Змеелов

Какой сон! Боже, как давно мне не снились сны, наверное, целую вечность, а тут такой сон. Я потянулся, тело изогнулось в 'потягушечках' как говаривала моя мама, пальцы утонули в тёплом песке, разом включился звук, откуда то послышался крик чайки, рокот прибоя, нос уловил запах гниющих водорослей. Песок? Чайки? Море? У меня в кровати? Глаза открылись и закрылись, яркое солнечное утро, на небе ни облачка. Какое нахрен небо? Я заснул в своей постели. Где всё? Где моя холостяцкая спальня, кровать, одежда, в конце концов. То что на мне надето сейчас, назвать одеждой можно, но только условно, рваная в нескольких местах рубаха, с кружевным воротником и манжетами, такой же сохранности штаны, на ногах туфли с огромными серебряными пряжками. Вместо пояса, вокруг торса намотан шарф из шелковой ткани. А может это всё-таки сон? Как меня зовут? Коржик Сергей Иванович? Нет, так меня звали до того, до чего? Сьерж? Да Сьерж и еще что то. Ладно, вспомнил имя, вспомню всё остальное. А неплохо проснуться, где то на Карибах, пальмы, мулатки, ром, пиастры, что там ещё, ах да, галеоны и бригантины. Кстати, а что это за мусор разбросан по берегу, и что за обломки виднеются метрах в двухстах от берега? Блядь, это не сон! Какой-то сон неправильный, порыв ветра сорвал с прибрежного бархана пригоршню песка и кинул мне в лицо, я едва успел закрыть глаза. Наконец до меня дошло, что я реально 'попал', осталось определиться, куда попал. Море, Солнце, чайки, указывали, что это Земля. Одежда, обувь, обломки деревянного корабля, говорила мне о том, что попал я в прошлое.

— Мне же через три дня на работу. Только, только, взял отгулы, клялся и божился, что вернусь с рыбалки в срок, и на тебе, не явился. Неудобно получается, не такой я по жизни человек, что бы так в наглую, кинуть, начальника. В животе буркнуло,

— Хозяин, ищи чего пожрать, хватит сопли жевать.

— А и то правда, и я побрёл по берегу, поднимая и разглядывая наиболее заинтересовавшие меня фрагменты живописно разбросанного мусора. Шляпа? Отлично, на голову её. Пара сундучков, и вон, ещё сундучище, подальше их от прибоя, не дай бог унесёт волной. Что там дальше? Обломок мачты с обрывком паруса. Отлично! Парусины хватит на приличную палатку. Нож бы! Да где его взять? Ага, а под парусом торчат, чьи то ноги, босые. Ну ка, развернём парусину. Даа. Не повезло мужику. Обрывок каната захлестнул утопленника под горло, и теперь уже не понять, что произошло раньше, то ли мужик утонул, то ли повесился.

— Одёжка парень у тебя всяко разно лучше моей, так что извини, придётся тебя раздеть, мокрую одежду аккуратно снял, из-за пояса утопленника выпал небольшой кинжал бритвенной остроты, оттуда же достал кожаный мешочек. Деньги, однако! Ну, ка глянем, что за деньги? Золото, серебро! А это что за хрень спросил я сам себя, разглядывая монету. На одной стороне золотого кругляша с нашу пятикопеечную монету, виднелся профиль остроухого эльфа, на другой, раскидистое дерево. Кажется, оно имеет какое то электрическое название типа, Дроссель. Эльф? Так, так, так, что там у нас с остальными монетами? Ещё один 'эльф', пара 'гномов', ну кто спутает этих коротышек с их косичками и секирой, несколько 'человеческих'. Осталось найти, что то оркское, и здравствуй сказка. Точно сон! Ну, а если это сон, тогда расслабимся и получим удовольствие по-полной! Значит у нас сон-робинзонада. Тогда весь хабар, поднимаем повыше, и подальше от прибоя. Поехали Сьерж-Серёга! И я быстро обрезал завязки, освободил и смотал обрывок паруса, отрезал все верёвки, утащил их подальше на берег, где не было следов от волн. Тело утопленника оттащил подальше в море и отпустил. Море позаботится о нём лучше, чем я. Ворох мокрой одежды отнёс к сундукам и развесил на прибрежных кустах. Вышел на берег, глянул вправо и влево, слева волны выталкивали на берег пару бочек, — надо помочь, добежал и выкатил двухсот литровые бочки на берег, чуть дальше лежал ещё один утопленник. Раздел, разул, обобрал и обезоружил. За поясом у бедолаги был заткнут небольшой топор.

— Зер, просто гут! Что там дальше? Опять обломок мачты и обрывки верёвок? В хозяйстве пригодятся. Топором развязывать мокрые узлы куда удобней, чем ножом. Связал одежду с покойника, прихватил метров тридцать верёвки, вернулся к бочкам. Интересно, вода или вино? Только подумал о воде, горло сразу пересохло, захотелось пить, придётся открывать. Поворочав бочку нашел клёпку с пробкой, кинжалом проковырял отверстие, чуть наклонил бочку, в ладонь брызнула тонкая струя с характерным запахом алкоголя. Ром! Упиться им можно, а вот напиться никак. Вторая бочка точно такая же и сомневаться в её содержимом не приходилось.

-Хрен с тобой золотая рыбка, будем искать воду, сказал я сам себе. Добрёл до сундуков, снова развесил одёжку, и принялся вскрывать сундуки, сначала открыл маленькие, внутри лежала всякая мелочь, кошельки с деньгами, бритвы, мыло, пара нового белья и рубах, Ну что могло лежать в матросских сундуках, а вот большой сундук порадовал своим содержимым. Кроме подзорной трубы и оружия, в нём лежало десятка два книг, карт, и свитков. Раскрыв книгу, я увидел во первых, что она рукописная, во вторых написана на неизвестном мне языке, в третьих непонятными мне символами.

— А кто тебе Серёжа говорил, что будет всё легко? Через тернии, и никак иначе, что у нас с оружием? Сабля, удобная рукоять, хищное лезвие, прекрасная сталь. Арбалет? Судя по ложе стреляют из него с плеча. Попробовал натянуть, без проблем, где у нас болты к нему? Ага, вот они, а чё так мало? Десяток болтов в небольшом пенале. Надо стрельнуть, проверить себя на меткость. Куда стреляем? Да вот хоть в тот бугорок, в случае чего, болт недолго искать придётся. Прицелился, мягко нажал на рычаг, болт вжикнул, бугорок взорвался, и на его месте, вдруг закрутился вихрь, когда он опал, я разглядел огромную змею, которая ещё скручивала и раскручивала ленту своего тела в смертельной агонии. — Хера себе, а я тут расхаживаю в трусах штаны на лямках. Прихватив, саблю и топорик, я подошёл к убитой змее, рубанул саблей, добавил пару раз топором и отделил голову от туловища.— Интересно, а есть её можно? Другого мяса я пока не наблюдаю, а кушать хочется, на ком бы проверить? А на чайках. Отрубил еще кусок, нарубил его кусками поменьше и разбросал по берегу. Чайки налетели моментально, похватав куски тут же их заглотили. Съедобно однозначно. А что эта змея тут охраняла? И кого она тут скрадывала? Покопавшись на месте её лёжки, нашел свежеотложенные яйца. Штук тридцать, чуть больше куринных. Аккуратно надрезал яйцо, понюхал, пахнет яйцом, присосался к надрезу, и выпил. Тут тебе и вода, и еда Серёжа, так что не фиг добром разбрасываться, кушай что дают. Хочу вам сказать, что в армии, мне приходилось, есть не только змей, но и коего кого похуже видом и противнее на вкус. Пара командировок на 'практику' в леса одной очень южной страны, потом совсем наоборот на остров посреди Северного Ледовитого океана, убедила меня в том, что страна ковала оружие, а крепче русского солдата, оружия не было. И хотя моя военная специальность была с медицинским уклоном, убивать я умел не хуже чем лечить. Добавив к первому выпитому яйцу ещё штук пять, я собрал остальные в шляпу, вернулся к сундукам, дел было выше крыши. Для начала надо было побеспокоится об этой крыше, во вторых, надо было, что то делать с мясом змеи, в третьих продолжать собирать хабар. Кто его знает, сегодня штиль, а завтра штормом может унести всё нажитое 'непосильным' трудом. Из обломков мачты, рей и обрывков такелажа, под небольшим, но с густой кроной деревом, я соорудил двухскатный навес, используя топорик, натесал колышков, вбил их в землю, а уже к ним привязал парус. Получился неплохой навес метра четыре в длину метра два в высоту и метра три в ширину. Вот сюда я стал стаскивать всё, что считал нужным. Прикатил бочки, сундуки, змею, верёвки одежду, Солнце ещё стояло высоко, а я уже прибрал с берега весь близлежащий хабар. Осталось решиться на небольшую экспедицию по побережью, яйца яйцами, а воду искать надо. Съев ещё пяток, яиц я запил их парой глотков рома, и побрёл по берегу. На плече арбалет, за поясом сабля, в руках топор, через второе плечо пустая фляга литра на два, найденная в офицерском сундуке. Шагов через шесть сот моим глазам открылась небольшая бухта, в которую ветром сгоняло мусор который проплывал вдоль острова. Чего тут только не было, бочки и бочонки, несколько разбитых лодок, доски, брёвна. Первым делом осмотрел лодки, увы, они простояли здесь не один год, и практически сгнили, бочки которые волны выбросили на берег рассохлись. Прихватив бочонок литров на пятьдесят, вернулся к своей палатке. В шести метровой змее, было около сорока килограмм мяса, терять его просто так не хотелось, а воду надо искать в глубине берега, и никак на побережье. Бочонок я прихватил исключительно для того, что бы сделать коптильню, благо сухих веток на дереве и около него было полно. Как говорится,— глаза боятся , а руки делают. Пара часов работы и вот уже освобождённая от шкуры и требухи змея нарублена и сложена в коптильне. Среди мелочёвки в матросских сундучках нашлось новое кресало, трут, пара неловких ударов и искра впивается в трут, который начал усиленно дымить. Собранный в кучку, мох, стружки, мелкие веточки загорелись быстро, едва я приложил и подул на дымящийся трут. Огонёк лизнул мох, затем стружку, веточку, подкрепился ещё сухим мохом, и вот уже в самодельном очаге горит костёр, дым как полагается, устремился по дымоходу из обломков досок в бочонок. Кстати на дереве росли какие-то плоды, часть, из них обклёванная лежала вокруг дерева, часть дозревала на ветвях. Рискнул попробовать, По размеру, и вкусу, груша дичка. Ободранную шкуру змеи, и её голову притопил у берега, пусть крабы или что там водится в этих камнях, поработают ночью и очистят её от остатков мяса. Теперь надо искупаться. Море тёплое, кстати, может сплавать к обломкам? Завтра, завтра сплаваю, сейчас чего-то голова разболелась, глаза слипаются, что неужели отравился яйцами? Но нет, вроде рвотных позывов не наблюдается, наоборот, чувствую, что кровь погнало по сосудам, иголками меня всего шпыняет, дальше я ничего не помню. Пришёл в себя на следующее утро, весь потный, изо рта течёт тягучая слюна, бррр! Самому противно. Непростая видимо змея, если я изошёл потом, значит, организм внутренне почистился, а с липкой слюной ушли все шлаки, и дряки. Надо искупаться, залез в воду постирал рванину, помылся сам, и побрёл к разбитому кораблю. Полпути до обломков я брёл по пояс в воде, переплыл канал метров двадцать шириной который, судя по направлению, вёл в бухту отстойник, и снова побрел, окунаясь то по пояс, то по грудь в воду. Вот и обломки. Судя по всему небольшая барка, потеряв управление, напоролась на единственный торчащий из воды обломок скалы. Ирония судьбы! И слева и справа была песчанногравийная отмель, возьми рулевой пять метров в любую сторону и судно просто уткнулось бы в отмель. Но не судьба! Удар о скалу вскрыл днище как консервный нож, мачту с парусами полными ветра, обломило у основания, экипаж... Сейчас посмотрим, что там с экипажем. Ну, передний кубрик смотреть незачем, именно в него и пришёлся удар о скалу, а вот задний притопленный на две трети, представлял какой то интерес. Рухнувшая мачта основанием подпёрла дверь, но ведь крыша у капитанской каюты не стальная. Обследовал её, со всей тщательностью, и нашел-таки треснувшую доску. Едва я нанёс несколько ударов, как из полузатопленной каюты донёсся вопль радости. Я добавил силы и упорства, и минут через пятнадцать оторвал первую доску. Снизу, на меня как на привидение глядел старичок, ну вылитый Сулейман ибн Дауд ибн Хаттаб, Хаттабыч если кто вспомнил о ком я говорю.

— Юнуф! Элядэма, эладэмэ а варен за бируче калимазет! Маригатибело!

— Погоди, погоди уважаемый, сейчас помогу, я огляделся и нашел обломок рея, просунул его между досками, поднажал, и вторая доска противно скрипя гвоздями, вылезла из кровли каюты.

— А это идея! Где я наберу такой гладкой строганой доски как не тут на этой крыше, да и гвозди не помешают, и вскоре два десятка досок лежало у меня за спиной. Дед вылез, приложил правую руку к сердцу и закатил пятиминутный спич. Когда он закончил я в ответном слове, поздравил его со спасением, поинтересовался его здоровьем, и именем. По округлившимся глазам стало ясно, что дед не понял ни шиша, поэтому перешёл на язык жестов. Минут через пять, мне удалось втолковать ему, что не плохо бы захватить с собой на берег, свои вещи, ценности, оружие и еду если она где то есть. Из оторванных досок, обломков рея, и обрывков такелажа связал небольшой плот, нырнул в каюту, достал из рундуков, мешки, сундучки, со стен снял оружие, огляделся и под столом углядел какой-то ящик, попробовал поднять и не смог, оказалось он прибит к полу. Что же у меня в руках универсальная отмычка, несколько ударов, дужка замка лопнула, откинул крышку, что и ожидалось, деньги. Десяток мешочков с монетами, книга, кинжал украшенный драгоценными каменьями. Глядя на разломанный ящик, дед достал из-за пазухи ключ и продемонстрировал его мне.

— Извини Хоттабыч, чутка раньше надо было, я не претендую на деньги, деньги это хорошо, но тут они бесполезны, не вижу базара, и магазинов, сказал я старичку,— а вот где бы воды найти, да и еды не мешало бы. Старик присмотрелся к чему-то лежащему на дне барки, и указав на пару бочонков сделал жест как будто пьёт, потом показав на два других, погладил себя по животу.

— Понял, не дурак, достал четыре бочонка благо лежали они не глубоко, и затащил их на плот. -Садись старинушка, там есть глубокое место, а плавать умеешь ли? Дед залез на плот, начал раздеваться и по очереди отжимать вещи, рубаху, халат, штаны, а я ухватив за верёвку поволок плот к берегу, переплыл глубокое место, а дальше уже было легче, добрались до берега, и пока я сделал четыре ходки с бочонками дед перетаскал остальное имущество. Разобрал плот, и отнёс доски поближе к навесу, дав себе задание сплавать завтра ещё раз к кораблю и набрать досок, верёвок, кто его знает, может, придётся сколачивать большой плот, всё в хозяйстве пригодится. дед уже крутился около костра, подбрасывая ветки в огонь. Первым делом я открыл бочонок с водой, как ни странно вода оказалась свежей, это потом я узнал, что бочонки были изготовлены из дерева Буриго, любая жидкость, налитая в такие бочки сохраняла свои лучшие качества. Кстати они дорого стоили, как оказалось позже и бочки с ромом были изготовлены из того же дерева. Вообще, спасённый мною купец, занимался виноторговлей. Он лет сорок бороздил прибрежные воды, перевозя вино в одну сторону, пшеницу в другую. И как рассказал мне позже, никогда не видел такой бури. Две недели, ветер носил барку по волнам, капитан судна уже потерял всякую надежду, на спасение, когда вдруг перед ними раскрылся остров, никто не заметил одиноко торчащую скалу, страшный удар вывернул мачту и выбросил немногочисленный экипаж за борт. Старика спасло только то, что он спустился в каюту спрятаться от непогоды. Шторм, бушевавший всю ночь так и не смог сорвать судно со скалы, волны перехлёстывали через палубу, корабль страшно скрипел, старик молился всю ночь и пообещав богу, что если тот проявит чудо и пошлёт ему спасителя, то он усыновит, его буде тот юношей и побратается буде тот зрелым человеком. Я подпадал почему-то под усыновление. Хотя если принять во внимание что Хоттабычу под восемьдесят, а я лёг спать тридцатилетним, то вполне подходил по возрасту и в сыновья и во внуки. Всё это я узнал позже, когда с грехом пополам научился разговаривать на языке хоратского эпирата. Хоттабыч, был купцом, и знал четыре языка, свободно на них разговаривал, писал и читал. Сначала он научил меня хоратскому, то есть его родному языку, затем языку империи Люэней, эльфов, затем языку подгорных мастеров гурэнов, и имперскому языку Барвегов. Человеческая империя размещалась на северном материке, ни люди, ни эльфы на земли друг друга не претендовали, одним было слишком холодно на севере, другим слишком жарко на юге. Тем не мене, где-бы не встречались человек и эльф, дело кончалось дракой, боем, смертью одной из сторон, и не всегда побеждали эльфы. Счёт был футбольный два : один в пользу эльфов, но если учесть, что эльфы долгоживущий вид, а детей у них рождается меньше, они проигрывали битву народов. Поэтому увидеть эльфа на другом материке можно было крайне редко, только в столицах государств и только в составе посольства.