|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И вот, совершенно непонятная свара между своими! Поскольку товарищ Ефремов по духу все же "наш", и книги у него хорошие. Так что он с "рассветовцами" не поделил? Или они с ним? А товарищу Сталину — третейским судьей работать?!
— Товарищ Кунцевич! Вам было поручено посодействовать товарищу Ефремову в поиске нужной информации, и чтобы он в ней лучше ориентировался. Так что вы ему наговорили, отчего он считает вас едва ли не классовым врагом? Нет, вставать не надо — сидите.
— Так, товарищ Сталин, я Ивану Антоновичу вопрос задал — заговорил Кунцевич — в плане того, чтобы посодействовать. Отчего в его книге изображен мир после ядерной войны или глобального катаклизма. Если же он считает показать этим закалку и стойкость коммунистического человечества, способность его к выживанию в любых условиях — то пусть бы о том и написал. А то получается, что существующий мир ни на что не годен, его лишь снести до основания и новый на обломках.
— Ви "Туманность Андромеды" имеете в виду? — удивился Сталин — прочел я эту книгу очень внимательно. И никаких ссылок на прошедшую войну — не помню.
— Отчего же нет, — спокойно ответил Ефремов. И зачитал по памяти:
"Коммунистическое общество не сразу охватило все народы и страны. Искоренение вражды и особенно лжи, накопившейся от враждебной пропаганды во время идейной борьбы века Расщепления, потребовало развития новых человеческих отношений. Кое-где случались восстания, поднимавшиеся отсталыми приверженцами старого, которые по невежеству пытались найти в воскрешении прошлого лёгкие выходы из трудностей, стоявших перед человечеством. Но неизбежно и неуклонно новое устройство жизни распространилось на всю Землю, и самые различные народы и расы стали единой, дружной и мудрой семьёй", — это из лекции Веды Конг по земной истории. Или во время раскопок древнего западного убежища упоминается:
"Этот музей машин, частично рассыпавшихся ржавым прахом, но частью хорошо сохранившихся, был большой ценностью, так как проливал свет на уровень техники отдалённого времени, большая часть исторических документов которого исчезла в военных и политических пертурбациях."
За мягкими формулировками о "восстаниях" и "политических и военных пертурбациях" — несомненно скрываются войны. А в "Часе быка" прямо говорится, что война в конце ЭРМ была и война именно ядерная. Вопрос лишь в ее масштабах. И мне не ясно, почему сам факт того, что в далеком прошлом "Туманности Андромеды" капиталистические страны не сдались без боя и развязали войну, товарищ Кунцевич считает указанием на то, что "существующий мир никуда не годен и его надо снести до основания", как он выразился. Три года назад такая война уже едва не началась, и мнение о том, что капиталистический мир будет до последнего бороться против социалистического всеми методами вплоть до военных — сейчас, насколько я знаю, абсолютно превалирует во всех слоях советского общества — никто не верит, что элита капитализма мирно сдастся нам, будь наш строй хоть трижды передовым.
Однако сам мир "Туманности" ясно показывает, кто победил в этой войне их прошлого. Определенно не капиталисты. И она не закончилась взаимным уничтожением сторон, после которого не осталось ничего, как, должно быть, решил товарищ Кунцевич. Социализм победил и новый коммунистический мир возник именно на его основе.
— Нет, но как же, — заспорил Кунцевич. — Если на косвенных, восстановить. Мир на две тысячи лет старше нашего. Ладно, там единый язык на всю планету, якобы на основе санскрита. Но заметьте, прежних имен нет! Понятно что за две тысячи лет множество новых появилось, как совсем недавно после Октября детей называли Виленами, Тракторами, Индустриалами. Но ведь у нас и сейчас большинство имен — как бы не с Библии или древних Греции с Римом, не забыли ведь? А в том мире — ладно, новые появились, но чтоб старых ни одного?
— Не вижу в этом ничего удивительного, — ответил Ефремов. — Вы забываете, что две тысячи лет в условиях стремительного прогресса на уровне двадцатого века или даже более быстрого и объединения народов всей планеты — это совсем не то, что две тысячи лет в условиях античности или средневековья, когда в обществе веками могло не происходить почти никаких изменений. Да и то, наряду с теми именами, которые сохранились за тысячелетия, есть как бы не в разы больше тех древних имен, которые исчезли из языков навсегда...
Прошу меня понять: я не утверждаю, что все современные имена непременно исчезнут через две тысячи лет, но нахожу это вполне возможным. А раз это возможно — то почему этого нельзя описать в фантастической книге?
Да, я помню, что было сказано об излишней отдаленности мира "Туманности" от современного Советского Союза. Но уверены ли вы, что для лучшего отношения читателей к книге, бОльшей их веры в возможность появления такого мира — надо ввести туда больше именно современных имен? Или, может быть, дело вовсе не в этом? Насколько я знаю — от вас же — и в вашей истории читатель в СССР и по всему миру принял "Туманность Андромеды" с восторгом, именно как изображение светлого будущего человечества.
— А общий язык Земли? — снова начал Кунцевич.
— А что не так с общим языком?
— Почему он — на основе санскрита? Так не бывает! Я даже у лингвистов уточнял, как обычно создаются общие языки, когда из множества племен на данной территории возникает нация. Никто не придумывает что-то принципиально новое — а мешают в один котел все существующие диалекты, естественно с преобладанием доли наиболее культурных. И возникает через века нечто, в котором ясно угадываются прежние черты, причем и прежние языки не вымирают окончательно — вот товарищ Смоленцева подтвердит, что до сих пор в ее родной Италии на острове Сицилия не так мало людей пользуются своим оригинальным языком, который житель Рима просто не поймет. Да и во Франции еще живы те, кто говорят на провансальском, а в Великобритании на гэльском. То есть, надо понимать, что в мире "Андромеды" в "Эру Мирового Воссоединения" индийцы составили большинство, причем наиболее развитое? При том, что Индия даже в двадцать первом веке, это страна далеко не передовая, с великим множеством еще феодальных пережитков — да даже и в ней санскрит, это как у нас церковнославянский, многие ли его знают? Оттого по идее, в языке будущего должно сохраниться множество слов с русскими, английскими, немецкими, испанскими, итальянскими корнями. Но никак не санскрит!
— Во-первых, напомню, что в самой "Туманности Андромеды" ровным счетом ничего не сказано о происхождении и свойствах всеобщего языка. Он там просто есть, — произнес Ефремов. — Таким образом, требования убрать этот момент из "Туманности" — вообще бессмысленны, ибо его там и не было. Вы, должно быть, имеете в виду упоминание о санскрите в "Сердце змеи" — повести, которая мне самому не кажется прямым продолжением "Туманности", скорее, альтернативной историей коммунистической Земли.
Во-вторых, там ясно сказано, что санскрит в качестве основы для всеобщего языка был выбран исключительно потому, что он лучше всего подходил для языка-посредника в переводных машинах. Как вы верно заметили, родным языком для абсолютного большинства индийцев не является.
Так почему именно он? Полагаю, потому, что именно санскрит считается наиболее близким к общему праязыку всей индоевропейской семьи языков, ныне распространенной от Индии до обеих Америк. Ну и моя личная привязанность к культуре Индии, конечно, могла тут сыграть свою роль. Не буду утверждать, что я, как автор, совершенно свободен от таких слабостей.
Но главное — поскольку в "Сердце змеи" прямо сказано, что санскрит стал основой всеобщего языка совершенно случайно — просто потому что наиболее подходил в качестве основы для машинного языка-посредника переводных машин — это само по себе лишает смысла все рассуждения товарища Кунцевича о том, что индийцы должны были обязательно стать наиболее многочисленным и передовым народом Земли. Если бы в качестве машинного посредника лучше всего подошел бы какой-нибудь язык исчезнувшего индейского племени — тогда выбрали бы его... Назначить же на роль всеобщего языка какой-то один из ныне существующих — это, сами понимаете, грозило бы обидами и обвинениями в шовинизме от всех остальных народов, — полушутя, заметил Иван Антонович. — Зачем же мне их ссорить друг с другом?
— Можно мне сказать? — Анна Лазарева подняла руку, ладонью вперед — Иван Антонович, вот я например свободно говорю по-немецки, по-итальянски, английский знаю чуть хуже, но у меня не получается на чужом языке думать. Услышав или прочтя чужую речь, я сначала внутренне перевожу ее на русский, и лишь тогда могу понять. Точно так же, желая что-то сказать, я сначала мысленно формулирую на русском, и только после могу произнести. Что и утомляет дополнительно, и ведет к потере времени — в чрезвычайной ситуации, даже промедление на секунду может быть губительным, тут пример есть, когда в Китае наших летчиков пытались было выдать за "товарищей Ли Си Цинов" и обучали командным словам на китайском, и вроде даже на учениях что-то получалось — но как воздушный бой, то в эфир исключительно русская речь, и ничего с этим не сделать. А главное, не всегда совпадают понятия, смысловые оттенки у казалось бы однозначных слов. Следовательно, язык искусственно упрощается, что ведет и к упрощению мышления. И это происходит, даже когда языки казалось бы близки — поинтересуйтесь, что происходило в двадцатые на Советской Украине, когда там пытались приказом свыше ввести обязательный украинский язык вместо русского, в Академии Наук есть уже издания, анализирующие те события с точки зрения и лингвистики и социологии. Это, повторяю, близкие языки одной группы — что же будет при волюнтаристском переходе на язык чужой? Вряд ли общество будущего могло позволить себе роскошь тотального оглупления, даже на переходный период. Не говоря уже о том, что сокровища мировой литературы абсолютно достоверно на чужой язык не переводятся в принципе, из-за той же разности в понятиях — и фактически, говоря например о переводе Шекспира, подразумевается что переводчик, сам писатель достаточно высокого уровня, сумел создать творение "по мотивам и максимально близко к сюжету". Вот отчего сейчас у нас в СССР немецкую философию и литературу преподают исключительно в Калининградском университете и на немецком языке. И отчего машины с их формальной логикой вряд ли научатся делать хороший перевод — лишь так называемый "подстрочник", полуфабрикат для дальнейшей обработки, если говорить о художественных текстах. Но вряд ли в коммунистическом будущем примут за общий и обязательный — язык, пригодный лишь для сухого обмена информацией в "телеграфном" режиме. Даже если принять, что компьютеры будущего будут совершеннее вот этого — тут Анна взглянула на ноутбук — тогда им не потребуется искусственная прокладка. Если такой язык возник, значит он был нужен — потому что компьютеры не справлялись с богатством живого языка, который в принципе многозначен, там каждое слово может иметь несколько значений, и индивидуально, и в составе фразы, в зависимости от контекста. Опять же, имеем корректный пример — отчего не состоялся эсперанто в качестве общемирового, именно из-за своей абсолютной логики.
-Вы не учли еще одной возможности, — ответил Ефремов, внимательно слушавший все рассуждения Ани. — что язык сначала был введен как названная вами "прокладка", исключительно для упрощенного перевода, а затем развился, обогатился, стал полноценным языком и в этом качестве вытеснил остальные. Хотя, если уж на то пошло, и если считать все три книги частями одного целого, то из "Туманности Андромеды" и "Часа быка" нигде не следует, что на Земле не осталось людей, говорящих на местных языках, а тем более что это под запретом. Но не буду спорить -если вы считаете, что именно описанное мною происхождение всеобщего языка совершенно неправдоподобно даже для научной фантастики или больше того — вредно по своему влиянию на читателей — то я, конечно, удалю из "Сердца змеи" эпизод с санскритом — пусть всеобщий язык появится иным путем.
— Пожалуй, так будет лучше — кивнула Анна — конечно, это лишь мой взгляд, но думаю, присутствующие с этим согласны — она взглянула на Сталина и Пономаренко, те промолчали — а что касается имен, ну можно вставить хотя бы иногда что-то узнаваемое нашими современниками?
— А вы уверены, что это так нужно? Дар Ветер — недостаточно понятное нашим соотечественникам имя? И прочие тоже, из современных нам земных языков. Так, Веда Конг, это "познавшая путь": Веда — знание, Конг — иное наименование шуньяты, божественной пустоты в буддизме. Очевидно, предки Веды имели индийское происхождение. Низа Крит, это с греческого — ссылка на культ Диониса: Низа, это по мифу, место его происхождения, а через Крит культ этого бога пришел в Грецию. Бина Лед — "холодный разум": Бина в каббале — разум, интеллект, ну а Лед — вполне современное русское слово. Ива Джан — "душа ивы": Джан на тюркском "душа", то есть в ее предках была и русская, и тюркская кровь. Мвен Мас — его имя состоит из слов языка африкаанс... То есть, в именах героев зашифровано их происхождение — от русских, греков, индийцев, тюрков, японцев, персов, итальянцев, французов, немцев, африканцев — вот в чем смысл, чтобы показать объединение в будущем всех народов Земли в единую нацию и в то же время сохранение их далекими потомками исторической памяти о своих предках. Пусть имена героев "Туманности Андромеды" и не современные нам, но они показывают происхождение своих владельцев. Вам не нравится такая концепция?
— Интересно, а ведь что-то в этом есть! — произнес Пономаренко — вполне можно оставить. Но и добавить кого-то с более узнаваемыми. Товарищ Ефремов, возможно, что вашу книгу будут читать по всему миру и через тысячу лет — но пока что ее должны прочесть и понять советские люди, наши современники, и ближайшие пара поколений, живущие до этой "перестройки" (это слово Пономаренко произнес с брезгливостью).
— Хорошо, я подумаю над этим. А какие еще недостатки вы видите в книгах?
-Например, география — сказал Кунцевич. — что там Веда Конг в передаче по Кольцу рассказывает. Все население собрано в тропическом и субтропическом поясе, дальше зоны степей, где стада пасутся, а на севере уже никто не живет, будто бы холодно. Это что ж выходит, Москву, Ленинград — покинули, и даже как памятники не сохранили? А как с гумилевской теорией о связи этноса с ландшафтом — вот я где только не был, но к среднерусской местности привык и переселяться куда-то в Индию не захочу. И кстати, лично мне, даже мурманский холод как-то переносимее, чем в Ашхабаде сорок градусов в тени — и с точки зрения экономики еще неизвестно, что дешевле, обогрев или в каждое помещение по кондиционеру. И русский Север мне люб — чтобы оттуда всех выгнать, это я только новый ледниковый период могу представить, чтоб вот на этом месте, где сейчас Москва, Питер, Архангельск, Вологда — и лед толщиной в километр, как во времена мамонтов было. А может, это как раз по вашему сюжету — атомная война, глобальное изменение климата, "ядерная зима", и снова ледники на пару тысяч лет? Логично выходит, однако!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
