал кто-то.

Завал исчез в считаные минуты. Нейтральную печать как бы между делом тщательно затерли; независимые маги, в отличие от обычных граждан, не могли даже рассчитывать на снисхождение темных. Во времена правления темной гильдии хорошо работать только в темной гильдии. Чем я и занимался.

— А сколько живут маги? — нерешительно протянул Матиас. — Очень долго, да?

— Высшие — лет до двухсот, — отвлеченно отозвался я, не слишком вслушиваясь.

На практике никто не дотягивал. Шансы погибнуть для высших тоже резко повышаются.

Матиас долго молчал, а потом осторожно прикоснулся к моей руке и опасливо сжался.

— Вы, люди, почти как Лорды, — он нервно сглотнул, рассматривая пальцы. — Такие древние.

И затих, придавленный пылью веков. Машины проехали дальше, теперь по совершенно свободной дороге, и я с сомнительным удовольствием наблюдал, как на темных накатывает осознание, нет, ОСОЗНАНИЕ, что светлый магистр — невероятно полезная штука.

Под штаб Шеннейр занял ни много ни мало городскую управу; сама администрация переехала в боковые крылья, променяв гордость на соседство с темными и защиту темных щитов.

Толпа росла. Магические печати по углам площади напоминали, что гильдия на страже, и пока заставляли сборище держаться в рамках — но люди забирались на крыши, окрестные улицы были забиты битком, и народ все прибывал. Еще немного — и начнется давка.

— Что им всем нужно? Чтобы мы свергли Нормана?

Темные, может, и не отказались бы — но не под таким давлением и насилием над личностью.

— Они хотят видеть светлого магистра. Они пришли сюда ради вас, — Иллерни с полупоклоном протянул мне резную шкатулку. На черной бархатной подушечке лежал инъектор со стимулятором. — Они в вас верят. Вы — символ, Тсо Кэрэа Рейни, успокойте их. Выиграйте время, пока мы ищем способ все исправить.