Лесная сказка

-Мам, можно мне за земляникой? Поди, поспела уже!

-Хорошо, — помешкав, ответила та, оторвавшись от стирки. — Только дальше опушки — ни ногой!

-Мам, я знаю, не маленький уже! К вечеру буду!

Только и дожидавшийся дозволения мальчишка живо подхватил корзинку и был таков. Мать, разогнув натруженную спину, с тревогой посмотрела ему вслед, туда, где за околицей деревни стеной стоял вековой лес...

На опушке было замечательно солнечно, гудели над цветами деловитые шмели, зло жужжали осы, порхали редкие бабочки и упоительно пахло земляникой. Подвернув штаны выше колен, чтобы не замарать травяным соком, Лери опустился на четвереньки и начал охоту за душистой ягодой. Сегодня у него не было соперников, а значит, все это богатство принадлежит только ему! Ну и младшим конечно, он принесет полакомиться...

Порыв ветра заставил высокие деревья качнуться, в вышине загудело, зашелестело, и Лери вздрогнул, когда длинная тень старой березы протянулась к его руке, словно предупреждая: не бери эту ягоду, не бери!

-Глупости какие, — сказал он вслух, но землянику оставил в покое.

Добычи было уже достаточно, учитывая, что одну земляничину он отправлял в корзинку, а две — в рот. Не с горкой, конечно, но малышне хватит. Может, и мать не заругается...

Он встал и осторожно направился к краю опушки, к высоким деревьям.

В прошлые годы он играл здесь с двумя приятелями, соседскими мальчишками на год и два старше него самого. Ясное дело, собирали землянику, мелкую малину (из кустов вылезали ободранные, будто с кошками дрались), по осени изредка везло найти несколько грибов, после заморозков обрывали рябину, откуда могли достать, но вот в сам лес не совались. Туда и взрослые-то ходили с неохотой, собравшись помногу, только мужчины и только по большой надобности: если вдруг бревно для сруба понадобится или приспеет время за дровами отправляться. Охотиться — не охотились, разве что в совсем уж голодный год. Даже за хворостом — и то гоняли еще безусых, но уже считавшихся взрослыми парнишек. Говорили, в других деревнях не так, там даже детишки бегают в лес и по грибы, и за хворостом, и опасаются разве что хищных зверей и дурных людей, ну заблудиться еще боятся, но и только. А вот отчего страшились леса в родной деревне Лери, то ли никто толком и не знал, то ли все давно позабыли. Вроде бы и волки зимой к околице не подходили, и страшных болот, как на востоке, не было, ан поди ж ты...

Наверно, каждый, дожив лет хотя бы до пяти, спрашивал у родителей, отчего нельзя ходить в лес, получал подзатыльник и ответ "не твоего ума дела, а сунешься — шкуру спущу!". Хотя и не было желающих проверить, что там такое: достаточно было посмотреть на лица взрослых, тесной гурьбой уходивших в лес, словно на войну, с которой можно и не вернуться, чтобы увериться — есть там что-то страшное. Что-то такое, чему названия в человеческом языке нет, но от этого оно никуда не девается.

Наверно, поэтому деревня и не росла: девушкам старались найти жениха откуда-нибудь из других краев, парни, чуть что, срывались с места... Сюда же девиц выдавали замуж редко, кому охота, чтоб его кровиночка жила в таком страхе! Чаще юноши уходили в женину семью, а сюда приходили или те, кто ничего не знал о дурной славе деревни, либо вовсе безденежные: пустых домов хватало, подлатай, если руки есть, да живи себе, лишним не будешь, если ты мужчина, а если девушка — найдется тебе пара. Словом, жителей в деревне не особенно убывало, но и не прибавлялось особенно.

-Ну и вовсе не страшно, — шепотом сказал Лери, глядя вверх, на могучую березу. Ветви у нее начинались на недосягаемой высоте, а ствол они с Маки не смогли обхватить и вдвоем.

Лери посмотрел вперед, в зеленую пропасть, испятнанную пробивающимися сквозь листву солнечными лучами. Именно здесь они с Маки и Рори играли в опасную игру: надо было на счет, встав на оговоренном месте на опушке, нестись со всех ног туда, в лес, чтобы хлопнуть ладонью по какому-нибудь дереву и стремглав бежать обратно. Самое дальнее, куда они осмеливались забраться — это вон до той стройной осины.

Для них игра была опасной прежде всего потому, что, заметь их забаву взрослые, неделю пришлось бы спать на животе, а есть только стоя, и уж только потом — из-за самого леса, каким бы страшным он ни был...

Лери вздохнул. Он выиграл в этой игре целых два раза, и то, он был уверен, приятели поддавались. Уж очень вовремя Рори споткнулся о торчащий из земли корень, а Маки шарахнулся в сторону, чтобы тот, упав, не сбил его с ног, и упустил время. А в другой раз Маки зацепился рубашкой за куст боярышника, а Рори замешкался в самом начале, и хоть быстро нагнал Лери, все равно отстал от него на полшага.

"Ну и ладно, просто они хорошие друзья", — подумал тогда Лери, но больше наперегонки не бегал, сказал, лучше будет присматривать, чтобы никто не подобрался: уже малые подросли, вполне могут оказаться поблизости. Да и не тягаться ему было с приятелями: во-первых, моложе и куда меньше ростом, во-вторых, уродился щуплым и слабеньким, а вдобавок еще и прихрамывал: правая нога всегда подворачивалась ступней внутрь, и проще было подволакивать ее, чем пытаться идти ровно.

Теперь Рори помогал отцу в кузнице, а Маки доверили пасти свиней. Самому Лери разве что за гусями дозволят смотреть, да и то вряд ли: он их не соберет, если наглым птицам вздумается разбежаться. Да и девчоночье это занятие! Скорее всего, зимой его отдадут в обучение корзинщику. Тот, конечно, не только корзины плетет, но и короба, и даже обувку, но лучше бы уж к гончару! Да вот только там сила нужна — глину таскать, мешать... А корзинщик нарежет себе лозы у ручья — даже в лес заходить не надо, — а лыка или там бересты на опушке надерет, если очень уж понадобится. Молодые деревца тут быстро растут, а приходится что-то с них брать не так уж часто...

-Я победил, — сказал Лери, дотронувшись до шершавой осиновой коры. Надо же, замечтался и сам не заметил, как дошел до границы, за которую они соваться не отваживались. — Понарошку.

Босая нога его коснулась прохладной травы по левую сторону от дерева и отдернулась. Снова ступила, уже увереннее...

-Я снова победил, — произнес Лери через три шага, приложив ладонь к березе, кажется, еще более мощной, чем та, на краю опушки. — Правда-правда. Ну и что, что не бегом, не с кем же наперегонки...

Он оглянулся — между редкими еще деревьями прекрасно видна была залитая солнцем опушка. Здесь же свет казался зеленоватым, по траве перебегали золотые солнечные зайчики, падали сквозь листву косые лучи света, всё было изменчиво, неверно, и даже пахло не так, как снаружи: не цветущим клевером и ромашками, не земляникой... Запах был прохладным, островатым и сырым.

-Сейчас же пойду назад, — сказал себе Лери. — Вот только еще один шажочек...

Он сделал этот шаг и тут же отдернул ногу, наступив в мокрое, мягкое... Сперва подумал — улитка, глянул и испугался — большой палец был в чем-то красном.

-Да это ж земляника! — рассмеялся он через мгновение и огляделся. — Ух ты... Ой, а если она ядовитая? Лес ведь...

Словно в ответ на его слова, откуда-то спорхнула незнакомая пестрая птица, чирикнула, клюнула ягоду, покосилась на Лери веселым черным глазом и улетела. Вот тогда он и перестал сомневаться: если птица клюет, то и человек не помрет!

Сюда никогда не забредали сборщики ягод, жадные мальчишки и девчонки, и от этого, наверно, земляника расплодилась неимоверно. Но вот солнца ей не хватало, и на вкус она была чуточку другой чем та, с опушки, и гораздо мельче, хотя и душистее, только на другой лад: она пахла не солнцем, а прохладным лесом.

Первым порывом Лери было набрать, сколько в корзинку поместится, с верхом, и идти хвастаться удачей. К счастью, он тут же понял, что мать тут же сообразит: не растут на опушке такие ягоды, сама ведь девчонкой туда бегала! Значит, его занесло куда-то в другое место, и нетрудно догадаться, куда именно, а уж тогда она обломает об него веник.

-Ну и ладно, — сказал себе Лери. — Значит, одному мне все достанется!

Он принялся собирать в ладонь маленькие сладкие ягодки. По одной их есть смысла не было, а если набрать хоть полгорсточки — совсем другое дело! Немного стыдно, конечно, что нельзя поделиться с приятелями, с братьями и сестренками, но, — тут Лери невольно передернул лопатками, — спину жалко, а мать скора на расправу. Отцу она первенца колотить не позволяла — еще зашибет, чего доброго, — но вот веника и розог не жалела.

Через несколько шагов Лери наткнулся на жесткие кустики под другой березой. Это ж черничник! У соседки росло несколько чахлых кустиков в огороде, на них бывало по нескольку ягод, от которых она гоняла и птиц, и детей, но расплодиться черника никак не могла. А тут ее... заросли просто! И ягод сколько, еще совсем зеленых, но вот когда она поспеет... Лери понял, что снова нарушит запрет: черники он сроду не пробовал!

Что-то шевельнулось в черничнике, и мимо оцепеневшего мальчишки, едва не задев его, протекло длинное темно-сизое тело. Змея — похоже, гадюка, — спокойно уползла прочь, а Лери понял, что запреты придуманы не зря: лес совсем не безопасное место. Так вот сунешь руку за ягодкой, а там...

"Но если сперва осторожно пошевелить веткой, то змея уползет, — вспомнил он слова старой Тихи, — главное, не бить ее, не топать, не злить. Просто чуточку пошевелить траву, чтобы встревожить, и она уберется. Эти твари не бросаются первыми, если только не наступить им на хвост. Но если она не двигается с места, лучше уйти самому. Со змеями не шутят."

-Пойду-ка я обратно... — прошептал Лери. Земляники уже не хотелось. Хватит той, что в корзинке.

Вот только впереди, за черничником, что-то светлело. Наверно, дерево упало, а молодая поросль не успела еще занять его места, и солнце светило здесь так же ярко, как на опушке. Лери и опомниться не успел, как ноги сами вынесли его под жаркие лучи. После лесной прохлады это было... странно.

"Что это за цветок? Никогда не видел... Это листья ландыша, точно. А это? Вон ромашка, только странная какая-то, и..."

Он стоял посреди полянки, озираясь и не узнавая почти ничего. Это был совершенно другой мир, незнакомый ему, особенный... Запретный.

Лери встряхнул головой: ему послышалось, будто где-то неподалеку журчит вода.

"Ну, верно! Ручей в той стороне, значит, вытекает он из леса", — сообразил он и тут же понял, что смертельно хочет пить.

-Ладно, даже если заблужусь, то по ручью уж всяко выйду к деревне, — решил он и пошел на звук.

Слух у Лери был отменный, должно быть, природа постаралась, чтобы возместить его хромоту и то, что он скверно видел правым глазом и вообще в сумерках. Правда, до вечера было еще далеко, но в этом лесу царил вечный полумрак, да еще мечущиеся солнечные пятна сбивали с толку.

К ручью, однако, Лери все же вышел, изрядно поплутав и всерьез испугавшись, что не сможет выбраться. Зато он слышал, как где-то в вышине выбивает дробь дятел, видел белку (а может, ласку или куницу, не успел рассмотреть), метнувшуюся вверх по древесному стволу, множество незнакомых растений, забрел в высоченные, выше головы ему папоротники, подивился на красивый ярко-красный, в белых пятнышках гриб, окончательно выбился из сил и только тогда понял, что лес чуть поредел, а перед ним — заросли ивняка, а ручей журчит совсем рядом.

Тут он был совсем не такой, как за деревней, — совсем узкий, перешагнуть можно, с галечным дном и поросшими мягкой короткой травкой берегами, очень чистый.

Лери не удержался и действительно перешагнул ручеек, и тогда только опустился на колени и всласть напился. Вода была ледяной, от нее ломило зубы. Он поплескал себе в лицо, утерся рукавом, распрямился и только тут почувствовал на себе чей-то взгляд.

"Волк!" — с ужасом подумал Лери, медленно оглядываясь.

Это был не волк. На старом поваленном дереве недалеко от него сидела девочка примерно его лет, одетая, как все деревенские девчонки — в длинную рубашку. Она с любопытством разглядывала Лери, шевеля пальцами босых ног траву и перебирая косу. Он никогда ее не встречал.

-П-привет... — выговорил Лери.

-Привет, — весело ответила девочка. — А что ты делаешь на этой стороне?

-Я? Я случайно...

-А-а... Ну садись, ты, наверно, устал? — она похлопала рукой по бревну. — Ты из той деревни? Ну, той, куда ручей течет?

-Да, оттуда, — кивнул Лери и выдохнул с облегчением. Наверно, она просто из другой деревни, где в лес ходят запросто. У нее, правда, нет с собой даже корзинки, но мало ли...

-Далеко же ты зашел, — сказала она, выразительно взглянув на его ногу. Лери вспыхнул: напоминаний о своей хромоте он не переносил. — А как твое имя?

-Лери, — мрачно ответил он. — А твое?

-Дия, — весело ответила девочка.

-Ты откуда? Я тебя раньше не видел?

-Так и я тебя прежде не встречала!

"Точно, из другой деревни", — уверился Лери и успокоился.

-А что у тебя в корзинке? — любопытно спросила Дия.

-Земляника, — буркнул он. — И еще хлеба кусок — на обед. — Тут Лери сообразил, что ведет себя невежливо и спросил: — Будешь? Солнце уже высоко, я только теперь понял, что проголодался...

-Не откажусь попробовать, — улыбнулась она, и Лери разломил горбушку пополам. — Хороший хлеб пекут в вашей деревне!

-У вас не такой?

-В каждой деревне он чуточку разный, бывает, вкусный, а бывает — в рот не возьмешь, — ответила Дия, запуская руку в корзинку. — Ой, а где такая земляника растет? Здесь другая совсем!

-Это с опушки, — важно сказал Лери. — Я и сам заметил, что в лесу она не такая. Это, наверно, потому, что там солнца больше.

"Ой, кому сказать! — подумал он, подвигая корзинку девочке. — Сижу, как взрослый, с девчонкой болтаю... И она ничего, нос не воротит, хоть я и заморыш... Да и она тоже вон какая худенькая и бледная, только коса замечательная, не хвост крысиный..."

По спине у него побежали мурашки. Не носили девчонки и девицы одну косу. Одну плели замужние. Но не может же быть...

-Дия, а почему у тебя одна коса? — спросил он беззаботно, только голос все равно дрогнул. — Ты что, замужем уже? В такие-то годы?

-Почему? У нас все девицы так ходят, — удивилась она. — А что?

У Лери отлегло от сердца.

-У нас наоборот, — сказал он. — Девицы две плетут. Вот выйдешь к нам замуж, и привыкать заново не придется!

Они посмеялись над немудреной шуткой и продолжили есть землянику.

Лери искоса разглядывал Дию. Чувство, будто в ней что-то не так, его не оставляло.

-Как же они это делают... — бормотала та себе под нос. В руках у нее были травинки и несколько незнакомых цветов.

-Ты что, венок сплести хочешь? — догадался Лери.

-Ну да, — расстроенно ответила она. — Все плетут, а у меня не получается, хоть плачь!

-Дай, я сплету, — сказал он. — Ну что так смотришь? Я у корзинщика учиться буду, так что уметь плести обязан. Рви цветы, какие хочешь, только стебли подлиннее чтоб были...

Венки Лери плести действительно умел, его не только младшие сестренки о том просили, но и ровесницы, а для Дии и вовсе расстарался: плел пышный, набирая в вязочку по нескольку стеблей разом.