|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Выглядишь отвратительно, — сообщил Дик, слегка лизнув воздух языком.
— Да, со мной бывает, — при всем моем раздражении, спорить тут было не о чем: ящер был прав. Так и не уснув толком, я промаялась полночи и встала в состоянии, близком к зомбированому.
— Марвин считает, тебе нужно — как там он сказал? — почаще отпускать себя.
Я вымучено улыбнулась и покосилась на кактус, выбросивший бутон.
— В этом Марвин ошибается.
— Уверена?
— Вполне. Извини, я пойду работать.
— Пойдёшь. Только сначала — инструкции, — неприлично довольный ящер распластался по столу, окончательно перестав притворяться человеком. Его хвост мазнул по моим ногам, и тем, что получилось не вздрогнуть, я до сей поры незаслуженно горжусь.
— Джо неплох, но иногда немного рассеян, — сказал Дик лениво, — Я его старый друг, забочусь. Викки он был как отец, но теперь она труп. Так бывает. Теперь твоя очередь. Поняла меня?
Я удивленно моргнула. Тон был вроде бы лёгким, ленивым, но было за этим голосом нечто совсем иное, тёмное, странное. Как и тогда, когда Дик рассуждал о сказках — словно он сказал намного больше, чем прозвучало. Потому я не стала язвить в ответ, лишь про себя подумала, что с заботой об отцах у меня, мягко говоря, не очень складывается.
— Да, конечно. Что я должна...?
— Заказывай ему еду — и себе тоже. Он любит жратву из Милли Ти, и тебе понравится — выбора нет. У нас с ними договор, все поставляют бесплатно. В наше время благотворительность выгодна. Уяснила?
— Ага.
— Говори с ним, чаще дёргай. Завтра годовщина.
Я начала понимать.
— Вон оно что...
Дик вздохнул:
— Беда с вами, что с Солдатиками, что с Сиротками. Только мне повезло — у меня есть Марвин. И тебе повезло.
— Точно, у меня есть ты, — отозвалась я машинально.
Дик фыркнул:
— Две лучшие благодетели: Минимум Вопросов и Понимающие Бабы. Иди работать, мой идеал!
Я не сдержалась и заржала. Дику было засчитано ещё несколько призовых очков: был он психом или нет, но в тот момент я убедилась, что другом он был бы отменным.
Благодаря Дику день, начавшийся на довольно веселой ноте, пошел дальше по накатаной. Полученные знания успели немного утрястись в голове, и разбираться с сыплющимися на меня вызовами и письмами стало несколько проще. Я заказала нам с Джо обед, попутно оценив прелести благотворительности, прослушала его инструкции касаемо грядущей конференции, посвященной годовщине Восстания Резерваций, и с удовольствием начала переделывать составленные Викки расписания под свою манеру работы, изредка поглядывая на ожидающую меня непросмотренную гору корреспонденции. Меж тем Джо сообщил мне, что его нет ни для кого, даже если небо рушится, а океаны обращаются в кровь на манер древних полубезумных религиозных текстов. Меня такой подход полностью устраивал: работы мне хватало и без созерцания застывшей в гримасе безразличия синей рожи своего нового начальства.
Проблемы начались ближе к вечеру, когда примчалась взмыленная, всклокоченная Грет и потребовала её пропустить. Выглядела женщина так, что отказывать ей казалось преступлением против человечности, но — увы мне! — я никогда не слыла гуманистом.
— Простите, — я подкрепила извинения максимально подкупающей улыбкой, — Он уже ушёл, и...
— Как, опять?! — ахнула она и заметалась по коридору, — Нет, это вопиюще безответственно! Нет, это просто за гранью! Что я скажу Госпоже Олив?!
Я внимательно пронаблюдала за хаотичными перемещениями женщины и направилась к скрытой в стене походной кухне, дабы приготовить нам двоим успокающего отвару. Симптомы Грет были мне хорошо знакомы: та самая разновидность бессмысленной суеты, которую умели и любили создавать некоторые руководители перед какими-либо важными событиями, доводя тем самым подчиненных до состояния истерических метаний. Проблема с подобной тактикой была в том, что, вопреки расхожему мнению, чем больше ты спешишь, тем меньше успеешь: абсурдное, но не раз проверенное мной на практике правило.
— Это что?! — взвизгула Грет.
— Отвар, — улыбнулась я, — Выпейте, пожалуйста, и немного отдышитесь. И расскажите мне, что именно нужно: Джо обещал вернуться через пару часов, и я тут же передам ему Ваши слова.
— Мне некогда тут отвары попивать!
— Пожалуйста, Грет, — повторила я мягко, — Отдышитесь и расскажите, что именно нужно.
Полагаю, что после нескольких лет в Корпоративной зоне мне с полным правом можно было работать в заведении для скорбных умом: по моему опыту, уровень истерии в поведении некоторых менеджеров не уступал тамошнему накалу страстей. Потому успокаивать голосом и взглядом я умела не хуже некоторых гипнотизёров. Вот и с Грет повезло — она слегка расслабилась и все же взяла чашку.
— Итак, что должен сделать Джо? — уточнила я, когда помощница Олив сделала несколько глотков. Она вздохнула и вдруг показалась мне моложе и печальней, чем вчера.
— Речь, — сказала она, — Завтра конференция в честь Восстания Резерваций, надеюсь, он тебе об этом сообщил и дал указания насчет подготовки. Но, сама понимаешь, большую часть работы взвалили на нас, и госпожа Олив лично пообещала наследнику Брендтов, что прошлогодний инцидент не повторится.
— А что?...
— В прошлом году Джо явился пьяным и сообщил толпе журналистов: "О, мы снова празднуем годовщину того, как я стал массовым убийцей? Какая радость!"
Я медленно отхлебнула отвара из своей чашки, чтобы скрыть нервную ухмылку. Восхищаться ли смелостью работодателя или поражаться тупости?
— В этом году они договорились, что он напишет речь и госпожа Олив её утвердит. И вот, нет Джо, нет речи, а конференция уже завтра! Что госпожа Олив будет говорить Сирну Брендту?
Я на пару мгновений прищурилась, обдумывая ситуацию, а потом очаровательно улыбнулась.
— Я поняла Вас и сделаю все, чтобы это уладить. Хорошо?
— Сообщи мне сразу же, как только он вернётся! — рявкнула Грет и ушла. Я проводила её задумчивым взглядом и пошла к кристаллу, чтобы связаться непосредственно с Олив. Поприветствовав женщину и выдав все положенные формальности, я перешла к сути:
— Заходила Ваша помощница, насчет речи. Пока мне нечего ей ответить, ведь я не знала о ситуации, но теперь это моя проблема и я улаже её.
Олив помолчала пару мгновений и ласково ответила:
— Рада, что мы хорошо понимаем друг друга. Я жду результата.
Собираясь работать на этой должности, я изучила всю возможную информацию, находящуюся в открытом доступе и касающуюся господина Лойса. Были там и статейки, перемывающие грязное бельё, и хвалебные оды, и несколько биографий, и пару интервью, которые, впрочем, давал мой работодатель крайне неохотно. Собрав воедино разрозненные факты, я сложила для себя более-менее чёткую картину его жизни.
Родился Джо в соседней Ларталии, второй по величине стране Человеческой Коалиции. Через пару месяцев после его появления на свет там приняли пакт Зебна, который отменил рабство для всех рас, что означало окончательное освобождение тэкханов. На этой волне радостных перемен семейство Лойсов решило поискать счастья подальше от опостылевших родных земель. Как порой бывает в таких случаях, вместо счастья пара тэкханов встретила смерть, а их ребёнок угодил в приют.
В те времена вопросы расы в нашей стране не стояли столь остро, как при Военачальнике, но печально знаменитый мыслитель Бейнер уже написал свое сакраментальное "Мы, люди", где озвучил идею превосходства чистого человеческого разума над примитивными хищницкими инстинктами существ. В общем, полагаю, синекожему ребёнку среди сверстников пришлось совсем непросто. Тем не менее, по версии ранних биографов именно в приюте Джо познакомился с Бартоном Харде, чистокровным и весьма амбициозным человеческим мальчишкой, который после стал стражем порядка и вступил в партию Военачальника. Как несложно догадаться, это обеспечило ему вскорости немалый карьерный взлёт: Бартон возглавил столичную Службу Стражей, а после — создание самой большой Резервации для нелюдей и строительнство Стены.
История — по крайней мере, общедоступная — умалчивает о том, как и почему Харде убедил своих коллег оставить Джо в должности своего заместителя. Возможно, упирал на то, что нелюдю управлять нелюдьми будет проще, возможно, надеялся на покорность и исполнительность синекожего, а, может, доверял ему безоглядно. Так или иначе, Бартон Харде ошибся и расплатился за это собственной жизнью: его, как и большую часть работавших в Резервациях людей, убили бунтовщики.
Организатором и символом этого восстания, ставшего причиной ещё более жестоких расправ над нелюдьми и ужесточения режима в Резервациях, и стал Джо Лойс.
И, зная все это, я не слишком удивилась, обнаружив своего работодателя систематически напивающимся в своем кабинете. Несколько пустых бутылок беспорядочно раскатились по полу, но большее количество дожидалось своей очереди, выстроившись шеренгой на столе.
— Я тебя не вызывал! — громыхнул Джо, но я только закрыла за собой дверь и спросила:
— Угостите выпивкой?
Синекожий ощутимо опешил и явно не знал, как реагировать. Я, между тем, подхватила одну из бутылок и устроилась в кресле напротив работодателя, прихлёбывая прямо из горла. Джо наблюдал за мной с явным любопытством и, кажется, проникся, когда я не выплюнула на ковер обжигающее внутренности зелье. По крайней мере, некоторое время мы хлебали жуткое пойло молча, и тишина из давящей и напряженной постепенно стала преображаться в умиротворенную.
— Так зачем пришла? — уточнил Джо без былой агрессии, как-то даже обречённо. Я вздохнула.
— Заходила Грет, хочет от Вас речь на завтрашнюю конференцию.
— А ты?
— Прогнала её, сказала, что Вас нет. Но она вернётся.
Синекожий неопределённо хмыкнул и ничего не сказал. Пришлось поддавить:
— Так что говорить насчет речи?
— Вон она, речь, — Джо неопределённо махнул рукой, и я, проследив направление, предсказуемо увидела мусорную корзину, полную смятой бумаги, — Что я могу сказать им? Да, господа журналисты, это пятнадцатый юбилей того знаменательного дня, когда я убил побратима и потерял магию, спасибо, что пришли, чудесная погода, жрите торт, не подавитесь. Так? Что, по мнению Олив, я должен сказать им? Или мне читать с листочка то, что её болтуны для меня напишут? Я много лет отказывался общаться с прессой в этот день не просто так. И она это знает, но все равно устраивает конференцию и подсылает ко мне тебя. Думаешь, я не знаю?
Он был уже пьян, этим объяснялась и эмоциональность речи, и бурная жестикуляция. В голосе его на последних словах прозвучал металл, но я только улыбнулась, всеми силами стараясь не выказывать смущения или, того хуже, страха:
— Думаю, то, что Олив попросила приглядывать за Вами, очевидно. Но я не шпион, а тут у нас не политические интриги. Я не стану передавать ей того, о чём вы попросите умолчать. И уж точно не смогу заставить сделать что-то, чего Вы не захотите. Да Вы в пять раз больше меня, как бы я Вас заставила? Вот уж был бы всем трюкам трюк.
Он чуть усмехнулся — скорее глазами, улыбка не затронула губ, но я приободрилась.
— Я просто Ваша помощница и хочу выполнить свою работу. Позвольте мне помочь с написанием речи?
Тэкхан помолчал некоторое время и вдруг заявил:
— Все-таки интересно, кто прав насчет тебя.
Я опустила глаза, полностью увлеченная бумагой и кистью.
— А что, есть несколько вариантов?
Он пьяно хмыкнул.
— Ты бы удивилась.
Установилась тишина, прерываемая только скрипом пера и стуком бутылки. Впрочем, синекожий выпил уже достаточно для того, чтобы надолго не умолкать.
— Когда Рдерик предложил мне не пускать заряд себе в висок, а основать Центр для помощи отбросам вроде меня, я не так себе это представлял. Я хотел заниматься делом, а не болтать о *высокой цене, заплаченной за всеобщую свободу*. Дэш ха! Пусть замерзнут в ледяной Бездне со своими проповедями! Это так удобно, кричать — "Победа любой ценой!" — пока платишь не ты.
Я тихонько хмыкнула. Вслух признавать этого не стоило, но на многие вещи мы с работодателем смотрели одинаково.
— Теперь, когда змеёныш всем заправляет, мы подтереться не можем безо всей этой политической мишуры, — продолжал меж тем говорить Джо, — Он привёл Олив и собрал целый отдел болтунов. И ведь не может не знать, как я не люблю тех, кто болтает! Слишком много за ними надо убирать потом грязи, чтобы они вышли чистенькими.
Я делала вид, что сосредоточилась на работе, но между тем слушала Джо очень внимательно. С одной стороны, направление разговора мне очень не нравилось. Конечно, давно миновали времена Военачальника, когда было достаточно просто оказаться не в то время и не в том месте для того, чтобы угодить на допрос к Незрячим. Однако, семья Брендт была нынче на самой вершине. Им принадлежала самая развитая из Корпораций, они же спонсировали кампанию Председателя Совета Старших. И называть одного из самых выдающихся представителей этого рода, полукровку-ящера Сирна Брендта змеёнышем было, мягко говоря, недальновидно и опасно.
С другой стороны, пьяные рассказы Джо были для меня полезны, потому что позволяли понять картинку. Все было просто — по крайней мере, на мой взгляд. Джо был ставленником Рдерика Брендта — Главы семьи, чистокровного ка-и, легендарной личности. Только вот несколько лет назад Рдерик, чей возраст люди не брались даже сосчитать, ушёл на покой. Делами Центра стал заправлять Сирн, и логично, что в его партии были совсем другие ферзи. Потому-то стоило делать ставку на Олив: уход Джо из Центра был вопросом времени.
Это были простые и грустные выводы. Синекожий Джо был героем, символом, борцом за свободу. Слова красивые, но прячущийся за ними смысл кровав, страшен, печален и пуст, как сверкающая стеклянная игрушка. Та самая, которую снимают с полки раз в году, сдувают пыль, вешают той стороной, что без трещин, и любуются, не задумываясь о том, что внутри. В остальное время игрушке положено тихо лежать в шкафу, не попадаться под руку и не напоминать своим видом об ушедшем и потеряном.
Я потянулась за бутылкой; во рту стало кисло.
— Да, пей, — подбодрил меня тэкхан, — Давай помянём Викки. Знаю, что самоубийц не поминают, но ты уж нарушь для меня правила. Идёт?
— За Викки, — кивнула я. Джо вздохнул:
— Даже она бросила меня. Моя девочка. И я даже не могу уволить скотину, из-за которой это все случилось. Представляешь?
Я аккуратно покосилась на тэкхана, чьё опьянение перешло в стадию стойкой жалости к себе. Если задавать вопросы о Брендтах я бы поостереглась, то полюбопытствовать о суккубе вполне могла.
— Какой она была?
Джо покачал рогатой головой:
— Особенной. Необычной. С того самого момента, как она крошкой вылезла из-под стола и протянула ко мне ручки. Представляешь, я был с головы до ног в чужой и своей крови, грязи и пыли, страшный, как Всадник Войны, а на столе лежало то, что осталось от её сестры, но она все равно шагнула ко мне — так доверчиво. Тогда я и понял, ради чего это все. И конечно, я узнал её, когда она пришла устраиваться на работу. Викки не быа похожа на других суккубов, она была особенной и — всегда — настоящей. Но ты вряд ли поймёшь это, человек.
Пришлось прикусить язык, чтобы сдержать язвительную отповедь. Джо был пьян, печален и раздавлен жалостью к себе. К тому же, что ещё более важно, он был бесценным источником информации. С учётом этих факторов, вежливый разговор мог дать намного больше, чем просто пьяная склока.
— Может быть, я хочу понять, — отозвалась я негромко, — Может быть, я за этим и здесь.
— Вот как, — Джо оторвался от бутылки и посмотрел на меня совершенно трезвыми глазами, — И что же ты хочешь знать?
Что же, стоило догадаться, что этой громадине не так-то просто опьянеть. Я едва удержалась от того, чтобы выругаться. С другой стороны... Быть может, иногда действительно проще сказать правду — или ту её часть, которая никому не навредит?
— Я всю свою жизнь проработала среди людей, в Корпоративной Зоне, но мне всегда было там тесно. Мир велик, огромен, в нём столько существ, непохожих на нас — с другими устоями, внешностью, взглядами. И нам позволяют знать о наших же соседях очень мало, ведь информация о нелюдях не находится в свободном доступе. Я здесь, потому что хочу знать больше, понять и ощутить другой взгляд на жизнь, не человеческий, не ограниченный сиюминутной выгодой или моралью. Я хочу понять мир, в котором живу, и тех, кто живет со мной в нём.
Он покрутил в руках бутылку.
— Хочешь знать их слабости? Знать, как защититься?
— Это тоже важно, но суть в другом. Я хочу понять, кто они и чем живут, не для того, чтобы навредить. Просто чем больше ты знаешь о мире, тем больше — о себе.
— Почему тебе интересна Викки?
— Мне жаль её.
Синекожий Джо смотрел на меня, будто у меня, как минимум, резко отросла вторая голова. Видимо, он ожидал совсем других ответов на свои вопросы и при этом не сомневался, что говорю я правду. Любопытно, почему?
— Готово, — сказала я, прерывая повисшую неловкость, — Прочтите, пожалуйста.
Синекожий пробежал глазами по строкам и посмотрел на меня абсолютно нечитаемым взглядом.
— Переделать? — уточнила я осторожно.
— Нет, — бросил Джо, — Внеси в кристалл и перешли Олив. Меня это устраивает. Ты молодец.
— Спасибо, — улыбнулась я и выскользнула из кабинета, пообещав себе проанализировать произошедшее позже. А подумать, положа руку на сердце, было о чем.
На этом происшествии сюрпризы не исчерпались. Рабочий день был уже окончен, когда к моему столу, чеканя шаг, подошёл подтянутый молодой мужчина в чёрной милитаристической форме. Парень был весьма симпатичным, только с манерами, видимо, обстояло не очень — он распространял вокруг себя угрозу, как черная туча. Не размениваясь на приветствия, он протянул руку и резко сказал:
— Отчет.
Брови мои поползли вверх.
— Что, простите?
— Я жду отчет о корреспонденции, Вы тратите мое время! Вы должны были его сдать несколько часов назад.
Тон визитера мне откровенно не нравился, а выпитый ранее алкоголь подтачивал самоконтроль. Невероятным усилием воли удержавшись от грубостей, я заучено улыбнулась:
— Если Вы соблаговолите мне объяснить, какой именно отчёт Вам нужен, я завтра первым делом им займусь.
— Это шутка? — тон его окончательно стал нехорошим.
— У меня не настолько хорошо с чувством юмора, — отозвалась я, тоже добавляя в голос металл. По-хорошему гость точно не понимал.
— Вы должны сдать отчет сейчас. Вас предупреждали об этом.
Я начала понемногу догадываться, что произошло.
— А кто именно?
— Я передал через Грет информацию для всех помощников.
В точку. Вот ведь...
— Полагаю, она замоталась и забыла, — я обезоруживающе улыбнулась, — А я работаю только второй день и не знала об этом отчете. Повторюсь, если Вы сейчас все обьясните, я завтра начну с этого работу. И — кстати — меня зовут Аиша.
— Очень приятно, Мэтт, Служба Внутренней Безопасности, — он пожал мою руку и доверительно добавил, — А работу Вы сделаете сегодня — если не хотите, чтобы я сообщил о пьянстве на рабочем месте.
— О, тонкое обоняние, — усмехнулась я и кивнула на дверь Джо, — Что же, сообщайте. Мой рабочий день окончен.
Мы посверлили друг друга неприязненными взглядами. Надо сказать, выдержать эту маленькую битву было непросто — глаза у мужика были примечательные, серые и очень-очень холодные, вынимающие душу. Не создавай он мне тут дополнительных проблем, пожалуй, я бы вполне могла заинтересоваться продолжением знакомства — мне нравился этот типаж.
— Мне нужен этот отчет, — повторил он, видимо, опасаясь, что с первого раза я недопоняла.
— Я рада за Вас.
— Вы хамка.
— Я перенимаю Вашу манеру общения. Мы можем попробовать поговорить нормально, если, конечно, Вы умеете.
Он некоторое время смотрел на меня, а потом усмехнулся:
— Ладно, можно попробовать.
— Вот и хорошо, — улыбнулась я так ласково, как только могла, — Итак, начнём с самого простого. Отчет о корреспонденции — это...
— У нас завтра важное мероприятие. Вы должны были отложить для меня письма с угрозами и всю непонятную корреспонденцию, плюс сообщения такого же толка, приходящие на кристалл связи. Мы должны успеть проанализировать эту информацию до завтра, в городе сейчас неспокойно.
Я про себя выругалась. Можно было сколько угодно препираться с безопасником, но практическая правда была на его стороне: письма должны быть просмотрены, и это моя работа. Опять же, стоило догадаться самой, но прошлая моя должность имела совсем другую специфику, и один день задержки не грозил ровным счетом ничем: все равно самое важное передавали через кристаллы.
— Вы даже не читали писем, — резюмировал он.
— Да, я не успела, — признала я спокойно, — И поделать с этим уже ничего нельзя. Так что давайте вместе подумаем: до которого часа Вы будете на работе?
— Ещё часа три точно, но могу задержаться и дольше. Вы сделаете отчет?
Я вздохнула и мысленно попрощалась с надеждой на сон.
— Да. Я сейчас схожу в местную столовую и приобрету что-нибудь условно съедобное, приготовлю као и займусь письмами. Полагаю, часа в три должна уложиться.
Мэтт кивнул, помялся и вдруг сообщил:
— Я тоже сегодня ничего не жрал, могу заодно принести Вам еду, чтобы не тратили время зря.
Сказано это было небрежным тоном, но мне показалось чем-то вроде белого флага: безопасник явно пожалел о выбраном изначально тоне. Ссориться с ним мне не было ни малейших причин, потому я с вежливой улыбкой согласилась.
Как позднее выяснилось, зря. Очаровательный Мэтт, вернувшийся с зерновыми хлебцами и мясными шариками, и не думал никуда уходить.
— Расскажите о себе, — предложил он, — Как это Вас угораздило сюда устроиться?
Я прикрыла глаза. Вот просто отлично, этот день обязан был завершиться маленьким допросом. Как же ещё?
— О, я мечтаю помогать разумным. Делать что-то большее, — прощебетала я.
— Центр — необычный выбор для чистокровного человека.
— Но Вы тоже чистокровный человек, — улыбнулась я, не отрывая глаз от писем, — Сами-то как здесь оказались?
Туше.
— Работаю на Корпорацию Брендт, был распределён сюда. А Вы...
— Погодите! — перебила я, — Извините, я только что подумала: а не может ли в этих письмах быть что-то страшное? Огненный кристалл или яд? Мне не очень хочется умереть здесь и сейчас.
Он посмотрел на меня весьма задумчиво:
— Нет, всю корреспонденцию просвечивают на предмет таких сюрпризов.
— Как умно! Этим занимаетесь Вы?
— Мои подчиненные.
С каждым моментом становилось все интереснее.
— Спасибо, что спасаете нас, — проговорила я проникновенно, — Это внушает уверенность.
— Я тронут, — таким тоном можно было бы сообщать прогноз погоды на вчера, — Как Вы относитесь к нелюдям, Аиша?
— По-разному, — легко ответила я, — Как можно оценивать их всех разом? Кто-то мне глубоко симпатичен, кто-то неприятен. Та же история, что и с людьми, впрочем. Если бы было иначе, зачем бы мне идти работать в Центр?
Он кивнул:
— Разумный вопрос. Действительно, зачем бы?
В комнате повисла тишина, прерываемая лишь шорохом бумаги. Наконец, мой гость поднялся:
— Что же, долг зовёт. Спасибо за разговор, Аиша.
— А Вам спасибо за еду! — радостно прощебетала я, — Буду ждать через три часа!
Как только безопасник скрылся из виду, моя улыбка стекла с лица. Было любопытно, в чем именно меня подозревают? Или это стандартная проверка? Мне не нравилось происходящее — я не люблю не понимать, ибо обоснованно считаю такую потерю контроля одной из худших форм слабости. Если ты сам потерял управление, наверняка найдётся доброхот, который его у тебя великодушно перехватит. И в нашей жизни, где все вокруг соткано из игр, где в некоторых мы — фигуры, в некоторых — игроки, ты проигрываешь подчистую в тот момент, когда позволяешь другим думать за себя. Я убеждена: это нормально — быть для кого-то хоть ферзём, хоть пешкой. Это может быть даже выгодно — но ровно до того момента, пока ты понимаешь правила игры и границы между своими и чужими интересами. Но... С тех пор, как я прибыла в Центр, все смешалось. Я чувствовала себя фигурой на доске, где я не знаю ни правил, ни игроков. Что-то закручивалось вокруг меня...
И это что-то вполне могло быть параноидальным расстройством.
Усмехнувшись этой мысли, я заставила себя медленно вдохнуть и выдохнуть. Вполне вероятно, проверка была стандартной и ничего особого в себе не таила. Будет подозрительно, если я начну нервничать или задавать вопросы после разговора с Мэттом. Потому, лучшее, что было в меню — продолжать работать, как ни в чем не бывало. Чем я и занялась.
* * *
Письма в итоге пришлось делить на четыре неравные группы. Первой, самой малочисленной и приятной, были благодарности. Некоторые из них даже заставили меня, малодушно осмотревшись по сторонам, смахнуть слезы со щек. Нелюди присылали фото своих семей, рисунки детей, открытки, воспоминания.
Тут надо пояснить — я никогда не была фанаткой всех этих трогательных писем с велеречивыми благодарностями. Как по мне, если уж хочешь вернуть должок, то верни его деньгами, помощью, связями. Письмами можно подтереться, говорил мой бывший начальник и был прав, конечно, но... Этот случай отличался. Хотя бы тем, что у Джо хватало денег, связей и помощников. А вот поддержки ему, насколько я могла судить, было недостаточно. Именно потому я радовалась каждому благодарственному письму, как ребёнок: их было мало, они были ценны и рассказывали о спасенных жизнях. И я собиралась обсудить с Джо каждое из них, потому что, какой бы выбор он в свое время ни сделал, это дало шанс на жизнь множеству нелюдей. Об этом синекожему стоило напомнить.
Вторая стопка писем, самая многочисленная, наглядно демонстрировала всю суть разумных, к какой бы расе они ни относились. Это были, как я их окрестила про себя, "очень ценные советы". Авторы писем были ужасно недовольны сложившейся ситуацией. При этом причины их возмущения были разные, а вывод один: раз Джо сдуру спас этих несчастных, значит, по гроб жизни им обязан. Логика была своеобразная, но многим, к сожалению, свойственная. По мнению авторов опусов, раз уж господин Лойс герой, то пускай заодно приструнит бюрократов, совершит государственный переворот, разберётся с крикливой соседкой-человечкой и — самый смак! — снизит таможенные пошлины. Вера авторов этой макулатуры во всемогущество Джо умиляла, а логика хромала на все присущие этому виду ноги. Самой себе я пообещала перечитать потом все эти письма ещё раз, чтобы решить, что стоит показать начальству, а что под шумок подкинуть местным мозгоправам. То-то они бы порадовались...
Третья категория посланий радовала ещё меньше, потому что авторы не стали ходить вокруг да около и решили сразу попросить у синекожего денег. С одной стороны, это вроде как было честно, с другой, мерзко. Нет, ничего не могу сказать, причины были уважительные у всех и каждого, и, будь я чуть менее циничной дрянью, уже рыдала бы в три ручья. Но мне в голову невольно пришёл старый анекдот про клиента и малолетнюю проститутку, в итоге которого первый рассказывает товарищам: "И матушка у неё больная, и братики мал-мала-меньше, и дом почти рухнул, и жить не на что. И не поверите, господа, так красиво рассказывает, так рассказывает! Талантище! Ебу и плачу". Ухмыльнувшись, я откинула очередной опус о тяжкой жизни. Нет, те, которые были подтвреждены справками о болезни или более-менее вменяемыми доказательствами, я помечала, чтобы потом разузнать, кому перебросить. Мы Центр Взаимопомощи, разве нет? Не только же обеды в себя пресловутая благотворительность включает, надеюсь.
Четвёртая категория была именно тем, ради чего я жертвовала своим свободным временем. Угрозы были разные, от относительно мирных обещаний подать в суд или написать книгу о военных преступлениях против чистокровных людей, до подробных и анатомически точных описаний жестокой расправы. Прочтя о том, как именно собирается автор потрошить Джо, я подумала, что впустую пропадает выдающийся писательский талант.
Как по мне, угрозы были в большинстве своем беспомощными и голословными, но некоторые из них все же внушали опасение. Больше всего меня насторожило, пожалуй, коротенькое письмецо, созданное с помощью кристаллов голлографа. Там не было подробностей пыток или пространных объяснений того, почему автор ненавидит Джо и кому стоит умереть из-за этого чувства. Здесь неведомый автор ограничился коротким и лаконичным: "Столпам этого гнилого общества недолго осталось стоять. Мы — Чистые. Мы грядем". Как несложно догадаться, местоимение "мы" меня в данном контексте насторожило больше всего. Разумеется, делиться своими соображениями с подозрительным милашкой Мэттом я бы в жизни не стала, да и не моя это работа. Первый урок, который преподносит новеньким Корпоративная Зона — почаще держи свое драгоценное мнение при себе, если только тебе за него не платят. Универсальное правило, между прочим.
Однако, повинуясь не в меру распоясавшейся ответственности, я переложила самые подозрительные послания в верх стопки, начав именно с пресловутых "Чистых". Неизвестно, насколько внимательно в конце рабочего дня Мэтт будет просматривать эти бессмертные шедевры, так что пускай лучше самое вкусное будет под рукой.
Он явился как раз тогда, когда я, попивая као, пыталась разыскать его контакты в базе голлографа. "Слишком уж вовремя" — отметила я про себя.
— Уже все сделали? Быстро Вы, — удивление в его голосе не коснулось глаз. Соответственно, радостная улыбка, расцветшая на моих губах, была не более искренней:
— Спасибо! Я быстро читаю. Вот, получите-распишитесь, Ваши клиенты.
Он взял в руки листы и тут же уставился на послание "Чистых". Потом меня одарили таким взглядом, что впору закапываться в песок и признаваться как минимум в преступлениях против разумных. Повисшая тишина мне не понравилась.
— Вы полистайте, там и не такие шедевры есть. Зачитаешься!
— Но Вы выделили именно этот. Почему?
Что же, это было наглядное подтверждение наказуемости любой инициативы. Я даже подзависла слегка, размышляя, что бы такого ему ответить.
— Это странно, — определилась я, — И мне заочно не нравится любое нечто, которое, позвольте выразиться, "грядёт". Если это не зарплата, конечно.
Он дёрнул уголком губ:
— В это мы с Вами солидарны. Раньше Вы о Чистых, конечно же, не слышали?
— Разумеется, — ответила я с удивлением, на этот раз вполне искренним. Он что, меня уже в террористки успел записать?
— Мне кажется, Вы врете, — между тем жёстко отрезал Мэтт. Я разозлилась окончательно и процедила, глядя прямо ему в глаза:
— А мне кажется, Вы голословно обвиняете меня во лжи и Боги знают чём ещё. Если у Вас проблемы с доверием, это не мои сложности.
Мы застыли, как бойцовские коты, друг напротив друга. Не знаю, чем бы это закончилось, но тут произошло явление пьяного Джо народу. С учетом накалившейся добела обстановки, моё начальство в обнимку с бутылкой вписалось в картинку идеально, повышая градус абсурда до критической отметки. Осмотрев нас задумчиво, синекожий уточнил:
— Целоваться будете?
Я мрачно зыркнула на начальство:
— А надо? Если его постигло проклятие мудачества, и только поцелуй прекрасной девы может спасти — я готова, чего не сделаешь ради общественного спокойствия.
Джо захохотал, я же запоздало прикусила язык. Мэтт, что неожиданно, тоже усмехнулся.
— Ладно, — выдал он с ленцой, — Будем считать, что я тебе поверил. Но учти, я слежу за тобой!
Я только плечами пожала, справедливо считая, что и так сказала больше, чем следовало. Угроза безопасника пугала, но не слишком: в Корпоративной Зоне каждый миллиметр свободного пространства был утыкан следящими кристаллами, потому такое мне было не в новинку. Другой вопрос, что я надеялась на лучшее, приходя сюда... Но кого волнуют мои надежды.
— Извини, Мэтт, — сказал между тем синекожий, — Хочу поболтать с помощницей. Ты тут закончил?
— Пока что да, — холодно кивнул мужчина, — Спокойной ночи.
— И Вам также, — ко мне вернулась вежливость, а вместе с ней — холодный разум. Сразу же разозлилась на себя: выпивка заставила расслабиться, и вот результат. Как есть идиотка.
— Чего он от тебя хотел-то? — спросил Джо, немного понаблюдав за сменой выражений на моем лице. Я вздохнула и нарочито небрежно заявила:
— Расспрашивал, что я знаю о каких-то Чистых.
— А что ты знаешь? — начальник внимательно изучал содержимое бутылки, но меня снова посетило непреодолимое желание сказать правду. Любопытно.
— До сегодняшнего вечера я о них не слышала, — скрывать было нечего.
Синекожий, отхлебнув ещё пойла, заметил:
— Значит, забудь. Как будто никто ни о чём не спрашивал. Понятно?
— Конечно! Это становилось все интереснее и интереснее.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
