Чистая гармония, одноразовое издание

Чистая гармония, одноразовое издание

Синипсис: Ничего, кроме сладких, юмористических рассказов о Гарри и Гермионе.

Ссылка: https://www.fanfiction.net/s/6999125/1/Pure-Harmony-OneShot-Edition

1. Никогда не оставлю.

— Гермиона?

Сопение.

— Гермиона.

Еще сопение.

— Я чувствую запах твоего нижнего белья, прямо сейчас.

Слабое рыдание и еще больше сопения.

— Теперь я думаю, что я собираюсь одеть его и выйти наружу, чтобы немного прогуляться. Хорошо и бодро снаружи, не находишь?

Маленький крик и больше сопения.

— Я полагаю, что ты, возможно, захочешь сжечь эти трусики после этого. Просто зная, что твои женские штучки трутся, на основе этого делая вещи для меня, чем я не очень горжусь.

Еще. Проклятое. Сопение.

Гарри вздохнул. Ну, он попытался. Он подошел к кровати и сорвал покрывало. Гермиона была выбита из своего оцепенения, когда Гарри поднял ее и легко перекинул через плечо.

— Гарри? — Она сопела. Снова.

— Что? — Он казался, более чем, немного взволнованным.

— Что ты делаешь?

— Я вышвыриваю тебя.

— Ч-что?

— Если мне придется повторить, я буквально выпинываю тебя, — прорычал он.

— Почему ты меня вышвыриваешь? — спросила она, более смущенная, чем когда-либо.

— Ты бесполезна, вот почему.

— О чем ты говоришь?

— С тех пор, как Рон ушел, ты только и делаешь, что плачешь. Как именно, это поможет мне найти способ избавиться от Хоркруксов? Как это поможет мне найти их? Как это мне вообще может помочь, Гермиона? Ни одного гребанного шанса. Так что тебя нет.

— Но Гарри...я тебе нужна...

— Нет, мне нужна Гермиона. Не эта плачущая, бесполезная, зависимая, маленькая девочка. Это Гермиона Рона. Гермиона, Рон заставил тебя такой стать. Я хочу, чтобы вернулась моя Гермиона.

К тому времени Гарри поставил ее на ноги за пределами палатки, где она быстро упала: — Что ты имеешь ввиду?

— Моя Гермиона бы уже догадалась.

— Просто дай мне немного больше времени.

— Я дал тебе достаточно. Теперь оставляю. Присоединяйся к своему парню, пока я делаю. То, что пытался делать все это время; справлюсь без вас двоих.

— Я не позволю тебе действовать одному! — она закричала, и почти как запоздалая мысль, она добавила, — И он не мой парень.

Гарри пожал плечами: — Должно быть. Вы двое похожи друг на друга. Бесполезны, когда вы мне больше всего нужны. Готовы исчезнуть, как капля со шляпы.

— Гарри! Ты знаешь, что это не так! Я всегда рядом с тобой!

— Моя Гермиона стояла рядом со мной, — он поправил. — Моя Гермиона, была моей лучшей подругой. Я не знаю, что с ней случилось. Я не знаю, кто ты есть. Пока моя Гермиона не решит вернуться, эта Гермиона должна уйти. Так что убирайся.

— Но Гарри...

— Пошла. Вон.

Он повернулся и ушел. Гермиона вскочила на ноги, напрягаясь от продолжительного бездействия: — Гарри, пожалуйста...ты не можешь сделать это в одиночку.

— Может и нет. Но я тоже не могу сделать это с тобой.

— Пожалуйста, Гарри. Дай мне еще один шанс.

— Ты сказала Рону, что выбрала меня вместо него. Очевидно, ты совершила ошибку. Теперь, иди и скажи ему это. Может быть, когда вы двое вернетесь в Хогвартс и сделаешь всю его домашнюю работу, ты перестанешь плакать.

Он перестал ходить и наполовину повернулся к ней: — Моя Гермиона умерла где-то между Отделом Тайн и моментом как я рассказал ей пророчество. Я бы понял, почему она ушла навсегда. Она была моей лучшей подругой. Я любил свою Гермиону больше, чем когда-либо ты можешь знать!. — Впервые он на самом деле кричал. — Она помогала мне, она заботилась обо мне, она была единственной, что удерживало мою жизнь от того, чтобы быть адом! — Он наблюдал, как Гермиона была почти на ногах. О, как сильно она изменилась с того времени. — Я никогда не верну ее обратно. Теперь, я это знаю. Я больше не буду пытаться. И мне не нужно, чтобы ты мне напоминала.

Гермиона хромала в сторону отступающей фигуры, прежде чем он скрылся за барьерами палатки. Защита, которую она сама создала. Тем не менее, она тащилась к нему, доходя до того места, где его в последний раз видела...только чтобы ничего не увидеть.

Она прошла немного дальше. Палатка все еще была полностью невидима.

Она вытащила палочку и быстро сняла барьеры. Ничего.

Гарри Поттера не было.

Затем Гермиона снова начала плакать, но по совершенно другой причине.

ХХХ

Гарри вошел в пределы защитных барьеров и быстро выполнил сигнальные чары и чары сокрытия. Он вошел в палатку и не повернулся назад. Он снял медальон с шеи и упал в кровать.

ХХХ

Он проснулся на следующее утро под звук тишины. Ему понравился этот звук. Это было очень приятно для его ушей.

Гарри не знал, как чувствовать то, что он сделал прошлой ночью. Наверное, это было к лучшему, выгнать ее. Она явно скучала по предателю, но боялась стать одной из них сама. Он просто исправил эту проблему для нее.

Да, он сделал правильный выбор.

Он медленно сел в своей кровати, только чтобы посмотреть в глаза Гермионе Грейнджер.

— Доброе утро. — Ее голос не был ни злым, ни горьким, и он воспринял его как, несколько, хороший знак.

— Утро. — Он ненадолго отвернулся, зевнув в кулак, и повернулся к ней, равнодушный. — У тебя есть причина сидеть на моей кровати?

Гермиона не стала держать паузу. — Да.

Гарри несколько минут молчал. Гермиона сидела, как камень. Гарри решил встать с постели, пока не понял, что Гермиона сидит между его ног. Он начал маневрировать вокруг нее, пока она не вытянула свои ноги и не села на него. — Что?

— Мы должны поговорить.

— Нет, мы этого не сделаем. Либо ты покидаешь эту палатку, либо я.

— Почему ты такой, Гарри? — Ее спокойный фасад треснул, она была явно огорчена.

— Почему ты такая, Гермиона? — он ответил. — Я просто хочу, чтобы ты убралась отсюда, чтобы могла пойти к Рону. Единственная причина, по которой я держал тебя здесь так долго, это потому что я думал, что на самом деле нуждаюсь в тебе.

— Но ты не нуждаешься во мне...

— Не в этой Гермионе, — твердо сказал он. — Эта Гермиона мне не поможет.

— Я могу помочь тебе, Гарри, — подчеркнула она, так же твердо. — И я не прошу, чтобы ты позволил мне остаться. Я тебе нужна, хочешь ты это признавать или нет.

Он помолчал: — Это Гермиона, которую я помню, — мягко сказал он.

— Не совсем. — Прежде чем Гарри смог спросил более подробно, Гермиона воспользовалась шансом, чтобы дать их отношениям следующий шаг. Она быстро схватила его за плечи и прижалась к его губам, показывая точно, что изменилось и что она хотела изменить.

Глаза Гарри почти выскочили из его головы, когда его разум пытался понять, что его целует та, которая когда-то была его лучшей подругой. После десяти секунд поцелуя он медленно закрыл глаза, не заботясь ни о чем другом.

Гермиона почувствовала, как она содрогнулась от поцелуя, отпуская свои нервы, когда она трепыхалась, чтобы сделать ход. Действие было сделано, и она наслаждалась каждой крошечной секундой. Она собиралась наслаждаться этим, пока он не сломал момент, не начал бы распыляться, произнося какую-то речь о брате и сестре, и о нем, и Джинни, и о ней, и о Роне, и приступить, чтобы снова выгнать ее. Она просто хотела этот момент прямо сейчас, черт побери все остальное.

Гарри дал ей этот момент. Он просто не хотел перестать целовать ее. Он чувствовал себя более, более диким, чем любой дракон, более правильно, чем все, что он когда-либо испытывал. Когда он поцеловал Гермиону, его разум погрузился в Овердрайв, задаваясь вопросом: Что подтолкнуло это. Он не знал, где его мысли начинались или заканчивались, или, куда они должны были идти, но он знал окончание мысли, когда его губы разделились с ее: если бы она хотела быть с Роном прямо сейчас, она была бы там. Он почти отбросил ее к Рону. У нее был прекрасный шанс выбрать. И она выбрала его. И в тот момент он расстался с Джинни, и абсолютно необходимо чтобы Гермиона пошла с ним в этот поиск, а не за то, что она могла сделать для него, но из-за ее простого присутствия, и он выбрал ее.

Гермиона потеряла почти все сознательные мысли, когда она почувствовала, что губы Гарри открылись, и его язык ищет разрешения в ее. Она допустила это. Она не думала, что это произойдет. Она представляла много сценариев, но она никогда не ожидала, что хоть один из них будет тем, что он хотел поцеловать ее снова. Ее разум, в основном, отключил каждую функцию, так как он сосредоточился на единственном, что имело значение. Поцеловала его обратно.

Чуть больше десяти минут спустя они расстались. Они не помнили, когда они упали на кровать. На самом деле, это заняло у них несколько минут, чтобы они вспомнили что-нибудь перед их поцелуем.

Они смотрели друг на друга, каждый пытался увидеть, о чем думал другой. К счастью, они могли читать друг друга как книгу.

Гермиона не должна была предполагать, был ли Гарри счастлив. У него была ошеломленная и несколько отчужденная улыбка на лице и блеск радости в глазах.

Кроме того, что-то было прижато к ее бедру. Она была шокирована, но не так смущена, как думала. Гарри, казалось, еще не заметил, и она не собиралась жаловаться.

Их лица были в дюйме друг от друга, и хотя они давно читали эмоции других, теперь они читали свои собственные.

— Старая Гермиона... — начала она, — всегда хотела сделать это.

Гарри усмехнулся: — Старый Гарри, время от времени думал об этом.

— Старый Гарри?

— Гарри, которому было наплевать, что думают другие люди, и он думал о чувствах будущего предателя перед тобой.

— Мне не очень нравится этот Гарри. Но потом, это был Гарри... — Она смотрела ему в глаза и черпала из них мужество. Она уже поцеловала его, она могла бы пойти дальше. — Это был тот Гарри, в которого я влюбилась.

Гарри увидел неопределенность в ее глаза, но он не мог перепутать ее с чем-то другим, когда он увидел, что ее глаза сияют только радостью. Радость, что она наконец-то сказала ему это. — Я не могу вернуться, — признался он. — Это кажется слишком правильным.

— Мы заставим это работать. — Она дала слабую усмешку. — Мне действительно начинает нравиться этот Гарри.

Он мог только улыбаться.

Она почувствовала, как его руки на ее талии мягко подтолкнули ее, поэтому она скатилась с него, чтобы они легли вместе на кровать. Он не отпустил ее талию, а она не отпустила его плечи.

Она чувствовала, что ей нужно что-то ему объяснить. Она должна объяснить, что произошло для нее, чтобы понять, что последние два года ее жизни были ошибкой. Она должна объяснить, почему она не ушла, почему никто за пределами палатки не имел для нее значения, или, как она даже увидела сквозь чары. Но единственная мысль, которая действительно появилась в то время, была: — мое нижнее белье делает с тобой вещи, которыми ты не гордишься?

Гарри усмехнулся. Как в старые добрые времена, когда они бесстыдно шутили друг с другом: — Не вини меня. Это твое нижнее белье!

— Они выглядят как бабушкины трусы, Гарри!

— Ты тонко намекаешь, чтобы я купил тебе что-то более привлекательное?

Гермиона покраснела: — Н-нет! Я этого не говорила!

— Ну, если что-то происходит между нами, я не хочу думать о том, что ты носишь одежду пожилых.

Она вздохнула, но растущая улыбка испортила ее серьезный вид: — Хорошо, хорошо. Но никаких стрингов.

— Что такое стринги? — спросил он, искренне любопытствуя.

Гермиона должна была улыбаться еще ярче, она не собиралась упускать этот шанс: — Я покажу тебе позже. Я могу даже примерить некоторые из них.

Гарри знал, что это то, что он действительно хотел увидеть: — Можешь ли ты трансфигурировать их?

На практике, она легко вытащила свою палочку из кармана и наколдовала зеленые кружевные стринги над ними, упавшие на лицо Гарри. Гарри поднял свободную руку с талии Гермионы, поднял кружевную одежду и осмотрел ее. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что девушки на самом деле считают это нижнем бельем. Потребовалось еще несколько секунд, чтобы он понял, что Гермиона на самом деле считает это нижнем бельем.

Гермиона почувствовала, как его одобрение ударило ее бедро и не могла не содрогнуться. Она собиралась надеть их довольно скоро.

— Ты знаешь, Гарри, заклинания не продлиться долго, — пробормотала она, улыбаясь, когда Гарри отвел свое внимание от того, что, должно быть, было вторым величайшем творением Бога. — Они исчезнут через несколько часов.

Во всяком случае, тыканье в бедро приближалось к неудобному. Она предположила, что Гарри пришел к такому же выводу. Чтобы лучше приспособить ее и Гарри (в конце концов, она была довольно уверена, что ему больно, он не должен был так сгибаться), она сделала единственное, о чем она могла думать; она приподняла ногу, позволяя ему тыкать между ее бедер и закинула ее на него, обхватывая его.

Они оба вздрогнули от прикосновения. Гермиона не объясняла тот факт, что Гарри спал в своих боксерах, и он давно вышел через передний клапан. Поэтому, когда она почувствовала его на полной массе своими бедрами, она попыталась сдержать себя от бессознательного потирания их вместе от возбуждения.

Она провалилась, и они снова вздрогнули.

— Гер...миона... — ворчал он, — если ты не хочешь, чтобы твои джинсы были грязными, слезая.

— Гарри... — она задыхалась, — если у тебя есть хорошее оправдание, прекрати.

Он застонал от своего разочарования, но сдержался. Гермиона заметила это и сжала бедра вместе. Она решила поделиться с ним секретом: — Когда я сказала, что люблю тебя, — пробормотала она, — я это имела ввиду. Я всегда так делала. Я никогда не думала, чтобы сделать это ни с кем, кроме тебя. Я собираюсь сделать большую часть этого. Эванеско!

Гарри вздрогнул и покачнулся, когда почувствовал себя между голых ног Гермионы. Гермиона почувствовала два разных источника тепла между ног и почувствовала себя ниже на нем. Она почувствовала шок, когда ее центр касался его, только разделенные ее трусиками. Не надолго, она зашла слишком далеко. — Эванеско! — она закричала и почувствовала еще один шок.

Гарри крепко прижался к ее ногам, и ничего не мог сделать, кроме как двигаться взад и вперед и контролировать темп, пытаясь полностью остановиться, но его тело не позволяло.

Когда Гермиона потянулась вниз и пощекотала единственную видимую часть его вала, когда она пыталась добраться до ее клитора, он почти потерял контроль.

Однако, когда она начала тереть еще глубже на него, стонала его имя на ухо, он скользил в ее соках, он почти чувствовал скорый сердечный приступ. Все это было так незнакомо для него, так реально, так странно, так правильно. Но он все равно отказался отпустить себя.

До тех пор, пока он не услышал самый симпатичный маленький каприз, который Гермиона когда-либо отдавала в своей жизни, маленький стон, и он почувствовал ее содрогание, цепляясь за его дорогую жизнь, что он полностью понял, как невероятно правильно это чувствовалось, и он отпустил. Он вздохнул когда вышел.

Гермиона была слегка разочарована. Она не чувствовала его на себе, потому что он простирался мимо ее бедер. Эта шальная мысль быстро заставила ее исчезнуть разочарование.

Они оба тяжело дышали, их потные тела еще больше смешивались, и Гермиона решила снова действовать дальше. С еще одним движением ее палочки, вся их одежда пропала.

Гарри не реагировал на внезапное исчезновение своих боксеров и рубашки, он был слишком занят, чувствуя, что грудь Гермионы напротив его живота. Он аккуратно притянул Гермиону до своего лица, чтобы нежно поцеловать ее.

— Спасибо, Гермиона.

Она слабо улыбнулась: — За что, Гарри? Это было то, что мне тоже нужно.

— Ты дала мне именно то, что мне нужно. Моя лучшая подруга вернулась. Кто-то, кто любит меня, м кто-то, кого я слишком люблю, чтобы снова идти дальше. Красивая и блестящая девушка, с которой я бы хотел провести остаток своей жизни. Моя Гермиона.

У нее были слезы на глазах, когда она целовала его за все, что она стоила.

Она уперлась своим лбом в его и закрыла глаза, полностью измотанная: — Мой Гарри, — прошептала она.

Гарри подтолкнул ее поближе, пока не почувствовал кружевную одежду на животе. Он лениво поднял ее и осторожно вынул из ее руки палочку Гермионы. Он испарил нижнее белье, прежде чем положить палочку рядом с кроватью. Он расслабился в ее объятиях, как сон сморил его еще раз.

Полчаса назад он задавался вопросом, сделал ли он правильный выбор. Он не сделал. Но он ничего не изменит.

2. Прямой подход.

От переводчика: не связано с первым (верхним) текстом. Третий курс.

Гермиона тонко посмотрела на своих друзей, играющих в шахматы, через всю комнаты, любознательно, ее книга полностью забыта. Она задавала себе определенный вопрос с тех пор, как ее мать дала ей "разговор" чуть больше месяца назад. Ей исполнилось четырнадцать лет около недели назад, и она давно почувствовала... что-то для одного из ее лучших друзей. Однако она не знала, если у кого-либо из них было более сильное, чем дружеское чувство к ней, если у них были какие-либо чувства к ней вообще. Она взглянула на черноволосого мальчика, затем на рыжего, прежде чем она приняла решение. Как неортодоксально, ведь она даже подумала это сделать, она не собиралась терять ни минуты, что может произойти.

Сердце преобладало над разумом, впервые в ее жизни, она встала с обычного стула и подошла к ним. Когда Гарри увидел ее подход (Гермиона заметила, что Гарри в последнее время всегда был на грани, скорее всего, из-за того, что Сириус Блэк сбежал из Азкабана), он помахал ей, чтобы занять его место, вероятно, потому что его побеждали, когда слон Рона напал на его ладью.

— Нет. Спасибо, Гарри, — нервно улыбнулась Гермиона, выражая ему признательность, а затем уселась у их стола. Затем он глубоко вздохнула.

— Что-то не так, Гермиона? — Гарри спросил ее, обеспокоенно. — Ты можешь сказать нам все, что угодно.

— Он прав, Гермс, — сказал Рон, не отрываясь от шахматной доски. Он ждал, когда Гарри передвинет королеву.

Гермиона дала отчетливый рык на прозвище, который Рон не услышал или просто проигнорировал. "Лучше не начинать ссору сейчас", — молча сказала она себе. Она набралась смелости, еще раз глубоко вздохнув, и проговорила: — у кого-нибудь из вас есть какие-нибудь чувства ко мне?

Глаза Гарри расширились в тот самый момент, когда королева была срублена слоном. Голова Рона почти упала вперед на один из мечей его пешек, прежде чем он поймал себя. Они оба обернулись на Гермиону.

— Не могла бы ты повторить? — Рон спросил громче, чем она хотела.

— Я спросила вас, — мягко она сказала, — если кто-то из вас более чем дружелюбен ко мне. Я просто хочу знать.

Гарри просто посмотрел на нее в замешательстве. — Когда я сказал, что ты можешь сказать нам что угодно... Я не ожидал.

— Я знаю, — вздохнула Гермиона, — я не ожидала, что я приду сюда и задам этот вопрос. — Она выпрямилась и придала им устрашающий вид. — Я просто прошу ответа. Я не жду ничего от вас, я просто хочу знать.

Оба мальчика, похоже, не знали, что сказать. Рон выглядел так, как будто он хотел убежать, в то время как Гарри выглядел неудобно.

— А что насчет тебя? — спросил Гарри ее, после паузы.

— А что со мной? — Гермиона спросила быстро, желая получить ответ.

— Ты спросила, нравишься ли ты кому-то из нас. Это значит, что ты либо любишь одного, либо нас обоих. А ты? Ты не можешь просто спросить это случайно.

Это была очередь Гермионы, чтобы чувствовать себя неудобно. — Я... — она начала, — мне нравится один из вас, я думаю. Я не уверена, что это Братская привязанность или что-то в этом роде... Еще. Вот почему я хочу поговорить с вами обоими, чтобы посмотреть, должна ли я... почувствовать это. Если Вы не чувствуете того же, то почему я должна продолжать задаваться этим вопросом? Вы двое мои лучшие друзья. Вы единственные, с кем я разговариваю. В конце концов, я решила, что что-то произойдет между мной и одним из вас. Я просто хотела бы знать, если я должна продолжать думать в этом направлении.

Рон наконец-то решил заговорить. — Я действительно не понимаю девушек, — начал он, — и я, вероятно, никогда не пойму, но я думаю... для меня ты больше похожа на сестру. Ты раздражаешь меня так же, как мои братья и Джинни, но ты помогаешь мне, когда мне это действительно нужно, что примерно раз в день. Я на самом деле не вижу, что я влюблен в тебя, потому что я не хочу, чтобы моя девушка руководила мною, чтобы делать мою домашнюю работу.

— Кто-то должен, или ты не закончишь третий год, — возразила Гермиона.

— Конечно, да, — сказал Рон, защищаясь. — И я благодарю тебя за то, что ты сделала это для меня. Я бы лучше позволил этому человеку остаться моим другом.

Гермиона медленно кивнула в понимании. — Думаю, я вижу твою точку зрения. Ты говоришь, что хотел бы остаться полностью платоническим.

Рон кивнул, но остановился. — Это значит, что мы останемся друзьями, верно?

— Да, Рон, — сказала она, закатывая глаза с улыбкой. — Я куплю тебе словарь на это Рождество.

— О, нет... — пробормотал Рон, прежде чем поймал себя и улыбнулся. — Нет, Гермиона, я просто отдавлю твою ногу. Я знаю, что означает палтонически. Слушай, мне надо идти... исследование...в библиотеку. Я сейчас же начну читать словарь. — Гермиона сильно сомневалась в этом.

— Хорошо, Рон. — Она ждала пока он был на полпути к отверстию через портрет, прежде чем она сказала: — я проверю тебя позже... Рон, следи за словами!

Она повернулась к Гарри, который глубоко задумался. Это напомнило ей о самой себе... — Ну, Гарри?

Гарри посмотрел на нее. — Ты не выглядишь разочарованной.

Гермиона наклонила голову набок. — Почему я должна быть разочарованной? Я все еще на полпути.

— Но... тебе не нравился Рон?

Гермиона растерялась всего на секунду. Она вспомнила, что она сказала ему раньше. И она просто отпустила Рона с улыбкой.

— Гарри, мне не нравится Рон.

Глаза Гарри только расширились в понимании, прежде чем он покраснел. — Я...э-э... действительно думал, что это был Рон.

— Это никогда бы не сработало, — сказала Гермиона с небольшим румянцем. Она не сказала этого напрямую, но он, казалось, избегал очевидного. Гермиона ждала, когда Гарри посмотрел на нее. Он все еще краснел, что она восприняла как хороший знак. — Я... не знаю, — честно сказал Гарри.

Молчание длилось несколько секунд. — О!— Это вышло более удручающе, чем она думала.

— Подожди, — он остановил ее, вставая. — Я имею ввиду, что я не знаю, как это понять. Я знаю, что ты мне нравишься, но я не знаю, каким образом. Ты одна из моих лучших друзей. Я думал о тебе как о сестре.

— И я думала, что ты мне как брат, — согласилась, с облегчением вздохнув, — но я не думаю, что член семьи такой милый.

Гарри снова покраснел. — М-милый? — он заикался.

Гермиона улыбнулась и кивнула головой. Будто увидела монетку... — Ну... Я так думаю. Наверное, красивый. Я имею в виду, у меня никогда не было желания... ты знаешь... поцеловать... члена семьи.

Гарри сглотнул, когда посмотрел на Гермиону. Он, казалось, смотрел на нее в Новом Свете. Через несколько секунд он отвернулся, прежде чем прочистил горло. — Я тоже этого не делал. Но я ненавижу семью, которую знаю. Я не хочу называть тебя сестрой. Потому что...ну... Наверное, не стоит думать так о сестре.

Гермиона подняла глаза и заметила, как Гарри ее рассматривает. — Гарри!

Он закрыл глаза и отвел лицо. — Извини! Я просто смотрел на тебя таким образом!

— Как на девушку? — обвинительно спросила Гермиона.

— Нет, — сказал Гарри, возвращаясь к ней. — Я знаю, что ты девушка. Я не называю мальчиков милыми, — твердо заявил он. Через секунду он понял, что он только что сказал, и дал нервную улыбку.

— Ты...ты считаешь меня милой?

Гарри честно кивнул. — Я всегда считал тебя милой. Даже потрясающей. Но ты всегда была, как моя сестра, раньше. Это...для меня это нечто новое.

Гермиона спрятала лицо в смущении; он назвал ее потрясающей! — Для меня это тоже Ново, — пробормотала она.

— Но... — Гарри начал, прежде чем поймать себя.

— Но что? — сказала Гермиона, подняв голову. Это был он, она догадалась, в тот момент, что Гарри понял что она действительно считает его милым.

Гарри на мгновение уставился в сторону, прежде чем набраться смелости, чтобы посмотреть ей в глаза. — Как узнать, нравится ли тебе кто-то таким образом? Только это? Есть много девушек, которые я думаю, милые. И я знаю, что я не единственный мальчик в этой школе, кто думает, что ты... красивая.

— Ты единственный, на кого я действительно обращаю внимание, — пробормотала она, и Гарри покраснел, но не отвернулся. — Но чтобы ответить на твой вопрос... я предполагаю, что это связано с совместимостью, доверием и потенциалом.... Ну... любовь.

Гарри выпалил. — Л-любовь?!

Гермиона невольно сделала шаг назад. — Ну, это необходимо для долгосрочных отношений, — призналась она. — Когда вы так многое знаете друг о друге, и вы понимаете, что не можете жить друг без друга, и вы хотите эм....провести остаток своей жизни с ними.

Он молчал. Она решила повторить. — Это для долгосрочных отношений, — подчеркнула она, — и это, вероятно, не произойдет... — Она отреклась, когда поняла, что он снова глубоко в раздумьях. Она терпеливо ждала того, что он скажет.

Ей не пришлось долго ждать. Его глаза светились на нее с вновь обретенным пониманием. — Я доверяю тебе. Ты это знаешь. Я всегда доверял тебе. Я не много знаю о совместимости, но... мы очень хорошо ладим. Я хорошо тебя знаю, но не так хорошо, как хотелось бы. И если бы мы попытались увидеть, что из этого выйдет... Я бы хотел пойти на долгосрочную перспективу. Честно говоря, я не вижу в этом ничего краткосрочного. У меня никогда не было девушки, и я не знаю, как любить, никто никогда не любил меня раньше. Но если...если ты готова попробовать. Тогда и я тоже.

Гермиона засветилась улыбкой. Она стыдливо потянула за руку Гарри. — Да, — прошептала она, — мне бы это очень понравилось.

Гарри почувствовал теплую руку, держащую его, и понял что ему понравилось. Больше. Он тепло. Улыбнулся Гермионе, которая улыбалась в ответ. — Куда это нас ведет? Мы...

— Гермиона, казалось, смутилась, что же делать. Она оглядела общую комнату, благодарная, что она была пуста. Она повернулась к Гарри, который, казалось, думал, что это она.

— Только одно, — прошептала она ему. — Я думаю, что мы должны...поцеловаться. Ты хочешь этого?

Гарри кивнул. — Я никогда раньше никого не целовал, — прошептал он, как будто это было стыдно говорить.

— Я тоже, — подтвердила Гермиона, — но я читала об этом.

Гарри не мог не ухмыльнуться. — Какие указания?

Гермиона неловко покачала головой. Это проскользнуло. — Я не могу тебе ничего сказать. Я думаю, что нужно повернуться в сторону или что-то вроде того. — Она немного наклонила голову, и немного прикрыла глаза.

Гарри знал, что Гермиона была девушкой. Он также знал, что она была милой. Он даже признался ей, что она была потрясающей.

Но сейчас она была просто красавицей. Это заставило Гарри иметь некое подобие знания о том, что делать. Он сделал глубокий, дрожащий вдох и шагнул вперед, схватив ее за талию нежным, почти как перо, прикосновением. Даже это шокировало Гермиону, когда она смотрела на Гарри, ее рука выскользнула из его, когда она ориентировочно обхватила руками его шею.

А потом они поцеловались. Никто из них не знал, кто это начал. Они не знали, кто правильно целился. Они даже не знали, кто наклонился вверх или вниз, так как Гарри был на несколько дюймов выше. Но как-то, в течение нескольких мгновений, их губы были трогательными, и когда нервозность медленно растаяла, то, что можно было только описать, как погружение в более глубокое спокойствие.

Гермиона разорвала поцелуй. Ей нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Гарри просто держался за нее, на случай, если его ноги подогнуться.

— Я люблю целоваться, — сказал он, после паузы.

Гермиона вернулась к вниманию и хихикнула. — Извини, просто думаю. Я тоже люблю целоваться.

Гарри не мог не улыбнуться. — Значит, я не облажался?

Гермиона покачала головой. — Ты не сделал ничего плохого. Я думаю, мы сделали довольно хорошо, для первого раза. В книгах говорится, что первый поцелуй — худший поцелуй. Единственный способ исправиться — это... ну... практика.

У Гарри не было никаких аргументов, что бы он не думал.

Они также согласились с другой формулировкой: наиболее оптимальным является прямой подход.

3. Церебральная порка Северуса Снейпа.

Второй величайший день в жизни молодого Гарри Поттера был день, когда профессор МакГонагалл, имея свободное время, сделала то, что она никогда не делала раньше — прогуливалась по подземельям Хогвартса.

Она никогда не делала этого раньше по нескольким причинам.

Во-первых, из-за Снейпа. Они не очень хорошо ладили. Возможно, она была заместителем директора, но у директора была непоколебимая любовь к Мастеру Зелий.

Хотя она работала с ним дольше.

Она подозревала более глубокую причину дружбы, или, возможно, что-то еще более глубокое, прежде чем она жестко отвергала эти мысли.

Она содрогнулась, и не из-за темного и унылого подземелья. (п/п: а я догадываюсь о чем она XD)

Вторая причина, была потому, что это было, ну, темно и тоскливо. Когда она прохаживалась вниз по коридорам, наполовину косясь на пыльные портреты и экспериментально нюхала темный воздух, она интересовалась, когда в последний раз эта часть замка была очищена. Филч решил жить здесь, когда он начал работать в Хогвартсе. Разве он не должен был, хотя бы попытаться прибраться?

Это будет еще одна вещь, которую она будет обсуждать с Альбусом. И он, конечно, ничего не сделал бы.

И это приводит к третьей причине — Альбусу. Последние несколько лет, в свободное время, она пила чай с лимонными дольками с Альбусом. Они были изюминкой ее дня, на самом деле. Ее разговоры с ним были... интересными, мягко говоря. Будучи на пол века моложе, у него было много историй, большинство из которых интересные, остальные абсолютно увлекательные. Она задавалась вопросом, правда ли большинство из них, но она была уверена, что он не Локхарт. У нее тоже были сказки, но он мог написать детскую книгу... с некоторыми историями.

Там не было учителя, чтобы сделать ему выговор с некоторыми историями, которые он рассказывал, и он злоупотреблял этим фактом блестяще. Какой бы строгой она ни была, она не могла дать своему боссу отработку. И даже она не знала, выпускником какого факультета он был — не могла отнять баллы.

Но вернемся к этому вопросу.

Четвертая и последняя причина была довольно ясной — здесь не было никого, с кем она хотела бы поговорить. В подземельях не было абсолютно ни чего, кроме классной комнаты Снейпа, комнаты Филча, и, конечно же, общей комнаты Слизерина.

Она никогда раньше не ходила по коридорам, но она приходила в общую комнату Слизерина, чтобы наказать студентов, которые либо не явились на отработку, либо были обвинены в чем-то, что произошло ранее в тот день.

Что случалось часто.

Прежде чем она взяла время, чтобы обдумать больше, и, возможно, даже поднять вопросы, на которые Дамблдор не хотел бы отвечать, она услышала крики. Это было за пределами нормального слуха, но ее способности Анимага позволили ее чувствительным ушам поймать весь разговор.

— Лонгботтом, вы болван, вы добавили монсквуд слишком рано! Вы должны были ждать 4 и четверть минуты, вы действовали на тридцать секунд преждевременно! Сорок баллов с Гриффиндора! — пауза. — Вы должны были помешивать против часовой стрелке, вы полнейший идиот! Тридцать баллов с Гриффиндора! — Еще одна пауза. К тому времени она уже была рядом с дверью. — Уизли, вы непостижимый идиот! Почему вы не удосужились предупредить мистера Лонгботтома, прежде чем он сдуру добавил монсквуд? Вы Гриффиндорцы, не заботитесь о своих, не обращаете внимание на то, что он ваш партнер! Тридцать баллов с Гриффиндора. — Еще одна пауза. — ... Приемлемо, Поттер, Грейнджер. Три балла Гриффиндору. Правильный цвет, текстура, толщина и запах. В следующий раз, мистер Поттер, я предлагаю вам не позволять мисс Грейнджер выполнять ваше задание за вас.

— Профессор, он сделал так же много работы, как и я. Я приготовила ингредиенты, а он варил.

— Невозможно. Это зелье является почти идеальным, а Поттер не мог бы сварить зелье этого ранга. Минус двадцать баллов за ложи профессору.

— Но сэр...

— Вам нужна отработка, мисс Грейнджер? Спор с учителем — это серьезное преступление. Я бы подумал, что всезнайка, как вы, должны знать...

— Снейп! Достаточно! — МакГонагалл наконец-то показала себя. Она зашла в комнату, ее глаза заперты на удивленное лицо Снейпа.

Гарри сжал кулак на Снейпа за то, что он сказал Гермионе. Если бы МакГонагалл не вошла в комнату, он был уверен, что он получил бы отработку в течение нескольких секунд.

Или исключен. Зависит от того, как быстро Снейп смог бы достать палочку.

Он случайно заметил ее на столе Снейпа.

Да, определенно исключен.

— Да, Минерва? — ответил Снейп, впервые назвав ее в неформальном тоне, с тех пор, как она вошла в подземелье.

— Объяснись!

Снейп помолчал. — Какую часть?

Большая, кошачья сторона Минервы рычала на его наглость. — Все.

Снейп указал на доску. — Я написал простые инструкции и ожидал, что все последуют им до последней буквы. Я не думал, что ваши детеныши не могут следовать самым простым направлениям.

Она взглянула на доску и удвоила внимание. Тридцать семь шагов? Подряд? Он ожидал, что они сделают тридцать семь шагов варки зелья в течение двух часов? С первого взгляда, она знала, чтобы сделать все это за то короткое время, не дало бы абсолютно ни какой возможности избежать ошибок, и даже толкало бы на них.

— Северус, это двухчасовой класс! Как они могут сделать 37 шагов в варке зелья с этим количеством времени! Они начали на прошлой неделе? Они заканчивают на следующей неделе?

Северус почти фыркнул. — Конечно, нет! Когда придет время для них, чтобы получить их С.О.В. по Зельям, я сомневаюсь, что у них будет ночь подготовки.

— Профессор, вы упускаете суть... подождите, вы написали инструкции на доске? И это все?

Снейп вздохнул в восторге. — Да, Минерва, теперь, если вы меня извините...

— Поэтому я полагаю, что вы научили их, как нарезать необходимые ингредиенты, и какого цвета должно быть зелье в определенный момент, и каким должен быть конечный результат?

На этот раз профессор действительно фыркнул, хотя и спокойно. Но Минерва ясно услышала это. — Если они сделали это правильно, мне не нужно ничего объяснять. Они сами увидят.

Минерва не могла поверить своим ушам. Они будут учиться сами? Тогда, какого черта, он тут работает?

— Профессор Снейп, — объяснила она, собравшись с мыслями, — ни один из ваших ответов до сих пор не был близок к удовлетворительному, поэтому я задам вам последний вопрос, прежде чем принимать какие-либо решения.

Снейп выгнул бровь, на последней части. — Да?

Гарри сосредоточил свою магию в своих руках и безмолвно указал на палочку на столе Снейпа. Если он сделал все правильно, палочка должна быть прикреплена к столу.

Ну, не приклеена. "Внедрена" было бы лучшим словом. Он не применил клеящие чары, он трансфигурировал палочку и весь стол в металлическую палочку и стол, объединив их. Никакой заметной разницы, но если Снейп захочет взять свою палочку, он столкнется с... трудностями.

Гермиона повернулась к нему, заметив движение руки, с вопросом посмотрела. Он ухмыльнулся озорно, и подмигнул. Он повернулся в МакГонагалл.

— Какие у вас методы обучения?

— Простите? — Снейп выглядел по-настоящему смущенным.

Внутренняя кошка Минервы снова зарычала. — Какие у вас методы обучения? Как вы учите студентов тому, что им нужно знать, чтобы выполнить задание или что-то знать о конкретном ингредиенте?

Снейп ответил немедленно. -Студенты всегда должны быть готовы к занятиям. Это означает, что они должны читать свои учебники в свое время, когда я говорю им варить зелье з главы, которую они должны были прочитать. Если у них есть вопросы, то они, очевидно, не читали главу. Они получают "Тролль", как их ранг и никакой шанс компенсировать это. Все, на что они хотели бы получить ответ, находится в их учебнике или в одной из многочисленных книг в библиотеке. Мне не нужно останавливать класс только потому, что какой-то болван хочет знать, что он делает не так. — На мгновенье он посмотрел на Грейнджер, когда он сказал это. Она задала вопрос на последнем занятие, спрашивая, почему на зелье так опасно влияют повороты по часовой стрелке против поворотов против часовой стрелки.

Двадцать баллов были сняты с Гриффиндора за то, что она не знала достаточно, всезнайка.

Она опустила глаза на то, что ее выделили, и она снова увидела, как палец Гарри снова дергается к столу Снейпа.

Прежде чем она могла спокойно спросить его, что он делает, профессор МакГонагалл заговорила.

Нет, закричала.

— Профессор Снейп, это не метод обучения класса! Вы не учите ваших студентов через книгу в одиночестве, Вы не игнорируете вопросы от студентов, Вы не оскорбляете любого студента за его интеллект, и Вы не выделяете студента или оскорбляете ее за то, ЧТО ОНА СТУДЕНТ!

Снейп почувствовал необходимость защищаться. К сожалению, у него не было позитивного способа сделать это. Поэтому он вернулся к своему аргументу по умолчанию — велел людям не лезть не в свое дело. — Минерва, есть больше, чем один метод обучения, и я не учу обычным способом. Если ваши детеныши не понимают, то боюсь, что большинству из них придется повторить свой год.

Минерва ничего не сказала. Она посмотрела на котел Гарри и Гермионы. Это была оранжевая и толстая смесь. Она посмотрела на остальных котят, своих детенышей, так как все они были на одной стороне класса. Она действительно обладала Мастерским знанием Зелий и видела, что большинство из них были практически правильными. Команда Рона и Невилла не была близка к результату.

Она посмотрела на другую сторону, и была уверена, что понятия не имела, на что она смотрит.

Каждое зелье было другого цвета. Различной фактуры. Один был коричневым, другой розовым. Один был полностью черным. Одному каким-то образом удалось получить каждый различимый цвет в его котле. Позже, в омуте памяти, и около часа подсчета, она будет иметь число. Двести пятьдесят шесть.

Она наконец посмотрела на Снейпа. — И я полагаю, что у вас есть ответы на вопрос, почему вы были жестоко оскорбительны к студентам до того, как я пришла сюда? И почему у вас столько яда, когда вы произносили имя мистера Поттера? И дали прозвище студентке, которое ей явно не нравится? И давайте не забудем, что вы забрали сто двадцать баллов с Гриффиндора и добавили три очка за последние 4 минуты?

Она сказала это со спокойствием, которого у нее не было. Она была известна своим профессионализмом, и она не собиралась позволять Снейпу получать удовольствие видя ее гнев.

Это будет последнее, что он бы увидел в течение нескольких дней.

В тот момент Северус забыл, что он разговаривает с одним из профессоров. Он был учителем, известным своим сарказмом и резкими оскорблениями. Для студентов, в основном. В явном упущении суждения и простом напоминании себе, что она была в его подземельях, его классе, он усмехнулся.

— Я думал, вы сказали, что больше не будете задавать вопросы.

Все студенты сразу же посмотрели в сторону МакГонагалл, как будто она собиралась сказать что-то оскорбительное и глубокое. Они никогда не видели ссору двух компетентных учителей.

Она не разочаровала.

— Профессор Снейп, из-за вашего полного пренебрежения школьным протоколом Хогвартса и вашего вопиющего злоупотребления властью, я помещаю вас на испытательный срок.

Лицо Снейпа осунулось, от услышанного. — Вы не можете этого сделать, — пробормотал он, все еще пытаясь сохранить спокойное поведение. Это было его подземелье!

— Да. Я. Могу, — сказала она без излишеств, пронзительным нежелательным тоном, что никто не мог ошибиться, что это вызов. Даже Снейп не мог ответить, поэтому она продолжила. — С этого момента все, что вы делаете с баллами факультетов, будет документировано и рассмотрено, прежде чем они будут введены в действие, все ваши домашние задания будут проверены на утверждение возраста, и все ваши занятия и отработки будут тщательно контролироваться.

Снейп ничего не мог сказать, он волновался, что крики в верхней части его легких на его старшего коллегу только ухудшат ситуацию. Он может решить проблему с Дамблдором. Может даже уволить ее.

Он снова усмехнулся.

МакГонагалл ударила быстро. — Если Директор отменит ваш испытательный срок, я могу принять решение о передаче этого иска в Совет Попечителей. Вы можете прекрасно помнить, что я ваш старший коллега, профессор, — увещевала она.

Он сжал челюсть. — Я не один из ваших учеников, Минерва, — объяснил он.

Ее губу свернулись в улыбку, которую он показывал минуту назад. — Говоря о ваших улучшениях, Снейп? Это будет пятьдесят баллов со Слизерина.

Это, казалось, сделало весь класс еще более молчаливым. То есть, пока Гермиона не захихикала.

Заместитель директора выгнула бровь и улыбнулась. — Да, мисс Грейнджер?

Гермиона покачала головой, но взгляд профессора сказал, что она может сказать классу. — Никто не снимал балл факультета с профессоров в течение нескольких веков, а с деканов в течение тысячи лет! Кстати, эти профессора, просто оказались на испытательном сроке. Полагаю, эти двоя связаны?

Минерва кивнула. — Правильно, мисс Грейнджер, двадцать баллов. — Она обратилась к классу в целом, грубо игнорируя Снейпа. — Когда профессор проходит испытательный срок у него немного больше власти, чем у префекта. Разница лишь в том, что он может преподавать в классе. Профессор будет помещен к его бывший факультет назад, когда они были студентом, который, в случае Северуса, Слизерин. Так как профессор должен лучше знать, как были нарушены правила, есть 50-бальный минимум и 25-бальный максимум. — Она, наконец, обратилась к Снейпу, чей гнев был почти ощутим. — Если он поднимет 500 баллов для своего факультета, то он будет на рассмотрении, чтобы его испытательный срок был отменен. Однако, если он что-либо совершит, чтобы получить 1000 баллов штрафа со Слизерина, он должен быть... если точнее говоря... исключен.

Малфой первым нарушил тишину. — Вы не можете этого сделать! — он кричал.

МакГонагалл просто выгнула бровь. Она молчала несколько секунд. Гарри и Гермиона могли практически видеть шестерёнки, вращающиеся в ее голове.

— Мистер Малфой, — медленно сказала она, — вы, похоже, не верите в своего декана. Я предполагаю, что вы не верите, что у него есть шанс набрать достаточно баллов?

Драко сильно покачал головой. — Он не должен набирать или терять баллы! Он профессор! И вы просто оправдываться за баллы, мы знаем, что вы его ненавидите!

Потребовалось несколько секунд, чтобы все в классе поглотили эту информацию. Лица студентов Слизерина стали мрачными, и Гриффиндорцы все улыбались.

Профессор МакГонагалл, однако, имела вид, вызывающий беспокойство на ее лице, а затем шокированный взгляд. -Мистер Малфой! Что в этом мире заставляет вас так думать, что я злоупотребила бы этим только из-за моих собственных эгоистических причин? Какой профессор или любой взрослый, обладающий властью, сделал бы такую презренную вещь?

Половина Гриффиндора засмеялась, и заместитель директора была честно удивлена их реакцией. Она посмотрела на них всех — некоторые из них хватались за животы смеясь. Мысль ударила гвоздем в ее голове.

Драко попытался заикнуться, и отчаянно посмотрел на Снейпа, который отступил в его мыслетранс, чтобы успокоить его бушующие эмоции. Что-то, чего он не должен был делать со времен правления Темного Лорда.

Минерва продолжила. — Я удивлена, что вы можете обвинить меня в таком отвратительном поступке, Драко. Я преподавала в этой школе, когда твой отец был здесь, — она замолчала. — Если бы я действительно хотела, чтобы выразить мои личные чувства, по любому вопросу, я бы не нуждалась в никакой власти, чтобы сделать это. Если бы у меня была какая-то личная Вендетта по отношению к вам, например, я бы раскрыла, что Люциус пытался подкупить Распределяющую шляпу деньгами, чтобы его распределили на Хафлпафф.

Весь класс молчал. Гриффиндорцы, только что нашли что-то еще, чтобы улыбнуться.

— ЭТО НЕ ПРАВДА! — Драко закричал, срываясь со своего места, и толкнул стул ногой назад.

— О, это так, мистер Малфой, — заявила она, не намекая ни на какой забавный тон. Искра в ее глазах, однако, рассказывала другую историю. — Видимо, на факультете был симпатичный префект, который ему был просто необходим. Он торговался со шляпой в цене в течение пятнадцати минут, обещая имение Малфоев, верность семьи Малфой и 14 миллионов галеонов. Когда шляпа молчала, молодой лорд думал, что он выиграл, пока шляпа не обнаружила, что она ... шляпа. Поэтому она сразу поместила Люциуса в Слизерин. Ее причины были, и я цитирую: "Существует тонкая грань между умом и амбициозностью. В одном стремительном действии, молодой Малфой пошел на многое, чтобы сгустить линию блестяще. То есть, по-своему, оба варианта — умно и амбициозно".

Большинство учеников в классе фыркнули, даже некоторые Слизеринцы, в то время как Драко был красным. Снейп вернулся из своего мыслетранса, чтобы посмотреть на своих учеников. Нет лучшего метода, чтобы возбудить его сознание, чем звук веселья Гриффиндорцев в своем домене. — Возвращайтесь к работе! — он рявкнул, и студенты медленно вернулись к проверке своих котлов.

— Следите за темпераментом, профессор, — увещевала МакГонагалл. — Я содрогаюсь, думая, что это может быть ваше лучшее поведение.

Северус стиснул зубы. — Минерва, не могли бы мы, пожалуйста, разобраться с этим позже? Я в центре своего занятия. — Любой, кто не обращал внимание, кричал бы, что кто-то применил к Снейпу Круциатус, на болезненный взгляд на его лице.

— Да, я в курсе, что ваш... педагогический метод требует от всех полное внимание. — Минерва настроилась. — Это изменится в ближайшие недели. — Она подошла к двери.

Снейп облегченно вздохнул бы. В конце концов, он сейчас все контролировал.

— Профессор МакГонагалл?

Если бы он не просто отступил в свой разум минутой ранее, он бы закричал в ярости и яростно обернул пальцы вокруг тощей маленькой шеи Поттера.

— Да, мистер Поттер?

— Кто был префектом? Тем, который так понравился Люциусу?

Минерва остановилась у входа. Она не жалела одного взгляда на Драко, который бросал ей глазами кинжалы. Потому она ушла, но не раньше, чем дала имя.

— Молли Прюет.

Рону потребовалось целых 25 секунд, чтобы вспомнить полное имя, но к тому моменту класс смеялся.

— ТВОЙ ОТЕЦ БЫЛ ВЛЮБЛЕН В МОЮ МАМУ?!

Профессор МакГонагалл только что получила сказку, чтобы конкурировать с историями Альбуса.

После того, как она посетила Совет Попечителей, конечно.