— Что же это за хрень такая!; — потеряв тропинку, продираясь сквозь густой подлесок, то-ли возмущался, то-ли сетовал Семён Гордеевич: — скоро с этой экологией противогаз придётся носить!; — крик души распространился недалеко, завязнув в густом вонючем тумане.

Немолодой человек давно уже жил один, восстановив заброшенный лесной хутор в получасе ходьбы от посёлка городского типа обслуживающего железнодорожный узел. Бывший кузнец, работавший на той же станции в механическом цехе, вот уже десять лет как был на пенсии, уйдя на покой по горячей сетке. Здоровьем и статью он был не обижен, но разочарованный современными отношениями между людьми, принял решение жить отдельно, подальше от остальных и как можно меньше пересекаться интересами. А причина была проста. Как-то давно, а он не чурался чтения, зацепило его одно высказывание классика, что "алмазы", среди людей, рождаются в глубинке и только цивилизованное окружение может их огранить превратив в бриллиант. Бесспорное утверждение, но по мере накопления житейского опыта, он понял, что это не полное выражение и у него есть продолжение — "и как только засияет, этот бриллиант всеми гранями таланта, то сразу же найдётся куча людей желающих его заиметь, и ещё больше — поиметь". Алмазом себя, Семён Гордеевич не считал, но талант, работы с металлом, присутствовал — это была какая-то магия, ему даже измерительных приборов не требовалось что бы изготовить какую нибудь деталь с точностью до сотых долей миллиметра. А уж какие вещи он вытворял!. Секрет был прост; кузнец от бога умел "по душам" разговаривать с неподатливым материалом. Ему достаточно было "вжикнуть" напильником, что бы понять структуру образца и как можно его использовать. А начиналось всё с беззаветного увлечения; помимо практического исследования были перелопачены горы специальной литературы по металлам — виды, составы, сферы применения, способы обработки. В результате,

начинающий кузнец стал выделяться, среди прочих своими изделиями, будь то холодное оружие, или кованный орнамент, потому что в каждую, даже самую маленькую, деталь он вкладывал свою душу. Вторая часть высказывания классика родилась не на пустом месте. Когда к Семёну Гордеевичу пришла известность; уж сколько вьющихся возле себя людей обнаружил он, а сколько заманчивых посулов получил!: лесть, предложения, женщины, прожекты, и опять же восхваления, настойчивые попытки попасть в друзья, наезды, обещания, разборки, женщины, слёзные просьбы, грозные требования. Господи!, как же те не понимали, что не прельщал его конвейер с зарабатыванием бабла, в душе он был художник и хотел творить, а окружающие не унимались. В такой атмосфере талантливые люди, в основном, спиваются, или идут вразнос пускаясь во все тяжкие, но у нашего героя сценарий был иной. С каждым прожитым годом в нём всё больше и больше развивалась эмпатия, постоянно, творческий человек получал плевки корысти и меркантилизма, с каждым разом сильнее отравляющие существование и всё это подавалось под соусом блага совсем не нужного этому человеку. Создавая очередную вещь, он в последнюю очередь думал о коммерческой составляющей. В работе кузнец раскрывал душу, а в таком состоянии начинаешь воспринимать совершенно другие информационные потоки, с другого ракурса проливающие свет на окружающее. Как итог: Семён Гордеевич замкнулся в себе и при первой возможности ушёл на пенсию. Да, были бездушные здравицы при проводах, фальшивые сожаления, по поводу раннего прекращения трудовой деятельности, пустые обещания помнить и навещать; всё это было, столько помпезности изливалось — куда там...! К счастью, наш герой не обольщался, понимая суть и когда, спустя короткий промежуток времени, о нём забыли — не очень-то и расстроился. И всё-таки, люди — они разные и осталось, у нашего героя, несколько приятелей, приезжающих пообщаться и попариться в баньке. А банька, у кузнеца была, ой как хороша!, особенно, если после неё пропустить по стаканчику собственноручно выгнанной самогонки, настоянной на лесных травах, а какие у него закуски, со своего огорода! — хрустящие огурчики, скрипящая капуста и маринованные помидорчики, да и собеседником он был неплохим; самоучка, достигший высот мастерства и имеющий стержень, по определению, не может быть глупым и чего нибудь стоит. А приятели приезжали не только поболтать, не чуралась компания и побракньерить немного — так, чуть-чуть — что бы не терять сноровку, ведь хочется иногда свежанины, или ушицы. А что? вот он — водоём рядом, да и лес, бескрайний, раскинулся на сотни километров, ну а когда сезон, то грибы с ягодами. Так бы, наверно и дожил свой век кузнец от бога, не забросив своё ремесло, ваяя в маленькой кузне на хуторе, если бы не одно "но".

Сегодня у него был традиционный поход в посёлок за покупками. Пенсионер старался максимум продуктов заготавливать своими руками; по крайней мере, он знал на чём выращивал фрукты и овощи, даже небольшая пасека есть, но не всё мог Семён Гордеевич производить на своей усадьбе. Так-что, регулярный рейс вылился вот в такое безобразие. С трудом, но нашлась знакомая тропинка. Пожилой человек остановился решая дилемму — идти дальше, или вернуться назад, уж коли такая оказия, пройдено-то уже больше половины.

— Ну что, Семён, куда двигать будем?; — обратился путник сам к себе. Последнее время, у нашего героя, появилась привычка разговаривать вслух, призывая в собеседники себя же. Наверно — это от одиночества.

— Да ну его нахрен, с этими магазинами, какой туманище!, да ещё и вонючий. Наверно на станции какое нибудь ЧП. Пошли-ка, дед, домой.

Сказано — сделано. Аккуратно, на ощупь, двинулся наш герой в обратную сторону. В таких условиях скорость упала до минимума. Сколько прошло времени — так и не определишь, когда сосредоточен на единственном ориентире — тропинке, еле угадывающейся сквозь густую пелену. Остановиться возвращенца заставило новое явление — частые молнии, быстрыми стрелками, прошивающими вату тумана. Вокруг начало проясняться и волшебным образом, рваные клочья вонючей субстанции начали впитываться в землю. Минуты не прошло и стало как прежде, но что-то изменилось, Гордеич это почувствовал, но разбор оставил на потом припустив домой. Впереди показались просветы, указывающие что впереди свободное, от леса, пространство. Старожил помнил каждый изгиб дорожки к своему дому и такого не могло быть; до реки ещё далеко, а больше и нигде не было очищенных от деревьев территорий. Предчувствуя неладное Гордеич осторожно продвигался дальше, пока не достиг границы разделяющей, до мелочей привычный вид и раскинувшуюся впереди степь. Стена леса резко обрывалась переходя в покрытое пожухлой травой, ровное как стол, бескрайнее поле.

— Это что за чертовщина?; — беспомощно озирался кузнец, перекрестив взглядом окружающую контрастную картину. Закрыл глаза, сделал глубокий вдох, взором вернулся до ближайшего поворота тропинки, мысленно прошёл по ней ещё раз, "прошёл" мимо себя и опять уткнулся в чётко видимую границу перехода в, не должную быть здесь, иную местность.

Слабая надежда на временный морок лопнула, действительность оказалась такова какая и есть. Червячок понимания, что дома больше нет, нехотя вылезал из бездонных границ подсознания, заставляя разум рационально принять случившееся, а он сопротивлялся, открещиваясь логикой от мистического явления.

— Может я заблудился и вышел не туда?; — опять же вслух, пытался уговорить себя Семён Гордеевич и тут же привёл весомый аргумент; — да нет в округе таких пространств — лес кругом... должен быть.

Тут бы и выйти на сцену её величеству — Панике, но тёртого жизнью человека не так-то и легко вывести из равновесия, достаточно ясно понявшего, что его холостятское убежище исчезло из этой реальности. Немного постояв на месте и самую чуточку надеясь, что всё вернётся назад, теперь уже бездомный пенсионер, развернулся и направился в сторону посёлка. Пока была прямая видимость он постоянно оглядывался, надеясь что произойдёт чудо, пока не углубился в лесной массив.

Невесёлые мысли одолевали человека, пока он двигался по тропинке. Потеря родного очага, а этот факт он принял как данность, заставила осмысливать случившееся и объяснения этому не было. На ум лезли всякие нелепые идеи, но отметались не выдержав логического построения. В конце концов, устав от всего этого бреда, Гордеич решил отложить выяснение по прибытию к людям, может они что нибудь знают. Прибавив шаг путник устремился побыстрее преодолеть расстояние до станции, да только его намерения прервал неожиданный факт. Та-та-та, раздались, приглушённые лесом, выстрелы из оружия немалого калибра — та-та-та, повторилась серия. Пока кузнец остановился, осмысливая, что это может быть, "заговорили" и другие единицы огнестрела. Натуральный бой разгорался в стороне от посёлка, там где проходила автомобильная дорога рядом с железнодорожной веткой. Люди по разному реагируют на неожиданные ситуации и большинство предпочло бы убраться подальше от, судя по развитию, небольшой войнушки, но Гордеич был скрытым адреналинщиком, поэтому не раздумывая направился на звуки выстрелов. А бой разошёлся не на шутку, уже и хлопки гранат вплетались в злой стрёкот автоматов. По мере приближения к месту столкновения стали различаться крики людей и пробирающий до костей рёв, ранее никогда не слышанный. К опушке леса лазутчик подошёл когда всё стихло и перед ним раскрылась картина битвы. Осторожно, присев за выворотень, наблюдатель пытался оценить разыгравшуюся трагедию. Кошмарная картина подавалась осмыслению только наполовину. Понятно что по дороге следовала колонна, только автомобили, разбросанные по кюветам и искорёженные, как будь то их кто-то пожевал, были непонятной конструкции с турелями пулемётов, хотя и угадывались марки мощных внедорожников в количестве трёх штук и четвёртый — помятый БМП, лежащий на боку посередине полотна дороги, не претерпел изменений от базовой конструкции. Всюду были разбросаны тела людей, целиком и не совсем, большинство со страшными ранами. По прикидкам Гордеича здесь погибло около пятнадцати человек. Но ступор, в котором пребывал наш герой, вызвали туши неведомых тварей, которые могут присниться только в страшном сне, покрытые ороговевшими щитками и наростами. Судя по строению звери были прямо ходящими; две руки, хотя какие руки! — лапы, со смертоносными когтями и две..., пусть будут — ноги и отдалённо напоминали "хомо", а вот головы чудовищ кардинально отличались, выдавая в них хищников, с пастью усеянной клыками которым позавидовали бы акулы. Но самое главное — это размеры; по самым скромным прикидкам весили монстры сотни килограмм. По всей видимости люди попали в ловушку; по положению туш убитых тварей, они атаковали колонну с двух направлений — из-за ближайшего поворота и с железнодорожной насыпи. От всего этого зрелища разболелась голова и захотелось пить. Облизывая, мгновенно, высохшие губы Гордеич не решался выйти на открытое пространство, взглядом выискивая источники опасности, но вокруг была тишина нарушаемая потрескиванием начинающего разгораться одного из автомобилей. Наверно и не решился бы выйти, из под сени леса, наблюдатель, но ринуться на помощь заставил стон, донёсшийся от опрокинутого БМП. Последние метры кузнец преодолевал с опаской и причина была; сверху боевой машины, кто же мог так её помять и положить набок?, безвольно свесив конечности, лежала туша монстра из пасти которого струилась кровь, вполне красная, образовав приличную лужу, а чуть дальше, по грудь прижатый бортом тяжёлого военного вездехода, лежал человек в пятнистом камуфляже. Судя по тому как раскатала броня нижнюю часть тела пострадавшего, сразу стало понятно — не жилец, но стон-то был отсюда!. На всякий случай Гордеич решил окликнуть.

— Эй; — реакция последовала мгновенно, резким движением руки, кажущийся мертвец, наставил монструозный пистолет на спасателя: — эй-эй-эй, я помочь хотел; — выставил перед собой пустые руки пенсионер.

— Ты кто?; — хрипло, превозмогая боль, спросил раненый.

— Семён; — решил по простому представиться кузнец.

— Ааа, свежак!; — опустил руку с оружием пострадавший.

— Хм..., на свежака не похож, за шестьдесят-то с хвостиком.

— Для тебя теперь это не важно, если окажешься имунным. Здесь не болеют и даже, молодеют. Так что скоро забудешь про свои болячки.

— Да воде бы, на здоровье не жаловался. А где это, здесь?.

— Ты, милок, попал в Улей — весёлое местечко!; — у стоящего на пороге ещё нашлись силы поиронизировать.

— Так с кем вы сцепились?, я таких образин никогда не видел!; — скосил взгляд на свисающую морду монстра Гордеич.

— Со стаей зараженных, во главе с элитником, только эта сука ушёл, мы его знатно покоцали. Это; — нашёл силы, кивнуть на тварь, раненый: — рубер, матёрый. Повезло что попал, из пистолета, ему в пасть. Дальше лежит лотерейщик, за ним ещё рубер, потом жрач, да что я тебе всё на пальцах!, возьми в рюкзаке книжицу, там всё расписано — как раз для таких новичков. Хотя нет, возьмёшь мой рюкзак и на досуге, если он у тебя будет, изучишь, там много полезного, да и вещи в рюкзаке тебе понадобятся.

— Да ты что!, кстати, как тебя звать?.

— Бритва.

— Это кликуха, а как по имени?.

— Вот что Семён, забудь теперь про имена. В этом месте всё по новому и старое тревожить — плохая примета. Поэтому надо тебя окрестить, может мне там зачтётся?; — поднял взор вверх одной ногой шагнувший за грань человек: — может и ты когда обо мне вспомнишь, восьмой ты у меня будешь крестник.

— Не хорони себя раньше времени, Бритва, сейчас найду какой нибудь рычаг и вытащим тебя отсюда; — стал озираться, выискивая подходящий предмет, кузнец.

— Брось, мы оба понимаем что не долго мне осталось, только на спеке держусь. Торопиться надо, нашумели мы здесь, скоро целая орава припрётся. У тебя семья есть?.

— Нет семьи и живу один, подальше от всех.

— А что так?.

— Есть причины; — не стал вдаваться в детали своей жизни Гордеич.

— Значит один...; — задумался будущий крёстный: — тогда будешь бобылём. Теперь будешь бобыль и крёстным буду я — бритва, запомни, а своё старое имя забудь, нет его.

— Лихо! и все проходят эту процедуру?.

— Да, кроме женщин, те сами выбирают себе имена.

— И тут они нас обскакали!.

— Хм...; — из-за боли, криво улыбнулся крёстный: — теперь проведём небольшой урок. Видишь на затылке твари нарост?. Бери мой нож и по шву дольки разрежь его; — ученик сделал как было сказано: — вынимай содержимое.

— Там какие-то оранжевые нити; — зачерпнул внутренности мешка бобыль.

— Повезло; — порадовался успеху учитель: — пока засунь весь клубок в карман потом разберёшься, в методичке все описано. Кстати, у тебя голова не болит, сушняк не давит?.

— Раскалывается и пить хочется, но пока потерплю.

— Так дело не пойдёт!, возьми мою флягу и сделай три хороших глотка; — новичок выполнив наказ старожила скривился от противного вкуса содержимого: — что?, гадость?; — во фразе ни капли сочувствия: — привыкай, теперь тебе всю оставшуюся жизнь придётся принимать эту микстуру. Это живец, как его делать тоже найдёшь в методичке. Сейчас недомогания пройдут, по всем признакам ты имунный..., повезло..., а может и наоборот; — как-то мгновенно бритва изменился в лице: — бобыль, у меня будет последняя просьба — подари милосердие?. Самому — духа не хватает, скоро здесь появятся твари, хочу что бы к этому моменту мне было все-равно и тебе торопиться надо.

123 ... 232425

↓ Содержание ↓