Последний маг. (Сияние звезды)

Последний маг.

Я с рождения живу в городке Аления провинции Оран. Это почти приграничная территория нашего государства. Климат тут не очень, а репутация ещё хуже. Ехать сюда жить добровольно никто бы не захотел. Да наших предков и не спрашивали. Изначально, в провинцию отправляли в ссылку людей неугодных монархам прошлого. Около тысячи лет назад была построена самая большая в мире тюрьма Оранда. Жителями окрестных земель стали бывшие заключённые и их многочисленные родственники. Не самая весёлая компания, но триста лет назад всё изменилось.

С чего началась Великая Война, простые люди давно забыли. В их сознании осталась только вбитая инквизицией идеология, что это проклятые маги решили погубить человечество, а храбрые воины секты положили конец этому беспределу.

В моём городе, так не считают. Аления — это имя магини, которая была зверски замучена инквизицией, после чего её жених и начал кровавую месть. Но вот магов в нашем мире всегда было не много. Хорошо если один ребёнок на сотню получал этот дар. Даже магия родителей далеко не всгда передавалась по наследству.

Секта занималась активной пропагандой среди простого населения, и магов буквально задавили числом. Пожар войны прокатился по всему миру, и очень скоро от магии почти ничего не осталось. А всех выживших и не имеющих способностей родственников колдунов, ведьм, магов и магинь сослали сюда, так сказать на ПМЖ.

Единственным отголоском прошлого стали светлячки — особо одарённые дети, время от времени рождающиеся в самых разных уголках земли. Именно поэтому раз в десять лет инквизиция устраивает массовые рейды по выявлению "страдающих магической чумой".

Так как не совершивших преступлений детей убивать не за что, для них проводят процедуру изъятия магии из организма. Только вот пользы от нее не много. Выживает только треть детей, ещё четверть сходит с ума, половина погибает в течение первого года, не перенеся утерю дара. Поэтому, рождение в семье магически одарённого ребёнка — это большое горе. Вот и бегут родители к инквизиторам с совсем ещё грудными крохами, в надежде, что столь юный возраст, поможет сохранить в детях жизнь.

Я родилась самым обычным ребёнком в многодетной семье Архиповых. На моём не самом привычном имени настояла бабушка. Амитересу — это название самой яркой звезды на нашем небосклоне — восточная звезда, которая не гаснет с рассветом, а сохраняется на небе почти до полудня.

— Она сияет несмотря ни на что, — говорила моя бабушка. — И ты будешь сиять. Обещаешь?

Конечно, я обещала. Правда, сиять было особо нечем. В число первых красавиц города я не входила, талантами в науках, спорте или искусстве не отличалась, да и проверку инквизиции в пять лет прошла успешно. То есть я самая настоящая посредственность, как и ещё несколько миллиардов на нашей планете. Кто же знал, что всё может измениться после смерти бабушки.

Моим полным именем меня почти никогда не называли. Мама давно сократила его до простого и понятного — Ами. Его же я писала в школе и им же представлялась друзьям.

— Ами, мы уже опаздываем! — Зоя нетерпеливо перетаптывалась с ноги на ногу под окнами моего дома.

— Бегу, — закричала я, хватая свой ранец, надеясь, что с вечера положила в него все необходимые тетради и учебники. Проверять времени не осталось.

В этом году осень радовала нас теплыми, наполненными солнцем деньками. Ещё немного и наш городок укроют постоянные дожди и туманы. И в ожидании начала отопительного сезона нам снова придётся сушить вещи над обогревателями.

— Хватит мечтать, — дернула меня за руку Зоя. — А ну, бежим.

В школу мы успели буквально в последний момент и, забежав в класс под трели третьего звонка, застыли как вкопанные. Вместо нашей учительницы, у доски стоял совершенно незнакомый молодой человек в сером костюме.

— Не задерживайтесь в дверях, леди, — не оборачиваясь, сказал он, тем самым, введя нас двоих в ещё большее оцепенение.

— Чё вылупились, дуры, — высокомерно прошептала с первой парты Лиза. — Замена у нас.

Подавив в себе злобный рык, я чинно прошагала до своего места, с таким шумом приземлившись на стул, что по классу пошли тихие смешки.

Мужчина отошёл от доски и, вытирая руки белой салфеткой, со снисходительной улыбкой поправил очки.

— Наконец, мы все в сборе и можем познакомиться, — прислонившись боком к учительскому столу, улыбнулся он. — Меня зовут Олег Олесарович Звягинцев. Как вы знаете, в прошлые выходные ваша учительница мироустройства, Галина Павловна, вышла замуж, — Весь класс весело загудел. — В связи с этим событием, школа предоставила ей отпуск на время медового месяца. И пока её заменять буду я. Итак, начнём перекличку.

Учитель сел за свой стол и раскрыл наш журнал. А я с жадностью принялась изучать его лицо. Он определённо был очень молод. Может быть, лет двадцать или чуть больше. Его привычка поправлять очки выдавала легкое волнение, видимо он не работал в школе постоянно или вообще попал сюда на практику.

Внешне он тоже не отвечал моему представлению о прекрасном юноше. Русые волосы, карие глаза, если верить моему зрению, немного курносый нос, средний рост и обычная фигура. Красавцем он, конечно, не был, но и страшненьким такого молодого человека не назовёшь. Но вот его обаяние и сам факт присутствия заставлял всех девочек нашего класса смотреть на него с восхищением.

— Архиповааа... — судя по тому, как растягивал буквы Олег Олесарович, произносил он мою фамилию не первый раз.

— Я, — резко подскочив со своего места, я едва не растянулась в проходе, класс снова отозвался дружным хохотом. Ну, подождите у меня, на перемене дам волю рукам и объявлю раздачу подзатыльников.

— Не спите, леди, — усмехнулся учитель, снова опуская глаза на журнал. — Ами? А как ваше полное имя? — одна бровь поднялась над очками, и на этот раз взгляд преподавателя уже не был таким насмешливым.

— Амитересу, — с неохотой пробормотала я.

— Амитересу, — повторил учитель, словно пробуя слово на вкус. Несмотря на легкую полуулыбку, он говорил с грустью и даже с сожалением. — У вас очень красивое имя. Но опасное.

— Почему опасное? — с опозданием на полминуты, протянула я. Но наш преподаватель уже продолжал перекличку, и мне оставалось только сесть на своё место.

Уроки Олег Олесарович вел весело, интересно. Мы то и дело смеялись и удивительно быстро запоминали нужный материал. Тест по итогам месяца все сдали на отлично, что несказанно удивило директора, и Марья Петровна даже провела нам устный выборочный опрос. Его приглашали задержаться в нашей школе подольше, намекая, что в связи с замужеством учительницы мироустройства у нас наверняка к концу года откроется вакансия учителя. Но наш новый идол только отшучивался, заявляя, что в столице, куда он непременно попадёт, его ждут великие дела.

Я же всё это время ходила за ним хвостом, не решаясь задать мучивший меня вопрос. Чего опасного в моём имени? Да, оно не очень популярное, но и не уникальное. Я часто видела его в учебниках истории и в маминой книге "Тайна имени", где мне тоже не предрекали ничего угрожающего. Даже наоборот: скрытная, флегматичная личность, временами проявляющая ослиное упрямство — так звучала мамина вольная расшифровка.

* * *

В этот день я задерживалась на уроке письменности. Пришлось делать работу над ошибками. Из класса вышла посреди урока и, оглядевшись по сторонам, увидела нашего молодого преподавателя.

— Олег Олесарович, — шёпотом окликнула я, на цыпочках подбегая к учителю. — А можно задать вам вопрос не по теме предмета?

— Ну, попробуй, — усмехнулся он, вставляя ключ в замочную скважину своего кабинета.

— Почему вы сказали, что моё имя опасное?

Рука учителя вздрогнула, и ключ соскользнул на пол.

— Ами? — опустившись на корточки, молодой человек поднял его и, быстро открыв дверь, жестом попросил меня войти. — Возможно, я несколько не верно выразился. Скорее обязывающее.

— Обязывающее? — не поняла я, наблюдая, как сев на своё место учитель снял очки и сильно потёр лицо ладонями.

— Амитересу, сколько Вам лет? — не поворачивая головы в мою сторону, спросил он.

— Двенадцать, — честно ответила я, окончательно запутавшись, причём тут моё имя.

— Двенадцать, — задумчиво повторил Звягинцев, поднимая на меня глаза. — Значит, уже понимаете, что можно рассказывать другим, а что нет.

— Ну, да, — опешила я.

— Принесите-ка мне вон ту книгу, — указал он в конец класса. — Красную. Называется: "Великие люди нашего тысячелетия". И я попробую Вам объяснить всё на примере.

Пожав плечами, я направилась в указанном направлении. Книжный шкаф с давно отвалившимися стеклянными дверцами, теперь был забит стопками выпирающих скрученных в рулоны карт и плакатов, и только вторая сверху полка была заставлена книгами. Да так плотно, что вытащить нужную, с первой попытки не получилось.

Я дернула посильнее, запоздало испугавшись, что сейчас попросту оторву у неё корешок, но книга оказалась прочной и целёхонькая выскочила наружу с парой своих соседок. Охнув, я заметалась на месте, стараясь поймать их все ещё в полёте и, разумеется, проиграла. Одна книга буквально отпрыгнула от моих пальцев, шмякнувшись на пол рядом с моей левой ногой.

— Вот же ж блин, — с досадой выругалась я.

— Ами, назад! — крик учителя прозвучал настолько искаженно, как будто кто-то замедлял скорость пластинки на старом патефоне.

В это же время к моим ногам посыпались раскручивающиеся по дороге, рулоны карт и плакатов. Какие-то бумаги и, наконец, книги. Не в силах издать ни звука, я подняла глаза на шкаф и с ужасом осознала, что эта махина медленно падает на меня.

Рефлекторно отшатнувшись назад, я наступила на первую из вывалившихся книг. Та скользнула в сторону, а вслед за ней и я шлёпнулась на пол.

Шкаф всё быстрее приближался и, не зная, что делать, я выставила руки в безнадёжной попытке защититься. Вопреки ожиданиям, неустойчивая мебель застыла в подвешенном состоянии, поспешно исторгая из себя остатки содержимого.

Сильная рука схватила меня за ворот школьного пиджака и одним рывком выдернула назад. Шкаф упал. И я, наконец, заметила стоящего между нами учителя. Его левая кисть мелко тряслась, а на ладони багровели свежие ссадины. Но он казалось, не замечал своих ран, а только смотрел на меня округлившимися от ужаса глазами.

— Вы поймали шкаф? — дрожащим голосом пискнула я, что бы разрядить гнетущую тишину.

— Я? — ещё больше изумился Олег Олесарович.

— Что у вас тут за грохот?.. О Боже! — в помещении появились люди. В основном местные учителя. Чуть позже в дверях столпились наиболее любопытные школьники. А мы с преподавателем продолжали смотреть друг на друга, ничего не замечая вокруг.

Как выяснилось позже, я отделалась лёгким испугом и парочкой не сильных синяков, один из которых появился на шее, словно я в петле побывала. Преподавателю мироустройства повезло меньше. Мало того, что он ободрал ладонь и сломал пару ногтей, так ещё и выбил большой палец. Видимо шкаф оказался для него слишком тяжёлым.

Глядя на его туго перевязанную кисть, мне оставалось только удивляться, как ему удалось удержать его достаточно долго, чтобы вытащить мою остолбеневшую тушку.

В тот же вечер учитель пришел к нам домой.

Вид у него был настолько серьёзный, что мама беспрекословно выполнила его указания, отправив моих братьев и сестёр гулять во двор, а младших — поручила соседке.

Олега Олесаровича усадили в гостиной, родители разместились за столом напротив него. А меня отправили на диван, в дальней части комнаты.

— Вы в курсе, что сегодня в школе произошёл один нехороший инцидент? — даже не притронувшись к своей чашке, спросил учитель.

— Шкаф, — согласно качнул головой мой папа. — Конечно, Ами нам всё рассказала. Спасибо вам огромное, что не дали пострадать нашей дочери.

Звягинцев жестом остановил родительскую благодарность и ещё раз обвёл их хмурым взглядом.

— В подобных словах нет нужды, — заявил он. — Я при всём желании не успевал ей на помощь. Разве что вытащить её из-под шкафа, да и то сил поднять одной рукой такую махину у меня, увы, нет.

— Я не понимаю, — удивилась мама.

Мне слова преподавателя тоже показались нелепыми. Он же сам вытащил меня, так почему сейчас опровергает свой поступок?

— Амитересу, как вы наверняка знаете, не самая обычная девочка, — понизив голос, продолжил учитель. — И сегодня днём, возможно от страха, она позволила себе проявить свою необычность.

— Необычность? — опешил отец. — К чему вы клоните?

— Это она удержала шкаф над собой, дав мне шанс вытащить её из-под него.

Родители синхронно повернулись в мою сторону, а я невольно сжалась под их вопросительными взглядами, отрицательно покачав головой.

— И что это значит? — обратилась к учителю мама. — Она так сильна, что вы хотите записать её в секцию тяжёлой атлетики?

— Я ничего не делала, — пискнула я со своего дивана.

— Не руками, — пояснил Олег Олесарович.

Минуту в комнате стояла абсолютная тишина, и только под звуки щелкающих в кухне часов, лица моих родителей постепенно меняли выражение от непонимания к удивлению, догадке, ужасу и, наконец, злости.

— Нет, это решительно невозможно! — замотала головой моя мама.

— Бред! — подскочил на ноги отец. — Как вы смеете наговаривать на нашу дочь? Она совершенно нормальный ребёнок. И этому есть неопровержимые доказательства — отрицательные результаты тестов.

— Но, тем не менее, она магиня, — возразил учитель.

Родители негодовали. Обвиняли Звягинцева во владении магией и отстаивали мою нормальность. Но учитель был непреклонен, раз за разом настаивая на своём:

— Да поймите Вы наконец, я не желаю зла вашей дочери и именно поэтому пришёл сюда, а не написал отчёт о случившемся в следственный отдел инквизиции. Мой старший брат был магом, и я уже видел подобное. Дар проявляет себя в чрезвычайной ситуации, вне зависимости от желания мага. Это как инстинкт самосохранения. А сейчас самое главное скрыть этот факт от остальных, и научить Ами контролировать себя, чтобы подобное не повторилось. Хотя бы при посторонних.

— Но тесты? — не унимался отец.

— Кто из вас дал ей такое имя? — перебил Олег.

— Моя мать, — растерялась мама.

— Как её звали? — без промедления уточнил преподаватель.

— Демана.

— А отчество?

— Ивановна.

— А как звали Вашу бабушку, — судорожно просчитывая что-то в уме, спрашивал учитель.

— Алуна Игнатовна, — окончательно опешила мама. — Да к чему вы всё это спрашиваете?

— Последний вопрос: сколько они прожили?

— Бабушка восемьдесят три, мама семьдесят девять.

— Алуна и Демана. Уж точно не самые обычные имена, как какая-нибудь Оля, Таня или Наташа, не находите? — усмехнулся Звягинцев. — А ведь раньше, когда магини ещё существовали в нашем мире, такие имена предназначались именно для них. Так при знакомстве можно было с лёгкостью определить, кто стоит перед тобой, обычный человек или нет.