|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 1. Встреча Государя Наследника.
23 июня 1891 года к пристани станицы Черняева подходили, дымя черным дымом из единственной трубы, пароход 'Вестник' под штандартом цесаревича и конвоир-пароход 'Ермак' с сопровождающими лицами.
Через несколько минут на станичную землю ступит нога второго по значимости человека в Российской империи — нога Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича и Великого Князя Николая Александровича.
В апреле месяце в станицу пришло предписание из канцелярии генерал-губернатора Приамурья, в котором сообщалось, что в июле 1891 года станицу, возможно, посетит Цесаревич. В управлении Черняевского округа начались горячие денёчки. Атаман Савин за два месяца похудел килограмм на пять и осунулся лицом.
В начале мая в сборной избе впервые мелькнула мысль, а не показать ли цесаревичу мою школу и выучку казачат. После этого заболела голова и у меня. Стал готовить программу показательных выступлений казачат в лучших традициях спецназа, а также вылизывать силами учеников 'Казачьей школы станицы Черняева' дом-казарму и полигон. Вот таким образом обозвали мою школу атаман и станичные старейшины. Как финансировать учёбу, так сами, а как показать цесаревичу, так станичная школа.
Изначально по плану Цесаревич должен был прибыть во Владивосток в июне 1891 года. Но происшествие в Японии, когда наследник получил по голове саблей от 'тронутого' самурая-полицейского, способствовало сокращению японской программы. Утром в субботу 11 мая 1891 года Цесаревич прибыл во Владивосток, где пробыл 11 суток.
Первое, что сделал Цесаревич по прибытии во Владик — объявил Всемилостивейший Его Императорского Величества Александра III Манифест: 'В ознаменование посещения Сибири Любезнейшим Сыном нашим, Государем Наследником Цесаревичем и Великим Князем Николаем Александровичем, желая явить милость нашу тем из отбывающих ныне в Сибири наказания, в силу судебных приговоров, ссыльных, кои по день прибытия Его Императорского Высочества в пределы Сибири распределены в установленном порядке, повелеваем: 1. ссыльнокаторжным, которые добрым поведением и прилежанием к труду достойны снисхождения, уменьшить назначенные судом сроки каторги до 2/3, безсрочную каторгу заменить срочною на 20 лет; 2. осуждённым за преступления, содеянные в несовершеннолетнем возрасте, в каторжные работы менее 4-х лет, ныне же перечислить в разряд ссыльно-поселенцев...'
Этот манифест уже две недели висел у сборной станичной избы на 'доске объявлений', как я про себя называл этот укрытый козырьком от непогоды деревянный щит. Казаки читали и витиевато — матерно излагали своё мнение. Общий смысл звучал — 'послабление царя варнакам к добру не приведёт'.
'Казачий телеграф' с опозданием в несколько дней, сообщал в станицу о событиях, связанных с нахождением наследника Государя или Государя наследника на земле Приамурья. Их было очень много, Николай Романов активно участвовал в социально-политической жизни губернаторства.
С моей точки зрения, из всех событий наиболее значимыми были. Первое, закладка станции Владивосток, как начало 8000-километрового проекта прокладки железной дороги через всю Сибирь, с целью соединить обильные дары природы Дальнего Востока, сибирских областей с сетью внутренних рельсовых сообщений Российской империи. Второе, начало строительства сухого дока для ремонта военных кораблей во Владике.
24 мая в станицу дошли сведения об огромном успехе частей молодого Уссурийского казачьего войска. В селе Никольское (будущий город Уссурийск) Его Высочеству был представлен взвод казачат-уссурийцев в возрасте от 8 до 14 лет. Стройный и молодцеватый вид этого взвода, проявленная ими лихость в скачках и джигитовке вызвали одобрение Николая. Ещё позже стало известно, что Цесаревич благодарил командира казачьего дивизиона полковника Глена: 'Благодарю Вас, полковник, казачата представились молодцами, телеграфировал о них отдельно Государю Императору, благодарю ещё раз'. Так же Цесаревич упомянул, что 'среди уссурийских казаков чувствует себя как дома'.
Данное известие привело к тому, что атаман Савин и старейшины окончательно решили, что казачья школа станицы Черняева будет представлена цесаревичу. 'Необходимо, чтобы и среди амурских казаков Государя Наследник чувствовал себя, как дома', — озвучили итог своего решения старейшины.
Для меня и казачат начался настоящий ад. С полигона мы не вылезали с рассвета и до заката. Хорошо хоть на наше питание из станичной казны средства выделили. И, слава богу, из контролирующих лиц был один вахмистр Шохирев, который никуда не лез, а лишь смотрел и, как говорится 'мотал информацию на ус'.
Ещё хорошей новостью была информация о том, что в Благовещенске, на скачках первоочередного дивизиона Амурского полка, которые прошли после парада в присутствии наследника, их победителем оказался Василий Чуев. Именно он, ещё в 1889 году во время состязаний казаков-малолеток показал лучшую джигитовку, а теперь служил первый год в Амурском конном полку.
Сегодня, весь подготовительный ад к встрече цесаревича закончился, и я, возглавляя двухшереножный конный строй казачат школы, сидя на любимом Беркуте, ждал встречи с Николаем Романовым.
Пароходы подходили к построенной для встречи наследника Государя пристани. В позапрошлом году, после сдачи испытаний на зрелость в Благовещенской гимназии, я возвращался в станицу на барже, которую тянул пароход 'Ермак'. Во время этого плавания убедился, что этот деревянный пароход с двумя гребными колёсами имеет низкую осадку и способен подходить к самому берегу. Но руководство Черняевского округа решило перестраховаться и построило деревянную пристань.
На берегу, рядом с построенной для встречи цесаревича аркой собралось больше пятисот человек встречающих. Кроме жителей Черняева, приехали делегаты из станиц Толбузина, Ольгино, Кузнецова, со всех выселок и заимок, входящих в Черняевский округ. Все в нарядных одеждах. На конях два моих десятка казачат, да десяток лучших казаков наездников, отобранных со всего округа. Все остальные пешие.
'Вестник' и 'Ермак' аккуратно притерлись к причалу у станицы. После небольшой паузы на доски причала по переброшенному с парохода трапу вышел цесаревич, а за ним по 'табелю о рангах' стала выстраиваться свита.
Свита была небольшой. Однотипные пароходы имели по десять небольших кают, поэтому в относительном комфорте на них могли разместиться человек двадцать.
Сидя на Беркуте, я смотрел как к атаману Савину с хлебом-солью на цветном рушнике, покрывающем поднос, неторопливым шагом подходил худощавый молодой мужчина с усами, но без запомнившейся мне по тому миру бородке. Одет цесаревич был в белый френч с золотыми погонами с царским вензелем, белую фуражку, темно-синие брюки-галифе, заправленные в сапоги. Подойдя к склонившемуся в поклоне атаману, цесаревич, сняв фуражку, перекрестился, затем отломил кусок хлеба и, макнув его в соль, отправил в рот.
За цесаревичем к караваю подошёл приамурский генерал-губернатор, командующий войсками Приамурского военного округа, а также наказной атаман Приамурских казачьих войск генерал-адъютант Корф. Сверкая золотыми адъютантскими погонами и аксельбантами, Корф также снял белую фуражку, перекрестился и, разгладив свою знаменитую бороду-бакенбарды на две стороны, вкусил хлеб-соль. После чего, надев фуражку, забрал у атамана поднос с хлеб-солью и передал назад кому-то из свитских. В этот момент раздался приветственный рёв собравшихся на берегу казаков и казачек.
Я, глядя на эту картину, судорожно прогоняя в голове те сведения, которые мне были известны о будущем Императоре Николае II, пытался определиться в своём отношении к нему, а также пытался понять стоит или не стоит делиться с ним информацией из будущего.
Кивая приветственно головой, цесаревич в сопровождении свиты и окружившей его толпы прошёл через арку, увитую зеленью и лентами. Приблизившись к нашему конному строю, который стоял отдельно за встречающими и за аркой, цесаревич Николай отделился от свиты. Не дожидаясь его подхода, я дал казачатам команду: 'Слезай'. А когда мои орлы застыли с левой стороны своих коников, подал команду: 'Смирно-о-о!'.
Докладывать к цесаревичу не вышел, так как мне такого указания не было, а всё руководство станицы вертелось рядом с будущим императором.
Цесаревич Николай в одиночку пошел вдоль первой шеренги, останавливаясь перед каждым казачком, внимательно его разглядывая. Строй казачат, кажется, перестал дышать. Скосив влево взгляд, я увидел, как старшаки и мальки, перед которыми останавливался цесаревич, как будто, вырастали на пару-тройку сантиметров. Начав с левого фланга, через некоторое время наследник дошёл до моего места в строю. Внимательно осмотрев спокойным взглядом меня с ног до головы, таким же спокойно-скучающим голосом произнёс:
— Так вот ты какой, Тимофей Аленин. И что ты и твои ученики могут мне показать...
— Ваше Императорское Высочество, — оторопев от такого начала, я попытался, не дрогнув голосом, доложить, — в двух верстах от станицы находится казачья школа станицы Черняева, в которой воинскому делу обучается двадцать казачат в возрасте от 14 до 16 лет. На территории школы есть полоса препятствий, спортивный городок и оборудованное стрельбище. На этой базе учащиеся школы могут показать Вам свои умения и навыки. Как мне представляется, такого Вы не видели ни в одной из станиц, которые уже посетили.
В этот момент к строю подошла свита цесаревича, а генерал-губернатор Корф, услышав конец моего доклада, поинтересовался:
— Ваше Императорское Высочество, о каком показе умений и навыков рассказывал Вам этот молодой казак?
— Уважаемый, Андрей Николаевич, — наследник трона, чуть развернувшись, взял генерал-губернатора Приамурья под локоть. — Вы услышали конец доклада от очень известного на Амуре молодого казака, о котором мне все уши прожужжал князь Ухтомский и начальник моего конвоя атаманцев есаул Вершинин.
— И чем же он известен?
— Об этом лучше услышать из уст князя. — Николай повернулся к свите. -Эспер Эсперович, подойдите к нам, пожалуйста. Перед нами тот самый молодой казак Аленин стоит, о котором вы так много мне рассказывали и, кажется, собираетесь о нём даже в книге о нашем путешествии упомянуть.
От свиты отделился и направился к цесаревичу среднего роста, лет тридцати мужчина с ухоженными усами и бородой, единственный в свите одетый в гражданский фрак, рубашку, жилет, брюки и ботинки. Подойдя к цесаревичу и генерал-губернатору, мужчина поинтересовался:
— Вы звали меня, цесаревич?
— Звал, Эспер Эсперович. Вот, ваше сиятельство, полюбуйтесь, — цесаревич указал на меня правой рукой, как Ленин с броневика. — Это Тимофей Аленин! Прошу любить и жаловать!
— Эспер Эсперович, чем же знаменит сей казачок? Просветите! — В разговор вмешался генерал-губернатор Корф.
— Ваше превосходительство, как только наша экспедиция вступила на землю Приамурья, а особенно после посещения Благовещенска, при общении с местными жителями я стал часто слышать о молодом казаке Аленине из станицы Черняева. При этом, повествуют о нём, как о былинном герое. Какие подвиги ему приписывают, спросите вы?! Первый. В четырнадцать лет, будучи раненым, в одиночку уничтожил двадцать одного китайского бандита. Второй. Как очень меткий стрелок из винтовки на мишени может нарисовать буквы. Третий. Уничтожил с десятком молодых казачат огромную банду самого Золотого Лю, отобрав у него золото.
— Подождите, Ваше сиятельство, — генерал-губернатор жестом руки также попросил князя остановить речь. — Получается, это ты нашёл убитыми мою племянницу с внучкой?
Корф уставился на меня немигающим взглядом, и мне показалось, что в его зрачках начал полыхать огонь.
— Так точно, ваше превосходительство. Извините, но мы не знали, что может произойти такая трагедия. У нас был обычный учебный выход. О том, что ваша племянница и её сопровождение идут по тропе от Зейской пристани к нам на встречу, мы не знали, поэтому и не смогли помочь.
— А что можешь сказать о Золотом Лю?
— Ваше превосходительство, я не знаю, откуда взялись такие слухи. Банду Золотого Лю уничтожила Албазинская сотня под командованием ротмистра, точнее подполковника Печёнкина.
— Ври, ври, да не завирайся, — генерал-губернатор разгладил рукой свою шикарную двойную бороду-бакенбарды. — Я всё-таки губернатор Приамурья. Неужели, сопляк, думаешь, что меня какой-то ротмистр смог обмануть?! Знаю я, как всё было на самом деле. Доложили те, кому положено.
Корф посмотрел на цесаревича Николая и, как бы спросив разрешения, вышел перед строем казачат.
— Полюбуйтесь, Ваше Императорское Высочество, вся первая шеренга на отличных ухоженных конях, в новенькой форме, портупеи неизвестной конструкции, но смотрятся красиво. Таких ладных казаков строевого разряда не всегда увидишь! Как я понял, все из первой шеренги участвовали в бою с бандой Золотого Лю?! Взгляд дерзкий и смелый. Орлы!
Генерал-губернатор сделал паузу.
— Кто нашёл мою племянницу?
Строй казачат, который застыл монолитом вместе с конями, перестал дышать. Сложилось впечатление, что и кони превратились в статуи.
— Я, ваше превосходительство, — ответил Владимир Лесков с позывным 'Леший' и вытянулся, будто аршин проглотил.
Корф подошёл к Лешему. Достав из бокового кармана мундира часы, сверкнувшие на солнце золотом, генерал-губернатор, взяв правую руку Вовки, вложил часы в ладонь молодого казака.
— Спасибо, тебе казак, если бы не ты, и косточек бы не осталось моих кровиночек Лизаньки и внучки Настеньки для похорон!
Губернатор Приамурья снял фуражку и перекрестился.
— И всем остальным выражаю свою благодарность! — произнёс генерал-губернатор, одев фуражку и отдав честь.
— Рады стараться, ваше превосходительство!!! — рявкнул строй казачат.
'Не одну неделю тренировались', — подумал я.
— Что ж, если с этим вопросом разобрались, надо как-то выдвигаться на учебную базу. Я правильно, Тимофей, назвал место обучения? — Перевел на себя внимание цесаревич. — Князь Кочубей, организуйте нашу доставку к школе.
Эти слова были обращены к высокому, худощавому ротмистру в форме Кавалергардского ее величества полка. Услышав цесаревича, ротмистр, коротко кивнув головой, взял под локотки атамана Савина с протоиреем Ташлыковым и вывел их в сторону от окружившей Николая свиты.
'Вот и решился вопрос о том, что захочет посмотреть Государя наследник', — подумал я про себя.
Цесаревич Николай, отметив, что опять завладел всеобщим вниманием, обратился к князю Ухтомскому:
— Эспер Эсперович, закончите повествование о героических свершениях казака Аленина. Эта информация с каждым новым его подвигом становится всё интереснее и интереснее.
Князь Ухтомский, склонив в вежливом поклоне голову, продолжил:
— Итак, господа, я остановился на разгроме банды Золотого Лю и получении в качестве трофеев золота. В среде казаков ходят ещё страшилки в виде отрезанных голов и ушей бандитов, якобы представленных в качестве доказательства разгрома банды.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
