Тринадцатый

Пролог

— Господин капитан, здесь ещё один! Вроде, живой.

— Вроде? — вошедший в тёмную камеру высокий человек в чёрной форме без знаков отличия брезгливо поморщился, и прикрыл нижнюю часть лица надушенным платком. — Ну и вонь здесь. Докладывай чётче, сержант.

— Виноват, господин капитан! — Сержант, здоровенный мужик с лысой, как яйцо, головой, вытянулся во фрунт, едва не ударившись о низко нависший каменный свод камеры. — Докладываю! Обнаружено двенадцать тел. Дети от пяти до двенадцати лет примерно. Запытаны насмерть. Этого, наверное, не успели.

— Хоть одного чернокнижника живьём взять смогли? — капитан перешагнул уже остывшую линию, окружавшую многолучевую звезду, проплавившую каменный пол, и щёлкнул пальцами. Под потолком завис яркий, постреливающий жёлтыми искорками, шарик огня, осветивший каземат. Посреди пыточной, в центре магической двенадцатилучевой звезды Эрцгаммы лежал голый, грязный, измождённый до состояния скелета подросток, скованный тяжёлыми железными кандалами. Мальчишка был без сознания.

— Никак нет, господин капитан, — прогудел сержант. — Дрались до последнего. А когда увидели, что окружены, покончили с собой. Наш маг-лекарь проверил. Они выпили Кровь Бездны, допросить не удастся.

— Опять неудача, — скрипнул зубами капитан. — Ублюдочные культисты... Теперь понятно, зачем им были нужны беспризорники. Всё бога своего призвать пытаются.

Тело на полу внезапно дёрнулось, издав какой-то полувздох-полувсхлип, и капитан резво отскочил назад, выставив перед собой раскрытую ладонь, перед которой возник небольшой сгусток синего пламени.

— Я же говорю, живой, — нагнулся над телом сержант, внимательно его осматривая. — Лекаря бы ему, ваша милость.

— Да что с ним сделается, — потерявший интерес капитан развернулся к выходу. — Эти беспризорники живучие, как портовые крысы.

— Эм-м-м... Ваша милость...

— Что ещё? — недовольно повернул голову капитан.

— Посмотрите на его руки. Это точно не беспризорник.

Капитан шевельнул пальцем, и шарик огня, висящий под потолком, послушно устремился вниз, ярко осветив недвижное тело. Ребёнок был избит и измождён, на его теле были видны многочисленные, плохо зажившие шрамы и ожоги, оставшиеся от пыток, несколько рёбер были явно сломаны, а тонкие запястья и лодыжки стёрты в кровь от железных оков.

— Ни единой мозоли. Ладони гладкие, как щёчки моей младшей дочери. У беспризорников таких не бывает, ваша милость. Да и лицо уж больно породистое.

— Вот, значит, как... — нахмурился капитан, пристально всматриваясь в лицо мальчишки. — К лекарю его, быстро. Наведи справки, не пропадал ли кто из детей знати в последние несколько месяцев. И сделай запрос по соседним графствам.

— Слушаюсь. И куда его потом? — здоровяк-сержант легко поднял невесомое тело на руки.

— Пока в лечебницу этого тринадцатого. А там видно будет.

Глава 1. Казарма

— Что здесь происходит? Прекратить!

Сдаваться и просить пощады нельзя. Ни в коем случае нельзя. Если покажешь слабость, то сожрут. Будут издеваться каждый день, пока не превратят в бессловесную забитую тряпку, о которую ученики вытирают ноги, прибегая с занятий с мастерами. Я таких уже видел, хоть и пробыл в Школе совсем недолго, и не хочу такой же участи. Они потом тихо исчезали, и никто о них больше не слышал. В школе ходили слухи один другого ужаснее, шёпотом перед отбоем передавалось страшное слово 'выбраковка', случайно услышанное кем-то из учеников. Поэтому сжать зубы и терпеть молча.

— Встать! Построение!

Зашедший в казарму старший наставник школы Ульмар окинул вскочивших и быстро построившихся в шеренгу детей холодным взглядом светло-голубых, почти прозрачных глаз. Я, поднявшись на ноги и вытерев ладонью тёкшую из разбитого носа кровь, тоже занял своё место в строю — в самом конце, молясь всем богам, чтобы на этот раз пронесло. Лучше вытерпеть десять таких избиений, чем одно наказание наставника.

— Фиро, доклад, — коротко бросил наставник, остановившись посреди широкого прохода меж рядами двухъярусных нар, и похлопывая по затянутой в кожаную перчатку ладони коротким жезлом.

— Слушаюсь, господин! — из строя выскочил крепкий паренёк, застывший по стойке смирно в двух шагах от наставника. — Отделение готовится к отбою, происшествий нет!

— Нет, значит, — ласково улыбнулся наставник, и строй замер. Когда Ульмар так улыбается — растягивая тонкие губы в подобии улыбки, то значит, кому-то достанется. И не обязательно мне, выбрать он может любого, вне зависимости от того, виновен на самом деле ученик, или нет. В Школе были свои стандарты воспитательной работы. — Ну что ж, посмотрим. Встать в строй!

Фиро чётко развернулся на босых пятках, и занял своё место в строю. Ульмар, заложив руки за спину, медленно двинулся вдоль шеренги, пристально всматриваясь в лица подростков. Так, руки по швам, смотреть прямо перед собой. В глаза не смотреть, отвечать чётко. К дисциплине, если то, что практиковали в Школе, вообще можно назвать дисциплиной, здесь приучали быстро.

— Так, понятно... — наставник остановился напротив меня, и презрительно поджав губы, осмотрел меня с ног до головы. — Опять ты. До всех вас, отбросов, так плохо доходит, что дисциплину в Школе нарушать нельзя, или только до тебя? Кто был инициатором драки? Наверняка ты, не так ли? Фиро?

— Так точно, господин старший наставник! — гаркнул Фиро из начала строя.

Оправдываться бесполезно. Да и не помогут никакие оправдания. Я почувствовал, как струйка крови из разбитого носа скользнула по подбородку. Хорошо, что успел снять рубашку, пятна крови отстирываются плохо.

Ульмар ещё какое-то время изучающее посверлил меня взглядом своих прозрачных глаз, как какое-то надоедливое насекомое, копошащееся возле его ног, после чего развернулся и двинулся к выходу. Неужели пронесло?

— Тринадцатый, — обронил наставник, подойдя к двери, и даже не соизволив повернуть голову. У меня похолодело внутри. — Приведи себя в порядок, и через десять минут жду тебя в моём кабинете. Всем остальным отбой.

Дверь за наставником закрылась, и вокруг меня тут же образовалась пустота. Воспитанники шестого отделения спецшколы-интерната для сирот и беспризорников быстро юркнули под тонкие колючие одеяла, и в их глазах я увидел облегчение. Облегчение от того, что выбрали не их.

— Двигай, выкидыш, — раздался глумливый голос Фиро. Он единственный, по праву командира отделения, ещё не улёгся на свою узкую железную койку, стоя в проходе и насмешливо меня оглядывая. — Плётка наставника тебя заждалась.

— Да пошёл ты, Фиро, — прошипел я, сжав зубы. Быстро схватил сложенную на табурете перед своей койкой рубаху, я двинулся в сторону выхода из казармы. Опаздывать нельзя, наставник Ульмар за опоздание добавит ещё два удара. Прошлое наказание я едва вынес, рубцы на спине ещё плохо зажили, поэтому лучше не реагировать на слова Фиро. Потом. Всё потом.

— Мы ещё с тобой не закончили, задохлик, — прошипел Фиро, когда я проходил мимо. — Тебя ждёт большой сюрприз.

Да, я знаю. Ну да ничего, ещё посмотрим, кто кого. В укромном месте я спрятал найденный во время уборки территории большой ржавый гвоздь. Видимо, остался после того, как снесли старые деревянные ворота школы, и поставили новые, железные. Это, конечно, не боевое оружие, какое используют старшие ученики на тренировках, но тоже сойдёт. Только бить им надо не как ножом, а как кастетом, уперев шляпку в ладонь, и пропустив гвоздь между средним и безымянным пальцами. Основание выше шляпки я обмотал куском грязной тряпки, для того, чтобы заточенный о брусчатку гвоздь не соскользнул во время удара. Фиро, конечно, гораздо сильнее и тяжелее меня, и в рукопашной я ему не соперник, но с оружием, пусть и таким примитивным, у меня больше шансов, так как я более ловкий и увёртливый. Главное смочь избежать его длинных рук и подобраться вплотную. Хватит с меня. Лучше уже сдохнуть, чем терпеть постоянные издевательства.

Засунув босые ноги в тяжёлые ботинки, стоявшие перед входом на специальной полочке, и даже не зашнуровывая их, я поспешил в уборную, грохоча подошвами по полу длинного коридора с рядом закрытых дверей. Остальные отделения наверняка ещё не спали, чутко прислушиваясь к доносящимся из коридора шагам, у наставников была привычка устраивать внезапные проверки после отбоя. Пробежав мимо дневального, замершего по стойке смирно перед входом в жилые казармы, я скатился по лестнице на первый этаж, где находились учебные классы, подсобные помещения и умывальники. Быстро ополоснув лицо, и прочистив нос от сгустков крови, я пригладил коротко остриженные волосы мокрой пятернёй и надел через голову рубаху.

Вот и кабинет наставника Ульмара. Личные кабинеты преподавателей Школы находились на третьем этаже этого крыла здания, построенного ещё при императоре Гарте Третьем, прадеде нынешнего императора Дария. Об этом я узнал на лекции, которую читали всем первогодкам.

Глубоко вздохнув, я постучал.

— Входи, Тринадцатый, — раздался приглушённый голос наставника. Я потянул на себя тяжёлую, будто каменную дверь, и шагнул внутрь кабинета.

Наставник, к моему удивлению, был не один. На небольшом диванчике в тёмном углу кабинета я заметил чью-то долговязую фигуру. Света недоставало, чтобы рассмотреть его лицо, были видны только вытянутые длинные ноги, обутые в дорогие ботинки, но мне сейчас не до разглядываний. Подойдя строевым шагом к массивному столу, за которым сидел наставник, я вытянулся по стойке смирно и чётко доложил: — Господин старший наставник, ученик шестого отделения по вашему приказанию прибыл!

— Так это и есть тот самый Тринадцатый? — раздался из угла мягкий голос. — Это из-за него у тебя столько проблем, Уль? Не можешь справиться с каким-то заморышем?

— А вы полюбуйтесь, — наставник протянул руку и отодвинул в сторону раскрученный свиток дорогой жёлтой бумаги, украшенный вензелем Школы, и стоявшую рядом чернильницу. Под свитком лежал... Мой гвоздь. Как? Как они узнали? Сердце пропустило один удар, а потом забилось как сумасшедшее. Ученикам младших классов запрещалось иметь предметы, которые можно использовать в качестве оружия, наказание за это было крайне суровым — провинившегося привязывали к столбу, и палач Школы наносил ему назначенные учительским комитетом удары бичом. Больше шести ударов никто не переносил.

А впрочем... Плевать! Пусть делают, что хотят. Они не превратят меня в забитую тряпку! Сжав зубы, я с вызовом посмотрел на наставника.

— Вот, что я вам говорил? — вздохнул Ульмар. — Уже и плетью его учил, бесполезно. Этот мальчишка не понимает по-хорошему.

— Не понимает, говоришь... — долговязая фигура моргнула и исчезла, через мгновение соткавшись из воздуха прямо передо мной. Я невольно отшатнулся, инстинктивно подняв руки в защите. Передо мной стоял, глядя на меня с высоты своего немалого роста... Маг. Висящий на груди долговязого тяжёлый медальон с выгравированным на нём древесной ветвью говорил об этом яснее ясного. Абсолютно лысый череп, узкие плечи, длинные конечности, сутулая, нескладная фигура... И разноцветные глаза. Один абсолютно чёрный, мёртвый, другой — кроваво-красный. Две стихии? Ну ничего себе... Откуда в нашем захолустье взялся двумаг, да ещё обладающий силой Огня и Тьмы?

Маг шевельнул пальцем, и гвоздь исчез со стола, возникнув у него в руке.

— И что ты хотел им сделать, Тринадцатый? — так же мягко спросил он, покрутив гвоздь меж тонких пальцев. — Хотел кого-то убить? Покажи, как?

Он протянул мне гвоздь. Я взял дрожащей рукой гвоздь, лежащий на узкой ладони мага. Они были властителями Империи. Настоящими хозяевами, император Дарий был только пешкой в их играх. Пожелай они, и завтра на троне воцарился бы другой. Все об этом знали, но давно привыкли к существующему положению вещей. Маги не занимали каких-либо постов, но любой из них мог приказать хоть наместнику провинции, хоть самому императору. И все их приказы выполнялись беспрекословно.

— Не бойся, ты не сможешь причинить мне вред. Бей.

Приказ мага — закон. Разумеется, я не смогу не только ударить, я не смогу его даже коснуться. Мне в любом случае конец, и даже если я переживу наказание кнутом, то после Фиро с его бандой меня добьют. Маг стоял в шаге от меня, нескладный, с тонкими, казавшимися такими слабыми, руками, продолжая смотреть на меня с благожелательной улыбкой. Но все знали, что даже один архимаг мог справиться с целой армией обычных воинов, и даже рыцари Единства — цвет и элита Империи, ничего не могли им противопоставить.

— Ну, что же ты? — вырвал меня из раздумий голос мага. — Покажи, на что способен, мальчик. Ведь чему-то тебя учили?

Я отступил на шаг назад, к столу наставника Ульмара, сделав вид, что запнулся. Простой атакой, которым обучали нас мастера школы, его не достанешь. Значит, нужно попытаться обмануть.

— Простите, господин, но я... — неловко повернувшись, я задел стоявшую на краю стола бронзовую чернильницу. Вот он, шанс. Взгляд мага переместился с меня на падающую чернильницу. Сделав вид, что пытаюсь её поймать, я резко нагнулся, тут же прыгнув в сторону мага, метя острием гвоздя в живот. Но его на том месте уже не было. Удар прошёл мимо. Я упал на пол, больно ударившись коленом, но тут же поднялся, с недоумением глядя на смеющегося мага, сидевшего на краю стола.

— А молодец парнишка, а? Что скажешь, Уль? Прикинулся неуклюжим, отвлёк внимание, нанёс неожиданный удар. Кто его этому учил?

— Никто, — поднявшийся наставник Ульмар с неудовольствием посмотрел на чернильную лужу на дорогом ковре. — Будущих солдат такому не учат.

— Неужели сам додумался? — маг исчез со своего места, вновь из ниоткуда возникнув передо мной. — Отлично. Надеюсь, хоть он подойдёт. Все остальные твои питомцы, попавшие под выбраковку, испытания не прошли.

Выбраковка? Сердце замерло в груди, в глазах на мгновение потемнело. Значит, и меня?

— Вы уверены, господин?

— О, да. Его жажду крови трудно не почувствовать.

О чём это он? Какая жажда крови? Я всего лишь пытался выжить.

Глаза мага внезапно оказались прямо напротив моих. Я не мог отвести от них взгляда, не в силах пошевелиться. Перед глазами всё поплыло, но прежде чем потерять сознание, я услышал: — Парнишке не место в твоём клоповнике, Ульмар. Найдёшь других щенков для своей живодёрни. Этот мальчишка не солдат. Он — убийца.

Глава 2. Экзамен на выбраковку

Сознание возвращалось медленно, то выныривая из тёмного омута, полного кошмаров, то вновь в него погружаясь. В памяти всплывали какие-то смутные фрагменты, в которых я видел мрачное подземелье с горящей на полу многолучевой звездой, высокие фигуры в балахонах с глубокими капюшонами, скрывающими лица, и отголоски страшной боли... В очередной раз выдравшись из кошмара, в котором неясные изломанные тени, от которых тянуло холодом и страхом, тянули ко мне свои длинные руки, я сдавленно закричал и проснулся.

— Очнулся?

Я сел в постели, успокаивая бешено бьющееся сердце. Где это я? Маленькая, скудно обставленная комнатка. Небольшой топчан в углу, на котором я и лежал, стол, скамья из плохо ошкуренных досок. На стенах несколько полок с книгами и свитками. Маг сидел в накрытом шкурой кресле перед горящим камином, дававшим достаточно света, чтобы рассмотреть его лицо. Тогда, в кабинете старшего наставника интерната, мне было не до того, чтобы как следует рассматривать мага, но теперь я увидел, что он очень стар. Глубокие морщины, изрезавшие его лицо, покрытые пигментными пятнами кисти рук... Такие бывают только у глубоких стариков. Маги стареют гораздо медленнее, чем простые смертные, но даже они не вечны.

Я попытался вскочить, зашипев от резкой боли в груди, но был остановлен мягким жестом мага.

— Тебе пока лучше не делать резких движений, Тринадцатый. Костям надо дать время, чтобы как следует срастись. Я, конечно, добавил тебе энергии для ускоренной регенерации, но лучше, чтобы тело само залечило повреждения. Так оно надёжнее.

Кости? О чём это он? Я посмотрел вниз, только сейчас увидев, что грудь туго замотана бинтами. Что он со мной сделал? В памяти мгновенно всплыли страшные рассказы, рассказываемые мальчишками в казарме. Что маги могут выпивать душу, вытягивать жизнь из тела, и что именно поэтому они и живут так долго.

— Не дёргайся, — усмехнулся маг. — Я всего лишь поправил то, что должны были давно сделать лекари, когда тебя нашли. У тебя были сломаны рёбра. Они неправильно срослись, поэтому ты и не мог выполнить нормативы по физической подготовке. За что тебя периодически и били, ведь нормативы отделения всегда считаются по последнему. Так ведь?

Я кивнул. Да, так и есть. Я начинал задыхаться через несколько минут на полосе препятствий, и к финишу приползал последним, в полумёртвом состоянии. Что уж говорить о том, чтобы махать тяжеленным тренировочным мечом из железного дерева, я его еле поднять-то мог. Понятно, что надо мной постоянно издевались более рослые и сильные воспитанники.

— Вот поэтому мне пришлось заново ломать твои рёбра, и сращивать их. Не беспокойся, они быстро срастутся. К тому же кормить я тебя буду как следует, никакой баланды и червивых сухарей, как в вашей живодёрне. А то ведь кожа да кости, смотреть больно.

В животе забурчало. Я бы сейчас и от баланды не отказался бы.

— Благодарю вас, господин, — несмело прошептал я.