одержимость, как один из вариантов

Юлия Александровна Миниотене

На конкурс "Лучший роман о любви"

"ОДЕРЖИМОСТЬ, КАК ОДИН ИЗ ВАРИАНТОВ"

тел. 8-10-370-441-54-908

E-male kml1@takas.lt

Непросто вывернуть карманы при чужих людях: там могут оказаться мятые

трамвайные билеты и носовые платки сомнительной свежести. Написать автобиографический рассказ о любви — значит принародно вывернуть наизнанку свою душу, при чем заглянуть туда смогут не только чужие, но и близкие, что, иногда, намного хуже. Что они увидят там помимо сопливых платков и всякого мусора, что все это время тщательно скрывалось от них за притворной веселостью и фальшивыми улыбками? Нужно ли им это знать?

ЧАСТЬ 1

ГЛАВА 1

С течением времени труднее и труднее припомнить, как все было на самом деле. Каждый новый день размывает границы исторической правды, делает контуры неясными, настоящее слишком сильно влияет на прошлое, окрашивает его в собственный цвет. Время что-то убивает в нас и что-то вызывает к жизни, никогда больше мне не взглянуть на мир теми, прошлыми своими глазами, но я очень-очень сильно зажмуриваюсь, сначала вижу только пестрые радужные круги, а потом, постепенно радуги уходят, и совершенно четко вырисовывается прошлое. Даже сейчас, спустя десять лет, то, с чего все началось, встает передо мной четко и ясно, достоверно до мельчайших подробностей.

Трамвай не может обогнать впередистоящий трамвай, поэтому, если один из них сломался, они выстраиваются длинной беспомощной вереницей и ждут подмоги. Чаще всего для поломки трамваи выбирают места, где нет других видов транспорта, так они демонстрируют вынужденным пешеходам свою значимость. Все начинается с запаха паленой резины, и даже те из пассажиров, кто не имеет никакого отношения к технике знают, что горят тормозные колодки, хотя внешний вид этих колодок представляют себе довольно смутно.

В тот самый день, а вернее вечер, я втягиваю носом паленый запах, спрыгиваю с подножки трамвая в чахлую межрельсовую сурепку и бреду три остановки домой, один шаг большой, другой маленький, в дорогущих итальянских туфлях. После работы, после шейпинга, шагаю и шагаю по неровно уложенным шпалам. Я работаю продавцом в бакалейном отделе большого гастронома, а хочу заниматься литературой, я часто, заворачивая кулек с конфетами, представляю себе, что на вопрос о месте работы загадочно и многозначительно улыбаюсь:

-Поэтесса...

Я не Александр Сергеевич, мне не надо каждое слово превращать в бриллиант, поэтому стихи начинают складываться у меня прямо на ходу, в такт неровным промежуткам между шпалами.

* * *

Я покрашу волосы в рыжий цвет,

Я оденусь так, как нравится мне,

Люди спросят: девушка, вы панк?

Нет!

Я от всех течений в стороне.

Я люблю одна по городу гулять,

Я не люблю толпу, где некуда присесть,

Люди спросят: девушка, вы б...?

Нет!

Просто я хочу быть такой, какая есть.

Я не хочу слышать крики и сигналы машин,

Я гуляю по городу, я холодна,

Я не люблю богатых и наглых мужчин

И поэтому я гуляю одна,

Мне плевать на то, что часто денег нет,

Я не хочу работать, торопя выходной,

Я крашу волосы в рыжий цвет

И поэтому вполне довольна собой.

Как и все в моей жизни, эти стихи — полуправда, я и в самом деле не хочу работать, но деньги мне нужны, тем более, что двадцать пять — это уже не восемнадцать, а мои пепельно-русые от природы волосы сами рыжими становиться так и не научились.

Если расставанье — это маленькая смерть, то написание стихотворения — это небольшие роды, хотя бы потому, что сразу становится легче, как только то, что в голове появляется на бумаге. А если по какой-то причине не хочешь записывать, то стихи сидят в тебе как чирей и ноют, ноют, пока ты в очередной раз не сдашься. Главной причиной, почему иногда я не тороплюсь записывать, является моя полная уверенность, что способность к рифмованью дана мне взамен простого женского счастья, по крайней мере пока что все никак не складывается личная жизнь, а стихи даже наоборот, складываются весьма обильно, несмотря на все мои протесты и даже в вопросах записывания все время одерживают верх.

В моей сумке никогда нет блокнота, зато в большом количестве скапливаются старые билеты, ненужные квитанции, листки рекламы. Между засорением вселенной и засорением сумки я выбираю меньшее зло, хотя бы меньшее по размеру. После того, как я добыла из необъятных запасов клочок бумаги сомнительного происхождения и вылила на него свою душу, неудобно изогнувшись, стало легче. Все то же, но без чирья. Впереди телепалась тоскливая группка товарищей по несчастью, а до дома оставалось еще две остановки пути, правда теперь уже появилась возможность перейти на нормальную дорогу. В таких случаях самый верный способ скоротать время — это придумать сказку про себя же саму, но чтобы было достаточно правдоподобно. Такую историю я могла придумывать в несколько этапов, прорабатывая детали до мельчайших подробностей, пока эта история мне не надоедала, тогда приходила очередь другой. "Не хочу я быть столбовою дворянкой, а хочу я быть владычицей морскою!" Что-то в этом роде. Самое странное, что иногда эти фантазии воплощались в жизнь.

Во истину, если Бог хочет наказать человека, то он начинает исполнять все его желания. Хочется счастья — просто проси счастья, оставь место для замысла творца, ему с высоты виднее, а у нас такая узкая временно-пространственная перспектива, что даже смешно делается, но приходит время и ты начинаешь со слезами просить каждую минуту "вот именно того высокого брюнета с гитарой, несомненного гения и общепризнанного красавца", наконец утомляешь Бога своим нытьем, он со скукой и усталостью машет на тебя рукой и выполняет просьбу. Все! Сбылась мечта идиота! Проходит никак не более пяти лет, твой гений становится банальным алкоголиком, а у тебя уже двое детей и он сам, мечта и сказка, никому не нужен, даже тебе, но ты и бросить его не можешь из жалости. Только называешь теперь его не Великая Любовь Всей Жизни, а мой крест и даже иногда упрекаешь Бога за неудачную судьбу. Прости, родная, но тебе не угодишь!

Мне 25, но выгляжу я моложе, просто такой тип лица и манера одеваться. Всякие там тертые джинсы, узкие брюки и странные головные уборы — это мое. Мой близкий друг считает, что в костюме выглядит как официант. А в дорогом костюме как главный официант, какой-нибудь начальник смены. Вот и я так же, только в женском роде. Я не умею ходить с достоинством, все время хочется скакать, поэтому внимание на меня старшие мужчины практически не обращают, мало ли что там скачет у них под ногами. А мечтать можно о чем угодно, поэтому Мой Принц намного (Аж лет на 18!) старше меня, у него красивая седина в висках и большой жизненный опыт в глубоких и немного усталых глазах. Он влюбляется в меня сразу и наповал, забывает свое прошлое, не думает о будущем, способен на всякие безумства. Дальше придумать я не успеваю: дошла до родного двора. Теперь ползком на четвертый этаж и спать...спать...спать...

ГЛАВА 2

Главная особенность работы в торговле — это то, что все на "ты". От директора до технички. Можно и по имени-отчеству, можно просто по имени, а можно и просто по отчеству:

-Ты сегодня, Татьяна Михална что-то рано! (это директору)

-Паша! Наломай кур, а то в витрине пусто. (это грузчику)

-Баба Валя, иди подотри у нас в отделе, а то холодильник опять потек! (это уборщице)

Попасть в торговлю трудно, а уйти из нее и того труднее, это спрут похуже сицилийской мафии. Меня этот спрут заполучил в свои щупальца в тот момент, когда мы, то есть я и моя страна решили круто изменить судьбу: страна развалилась на мелкие составляющие, а я бросила педагогический институт на четвертом курсе. Тогда на работу вообще было невозможно устроиться, а туда, где платят хоть какие-то деньги и подавно. Лично мне помог дальний и никогда мной не виданный до тех пор родственник со стороны пропавшего давным-давно папы, он позвонил куда следует, и меня уже ждали. Я приехала в момент выдачи зарплаты и удивилась несоответствию внешнего вида веселых хорошо одетых продавцов и суммам, им причитающимся.

-Ну вот, — расписывалась в ведомости бойкая, щедро увешанная золотом бабенка, — это как раз мне на бутылку и на закуску!

Директриса посмеялась, подвинула мне листок бумаги и сказала роковые слова:

-Пиши заявление в бакалейный отдел.

Все! Судьба моя была решена именно в тот момент.

Коллектив магазина представлял собой пеструю и разношерстную публику, почти все были люди с высшим образованием и попали сюда случайно.

Татьяна Михайловна, директор.

По образованию учитель математики, по призванию массовик-затейник. Финансовая сторона работы ее мало занимает, все ее нутро радостно раскрывается только в праздничные дни, когда организуется выездная торговля на лотке. Татьяна Михайловна выбирает пару симпатичных жертв и добывает им идиотские костюмы в каком-нибудь ДК. И таким образом ее усилиями наш лоток странно и нелепо выделяется на общем фоне, отпугивая покупателей, но массовик-затейник этого не замечает. В каждом отделе в особой тетрадке под названием "долги" за директрисой числится кругленькая сумма, передающаяся из смены в смену и с неохотой перекрываемая к моменту ревизии, но напомнить о давным-давно съеденных селедках и булках — значит вогнать Татьяну Михайловну в плохое настроение, навлечь на себя ее гнев и поход в подсобку, а этого никому не хочется.

Ирина Мирзафина, замдиректора и старший кассир в одном стакане.

Второе лицо в магазине. Образование у Ирки среднее, зато торговое. Она может вникнуть во все тонкости процесса. Может, но не хочет. Ей главное, чтобы хоть как-то сходились концы с концами и не мешали ее личной и неустроенной до сих пор жизни. Ее внешние особенности — золотые зубы и всегда утомленное выражение лица.

Дальше идут те, кого, что называется, ноги кормят. Продавцы. Волки торговли.

Штучный отдел. (а проще говоря вино-водочный и сопутствующие товары, хотя мне совершенно непонятно, как бутылке водки сопутствует кусок мыла или тюбик зубной пасты)

Валентина Сергеевна, одинокая женщина. До пенсии ей рукой подать. Все местные алкоголики у нее наперечет,с ними она добра и любезна, даже стеклотару примет, если что, несмотря на вечное отсутствие ящиков. Лицам, с отсутствием признаков регулярных запоев во внешности просьба не беспокоиться. Пошлет так, что вернуться забудешь. Хотя, то, что говорит Валентина Сергеевна, понять практически невозможно, одно сплошное "бу-бу-бу". Зато ненормативная лексика просто дико изощренная. При разговоре с ней я обычно киваю с умным видом, не понимая темы беседы. Ей приятно.

Гастроном. Вечная яма. Все течет, все убывает в количестве, теряет в качестве, ухудшается во внешнем виде. Все, только не Люся Зайцева. Это непревзойденная красавица, правда весит она на 70 кг больше, чем надо. Люсино выражение лица никогда не меняется при любом количестве выпитого, ввести в заблуждение может каждого, поэтому до сих пор одна, не может найти, кто бы ее обуздал и перепил.

Дубарь Юрий Николаевич, Люсин напарник. Говорит о себе тонким "пидарестическим" голосом и всегда в третьем лице. Хохол. Усат и холост. Автодятел. Любит писать ценники, а все остальные любят их читать, поэтому очень часто на его прилавке появляется товар под названием, например, "шпагетти" или "помидоры в соку"

Бакалея. Конфетки, бараночки, хлеб и булочная мелочь. Ленка. Лена. Леночка. Моя напарница и лучшая подруга по совместительству. Лена патологически честная, добрая, красивая, умная, а потому и вечная неудачница и козел отпущения. Замужем за идиотом, который не понимает, что все остальные женщины еще хуже. Чтобы она не умерла от голода и вечных переработок ей в компенсацию поставлена я, особа скорее хитрая, чем умная, скорее обаятельная, чем красивая. Но это именно я договариваюсь с поставщиками насчет левого товара, с риском для жизни принимаю его в заднее "хлебное" окно, перепираюсь с пронырливыми сменщицами.

Я терпеть не могу свою работу, но это лучше чем быть официанткой, здесь прилавок хотя бы спасает от шлепков по заднице. Я не люблю эту работу, но у меня есть прекрасный коллектив, неплохой заработок и мечта подкопить немного денег, уволиться и уехать в столицу, куда давным-давно зовут меня друзья.

12 июня. День Независимости России.

Праздничный день — это один сплошной минус. Поставщики отдыхают, покупатели расползаются по дачным участкам. Дохода никакого. Да еще эта вечная выездная торговля, хорошо, что не наша очередь выряжаться пугалом на солнцепеке. Директриса объявила короткий день, наизусть накрасила губы посреди торгового зала и упорхнула.

-И туфли как пряники, — проводила ее Ленка.

-Какие пряники? — удивилась я.

-Любые. Переверни пряник вверх ногами, он и будет загибаться вверх, как носки ее туфель.

Сзади подошла Валентина Сергеевна, одинокая женщина, продавец штучного отдела.

-Бу-бу-бу! — объявила нам она.

-Конечно, Сергеевна, не переживай, мы все закроем, — Ответила Лена, она раньше работала с Сергеевной в одном отделе и понимала ее лучше, чем остальные. Я сделала умное лицо и кивнула. Просто так, на всякий случай.

Сергеевна купила полбулки хлеба и удалилась, бормоча что-то под нос.

-Нам магазин закрывать, — объяснила мне Лена.

-Кто бы сомневался, всем домой надо, кроме нас с тобой, моя мама бы сказала, что домовой нас не любит.

-Это точно, будем девчонок с выездной торговли ждать, им же надо будет товар занести.

-Товар! Сейчас весь шоколад на солнце потает, булки засохнут, сами потом будем все это есть. Эти праздники — одно разорение!

Опять появилась Сергеевна:

-Бу-бу-бу!

-Иду, — отозвалась Лена и, уже в мою сторону — пойду за ними дверь закрою.

Я знаю, почему Ленка домой не торопится, она ждет своего любовника Валерку, который дает ей возможность отвлечься от зануды-мужа, а заодно избавиться от излишков денег. Лена всегда остановится на самой неподходящей кандидатуре. Валерка везде бывал, все видел, ничем его не удивишь. Если человека молнией убило, Валерка махнет рукой:

-А, знаю такой случай, мужика молнией убило, так у него даже мелочь в кармане оплавилась!

Вот! Он не только сталкивался с такой же историей, но и мелочь потом в кармане проверял.

Ленка возвращается, мы ставим чайник на плиту и располагаемся для длительного питья кофе и перекуривания в тишине и покое прохладной магазинной подсобки. Мы неделю работаем, неделю отдыхаем, график очень удобный, но зато рабочая неделя — это 7 дней по 12 часов за прилавком, да еще дорога домой, хотя по домам нас обычно развозит Валерка на своем зеленом "Москвиченке" по имени "Барсик", ему так спокойнее, чтобы глупые куры, то есть мы с Ленкой не нашли приключений себе на причинное место. Все рабочее время мы проводим вместе, а первый выходной начинаем с созвона, чтобы отправиться на ярмарку потратить калым за неделю.