|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Как вы полагаете, коллега, — великосветски осведомился я, вороша угли в костре, — орхидеи на Болоте уже расцвели?
-Хм... — Он перестал жевать, прислушался к далекому заунывному вою и отозвался так же изысканно: — Думаю, расцвели, коллега.
-Прекрасно! — сказал я с энтузиазмом. — Может быть, в этот раз удастся раздобыть экземпляр...
-Ага, — сказал напарник. — А перед этим делом надо как следует подкрепиться! Передай-ка мне еще кусочек, Чо!
-Держи, — отозвался я. Себя тоже не обделил, конечно. Перед тяжелым походом хорошенько поесть — первое дело!
Болото смердело, но мы люди привычные, и вонь не мешала нам ужинать, тем более, трапеза сегодня получилась королевская. Какие там концентраты! Их мы побережем до худших времен, а пока...
Считается, что обитателей Острова есть нельзя. Враки. Еще как можно, главное, знать, какие части той или иной твари лучше не употреблять в пищу, а это передается среди охотников из уст в уста.
Сегодня вот у нас на ужин был болотный носохват, очень удачно подвернувшийся под ноги. Самое вкусное в нем — это печень и короткий толстый хобот, особенно если запечь на углях. Напарник мой еще ухитрился подшибить рукокрылую птицу, он вообще гордится этим умением, так что, дожидаясь, пока приготовится носохват, мы хрустели жареными крылышками.
Надо сказать, куратора, когда он случайно узнал о том, как мы поступаем с некоторыми... э-э-э... образцами (кто-то случайно ляпнул при нем, что сине-полосатую змею тоже можно есть, главное, отрубить ядовитую башку и выпотрошить как следует), чуть удар не хватил. Он долго пыхтел и наливался краской, а в итоге заявил: мол, делайте, что хотите, но если отравитесь — лучше не возвращайтесь! Пока вроде обходилось. Было дело, приходилось отсиживаться в кустах, но нечасто.
-Завтра пойдем по тропе или куда кривая выведет? — поинтересовался Ги и с хрустом откусил от сочной луковицы. (Запахом и видом она напоминала обычный лук, ну а то, что немного шевелилась, попискивала и норовила закопаться поглубже, когда ее хватали за листья, это ерунда — если подержать немного над горячими углями, то все нормально.)
Ги — это название его семьи, фамилия, если угодно. Чо — тоже. Вообще-то, все друг друга зовут по именам, но так уж вышло, что меня зовут Роберт Чо, а напарника — Робин Ги. И оба привыкли откликаться на Роба. Переучиваться на Берта мне не хотелось, так вот мы и стали окликать друг друга по фамилиям. Оказалось — короче и удобнее. Да и все равно мы всегда ходим вдвоем: сложившиеся команды обычно не разбивают. Это только инструкторы меняют напарников постоянно: одного юнца натаскал, взял следующего... А мастер-инструкторы чаще всего больше двух-трех раз с одним и тем же не ходят, не завидую я их работенке! Но ладно, это неинтересно.
В этот раз мы вышли в охотничий рейд, как обычно. С тех пор, как хитрозадые парни из семьи Ай умудрились добраться до Источника (который, по слухам, медленно сдыхал) и что-то в нем подкрутили, на Острове стало намного интереснее. Я слышал, ребята слегка перестарались, и ЭМИ усилилось. И сколько с тех пор появилось новой живности — это ж неописуемо! Особенно здесь, в окрестностях первой тропы, на Жабьем болоте.
Вот взять, например, орхидеи. Кто их так обозвал, не знаю, какой-то ботаник недоделанный, наверно. С виду эти штуковины действительно похожи на цветы, крупные, очень красивые, растут они в самой глубине Болота. Ну, как растут... Корнями они очень даже бодро шевелят, перебираясь с одной ветки на другую. А внизу цветка есть что-то наподобие кувшинчика — орхидеи им ловят мелкую болотную живность. Руки туда совать, кстати, не надо. А то один вот решил сорвать красивый цветочек... Два пальца как ножом срезало! Нет, тому парню повезло, выжил (а это на Болоте с его полной антисанитарией — тот еще подвиг), в строю остался, без пары пальцев можно прожить, это ж не нога... Но начальство с тех пор как взбесилось: добудь да добудь орхидею! Причем живую. Как они собирались их сохранять, представления не имею, но, наверно, какие-то идеи на этот счет имелись.
Вот мы с Ги и вышли на охоту, добрались до окраины Болота и набирались сил перед рывком в его малоизученные глубины. Там-то поди найди сухое место для ночевки!
-А пойдем наугад, — подумав, сказал я. — По тропе, конечно, дальше можно забраться, так ведь эти заразы не вдоль нее растут, а где вздумается. Ты засек, где выли?
-Ага.
Да, орхидеи воют ночами. Вернее, это в их "кувшинчиках" ветер гуляет, так ученые полагают. Вроде как он — навроде сифона, через него вода может выбрасываться, а как она закончится, тут в пустом "кувшинчике" и начинает завывать. Я б не был так уверен, если честно... Тем более, ветра сегодня не было.
-Жабы распелись, — бросил Ги, доедая свою порцию печеного хобота. — Не к дождю ли?
-Не-а, — ответил я. — К дождю они в другой тональности выступают, на пол-октавы повыше.
-У меня музыкального слуха нет, — буркнул он.
-Я знаю, — рассмеялся я. Да, Ги не в состоянии воспроизвести даже простенькую кабацкую песенку так, чтобы окружающие не взвыли. Ну, не различает он тональности. Зато острота слуха — лучше не бывает. Такие вот парадоксы. — Давай спать, что ли?
-Ага, — согласился он и зевнул. — Завтра пораньше выйдем.
-Непременно.
Я проверил костер, и мы завалились спать. Да, вдвоем. Да, на Острове. На краю Жабьего болота. А что такого?
Вообще-то, все трапперы параноики. Ясное дело, если идешь в незнакомые места, тут уж смотри в оба и не спи на ходу! Но дело в том, что эта часть Болота и прилегающей территории нами с Ги исхожена вдоль и поперек. У нас тут даже ухоронки имеются: иногда возвращаешься, патроны остались даже и в избытке, пайка немного есть, можно и припрятать в приметном местечке. Никогда не знаешь, в какой момент пригодится! Лекарства там кое-какие, опять же, якобы потерянная фляга с водой...
Даже с учетом того, что появилась новая живность, встречается она в основном в глубине Болота. А тут, на краю, пока ничего такого не попадалось. Вдобавок я не зря упомянул об исключительной остроты слухе Ги: задумай кто к нам подобраться, он услышит даже сквозь устроенную жабами какофонию. А я сплю вполглаза и прекрасно стреляю на звук. В общем, пока эксцессов не случалось, обошлось и на этот раз.
-Ночью кто-то шлепал, — сообщил Ги на рассвете. — Но далеко. Ушлепал куда-то влево от тропы. Раньше я такого не слышал.
-Крупный? — спросил я, передавая ему кусок холодной носохватьей печенки.
-Поменьше человека, это точно, — подумав, решил он. — И шел странно как-то.
-В смысле?
-Как будто вслепую. Ну, ты ж знаешь, как здешние твари шныряют! А этот чего-то кружил, петлял, пару раз, по-моему, чуть в топь не угодил. То ли его занесло откуда-то из других мест, то ли еще что...
-Ну, встретимся — посмотрим, — хмыкнул я и поднялся. — Пошли, коллега. Нас ждут орхидеи!
-Они нас как раз ждать не будут, — пробурчал Ги, навьючивая на себя рюкзак. — Похоже, откочевали еще глубже в Болото, надо правее забирать.
-Я тут подумал, — сказал я, проверяя амуницию, — давай все же миль пять по тропе пройдем, так мы Белую трясину минуем. А после нее возьмем резко вправо. Что-то неохота мне лишний раз в грязи бултыхаться!
-Твоя правда, — согласился напарник. — Двинули.
Мы и двинули: я впереди, Ги за мной. Ребята говорят, более непохожих напарников еще поискать надо. Ги — среднего роста, крепко сбитый, во всей нашей сбруе может даже показаться толстоватым. Силушкой не обделен. Из себя не красавец: белобрысый в рыжину, физиономия круглая, нос картошкой, губы толстоваты, взгляд всегда исподлобья. Но с лица воду не пить, а товарищ он надежный. Я совсем другой: тоже не слишком высокий (правда, буду все же повыше Ги), но намного легче в кости, из себя с виду тощий, чернявый, узколицый и длинноносый. В общем, та еще парочка.
Я потом и иду первым, что вешу меньше, риск провалиться, соответственно, тоже. Ну, щупов никто не отменял, этого добра у нас хватает. Правда, тут, на тропе, можно идти относительно спокойно (если ходил добрую сотню раз, конечно), но бдительность все равно не помешает. Мало ли, где какая коряга провалилась с прошлого раза, где лиана выросла... Да еще, как Ги сказал, кто-то неизвестный шлепал! В общем, по сторонам посматривать стоило. Этим занимался напарник, я больше под ноги глядел.
-До гати дошли, — сообщил я через пару часов, почувствовав под ногами осклизлые стволы.
Ух, я наслышан, сколько с этой гатью пришлось помучиться нашим предшественникам! Деревьев вокруг предостаточно, а ты поди их свали и уложи... Хорошо еще, древней конструкции бензопилы тут работают, кое-какой арматурой пользовались, опять же, быстро застывающими смесями, но все равно измордовались. Зато теперь можно идти с приличной скоростью, не тратя времени на то, чтобы выудить из топи сапог.
-Твою мать! — с чувством сказал сзади Ги.
-Чего? — покосился я на него.
-Тут провал, — показал он. Ну точно, я прошел и не заметил, а он-то покрупнее будет. — Сгнило, похоже. Заделывать будем?
-Зальем по-быстрому пеной из баллончика, поярче, — решил я. — Если обратно пойдем этой же дорогой и время останется, починим, нет — другим скажем.
Да, трапперы, ко всему прочему, чудовищно суеверны. Особенно первопроходцы. А вот охотники — те не настолько. Не знаю, в чем тут дело, вроде опасностей нам встречается немногим меньше, а вот поди ж ты! У нас не считается слишком серьезным проступком упомянуть возвращение. Но, конечно, ни один охотник не скажет подобного, если идет в паре с кем-то другим — такое тоже случается. Такая вот профессиональная этика.
На гати тем временем образовалось яркое пузырящееся пятно. Сейчас эта пакость застынет и какое-то время послужит хорошей опорой и предостережением.
-Смотри под ноги, — буркнул Ги, когда мы вступили в пределы Белой трясины, и дал пинка здоровенной жабе.
Эта была неядовитая, уровень УО зеленый, но пакостная донельзя: перепугавшись, она выделяет такое количество чудовищно вонючей слизи, что ей по маковку будет, если в банку посадить, — проделывали такое, знаем. Запах-то ладно, на Болоте со сладостными ароматами туго, и брезгливым тут делать нечего, но если в эту слизь неосторожно наступить, проскользнешь, как по льду. И полетишь в лучшем случае в грязь, а в худшем — в трясину. Вот эту самую, белую.
-А ты перестань жрать, — отозвался я, услышав сзади сочный хруст.
Есть у Ги две черты, которые бесят решительно всех (кроме меня, иначе не ходить бы нам вдвоем): он шумно сопит на ходу и очень любит поесть. Сейчас, судя по всему, он на ходу выдернул молодой побег тростника, живо очистил и теперь жевал на манер леденца. Этот тростник, как вызреет, делается тверже железа, кто-то умудрился им ногу пропороть однажды. А пока молодой — ничего, съедобный, сладковатый такой и сочный.
-Тебе завидно, — пробубнил Ги с набитым ртом. — Дать кусок?
-Обойдусь, — фыркнул я, на ходу нагнулся и ловко выхватил из трясины букетик белых соцветий, похожих на ромашки. Собственно, она вся ими заросла, оттого и название такое. Сердцевинки у цветков кисло-сладкие, очень вкусные, главное, чтобы этот, с позволения сказать, цветочек не успел тебя цапнуть, пока ты ему лепестки обрываешь. А если не повезет, и ты плюхнешься в жижу, они мгновенно тебя облепят и утащат поглубже, бывали такие случаи.
-Позер, — обиженно сказал напарник, догрызая свою добычу.
-Тебе завидно, — передразнил я и тут же замер, не успев опустить поднятую для следующего шага ногу.
-Чо?..
-Тс-с-с... Слушай!
Болото привычно вздыхало, ухало и побулькивало. Где-то неподалеку ухнуло особенно громко — это вздулся и лопнул пузырь газа. Шелестела листва, перекрикивались птицы, над головой время от времени, раскачиваясь, пробирался очередной осьминог, чтобы тут же шумно плюхнуться в болотную жижу. Трещали и звенели насекомые, поквакивали жабы — днем они тихие...
-Шлепает, — негромко сказал Ги.
-Ночью так же было?
-Ага. А теперь он совсем близко.
Он стал спиной к спине со мною, и мы принялись внимательно оглядывать окрестности. Шлепанье раздавалось все ближе, и теперь уже я отчетливо различал: двигался владелец этих шагов и впрямь как-то странно. И если ночью это можно было списать на темноту (хотя, по правде, на болоте полно светящихся грибов, лишайников и насекомых, мы как-то с Ги до утра шли, когда время поджимало, и ничего, выбрались), то теперь-то с ним что? Солнце слепит? Так тут вечный полумрак! Редко-редко луч проберется сквозь листву...
Ну где же ты, шлепало неведомое?
-Слева, — шепнул Ги, — на десять часов.
Там, между причудливо изогнутых и перекрученных стволов болотных деревьев нелепыми зигзагами двигалось что-то темное. И большое. Очень большое!
-Чо, оно прямо по трясине чешет...
-Сам вижу...
Что-то я такого не припомню!
Вообще-то на Болоте можно повстречать кого угодно. Тут такие твари водятся — волосы под шлемом дыбом встают! Но это подальше, а чтобы неизвестная тварь показалась у самой гати — подобного давно не случалось. И о существах такого размера, способных передвигаться по поверхности трясины, мне даже слышать не доводилось. Первооткрывателями будем, решил я, и вот тут-то оно все и случилось.
Шлепало (ну, как окрестил, под таким названием оно и будет проходить в отчете) вдруг резко ускорилось и, не петляя больше, рвануло прямо на нас, так что во все стороны полетела грязь и растоптанные белые цветы. Я успел рассмотреть раззявленную широченную пасть со внушительными зубами, гладкую и, похоже, безглазую морду, дыхательную щель, широченные ласты и огромное брюхо с натянутой лоснящейся шкурой. А потом шлепало вдруг оттолкнулось от подвернувшегося древесного ствола и сигануло на нас.
Помню, мы с Ги одновременно плюхнулись на задницы, одновременно же вскинули автоматы и прошили тварь парой очередей. Нас окатило болотной жижей, что-то треснуло, шлепало тяжело ухнуло в трясину с другой стороны гати и начало медленно погружаться.
-Перелет, — констатировал Ги, становясь на четвереньки и разглядывая тварь. Я протянул руку и машинально снял с его шлема белый цветок, а то ведь за шиворот заползти может, зараза... — Гляди, Чо! Вот это монстр!
-Мы его не выволочем, — с сожалением сказал я. Туша оказалась здоровая. — Да и опасно тут возиться.
-Может, хоть ласту отчекрыжим? — предложил Ги.
-А ты до нее дотянешься? Нет? Вот и я не дотянусь, — сказал я. — Правда, если ты подстрахуешь, я попробую...
-Нет уж, нечего в трясину лезть, — моментально сдал назад напарник. — Да и потом, на себе его переть, что ли? А если тут оставить, то до нашего возвращения его сожрут десять раз! — Он подумал. — Слушай, а чего он вдруг тонуть-то начал? Ты видел, как он по самой топи гарцевал? Что твой конь!
-А мы ему, похоже, воздушный пузырь прострелили, — подумав, сообразил я. — Гляди, как ему брюхо в клочья разнесло! Оно, конечно, почти в упор, но чтоб так порвало... Думаю, он надувается, как лягушки, и так на поверхности удерживается. Ну и ласты широченные. Вот ведь...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
