|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 1. Встреча Государя Наследника.
23 июня 1891 года к пристани станицы Черняева подходили, дымя черным дымом из единственной трубы, пароход 'Вестник' под штандартом цесаревича и конвоир-пароход 'Ермак' с сопровождающими лицами.
Через несколько минут на станичную землю ступит нога второго по значимости человека в Российской империи — нога Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича и Великого Князя Николая Александровича.
В апреле месяце в станицу пришло предписание из канцелярии генерал-губернатора Приамурья, в котором сообщалось, что в июле 1891 года станицу, возможно, посетит Цесаревич. В управлении Черняевского округа начались горячие денёчки. Атаман Савин за два месяца похудел килограмм на пять и осунулся лицом.
В начале мая в сборной избе впервые мелькнула мысль, а не показать ли цесаревичу мою школу и выучку казачат. После этого заболела голова и у меня. Стал готовить программу показательных выступлений казачат в лучших традициях спецназа, а также вылизывать силами учеников 'Казачьей школы станицы Черняева' дом-казарму и полигон. Вот таким образом обозвали мою школу атаман и станичные старейшины. Как финансировать учёбу, так сами, а как показать цесаревичу, так станичная школа.
Изначально по плану Цесаревич должен был прибыть во Владивосток в июне 1891 года. Но происшествие в Японии, когда наследник получил по голове саблей от 'тронутого' самурая-полицейского, способствовало сокращению японской программы. Утром в субботу 11 мая 1891 года Цесаревич прибыл во Владивосток, где пробыл 11 суток.
Первое, что сделал Цесаревич по прибытии во Владик — объявил Всемилостивейший Его Императорского Величества Александра III Манифест: 'В ознаменование посещения Сибири Любезнейшим Сыном нашим, Государем Наследником Цесаревичем и Великим Князем Николаем Александровичем, желая явить милость нашу тем из отбывающих ныне в Сибири наказания, в силу судебных приговоров, ссыльных, кои по день прибытия Его Императорского Высочества в пределы Сибири распределены в установленном порядке, повелеваем: 1. ссыльнокаторжным, которые добрым поведением и прилежанием к труду достойны снисхождения, уменьшить назначенные судом сроки каторги до 2/3, безсрочную каторгу заменить срочною на 20 лет; 2. осуждённым за преступления, содеянные в несовершеннолетнем возрасте, в каторжные работы менее 4-х лет, ныне же перечислить в разряд ссыльно-поселенцев...'
Этот манифест уже две недели висел у сборной станичной избы на 'доске объявлений', как я про себя называл этот укрытый козырьком от непогоды деревянный щит. Казаки читали и витиевато — матерно излагали своё мнение. Общий смысл звучал — 'послабление царя варнакам к добру не приведёт'.
'Казачий телеграф' с опозданием в несколько дней, сообщал в станицу о событиях, связанных с нахождением наследника Государя или Государя наследника на земле Приамурья. Их было очень много, Николай Романов активно участвовал в социально-политической жизни губернаторства.
С моей точки зрения, из всех событий наиболее значимыми были. Первое, закладка станции Владивосток, как начало 8000-километрового проекта прокладки железной дороги через всю Сибирь, с целью соединить обильные дары природы Дальнего Востока, сибирских областей с сетью внутренних рельсовых сообщений Российской империи. Второе, начало строительства сухого дока для ремонта военных кораблей во Владике.
24 мая в станицу дошли сведения об огромном успехе частей молодого Уссурийского казачьего войска. В селе Никольское (будущий город Уссурийск) Его Высочеству был представлен взвод казачат-уссурийцев в возрасте от 8 до 14 лет. Стройный и молодцеватый вид этого взвода, проявленная ими лихость в скачках и джигитовке вызвали одобрение Николая. Ещё позже стало известно, что Цесаревич благодарил командира казачьего дивизиона полковника Глена: 'Благодарю Вас, полковник, казачата представились молодцами, телеграфировал о них отдельно Государю Императору, благодарю ещё раз'. Так же Цесаревич упомянул, что 'среди уссурийских казаков чувствует себя как дома'.
Данное известие привело к тому, что атаман Савин и старейшины окончательно решили, что казачья школа станицы Черняева будет представлена цесаревичу. 'Необходимо, чтобы и среди амурских казаков Государя Наследник чувствовал себя, как дома', — озвучили итог своего решения старейшины.
Для меня и казачат начался настоящий ад. С полигона мы не вылезали с рассвета и до заката. Хорошо хоть на наше питание из станичной казны средства выделили. И, слава богу, из контролирующих лиц был один вахмистр Шохирев, который никуда не лез, а лишь смотрел и, как говорится 'мотал информацию на ус'.
Ещё хорошей новостью была информация о том, что в Благовещенске, на скачках первоочередного дивизиона Амурского полка, которые прошли после парада в присутствии наследника, их победителем оказался Василий Чуев. Именно он, ещё в 1889 году во время состязаний казаков-малолеток показал лучшую джигитовку, а теперь служил первый год в Амурском конном полку.
Сегодня, весь подготовительный ад к встрече цесаревича закончился, и я, возглавляя двухшереножный конный строй казачат школы, сидя на любимом Беркуте, ждал встречи с Николаем Романовым.
Пароходы подходили к построенной для встречи наследника Государя пристани. В позапрошлом году, после сдачи испытаний на зрелость в Благовещенской гимназии, я возвращался в станицу на барже, которую тянул пароход 'Ермак'. Во время этого плавания убедился, что этот деревянный пароход с двумя гребными колёсами имеет низкую осадку и способен подходить к самому берегу. Но руководство Черняевского округа решило перестраховаться и построило деревянную пристань.
На берегу, рядом с построенной для встречи цесаревича аркой собралось больше пятисот человек встречающих. Кроме жителей Черняева, приехали делегаты из станиц Толбузина, Ольгино, Кузнецова, со всех выселок и заимок, входящих в Черняевский округ. Все в нарядных одеждах. На конях два моих десятка казачат, да десяток лучших казаков наездников, отобранных со всего округа. Все остальные пешие.
'Вестник' и 'Ермак' аккуратно притерлись к причалу у станицы. После небольшой паузы на доски причала по переброшенному с парохода трапу вышел цесаревич, а за ним по 'табелю о рангах' стала выстраиваться свита.
Свита была небольшой. Однотипные пароходы имели по десять небольших кают, поэтому в относительном комфорте на них могли разместиться человек двадцать.
Сидя на Беркуте, я смотрел как к атаману Савину с хлебом-солью на цветном рушнике, покрывающем поднос, неторопливым шагом подходил худощавый молодой мужчина с усами, но без запомнившейся мне по тому миру бородке. Одет цесаревич был в белый френч с золотыми погонами с царским вензелем, белую фуражку, темно-синие брюки-галифе, заправленные в сапоги. Подойдя к склонившемуся в поклоне атаману, цесаревич, сняв фуражку, перекрестился, затем отломил кусок хлеба и, макнув его в соль, отправил в рот.
За цесаревичем к караваю подошёл приамурский генерал-губернатор, командующий войсками Приамурского военного округа, а также наказной атаман Приамурских казачьих войск генерал-адъютант Корф. Сверкая золотыми адъютантскими погонами и аксельбантами, Корф также снял белую фуражку, перекрестился и, разгладив свою знаменитую бороду-бакенбарды на две стороны, вкусил хлеб-соль. После чего, надев фуражку, забрал у атамана поднос с хлеб-солью и передал назад кому-то из свитских. В этот момент раздался приветственный рёв собравшихся на берегу казаков и казачек.
Я, глядя на эту картину, судорожно прогоняя в голове те сведения, которые мне были известны о будущем Императоре Николае II, пытался определиться в своём отношении к нему, а также пытался понять стоит или не стоит делиться с ним информацией из будущего.
Кивая приветственно головой, цесаревич в сопровождении свиты и окружившей его толпы прошёл через арку, увитую зеленью и лентами. Приблизившись к нашему конному строю, который стоял отдельно за встречающими и за аркой, цесаревич Николай отделился от свиты. Не дожидаясь его подхода, я дал казачатам команду: 'Слезай'. А когда мои орлы застыли с левой стороны своих коников, подал команду: 'Смирно-о-о!'.
Докладывать к цесаревичу не вышел, так как мне такого указания не было, а всё руководство станицы вертелось рядом с будущим императором.
Цесаревич Николай в одиночку пошел вдоль первой шеренги, останавливаясь перед каждым казачком, внимательно его разглядывая. Строй казачат, кажется, перестал дышать. Скосив влево взгляд, я увидел, как старшаки и мальки, перед которыми останавливался цесаревич, как будто, вырастали на пару-тройку сантиметров. Начав с левого фланга, через некоторое время наследник дошёл до моего места в строю. Внимательно осмотрев спокойным взглядом меня с ног до головы, таким же спокойно-скучающим голосом произнёс:
— Так вот ты какой, Тимофей Аленин. И что ты и твои ученики могут мне показать...
— Ваше Императорское Высочество, — оторопев от такого начала, я попытался, не дрогнув голосом, доложить, — в двух верстах от станицы находится казачья школа станицы Черняева, в которой воинскому делу обучается двадцать казачат в возрасте от 14 до 16 лет. На территории школы есть полоса препятствий, спортивный городок и оборудованное стрельбище. На этой базе учащиеся школы могут показать Вам свои умения и навыки. Как мне представляется, такого Вы не видели ни в одной из станиц, которые уже посетили.
В этот момент к строю подошла свита цесаревича, а генерал-губернатор Корф, услышав конец моего доклада, поинтересовался:
— Ваше Императорское Высочество, о каком показе умений и навыков рассказывал Вам этот молодой казак?
— Уважаемый, Андрей Николаевич, — наследник трона, чуть развернувшись, взял генерал-губернатора Приамурья под локоть. — Вы услышали конец доклада от очень известного на Амуре молодого казака, о котором мне все уши прожужжал князь Ухтомский и начальник моего конвоя атаманцев есаул Вершинин.
— И чем же он известен?
— Об этом лучше услышать из уст князя. — Николай повернулся к свите. -Эспер Эсперович, подойдите к нам, пожалуйста. Перед нами тот самый молодой казак Аленин стоит, о котором вы так много мне рассказывали и, кажется, собираетесь о нём даже в книге о нашем путешествии упомянуть.
От свиты отделился и направился к цесаревичу среднего роста, лет тридцати мужчина с ухоженными усами и бородой, единственный в свите одетый в гражданский фрак, рубашку, жилет, брюки и ботинки. Подойдя к цесаревичу и генерал-губернатору, мужчина поинтересовался:
— Вы звали меня, цесаревич?
— Звал, Эспер Эсперович. Вот, ваше сиятельство, полюбуйтесь, — цесаревич указал на меня правой рукой, как Ленин с броневика. — Это Тимофей Аленин! Прошу любить и жаловать!
— Эспер Эсперович, чем же знаменит сей казачок? Просветите! — В разговор вмешался генерал-губернатор Корф.
— Ваше превосходительство, как только наша экспедиция вступила на землю Приамурья, а особенно после посещения Благовещенска, при общении с местными жителями я стал часто слышать о молодом казаке Аленине из станицы Черняева. При этом, повествуют о нём, как о былинном герое. Какие подвиги ему приписывают, спросите вы?! Первый. В четырнадцать лет, будучи раненым, в одиночку уничтожил двадцать одного китайского бандита. Второй. Как очень меткий стрелок из винтовки на мишени может нарисовать буквы. Третий. Уничтожил с десятком молодых казачат огромную банду самого Золотого Лю, отобрав у него золото.
— Подождите, Ваше сиятельство, — генерал-губернатор жестом руки также попросил князя остановить речь. — Получается, это ты нашёл убитыми мою племянницу с внучкой?
Корф уставился на меня немигающим взглядом, и мне показалось, что в его зрачках начал полыхать огонь.
— Так точно, ваше превосходительство. Извините, но мы не знали, что может произойти такая трагедия. У нас был обычный учебный выход. О том, что ваша племянница и её сопровождение идут по тропе от Зейской пристани к нам на встречу, мы не знали, поэтому и не смогли помочь.
— А что можешь сказать о Золотом Лю?
— Ваше превосходительство, я не знаю, откуда взялись такие слухи. Банду Золотого Лю уничтожила Албазинская сотня под командованием ротмистра, точнее подполковника Печёнкина.
— Ври, ври, да не завирайся, — генерал-губернатор разгладил рукой свою шикарную двойную бороду-бакенбарды. — Я всё-таки губернатор Приамурья. Неужели, сопляк, думаешь, что меня какой-то ротмистр смог обмануть?! Знаю я, как всё было на самом деле. Доложили те, кому положено.
Корф посмотрел на цесаревича Николая и, как бы спросив разрешения, вышел перед строем казачат.
— Полюбуйтесь, Ваше Императорское Высочество, вся первая шеренга на отличных ухоженных конях, в новенькой форме, портупеи неизвестной конструкции, но смотрятся красиво. Таких ладных казаков строевого разряда не всегда увидишь! Как я понял, все из первой шеренги участвовали в бою с бандой Золотого Лю?! Взгляд дерзкий и смелый. Орлы!
Генерал-губернатор сделал паузу.
— Кто нашёл мою племянницу?
Строй казачат, который застыл монолитом вместе с конями, перестал дышать. Сложилось впечатление, что и кони превратились в статуи.
— Я, ваше превосходительство, — ответил Владимир Лесков с позывным 'Леший' и вытянулся, будто аршин проглотил.
Корф подошёл к Лешему. Достав из бокового кармана мундира часы, сверкнувшие на солнце золотом, генерал-губернатор, взяв правую руку Вовки, вложил часы в ладонь молодого казака.
— Спасибо, тебе казак, если бы не ты, и косточек бы не осталось моих кровиночек Лизаньки и внучки Настеньки для похорон!
Губернатор Приамурья снял фуражку и перекрестился.
— И всем остальным выражаю свою благодарность! — произнёс генерал-губернатор, одев фуражку и отдав честь.
— Рады стараться, ваше превосходительство!!! — рявкнул строй казачат.
'Не одну неделю тренировались', — подумал я.
— Что ж, если с этим вопросом разобрались, надо как-то выдвигаться на учебную базу. Я правильно, Тимофей, назвал место обучения? — Перевел на себя внимание цесаревич. — Князь Кочубей, организуйте нашу доставку к школе.
Эти слова были обращены к высокому, худощавому ротмистру в форме Кавалергардского ее величества полка. Услышав цесаревича, ротмистр, коротко кивнув головой, взял под локотки атамана Савина с протоиреем Ташлыковым и вывел их в сторону от окружившей Николая свиты.
'Вот и решился вопрос о том, что захочет посмотреть Государя наследник', — подумал я про себя.
Цесаревич Николай, отметив, что опять завладел всеобщим вниманием, обратился к князю Ухтомскому:
— Эспер Эсперович, закончите повествование о героических свершениях казака Аленина. Эта информация с каждым новым его подвигом становится всё интереснее и интереснее.
Князь Ухтомский, склонив в вежливом поклоне голову, продолжил:
— Итак, господа, я остановился на разгроме банды Золотого Лю и получении в качестве трофеев золота. В среде казаков ходят ещё страшилки в виде отрезанных голов и ушей бандитов, якобы представленных в качестве доказательства разгрома банды.
— Не совсем страшилки, ваше сиятельство, — прервал князя генерал-губернатор. — В мою канцелярию действительно доставили для опознания голову Лю Ханьцзы по прозвищу Золотой Лю. Голова неплохо сохранилась, и Лю был опознан. Про уши также, что-то говорили, но утверждать не буду. Не вникал в эту тему глубоко.
— Боже мой, какая мерзость и дикость! — Цесаревич передёрнул плечами. — Варварство какое-то! Но, продолжайте, князь.
— Хорошо. Продолжаю. Следующий подвиг казака Аленина — это уничтожение огромной стаи красных волков, которая напала на обоз с товаром торгового дома 'Чурин и Ко'.
Князь Ухтомский потёр рукой лоб, как бы сосредотачиваясь и что-то вспоминая.
— Если проанализировать все слухи об этой эпической битве, то можно сделать следующие краткие выводы. Первое. Непонятно за какие заслуги Чурин нанял в охрану молодых казачат, а не опытных казаков. Второе. Несмотря на молодость, казачата уничтожили огромную стаю волков, чуть ли не в сто голов. Третье. Потерь среди людей в обозе не было. Четвертое. Красные волки казачат не трогали, потому что те заветное слово знают. И последнее. Аленин убил вожака и большую часть волчьей стаи, спас обозного старшину, а ещё вылечил от бешенства и антонова огня казака, которого искусал волк.
— А можно узнать — сколько реально было волков? — задал вопрос штабс-ротмистр в форме лейб-гвардии Гусарского его величества полка.
— Отвечайте, Аленин. Свита ждёт! — усмехаясь, попросил или приказал Николай.
— Шестьдесят один волк. Из них нашим охранным десятком было убито сорок один. Остальных убили обозники. Лично убил четверых. Вожак был убит мною и волк, который запрыгнул на плечи старшине обоза и попытался перегрызть ему шею. У казака бешенства и заражения крови не было. Я прочистил ему от гноя места укусов и наложил повязку. Такого нагноения не было бы, если бы казак давал ежедневно себя перевязывать или менял повязку сам. За трое суток укушенный волком перевязок не делал, из-за чего началось сильное воспаление. Заветное слово от красных волков — это народная сказка.
— Чётко, кратко, ёмко! Молодец казак! — Эти слова произнёс суровый генерал-майор Свиты Его Величества с огромной бородой и золотым оружием 'За храбрость'. — Шестьдесят волков — это много. А если они ещё и атакуют тебя, то страшно. Не допустить потерь — достойно.
— Владимир Анатольевич, давайте дальше князя Ухтомского послушаем. Насколько я помню его предварительные рассказы, мы еще не всё услышали о геройстве Тимофея, — прервал генерал-майора цесаревич.
— Что ещё можно рассказать? — князь снова потёр лоб. — Автор песен 'Казачья', 'Есаул', 'Кавалергардская', 'Русское поле' и 'Любовь казачки'. Год назад единственным из экстернатов сдал восьмым в потоке по результатам испытания на зрелость в шестиклассной Благовещенской мужской гимназии. Подготовился самостоятельно. Как уже успел уточнить здесь у батюшки Александра, Тимофей закончил только два класса при местной церкви. Создал свою школу по подготовке молодых казачат. Результаты деятельности учащихся этой школы вы уже слышали. Пожалуй, всё!
В разговоре возникла пауза, которую прервал генерал-майор Свиты Его Величества:
— Действительно, былинный герой. И когда только успел столько дел сотворить? Лет то тебе сколько, казак?
— Семнадцать, ваше превосходительство. А все перечисленные события произошли за последние три года.
— Выглядишь значительно старше.
В этот момент к цесаревичу быстрым шагом подошёл князь Кочубей.
— Ваше Императорское Высочество, через десять минут сюда будут доставлены оседланные кони, а также двуконная коляска и два тарантаса.
— Отлично! — Цесаревич, приняв доклад князя, обратился ко мне. — А тебе, Тимофей Аленин, сколько времени надо для организации показа?
— Через десять минут в полевой форме и с оружием отряд будет стоять на окраине станицы для выдвижения к учебной базе в Ермаковскую падь. Показ умений и навыков будет начат сразу при прибытии. Разрешите дать команду?
— Разрешаю. — Николай вяло махнул мне рукой и повернулся к свите.
Я же, повернув голову налево, громко скомандовал: 'Садись!'
Казачата обеих шеренг слажено и синхронно, как роботы-автоматы перебросили поводья на холки коней, затем, не касаясь стремян, почти одновременно взлетели в сёдла. Я, оказавшись в седле, выехал из строя на корпус вперёд и, повернувшись к строю, громко и чётко скомандовал: 'Смирно! Через десять минут все в полевой форме, с походным снаряжением и с оружием стоим конными в двухшереножном строю у начала тропы в Ермаковскую падь. Вопросы, есть?'
Дождавшись дружного ответа от казачат: 'Никак нет'. Скомандовал: 'Направо — МАРШ!'
Мои ребята по команде развернули коней направо, после чего отряд в две колоны шагом направился от пристани в сторону станицы. Дождавшись прохождения колон, я, развернув коня, пристроился замыкающим. Моё снаряжение было на хуторе, но, вспомнив мудрую армейскую мысль 'подальше от начальства, поближе к кухне', решил не рисковать и направился к месту сбора отряда. Что может ещё прийти в голову наследника российского императорского трона не известно. Лучше держаться в отдалении. Тем более, даже за столь короткое общение увидел, что Николай абсолютно не переносит, если в его присутствии он не является центром внимания.
'Так что, бережёного бог бережёт', — подумал я, направляя коня следом за отрядными колонами.
Между тем казачата, отъехав от свиты и толпы встречающих метров на тридцать, вернее всего, по команде Ромки Селевёрстова с гиканьем и свистом рассыпались в разные стороны. Каждый из мальчишек широким намётом полетел к своему двору переодеваться и вооружаться.
Через десять минут два десятка казачат в полной боевой выкладке и тревожным набором в перемётных сумках стояли в строю у начала тропы-дороги в сторону Ермаковского хутора. Увидев, что в начале улицы появилась двуконная коляска, в которой белым пятном кителя и фуражки, выделялся цесаревич, я дал команду на выдвижение и возглавил колону.
Когда нашу колону догнала коляска с цесаревичем, дал команду запевать песню. Ребята на два голоса задорно грянули 'Казачью'. После её окончания из конца колоны сопровождения наследника звонкие голоса казачек затянули 'Каким ты был...'. Оглянувшись назад, чуть съехав с тропы, я увидел, что за цесаревичем и его свитой тянется целый поезд из верховых, телег, тарантасов, на которых ехали встречавшие наследника Государя казаки и казачки Черняевского округа.
Казачата без моей команды запели 'Есаула'. Когда они смолкли, казачки запели 'Терскую лезгинку', мои потом 'Скакал казак через долину...'. Две версты под песни пролетели быстро. Впереди показался хутор, а у меня в голове возник серьёзный вопрос: 'Где я всех размещу?' На хутор решил не заезжать. Если цесаревич захочет посмотреть дом-казарму, заедем на обратном пути. Сейчас же, если остановиться перед хутором, то образуется затор.
'Не на том зациклился, — подумал я. — Впереди полигон и 'показуха'. Лишь бы всё прокатило. А то меня атаман Савин и старейшины без лука съедят, как капитана Кука'.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
