Чистая гармония, одноразовое издание

Чистая гармония, одноразовое издание

Синипсис: Ничего, кроме сладких, юмористических рассказов о Гарри и Гермионе.

Ссылка: https://www.fanfiction.net/s/6999125/1/Pure-Harmony-OneShot-Edition

1. Никогда не оставлю.

— Гермиона?

Сопение.

— Гермиона.

Еще сопение.

— Я чувствую запах твоего нижнего белья, прямо сейчас.

Слабое рыдание и еще больше сопения.

— Теперь я думаю, что я собираюсь одеть его и выйти наружу, чтобы немного прогуляться. Хорошо и бодро снаружи, не находишь?

Маленький крик и больше сопения.

— Я полагаю, что ты, возможно, захочешь сжечь эти трусики после этого. Просто зная, что твои женские штучки трутся, на основе этого делая вещи для меня, чем я не очень горжусь.

Еще. Проклятое. Сопение.

Гарри вздохнул. Ну, он попытался. Он подошел к кровати и сорвал покрывало. Гермиона была выбита из своего оцепенения, когда Гарри поднял ее и легко перекинул через плечо.

— Гарри? — Она сопела. Снова.

— Что? — Он казался, более чем, немного взволнованным.

— Что ты делаешь?

— Я вышвыриваю тебя.

— Ч-что?

— Если мне придется повторить, я буквально выпинываю тебя, — прорычал он.

— Почему ты меня вышвыриваешь? — спросила она, более смущенная, чем когда-либо.

— Ты бесполезна, вот почему.

— О чем ты говоришь?

— С тех пор, как Рон ушел, ты только и делаешь, что плачешь. Как именно, это поможет мне найти способ избавиться от Хоркруксов? Как это поможет мне найти их? Как это мне вообще может помочь, Гермиона? Ни одного гребанного шанса. Так что тебя нет.

— Но Гарри...я тебе нужна...

— Нет, мне нужна Гермиона. Не эта плачущая, бесполезная, зависимая, маленькая девочка. Это Гермиона Рона. Гермиона, Рон заставил тебя такой стать. Я хочу, чтобы вернулась моя Гермиона.

К тому времени Гарри поставил ее на ноги за пределами палатки, где она быстро упала: — Что ты имеешь ввиду?

— Моя Гермиона бы уже догадалась.

— Просто дай мне немного больше времени.

— Я дал тебе достаточно. Теперь оставляю. Присоединяйся к своему парню, пока я делаю. То, что пытался делать все это время; справлюсь без вас двоих.

— Я не позволю тебе действовать одному! — она закричала, и почти как запоздалая мысль, она добавила, — И он не мой парень.

Гарри пожал плечами: — Должно быть. Вы двое похожи друг на друга. Бесполезны, когда вы мне больше всего нужны. Готовы исчезнуть, как капля со шляпы.

— Гарри! Ты знаешь, что это не так! Я всегда рядом с тобой!

— Моя Гермиона стояла рядом со мной, — он поправил. — Моя Гермиона, была моей лучшей подругой. Я не знаю, что с ней случилось. Я не знаю, кто ты есть. Пока моя Гермиона не решит вернуться, эта Гермиона должна уйти. Так что убирайся.

— Но Гарри...

— Пошла. Вон.

Он повернулся и ушел. Гермиона вскочила на ноги, напрягаясь от продолжительного бездействия: — Гарри, пожалуйста...ты не можешь сделать это в одиночку.

— Может и нет. Но я тоже не могу сделать это с тобой.

— Пожалуйста, Гарри. Дай мне еще один шанс.

— Ты сказала Рону, что выбрала меня вместо него. Очевидно, ты совершила ошибку. Теперь, иди и скажи ему это. Может быть, когда вы двое вернетесь в Хогвартс и сделаешь всю его домашнюю работу, ты перестанешь плакать.

Он перестал ходить и наполовину повернулся к ней: — Моя Гермиона умерла где-то между Отделом Тайн и моментом как я рассказал ей пророчество. Я бы понял, почему она ушла навсегда. Она была моей лучшей подругой. Я любил свою Гермиону больше, чем когда-либо ты можешь знать!. — Впервые он на самом деле кричал. — Она помогала мне, она заботилась обо мне, она была единственной, что удерживало мою жизнь от того, чтобы быть адом! — Он наблюдал, как Гермиона была почти на ногах. О, как сильно она изменилась с того времени. — Я никогда не верну ее обратно. Теперь, я это знаю. Я больше не буду пытаться. И мне не нужно, чтобы ты мне напоминала.

Гермиона хромала в сторону отступающей фигуры, прежде чем он скрылся за барьерами палатки. Защита, которую она сама создала. Тем не менее, она тащилась к нему, доходя до того места, где его в последний раз видела...только чтобы ничего не увидеть.

Она прошла немного дальше. Палатка все еще была полностью невидима.

Она вытащила палочку и быстро сняла барьеры. Ничего.

Гарри Поттера не было.

Затем Гермиона снова начала плакать, но по совершенно другой причине.

ХХХ

Гарри вошел в пределы защитных барьеров и быстро выполнил сигнальные чары и чары сокрытия. Он вошел в палатку и не повернулся назад. Он снял медальон с шеи и упал в кровать.

ХХХ

Он проснулся на следующее утро под звук тишины. Ему понравился этот звук. Это было очень приятно для его ушей.

Гарри не знал, как чувствовать то, что он сделал прошлой ночью. Наверное, это было к лучшему, выгнать ее. Она явно скучала по предателю, но боялась стать одной из них сама. Он просто исправил эту проблему для нее.

Да, он сделал правильный выбор.

Он медленно сел в своей кровати, только чтобы посмотреть в глаза Гермионе Грейнджер.

— Доброе утро. — Ее голос не был ни злым, ни горьким, и он воспринял его как, несколько, хороший знак.

— Утро. — Он ненадолго отвернулся, зевнув в кулак, и повернулся к ней, равнодушный. — У тебя есть причина сидеть на моей кровати?

Гермиона не стала держать паузу. — Да.

Гарри несколько минут молчал. Гермиона сидела, как камень. Гарри решил встать с постели, пока не понял, что Гермиона сидит между его ног. Он начал маневрировать вокруг нее, пока она не вытянула свои ноги и не села на него. — Что?

— Мы должны поговорить.

— Нет, мы этого не сделаем. Либо ты покидаешь эту палатку, либо я.

— Почему ты такой, Гарри? — Ее спокойный фасад треснул, она была явно огорчена.

— Почему ты такая, Гермиона? — он ответил. — Я просто хочу, чтобы ты убралась отсюда, чтобы могла пойти к Рону. Единственная причина, по которой я держал тебя здесь так долго, это потому что я думал, что на самом деле нуждаюсь в тебе.

— Но ты не нуждаешься во мне...

— Не в этой Гермионе, — твердо сказал он. — Эта Гермиона мне не поможет.

— Я могу помочь тебе, Гарри, — подчеркнула она, так же твердо. — И я не прошу, чтобы ты позволил мне остаться. Я тебе нужна, хочешь ты это признавать или нет.

Он помолчал: — Это Гермиона, которую я помню, — мягко сказал он.

— Не совсем. — Прежде чем Гарри смог спросил более подробно, Гермиона воспользовалась шансом, чтобы дать их отношениям следующий шаг. Она быстро схватила его за плечи и прижалась к его губам, показывая точно, что изменилось и что она хотела изменить.

Глаза Гарри почти выскочили из его головы, когда его разум пытался понять, что его целует та, которая когда-то была его лучшей подругой. После десяти секунд поцелуя он медленно закрыл глаза, не заботясь ни о чем другом.

Гермиона почувствовала, как она содрогнулась от поцелуя, отпуская свои нервы, когда она трепыхалась, чтобы сделать ход. Действие было сделано, и она наслаждалась каждой крошечной секундой. Она собиралась наслаждаться этим, пока он не сломал момент, не начал бы распыляться, произнося какую-то речь о брате и сестре, и о нем, и Джинни, и о ней, и о Роне, и приступить, чтобы снова выгнать ее. Она просто хотела этот момент прямо сейчас, черт побери все остальное.

Гарри дал ей этот момент. Он просто не хотел перестать целовать ее. Он чувствовал себя более, более диким, чем любой дракон, более правильно, чем все, что он когда-либо испытывал. Когда он поцеловал Гермиону, его разум погрузился в Овердрайв, задаваясь вопросом: Что подтолкнуло это. Он не знал, где его мысли начинались или заканчивались, или, куда они должны были идти, но он знал окончание мысли, когда его губы разделились с ее: если бы она хотела быть с Роном прямо сейчас, она была бы там. Он почти отбросил ее к Рону. У нее был прекрасный шанс выбрать. И она выбрала его. И в тот момент он расстался с Джинни, и абсолютно необходимо чтобы Гермиона пошла с ним в этот поиск, а не за то, что она могла сделать для него, но из-за ее простого присутствия, и он выбрал ее.

Гермиона потеряла почти все сознательные мысли, когда она почувствовала, что губы Гарри открылись, и его язык ищет разрешения в ее. Она допустила это. Она не думала, что это произойдет. Она представляла много сценариев, но она никогда не ожидала, что хоть один из них будет тем, что он хотел поцеловать ее снова. Ее разум, в основном, отключил каждую функцию, так как он сосредоточился на единственном, что имело значение. Поцеловала его обратно.

Чуть больше десяти минут спустя они расстались. Они не помнили, когда они упали на кровать. На самом деле, это заняло у них несколько минут, чтобы они вспомнили что-нибудь перед их поцелуем.

Они смотрели друг на друга, каждый пытался увидеть, о чем думал другой. К счастью, они могли читать друг друга как книгу.

Гермиона не должна была предполагать, был ли Гарри счастлив. У него была ошеломленная и несколько отчужденная улыбка на лице и блеск радости в глазах.

Кроме того, что-то было прижато к ее бедру. Она была шокирована, но не так смущена, как думала. Гарри, казалось, еще не заметил, и она не собиралась жаловаться.

Их лица были в дюйме друг от друга, и хотя они давно читали эмоции других, теперь они читали свои собственные.

— Старая Гермиона... — начала она, — всегда хотела сделать это.

Гарри усмехнулся: — Старый Гарри, время от времени думал об этом.

— Старый Гарри?

— Гарри, которому было наплевать, что думают другие люди, и он думал о чувствах будущего предателя перед тобой.

— Мне не очень нравится этот Гарри. Но потом, это был Гарри... — Она смотрела ему в глаза и черпала из них мужество. Она уже поцеловала его, она могла бы пойти дальше. — Это был тот Гарри, в которого я влюбилась.

Гарри увидел неопределенность в ее глаза, но он не мог перепутать ее с чем-то другим, когда он увидел, что ее глаза сияют только радостью. Радость, что она наконец-то сказала ему это. — Я не могу вернуться, — признался он. — Это кажется слишком правильным.

— Мы заставим это работать. — Она дала слабую усмешку. — Мне действительно начинает нравиться этот Гарри.

Он мог только улыбаться.

Она почувствовала, как его руки на ее талии мягко подтолкнули ее, поэтому она скатилась с него, чтобы они легли вместе на кровать. Он не отпустил ее талию, а она не отпустила его плечи.

Она чувствовала, что ей нужно что-то ему объяснить. Она должна объяснить, что произошло для нее, чтобы понять, что последние два года ее жизни были ошибкой. Она должна объяснить, почему она не ушла, почему никто за пределами палатки не имел для нее значения, или, как она даже увидела сквозь чары. Но единственная мысль, которая действительно появилась в то время, была: — мое нижнее белье делает с тобой вещи, которыми ты не гордишься?

Гарри усмехнулся. Как в старые добрые времена, когда они бесстыдно шутили друг с другом: — Не вини меня. Это твое нижнее белье!

— Они выглядят как бабушкины трусы, Гарри!

— Ты тонко намекаешь, чтобы я купил тебе что-то более привлекательное?

Гермиона покраснела: — Н-нет! Я этого не говорила!

— Ну, если что-то происходит между нами, я не хочу думать о том, что ты носишь одежду пожилых.

Она вздохнула, но растущая улыбка испортила ее серьезный вид: — Хорошо, хорошо. Но никаких стрингов.

— Что такое стринги? — спросил он, искренне любопытствуя.

Гермиона должна была улыбаться еще ярче, она не собиралась упускать этот шанс: — Я покажу тебе позже. Я могу даже примерить некоторые из них.

Гарри знал, что это то, что он действительно хотел увидеть: — Можешь ли ты трансфигурировать их?

На практике, она легко вытащила свою палочку из кармана и наколдовала зеленые кружевные стринги над ними, упавшие на лицо Гарри. Гарри поднял свободную руку с талии Гермионы, поднял кружевную одежду и осмотрел ее. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что девушки на самом деле считают это нижнем бельем. Потребовалось еще несколько секунд, чтобы он понял, что Гермиона на самом деле считает это нижнем бельем.

Гермиона почувствовала, как его одобрение ударило ее бедро и не могла не содрогнуться. Она собиралась надеть их довольно скоро.

— Ты знаешь, Гарри, заклинания не продлиться долго, — пробормотала она, улыбаясь, когда Гарри отвел свое внимание от того, что, должно быть, было вторым величайшем творением Бога. — Они исчезнут через несколько часов.

Во всяком случае, тыканье в бедро приближалось к неудобному. Она предположила, что Гарри пришел к такому же выводу. Чтобы лучше приспособить ее и Гарри (в конце концов, она была довольно уверена, что ему больно, он не должен был так сгибаться), она сделала единственное, о чем она могла думать; она приподняла ногу, позволяя ему тыкать между ее бедер и закинула ее на него, обхватывая его.

Они оба вздрогнули от прикосновения. Гермиона не объясняла тот факт, что Гарри спал в своих боксерах, и он давно вышел через передний клапан. Поэтому, когда она почувствовала его на полной массе своими бедрами, она попыталась сдержать себя от бессознательного потирания их вместе от возбуждения.

Она провалилась, и они снова вздрогнули.

— Гер...миона... — ворчал он, — если ты не хочешь, чтобы твои джинсы были грязными, слезая.

— Гарри... — она задыхалась, — если у тебя есть хорошее оправдание, прекрати.

Он застонал от своего разочарования, но сдержался. Гермиона заметила это и сжала бедра вместе. Она решила поделиться с ним секретом: — Когда я сказала, что люблю тебя, — пробормотала она, — я это имела ввиду. Я всегда так делала. Я никогда не думала, чтобы сделать это ни с кем, кроме тебя. Я собираюсь сделать большую часть этого. Эванеско!

Гарри вздрогнул и покачнулся, когда почувствовал себя между голых ног Гермионы. Гермиона почувствовала два разных источника тепла между ног и почувствовала себя ниже на нем. Она почувствовала шок, когда ее центр касался его, только разделенные ее трусиками. Не надолго, она зашла слишком далеко. — Эванеско! — она закричала и почувствовала еще один шок.

Гарри крепко прижался к ее ногам, и ничего не мог сделать, кроме как двигаться взад и вперед и контролировать темп, пытаясь полностью остановиться, но его тело не позволяло.

Когда Гермиона потянулась вниз и пощекотала единственную видимую часть его вала, когда она пыталась добраться до ее клитора, он почти потерял контроль.

Однако, когда она начала тереть еще глубже на него, стонала его имя на ухо, он скользил в ее соках, он почти чувствовал скорый сердечный приступ. Все это было так незнакомо для него, так реально, так странно, так правильно. Но он все равно отказался отпустить себя.

До тех пор, пока он не услышал самый симпатичный маленький каприз, который Гермиона когда-либо отдавала в своей жизни, маленький стон, и он почувствовал ее содрогание, цепляясь за его дорогую жизнь, что он полностью понял, как невероятно правильно это чувствовалось, и он отпустил. Он вздохнул когда вышел.

Гермиона была слегка разочарована. Она не чувствовала его на себе, потому что он простирался мимо ее бедер. Эта шальная мысль быстро заставила ее исчезнуть разочарование.