Тринадцатый

Пролог

— Господин капитан, здесь ещё один! Вроде, живой.

— Вроде? — вошедший в тёмную камеру высокий человек в чёрной форме без знаков отличия брезгливо поморщился, и прикрыл нижнюю часть лица надушенным платком. — Ну и вонь здесь. Докладывай чётче, сержант.

— Виноват, господин капитан! — Сержант, здоровенный мужик с лысой, как яйцо, головой, вытянулся во фрунт, едва не ударившись о низко нависший каменный свод камеры. — Докладываю! Обнаружено двенадцать тел. Дети от пяти до двенадцати лет примерно. Запытаны насмерть. Этого, наверное, не успели.

— Хоть одного чернокнижника живьём взять смогли? — капитан перешагнул уже остывшую линию, окружавшую многолучевую звезду, проплавившую каменный пол, и щёлкнул пальцами. Под потолком завис яркий, постреливающий жёлтыми искорками, шарик огня, осветивший каземат. Посреди пыточной, в центре магической двенадцатилучевой звезды Эрцгаммы лежал голый, грязный, измождённый до состояния скелета подросток, скованный тяжёлыми железными кандалами. Мальчишка был без сознания.

— Никак нет, господин капитан, — прогудел сержант. — Дрались до последнего. А когда увидели, что окружены, покончили с собой. Наш маг-лекарь проверил. Они выпили Кровь Бездны, допросить не удастся.

— Опять неудача, — скрипнул зубами капитан. — Ублюдочные культисты... Теперь понятно, зачем им были нужны беспризорники. Всё бога своего призвать пытаются.

Тело на полу внезапно дёрнулось, издав какой-то полувздох-полувсхлип, и капитан резво отскочил назад, выставив перед собой раскрытую ладонь, перед которой возник небольшой сгусток синего пламени.

— Я же говорю, живой, — нагнулся над телом сержант, внимательно его осматривая. — Лекаря бы ему, ваша милость.

— Да что с ним сделается, — потерявший интерес капитан развернулся к выходу. — Эти беспризорники живучие, как портовые крысы.

— Эм-м-м... Ваша милость...

— Что ещё? — недовольно повернул голову капитан.

— Посмотрите на его руки. Это точно не беспризорник.

Капитан шевельнул пальцем, и шарик огня, висящий под потолком, послушно устремился вниз, ярко осветив недвижное тело. Ребёнок был избит и измождён, на его теле были видны многочисленные, плохо зажившие шрамы и ожоги, оставшиеся от пыток, несколько рёбер были явно сломаны, а тонкие запястья и лодыжки стёрты в кровь от железных оков.

— Ни единой мозоли. Ладони гладкие, как щёчки моей младшей дочери. У беспризорников таких не бывает, ваша милость. Да и лицо уж больно породистое.

— Вот, значит, как... — нахмурился капитан, пристально всматриваясь в лицо мальчишки. — К лекарю его, быстро. Наведи справки, не пропадал ли кто из детей знати в последние несколько месяцев. И сделай запрос по соседним графствам.

— Слушаюсь. И куда его потом? — здоровяк-сержант легко поднял невесомое тело на руки.

— Пока в лечебницу этого тринадцатого. А там видно будет.

Глава 1. Казарма

— Что здесь происходит? Прекратить!

Сдаваться и просить пощады нельзя. Ни в коем случае нельзя. Если покажешь слабость, то сожрут. Будут издеваться каждый день, пока не превратят в бессловесную забитую тряпку, о которую ученики вытирают ноги, прибегая с занятий с мастерами. Я таких уже видел, хоть и пробыл в Школе совсем недолго, и не хочу такой же участи. Они потом тихо исчезали, и никто о них больше не слышал. В школе ходили слухи один другого ужаснее, шёпотом перед отбоем передавалось страшное слово 'выбраковка', случайно услышанное кем-то из учеников. Поэтому сжать зубы и терпеть молча.

— Встать! Построение!

Зашедший в казарму старший наставник школы Ульмар окинул вскочивших и быстро построившихся в шеренгу детей холодным взглядом светло-голубых, почти прозрачных глаз. Я, поднявшись на ноги и вытерев ладонью тёкшую из разбитого носа кровь, тоже занял своё место в строю — в самом конце, молясь всем богам, чтобы на этот раз пронесло. Лучше вытерпеть десять таких избиений, чем одно наказание наставника.

— Фиро, доклад, — коротко бросил наставник, остановившись посреди широкого прохода меж рядами двухъярусных нар, и похлопывая по затянутой в кожаную перчатку ладони коротким жезлом.

— Слушаюсь, господин! — из строя выскочил крепкий паренёк, застывший по стойке смирно в двух шагах от наставника. — Отделение готовится к отбою, происшествий нет!

— Нет, значит, — ласково улыбнулся наставник, и строй замер. Когда Ульмар так улыбается — растягивая тонкие губы в подобии улыбки, то значит, кому-то достанется. И не обязательно мне, выбрать он может любого, вне зависимости от того, виновен на самом деле ученик, или нет. В Школе были свои стандарты воспитательной работы. — Ну что ж, посмотрим. Встать в строй!

Фиро чётко развернулся на босых пятках, и занял своё место в строю. Ульмар, заложив руки за спину, медленно двинулся вдоль шеренги, пристально всматриваясь в лица подростков. Так, руки по швам, смотреть прямо перед собой. В глаза не смотреть, отвечать чётко. К дисциплине, если то, что практиковали в Школе, вообще можно назвать дисциплиной, здесь приучали быстро.

— Так, понятно... — наставник остановился напротив меня, и презрительно поджав губы, осмотрел меня с ног до головы. — Опять ты. До всех вас, отбросов, так плохо доходит, что дисциплину в Школе нарушать нельзя, или только до тебя? Кто был инициатором драки? Наверняка ты, не так ли? Фиро?

— Так точно, господин старший наставник! — гаркнул Фиро из начала строя.

Оправдываться бесполезно. Да и не помогут никакие оправдания. Я почувствовал, как струйка крови из разбитого носа скользнула по подбородку. Хорошо, что успел снять рубашку, пятна крови отстирываются плохо.

Ульмар ещё какое-то время изучающее посверлил меня взглядом своих прозрачных глаз, как какое-то надоедливое насекомое, копошащееся возле его ног, после чего развернулся и двинулся к выходу. Неужели пронесло?

— Тринадцатый, — обронил наставник, подойдя к двери, и даже не соизволив повернуть голову. У меня похолодело внутри. — Приведи себя в порядок, и через десять минут жду тебя в моём кабинете. Всем остальным отбой.

Дверь за наставником закрылась, и вокруг меня тут же образовалась пустота. Воспитанники шестого отделения спецшколы-интерната для сирот и беспризорников быстро юркнули под тонкие колючие одеяла, и в их глазах я увидел облегчение. Облегчение от того, что выбрали не их.

— Двигай, выкидыш, — раздался глумливый голос Фиро. Он единственный, по праву командира отделения, ещё не улёгся на свою узкую железную койку, стоя в проходе и насмешливо меня оглядывая. — Плётка наставника тебя заждалась.

— Да пошёл ты, Фиро, — прошипел я, сжав зубы. Быстро схватил сложенную на табурете перед своей койкой рубаху, я двинулся в сторону выхода из казармы. Опаздывать нельзя, наставник Ульмар за опоздание добавит ещё два удара. Прошлое наказание я едва вынес, рубцы на спине ещё плохо зажили, поэтому лучше не реагировать на слова Фиро. Потом. Всё потом.

— Мы ещё с тобой не закончили, задохлик, — прошипел Фиро, когда я проходил мимо. — Тебя ждёт большой сюрприз.

Да, я знаю. Ну да ничего, ещё посмотрим, кто кого. В укромном месте я спрятал найденный во время уборки территории большой ржавый гвоздь. Видимо, остался после того, как снесли старые деревянные ворота школы, и поставили новые, железные. Это, конечно, не боевое оружие, какое используют старшие ученики на тренировках, но тоже сойдёт. Только бить им надо не как ножом, а как кастетом, уперев шляпку в ладонь, и пропустив гвоздь между средним и безымянным пальцами. Основание выше шляпки я обмотал куском грязной тряпки, для того, чтобы заточенный о брусчатку гвоздь не соскользнул во время удара. Фиро, конечно, гораздо сильнее и тяжелее меня, и в рукопашной я ему не соперник, но с оружием, пусть и таким примитивным, у меня больше шансов, так как я более ловкий и увёртливый. Главное смочь избежать его длинных рук и подобраться вплотную. Хватит с меня. Лучше уже сдохнуть, чем терпеть постоянные издевательства.

Засунув босые ноги в тяжёлые ботинки, стоявшие перед входом на специальной полочке, и даже не зашнуровывая их, я поспешил в уборную, грохоча подошвами по полу длинного коридора с рядом закрытых дверей. Остальные отделения наверняка ещё не спали, чутко прислушиваясь к доносящимся из коридора шагам, у наставников была привычка устраивать внезапные проверки после отбоя. Пробежав мимо дневального, замершего по стойке смирно перед входом в жилые казармы, я скатился по лестнице на первый этаж, где находились учебные классы, подсобные помещения и умывальники. Быстро ополоснув лицо, и прочистив нос от сгустков крови, я пригладил коротко остриженные волосы мокрой пятернёй и надел через голову рубаху.

Вот и кабинет наставника Ульмара. Личные кабинеты преподавателей Школы находились на третьем этаже этого крыла здания, построенного ещё при императоре Гарте Третьем, прадеде нынешнего императора Дария. Об этом я узнал на лекции, которую читали всем первогодкам.

Глубоко вздохнув, я постучал.

— Входи, Тринадцатый, — раздался приглушённый голос наставника. Я потянул на себя тяжёлую, будто каменную дверь, и шагнул внутрь кабинета.

Наставник, к моему удивлению, был не один. На небольшом диванчике в тёмном углу кабинета я заметил чью-то долговязую фигуру. Света недоставало, чтобы рассмотреть его лицо, были видны только вытянутые длинные ноги, обутые в дорогие ботинки, но мне сейчас не до разглядываний. Подойдя строевым шагом к массивному столу, за которым сидел наставник, я вытянулся по стойке смирно и чётко доложил: — Господин старший наставник, ученик шестого отделения по вашему приказанию прибыл!

— Так это и есть тот самый Тринадцатый? — раздался из угла мягкий голос. — Это из-за него у тебя столько проблем, Уль? Не можешь справиться с каким-то заморышем?

— А вы полюбуйтесь, — наставник протянул руку и отодвинул в сторону раскрученный свиток дорогой жёлтой бумаги, украшенный вензелем Школы, и стоявшую рядом чернильницу. Под свитком лежал... Мой гвоздь. Как? Как они узнали? Сердце пропустило один удар, а потом забилось как сумасшедшее. Ученикам младших классов запрещалось иметь предметы, которые можно использовать в качестве оружия, наказание за это было крайне суровым — провинившегося привязывали к столбу, и палач Школы наносил ему назначенные учительским комитетом удары бичом. Больше шести ударов никто не переносил.

А впрочем... Плевать! Пусть делают, что хотят. Они не превратят меня в забитую тряпку! Сжав зубы, я с вызовом посмотрел на наставника.

— Вот, что я вам говорил? — вздохнул Ульмар. — Уже и плетью его учил, бесполезно. Этот мальчишка не понимает по-хорошему.

— Не понимает, говоришь... — долговязая фигура моргнула и исчезла, через мгновение соткавшись из воздуха прямо передо мной. Я невольно отшатнулся, инстинктивно подняв руки в защите. Передо мной стоял, глядя на меня с высоты своего немалого роста... Маг. Висящий на груди долговязого тяжёлый медальон с выгравированным на нём древесной ветвью говорил об этом яснее ясного. Абсолютно лысый череп, узкие плечи, длинные конечности, сутулая, нескладная фигура... И разноцветные глаза. Один абсолютно чёрный, мёртвый, другой — кроваво-красный. Две стихии? Ну ничего себе... Откуда в нашем захолустье взялся двумаг, да ещё обладающий силой Огня и Тьмы?

Маг шевельнул пальцем, и гвоздь исчез со стола, возникнув у него в руке.

— И что ты хотел им сделать, Тринадцатый? — так же мягко спросил он, покрутив гвоздь меж тонких пальцев. — Хотел кого-то убить? Покажи, как?

Он протянул мне гвоздь. Я взял дрожащей рукой гвоздь, лежащий на узкой ладони мага. Они были властителями Империи. Настоящими хозяевами, император Дарий был только пешкой в их играх. Пожелай они, и завтра на троне воцарился бы другой. Все об этом знали, но давно привыкли к существующему положению вещей. Маги не занимали каких-либо постов, но любой из них мог приказать хоть наместнику провинции, хоть самому императору. И все их приказы выполнялись беспрекословно.

— Не бойся, ты не сможешь причинить мне вред. Бей.

Приказ мага — закон. Разумеется, я не смогу не только ударить, я не смогу его даже коснуться. Мне в любом случае конец, и даже если я переживу наказание кнутом, то после Фиро с его бандой меня добьют. Маг стоял в шаге от меня, нескладный, с тонкими, казавшимися такими слабыми, руками, продолжая смотреть на меня с благожелательной улыбкой. Но все знали, что даже один архимаг мог справиться с целой армией обычных воинов, и даже рыцари Единства — цвет и элита Империи, ничего не могли им противопоставить.

— Ну, что же ты? — вырвал меня из раздумий голос мага. — Покажи, на что способен, мальчик. Ведь чему-то тебя учили?

Я отступил на шаг назад, к столу наставника Ульмара, сделав вид, что запнулся. Простой атакой, которым обучали нас мастера школы, его не достанешь. Значит, нужно попытаться обмануть.

— Простите, господин, но я... — неловко повернувшись, я задел стоявшую на краю стола бронзовую чернильницу. Вот он, шанс. Взгляд мага переместился с меня на падающую чернильницу. Сделав вид, что пытаюсь её поймать, я резко нагнулся, тут же прыгнув в сторону мага, метя острием гвоздя в живот. Но его на том месте уже не было. Удар прошёл мимо. Я упал на пол, больно ударившись коленом, но тут же поднялся, с недоумением глядя на смеющегося мага, сидевшего на краю стола.

— А молодец парнишка, а? Что скажешь, Уль? Прикинулся неуклюжим, отвлёк внимание, нанёс неожиданный удар. Кто его этому учил?

— Никто, — поднявшийся наставник Ульмар с неудовольствием посмотрел на чернильную лужу на дорогом ковре. — Будущих солдат такому не учат.

— Неужели сам додумался? — маг исчез со своего места, вновь из ниоткуда возникнув передо мной. — Отлично. Надеюсь, хоть он подойдёт. Все остальные твои питомцы, попавшие под выбраковку, испытания не прошли.

Выбраковка? Сердце замерло в груди, в глазах на мгновение потемнело. Значит, и меня?

— Вы уверены, господин?

— О, да. Его жажду крови трудно не почувствовать.

О чём это он? Какая жажда крови? Я всего лишь пытался выжить.

Глаза мага внезапно оказались прямо напротив моих. Я не мог отвести от них взгляда, не в силах пошевелиться. Перед глазами всё поплыло, но прежде чем потерять сознание, я услышал: — Парнишке не место в твоём клоповнике, Ульмар. Найдёшь других щенков для своей живодёрни. Этот мальчишка не солдат. Он — убийца.

Глава 2. Экзамен на выбраковку

Сознание возвращалось медленно, то выныривая из тёмного омута, полного кошмаров, то вновь в него погружаясь. В памяти всплывали какие-то смутные фрагменты, в которых я видел мрачное подземелье с горящей на полу многолучевой звездой, высокие фигуры в балахонах с глубокими капюшонами, скрывающими лица, и отголоски страшной боли... В очередной раз выдравшись из кошмара, в котором неясные изломанные тени, от которых тянуло холодом и страхом, тянули ко мне свои длинные руки, я сдавленно закричал и проснулся.

— Очнулся?

Я сел в постели, успокаивая бешено бьющееся сердце. Где это я? Маленькая, скудно обставленная комнатка. Небольшой топчан в углу, на котором я и лежал, стол, скамья из плохо ошкуренных досок. На стенах несколько полок с книгами и свитками. Маг сидел в накрытом шкурой кресле перед горящим камином, дававшим достаточно света, чтобы рассмотреть его лицо. Тогда, в кабинете старшего наставника интерната, мне было не до того, чтобы как следует рассматривать мага, но теперь я увидел, что он очень стар. Глубокие морщины, изрезавшие его лицо, покрытые пигментными пятнами кисти рук... Такие бывают только у глубоких стариков. Маги стареют гораздо медленнее, чем простые смертные, но даже они не вечны.