|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Выглядишь отвратительно, — сообщил Дик, слегка лизнув воздух языком.
— Да, со мной бывает, — при всем моем раздражении, спорить тут было не о чем: ящер был прав. Так и не уснув толком, я промаялась полночи и встала в состоянии, близком к зомбированому.
— Марвин считает, тебе нужно — как там он сказал? — почаще отпускать себя.
Я вымучено улыбнулась и покосилась на кактус, выбросивший бутон.
— В этом Марвин ошибается.
— Уверена?
— Вполне. Извини, я пойду работать.
— Пойдёшь. Только сначала — инструкции, — неприлично довольный ящер распластался по столу, окончательно перестав притворяться человеком. Его хвост мазнул по моим ногам, и тем, что получилось не вздрогнуть, я до сей поры незаслуженно горжусь.
— Джо неплох, но иногда немного рассеян, — сказал Дик лениво, — Я его старый друг, забочусь. Викки он был как отец, но теперь она труп. Так бывает. Теперь твоя очередь. Поняла меня?
Я удивленно моргнула. Тон был вроде бы лёгким, ленивым, но было за этим голосом нечто совсем иное, тёмное, странное. Как и тогда, когда Дик рассуждал о сказках — словно он сказал намного больше, чем прозвучало. Потому я не стала язвить в ответ, лишь про себя подумала, что с заботой об отцах у меня, мягко говоря, не очень складывается.
— Да, конечно. Что я должна...?
— Заказывай ему еду — и себе тоже. Он любит жратву из Милли Ти, и тебе понравится — выбора нет. У нас с ними договор, все поставляют бесплатно. В наше время благотворительность выгодна. Уяснила?
— Ага.
— Говори с ним, чаще дёргай. Завтра годовщина.
Я начала понимать.
— Вон оно что...
Дик вздохнул:
— Беда с вами, что с Солдатиками, что с Сиротками. Только мне повезло — у меня есть Марвин. И тебе повезло.
— Точно, у меня есть ты, — отозвалась я машинально.
Дик фыркнул:
— Две лучшие благодетели: Минимум Вопросов и Понимающие Бабы. Иди работать, мой идеал!
Я не сдержалась и заржала. Дику было засчитано ещё несколько призовых очков: был он психом или нет, но в тот момент я убедилась, что другом он был бы отменным.
Благодаря Дику день, начавшийся на довольно веселой ноте, пошел дальше по накатаной. Полученные знания успели немного утрястись в голове, и разбираться с сыплющимися на меня вызовами и письмами стало несколько проще. Я заказала нам с Джо обед, попутно оценив прелести благотворительности, прослушала его инструкции касаемо грядущей конференции, посвященной годовщине Восстания Резерваций, и с удовольствием начала переделывать составленные Викки расписания под свою манеру работы, изредка поглядывая на ожидающую меня непросмотренную гору корреспонденции. Меж тем Джо сообщил мне, что его нет ни для кого, даже если небо рушится, а океаны обращаются в кровь на манер древних полубезумных религиозных текстов. Меня такой подход полностью устраивал: работы мне хватало и без созерцания застывшей в гримасе безразличия синей рожи своего нового начальства.
Проблемы начались ближе к вечеру, когда примчалась взмыленная, всклокоченная Грет и потребовала её пропустить. Выглядела женщина так, что отказывать ей казалось преступлением против человечности, но — увы мне! — я никогда не слыла гуманистом.
— Простите, — я подкрепила извинения максимально подкупающей улыбкой, — Он уже ушёл, и...
— Как, опять?! — ахнула она и заметалась по коридору, — Нет, это вопиюще безответственно! Нет, это просто за гранью! Что я скажу Госпоже Олив?!
Я внимательно пронаблюдала за хаотичными перемещениями женщины и направилась к скрытой в стене походной кухне, дабы приготовить нам двоим успокающего отвару. Симптомы Грет были мне хорошо знакомы: та самая разновидность бессмысленной суеты, которую умели и любили создавать некоторые руководители перед какими-либо важными событиями, доводя тем самым подчиненных до состояния истерических метаний. Проблема с подобной тактикой была в том, что, вопреки расхожему мнению, чем больше ты спешишь, тем меньше успеешь: абсурдное, но не раз проверенное мной на практике правило.
— Это что?! — взвизгула Грет.
— Отвар, — улыбнулась я, — Выпейте, пожалуйста, и немного отдышитесь. И расскажите мне, что именно нужно: Джо обещал вернуться через пару часов, и я тут же передам ему Ваши слова.
— Мне некогда тут отвары попивать!
— Пожалуйста, Грет, — повторила я мягко, — Отдышитесь и расскажите, что именно нужно.
Полагаю, что после нескольких лет в Корпоративной зоне мне с полным правом можно было работать в заведении для скорбных умом: по моему опыту, уровень истерии в поведении некоторых менеджеров не уступал тамошнему накалу страстей. Потому успокаивать голосом и взглядом я умела не хуже некоторых гипнотизёров. Вот и с Грет повезло — она слегка расслабилась и все же взяла чашку.
— Итак, что должен сделать Джо? — уточнила я, когда помощница Олив сделала несколько глотков. Она вздохнула и вдруг показалась мне моложе и печальней, чем вчера.
— Речь, — сказала она, — Завтра конференция в честь Восстания Резерваций, надеюсь, он тебе об этом сообщил и дал указания насчет подготовки. Но, сама понимаешь, большую часть работы взвалили на нас, и госпожа Олив лично пообещала наследнику Брендтов, что прошлогодний инцидент не повторится.
— А что?...
— В прошлом году Джо явился пьяным и сообщил толпе журналистов: "О, мы снова празднуем годовщину того, как я стал массовым убийцей? Какая радость!"
Я медленно отхлебнула отвара из своей чашки, чтобы скрыть нервную ухмылку. Восхищаться ли смелостью работодателя или поражаться тупости?
— В этом году они договорились, что он напишет речь и госпожа Олив её утвердит. И вот, нет Джо, нет речи, а конференция уже завтра! Что госпожа Олив будет говорить Сирну Брендту?
Я на пару мгновений прищурилась, обдумывая ситуацию, а потом очаровательно улыбнулась.
— Я поняла Вас и сделаю все, чтобы это уладить. Хорошо?
— Сообщи мне сразу же, как только он вернётся! — рявкнула Грет и ушла. Я проводила её задумчивым взглядом и пошла к кристаллу, чтобы связаться непосредственно с Олив. Поприветствовав женщину и выдав все положенные формальности, я перешла к сути:
— Заходила Ваша помощница, насчет речи. Пока мне нечего ей ответить, ведь я не знала о ситуации, но теперь это моя проблема и я улаже её.
Олив помолчала пару мгновений и ласково ответила:
— Рада, что мы хорошо понимаем друг друга. Я жду результата.
Собираясь работать на этой должности, я изучила всю возможную информацию, находящуюся в открытом доступе и касающуюся господина Лойса. Были там и статейки, перемывающие грязное бельё, и хвалебные оды, и несколько биографий, и пару интервью, которые, впрочем, давал мой работодатель крайне неохотно. Собрав воедино разрозненные факты, я сложила для себя более-менее чёткую картину его жизни.
Родился Джо в соседней Ларталии, второй по величине стране Человеческой Коалиции. Через пару месяцев после его появления на свет там приняли пакт Зебна, который отменил рабство для всех рас, что означало окончательное освобождение тэкханов. На этой волне радостных перемен семейство Лойсов решило поискать счастья подальше от опостылевших родных земель. Как порой бывает в таких случаях, вместо счастья пара тэкханов встретила смерть, а их ребёнок угодил в приют.
В те времена вопросы расы в нашей стране не стояли столь остро, как при Военачальнике, но печально знаменитый мыслитель Бейнер уже написал свое сакраментальное "Мы, люди", где озвучил идею превосходства чистого человеческого разума над примитивными хищницкими инстинктами существ. В общем, полагаю, синекожему ребёнку среди сверстников пришлось совсем непросто. Тем не менее, по версии ранних биографов именно в приюте Джо познакомился с Бартоном Харде, чистокровным и весьма амбициозным человеческим мальчишкой, который после стал стражем порядка и вступил в партию Военачальника. Как несложно догадаться, это обеспечило ему вскорости немалый карьерный взлёт: Бартон возглавил столичную Службу Стражей, а после — создание самой большой Резервации для нелюдей и строительнство Стены.
История — по крайней мере, общедоступная — умалчивает о том, как и почему Харде убедил своих коллег оставить Джо в должности своего заместителя. Возможно, упирал на то, что нелюдю управлять нелюдьми будет проще, возможно, надеялся на покорность и исполнительность синекожего, а, может, доверял ему безоглядно. Так или иначе, Бартон Харде ошибся и расплатился за это собственной жизнью: его, как и большую часть работавших в Резервациях людей, убили бунтовщики.
Организатором и символом этого восстания, ставшего причиной ещё более жестоких расправ над нелюдьми и ужесточения режима в Резервациях, и стал Джо Лойс.
И, зная все это, я не слишком удивилась, обнаружив своего работодателя систематически напивающимся в своем кабинете. Несколько пустых бутылок беспорядочно раскатились по полу, но большее количество дожидалось своей очереди, выстроившись шеренгой на столе.
— Я тебя не вызывал! — громыхнул Джо, но я только закрыла за собой дверь и спросила:
— Угостите выпивкой?
Синекожий ощутимо опешил и явно не знал, как реагировать. Я, между тем, подхватила одну из бутылок и устроилась в кресле напротив работодателя, прихлёбывая прямо из горла. Джо наблюдал за мной с явным любопытством и, кажется, проникся, когда я не выплюнула на ковер обжигающее внутренности зелье. По крайней мере, некоторое время мы хлебали жуткое пойло молча, и тишина из давящей и напряженной постепенно стала преображаться в умиротворенную.
— Так зачем пришла? — уточнил Джо без былой агрессии, как-то даже обречённо. Я вздохнула.
— Заходила Грет, хочет от Вас речь на завтрашнюю конференцию.
— А ты?
— Прогнала её, сказала, что Вас нет. Но она вернётся.
Синекожий неопределённо хмыкнул и ничего не сказал. Пришлось поддавить:
— Так что говорить насчет речи?
— Вон она, речь, — Джо неопределённо махнул рукой, и я, проследив направление, предсказуемо увидела мусорную корзину, полную смятой бумаги, — Что я могу сказать им? Да, господа журналисты, это пятнадцатый юбилей того знаменательного дня, когда я убил побратима и потерял магию, спасибо, что пришли, чудесная погода, жрите торт, не подавитесь. Так? Что, по мнению Олив, я должен сказать им? Или мне читать с листочка то, что её болтуны для меня напишут? Я много лет отказывался общаться с прессой в этот день не просто так. И она это знает, но все равно устраивает конференцию и подсылает ко мне тебя. Думаешь, я не знаю?
Он был уже пьян, этим объяснялась и эмоциональность речи, и бурная жестикуляция. В голосе его на последних словах прозвучал металл, но я только улыбнулась, всеми силами стараясь не выказывать смущения или, того хуже, страха:
— Думаю, то, что Олив попросила приглядывать за Вами, очевидно. Но я не шпион, а тут у нас не политические интриги. Я не стану передавать ей того, о чём вы попросите умолчать. И уж точно не смогу заставить сделать что-то, чего Вы не захотите. Да Вы в пять раз больше меня, как бы я Вас заставила? Вот уж был бы всем трюкам трюк.
Он чуть усмехнулся — скорее глазами, улыбка не затронула губ, но я приободрилась.
— Я просто Ваша помощница и хочу выполнить свою работу. Позвольте мне помочь с написанием речи?
Тэкхан помолчал некоторое время и вдруг заявил:
— Все-таки интересно, кто прав насчет тебя.
Я опустила глаза, полностью увлеченная бумагой и кистью.
— А что, есть несколько вариантов?
Он пьяно хмыкнул.
— Ты бы удивилась.
Установилась тишина, прерываемая только скрипом пера и стуком бутылки. Впрочем, синекожий выпил уже достаточно для того, чтобы надолго не умолкать.
— Когда Рдерик предложил мне не пускать заряд себе в висок, а основать Центр для помощи отбросам вроде меня, я не так себе это представлял. Я хотел заниматься делом, а не болтать о *высокой цене, заплаченной за всеобщую свободу*. Дэш ха! Пусть замерзнут в ледяной Бездне со своими проповедями! Это так удобно, кричать — "Победа любой ценой!" — пока платишь не ты.
Я тихонько хмыкнула. Вслух признавать этого не стоило, но на многие вещи мы с работодателем смотрели одинаково.
— Теперь, когда змеёныш всем заправляет, мы подтереться не можем безо всей этой политической мишуры, — продолжал меж тем говорить Джо, — Он привёл Олив и собрал целый отдел болтунов. И ведь не может не знать, как я не люблю тех, кто болтает! Слишком много за ними надо убирать потом грязи, чтобы они вышли чистенькими.
Я делала вид, что сосредоточилась на работе, но между тем слушала Джо очень внимательно. С одной стороны, направление разговора мне очень не нравилось. Конечно, давно миновали времена Военачальника, когда было достаточно просто оказаться не в то время и не в том месте для того, чтобы угодить на допрос к Незрячим. Однако, семья Брендт была нынче на самой вершине. Им принадлежала самая развитая из Корпораций, они же спонсировали кампанию Председателя Совета Старших. И называть одного из самых выдающихся представителей этого рода, полукровку-ящера Сирна Брендта змеёнышем было, мягко говоря, недальновидно и опасно.
С другой стороны, пьяные рассказы Джо были для меня полезны, потому что позволяли понять картинку. Все было просто — по крайней мере, на мой взгляд. Джо был ставленником Рдерика Брендта — Главы семьи, чистокровного ка-и, легендарной личности. Только вот несколько лет назад Рдерик, чей возраст люди не брались даже сосчитать, ушёл на покой. Делами Центра стал заправлять Сирн, и логично, что в его партии были совсем другие ферзи. Потому-то стоило делать ставку на Олив: уход Джо из Центра был вопросом времени.
Это были простые и грустные выводы. Синекожий Джо был героем, символом, борцом за свободу. Слова красивые, но прячущийся за ними смысл кровав, страшен, печален и пуст, как сверкающая стеклянная игрушка. Та самая, которую снимают с полки раз в году, сдувают пыль, вешают той стороной, что без трещин, и любуются, не задумываясь о том, что внутри. В остальное время игрушке положено тихо лежать в шкафу, не попадаться под руку и не напоминать своим видом об ушедшем и потеряном.
Я потянулась за бутылкой; во рту стало кисло.
— Да, пей, — подбодрил меня тэкхан, — Давай помянём Викки. Знаю, что самоубийц не поминают, но ты уж нарушь для меня правила. Идёт?
— За Викки, — кивнула я. Джо вздохнул:
— Даже она бросила меня. Моя девочка. И я даже не могу уволить скотину, из-за которой это все случилось. Представляешь?
Я аккуратно покосилась на тэкхана, чьё опьянение перешло в стадию стойкой жалости к себе. Если задавать вопросы о Брендтах я бы поостереглась, то полюбопытствовать о суккубе вполне могла.
— Какой она была?
Джо покачал рогатой головой:
— Особенной. Необычной. С того самого момента, как она крошкой вылезла из-под стола и протянула ко мне ручки. Представляешь, я был с головы до ног в чужой и своей крови, грязи и пыли, страшный, как Всадник Войны, а на столе лежало то, что осталось от её сестры, но она все равно шагнула ко мне — так доверчиво. Тогда я и понял, ради чего это все. И конечно, я узнал её, когда она пришла устраиваться на работу. Викки не быа похожа на других суккубов, она была особенной и — всегда — настоящей. Но ты вряд ли поймёшь это, человек.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
