Змеелов

Какой сон! Боже, как давно мне не снились сны, наверное, целую вечность, а тут такой сон. Я потянулся, тело изогнулось в 'потягушечках' как говаривала моя мама, пальцы утонули в тёплом песке, разом включился звук, откуда то послышался крик чайки, рокот прибоя, нос уловил запах гниющих водорослей. Песок? Чайки? Море? У меня в кровати? Глаза открылись и закрылись, яркое солнечное утро, на небе ни облачка. Какое нахрен небо? Я заснул в своей постели. Где всё? Где моя холостяцкая спальня, кровать, одежда, в конце концов. То что на мне надето сейчас, назвать одеждой можно, но только условно, рваная в нескольких местах рубаха, с кружевным воротником и манжетами, такой же сохранности штаны, на ногах туфли с огромными серебряными пряжками. Вместо пояса, вокруг торса намотан шарф из шелковой ткани. А может это всё-таки сон? Как меня зовут? Коржик Сергей Иванович? Нет, так меня звали до того, до чего? Сьерж? Да Сьерж и еще что то. Ладно, вспомнил имя, вспомню всё остальное. А неплохо проснуться, где то на Карибах, пальмы, мулатки, ром, пиастры, что там ещё, ах да, галеоны и бригантины. Кстати, а что это за мусор разбросан по берегу, и что за обломки виднеются метрах в двухстах от берега? Блядь, это не сон! Какой-то сон неправильный, порыв ветра сорвал с прибрежного бархана пригоршню песка и кинул мне в лицо, я едва успел закрыть глаза. Наконец до меня дошло, что я реально 'попал', осталось определиться, куда попал. Море, Солнце, чайки, указывали, что это Земля. Одежда, обувь, обломки деревянного корабля, говорила мне о том, что попал я в прошлое.

— Мне же через три дня на работу. Только, только, взял отгулы, клялся и божился, что вернусь с рыбалки в срок, и на тебе, не явился. Неудобно получается, не такой я по жизни человек, что бы так в наглую, кинуть, начальника. В животе буркнуло,

— Хозяин, ищи чего пожрать, хватит сопли жевать.

— А и то правда, и я побрёл по берегу, поднимая и разглядывая наиболее заинтересовавшие меня фрагменты живописно разбросанного мусора. Шляпа? Отлично, на голову её. Пара сундучков, и вон, ещё сундучище, подальше их от прибоя, не дай бог унесёт волной. Что там дальше? Обломок мачты с обрывком паруса. Отлично! Парусины хватит на приличную палатку. Нож бы! Да где его взять? Ага, а под парусом торчат, чьи то ноги, босые. Ну ка, развернём парусину. Даа. Не повезло мужику. Обрывок каната захлестнул утопленника под горло, и теперь уже не понять, что произошло раньше, то ли мужик утонул, то ли повесился.

— Одёжка парень у тебя всяко разно лучше моей, так что извини, придётся тебя раздеть, мокрую одежду аккуратно снял, из-за пояса утопленника выпал небольшой кинжал бритвенной остроты, оттуда же достал кожаный мешочек. Деньги, однако! Ну, ка глянем, что за деньги? Золото, серебро! А это что за хрень спросил я сам себя, разглядывая монету. На одной стороне золотого кругляша с нашу пятикопеечную монету, виднелся профиль остроухого эльфа, на другой, раскидистое дерево. Кажется, оно имеет какое то электрическое название типа, Дроссель. Эльф? Так, так, так, что там у нас с остальными монетами? Ещё один 'эльф', пара 'гномов', ну кто спутает этих коротышек с их косичками и секирой, несколько 'человеческих'. Осталось найти, что то оркское, и здравствуй сказка. Точно сон! Ну, а если это сон, тогда расслабимся и получим удовольствие по-полной! Значит у нас сон-робинзонада. Тогда весь хабар, поднимаем повыше, и подальше от прибоя. Поехали Сьерж-Серёга! И я быстро обрезал завязки, освободил и смотал обрывок паруса, отрезал все верёвки, утащил их подальше на берег, где не было следов от волн. Тело утопленника оттащил подальше в море и отпустил. Море позаботится о нём лучше, чем я. Ворох мокрой одежды отнёс к сундукам и развесил на прибрежных кустах. Вышел на берег, глянул вправо и влево, слева волны выталкивали на берег пару бочек, — надо помочь, добежал и выкатил двухсот литровые бочки на берег, чуть дальше лежал ещё один утопленник. Раздел, разул, обобрал и обезоружил. За поясом у бедолаги был заткнут небольшой топор.

— Зер, просто гут! Что там дальше? Опять обломок мачты и обрывки верёвок? В хозяйстве пригодятся. Топором развязывать мокрые узлы куда удобней, чем ножом. Связал одежду с покойника, прихватил метров тридцать верёвки, вернулся к бочкам. Интересно, вода или вино? Только подумал о воде, горло сразу пересохло, захотелось пить, придётся открывать. Поворочав бочку нашел клёпку с пробкой, кинжалом проковырял отверстие, чуть наклонил бочку, в ладонь брызнула тонкая струя с характерным запахом алкоголя. Ром! Упиться им можно, а вот напиться никак. Вторая бочка точно такая же и сомневаться в её содержимом не приходилось.

-Хрен с тобой золотая рыбка, будем искать воду, сказал я сам себе. Добрёл до сундуков, снова развесил одёжку, и принялся вскрывать сундуки, сначала открыл маленькие, внутри лежала всякая мелочь, кошельки с деньгами, бритвы, мыло, пара нового белья и рубах, Ну что могло лежать в матросских сундуках, а вот большой сундук порадовал своим содержимым. Кроме подзорной трубы и оружия, в нём лежало десятка два книг, карт, и свитков. Раскрыв книгу, я увидел во первых, что она рукописная, во вторых написана на неизвестном мне языке, в третьих непонятными мне символами.

— А кто тебе Серёжа говорил, что будет всё легко? Через тернии, и никак иначе, что у нас с оружием? Сабля, удобная рукоять, хищное лезвие, прекрасная сталь. Арбалет? Судя по ложе стреляют из него с плеча. Попробовал натянуть, без проблем, где у нас болты к нему? Ага, вот они, а чё так мало? Десяток болтов в небольшом пенале. Надо стрельнуть, проверить себя на меткость. Куда стреляем? Да вот хоть в тот бугорок, в случае чего, болт недолго искать придётся. Прицелился, мягко нажал на рычаг, болт вжикнул, бугорок взорвался, и на его месте, вдруг закрутился вихрь, когда он опал, я разглядел огромную змею, которая ещё скручивала и раскручивала ленту своего тела в смертельной агонии. — Хера себе, а я тут расхаживаю в трусах штаны на лямках. Прихватив, саблю и топорик, я подошёл к убитой змее, рубанул саблей, добавил пару раз топором и отделил голову от туловища.— Интересно, а есть её можно? Другого мяса я пока не наблюдаю, а кушать хочется, на ком бы проверить? А на чайках. Отрубил еще кусок, нарубил его кусками поменьше и разбросал по берегу. Чайки налетели моментально, похватав куски тут же их заглотили. Съедобно однозначно. А что эта змея тут охраняла? И кого она тут скрадывала? Покопавшись на месте её лёжки, нашел свежеотложенные яйца. Штук тридцать, чуть больше куринных. Аккуратно надрезал яйцо, понюхал, пахнет яйцом, присосался к надрезу, и выпил. Тут тебе и вода, и еда Серёжа, так что не фиг добром разбрасываться, кушай что дают. Хочу вам сказать, что в армии, мне приходилось, есть не только змей, но и коего кого похуже видом и противнее на вкус. Пара командировок на 'практику' в леса одной очень южной страны, потом совсем наоборот на остров посреди Северного Ледовитого океана, убедила меня в том, что страна ковала оружие, а крепче русского солдата, оружия не было. И хотя моя военная специальность была с медицинским уклоном, убивать я умел не хуже чем лечить. Добавив к первому выпитому яйцу ещё штук пять, я собрал остальные в шляпу, вернулся к сундукам, дел было выше крыши. Для начала надо было побеспокоится об этой крыше, во вторых, надо было, что то делать с мясом змеи, в третьих продолжать собирать хабар. Кто его знает, сегодня штиль, а завтра штормом может унести всё нажитое 'непосильным' трудом. Из обломков мачты, рей и обрывков такелажа, под небольшим, но с густой кроной деревом, я соорудил двухскатный навес, используя топорик, натесал колышков, вбил их в землю, а уже к ним привязал парус. Получился неплохой навес метра четыре в длину метра два в высоту и метра три в ширину. Вот сюда я стал стаскивать всё, что считал нужным. Прикатил бочки, сундуки, змею, верёвки одежду, Солнце ещё стояло высоко, а я уже прибрал с берега весь близлежащий хабар. Осталось решиться на небольшую экспедицию по побережью, яйца яйцами, а воду искать надо. Съев ещё пяток, яиц я запил их парой глотков рома, и побрёл по берегу. На плече арбалет, за поясом сабля, в руках топор, через второе плечо пустая фляга литра на два, найденная в офицерском сундуке. Шагов через шесть сот моим глазам открылась небольшая бухта, в которую ветром сгоняло мусор который проплывал вдоль острова. Чего тут только не было, бочки и бочонки, несколько разбитых лодок, доски, брёвна. Первым делом осмотрел лодки, увы, они простояли здесь не один год, и практически сгнили, бочки которые волны выбросили на берег рассохлись. Прихватив бочонок литров на пятьдесят, вернулся к своей палатке. В шести метровой змее, было около сорока килограмм мяса, терять его просто так не хотелось, а воду надо искать в глубине берега, и никак на побережье. Бочонок я прихватил исключительно для того, что бы сделать коптильню, благо сухих веток на дереве и около него было полно. Как говорится,— глаза боятся , а руки делают. Пара часов работы и вот уже освобождённая от шкуры и требухи змея нарублена и сложена в коптильне. Среди мелочёвки в матросских сундучках нашлось новое кресало, трут, пара неловких ударов и искра впивается в трут, который начал усиленно дымить. Собранный в кучку, мох, стружки, мелкие веточки загорелись быстро, едва я приложил и подул на дымящийся трут. Огонёк лизнул мох, затем стружку, веточку, подкрепился ещё сухим мохом, и вот уже в самодельном очаге горит костёр, дым как полагается, устремился по дымоходу из обломков досок в бочонок. Кстати на дереве росли какие-то плоды, часть, из них обклёванная лежала вокруг дерева, часть дозревала на ветвях. Рискнул попробовать, По размеру, и вкусу, груша дичка. Ободранную шкуру змеи, и её голову притопил у берега, пусть крабы или что там водится в этих камнях, поработают ночью и очистят её от остатков мяса. Теперь надо искупаться. Море тёплое, кстати, может сплавать к обломкам? Завтра, завтра сплаваю, сейчас чего-то голова разболелась, глаза слипаются, что неужели отравился яйцами? Но нет, вроде рвотных позывов не наблюдается, наоборот, чувствую, что кровь погнало по сосудам, иголками меня всего шпыняет, дальше я ничего не помню. Пришёл в себя на следующее утро, весь потный, изо рта течёт тягучая слюна, бррр! Самому противно. Непростая видимо змея, если я изошёл потом, значит, организм внутренне почистился, а с липкой слюной ушли все шлаки, и дряки. Надо искупаться, залез в воду постирал рванину, помылся сам, и побрёл к разбитому кораблю. Полпути до обломков я брёл по пояс в воде, переплыл канал метров двадцать шириной который, судя по направлению, вёл в бухту отстойник, и снова побрел, окунаясь то по пояс, то по грудь в воду. Вот и обломки. Судя по всему небольшая барка, потеряв управление, напоролась на единственный торчащий из воды обломок скалы. Ирония судьбы! И слева и справа была песчанногравийная отмель, возьми рулевой пять метров в любую сторону и судно просто уткнулось бы в отмель. Но не судьба! Удар о скалу вскрыл днище как консервный нож, мачту с парусами полными ветра, обломило у основания, экипаж... Сейчас посмотрим, что там с экипажем. Ну, передний кубрик смотреть незачем, именно в него и пришёлся удар о скалу, а вот задний притопленный на две трети, представлял какой то интерес. Рухнувшая мачта основанием подпёрла дверь, но ведь крыша у капитанской каюты не стальная. Обследовал её, со всей тщательностью, и нашел-таки треснувшую доску. Едва я нанёс несколько ударов, как из полузатопленной каюты донёсся вопль радости. Я добавил силы и упорства, и минут через пятнадцать оторвал первую доску. Снизу, на меня как на привидение глядел старичок, ну вылитый Сулейман ибн Дауд ибн Хаттаб, Хаттабыч если кто вспомнил о ком я говорю.

— Юнуф! Элядэма, эладэмэ а варен за бируче калимазет! Маригатибело!

— Погоди, погоди уважаемый, сейчас помогу, я огляделся и нашел обломок рея, просунул его между досками, поднажал, и вторая доска противно скрипя гвоздями, вылезла из кровли каюты.

— А это идея! Где я наберу такой гладкой строганой доски как не тут на этой крыше, да и гвозди не помешают, и вскоре два десятка досок лежало у меня за спиной. Дед вылез, приложил правую руку к сердцу и закатил пятиминутный спич. Когда он закончил я в ответном слове, поздравил его со спасением, поинтересовался его здоровьем, и именем. По округлившимся глазам стало ясно, что дед не понял ни шиша, поэтому перешёл на язык жестов. Минут через пять, мне удалось втолковать ему, что не плохо бы захватить с собой на берег, свои вещи, ценности, оружие и еду если она где то есть. Из оторванных досок, обломков рея, и обрывков такелажа связал небольшой плот, нырнул в каюту, достал из рундуков, мешки, сундучки, со стен снял оружие, огляделся и под столом углядел какой-то ящик, попробовал поднять и не смог, оказалось он прибит к полу. Что же у меня в руках универсальная отмычка, несколько ударов, дужка замка лопнула, откинул крышку, что и ожидалось, деньги. Десяток мешочков с монетами, книга, кинжал украшенный драгоценными каменьями. Глядя на разломанный ящик, дед достал из-за пазухи ключ и продемонстрировал его мне.

— Извини Хоттабыч, чутка раньше надо было, я не претендую на деньги, деньги это хорошо, но тут они бесполезны, не вижу базара, и магазинов, сказал я старичку,— а вот где бы воды найти, да и еды не мешало бы. Старик присмотрелся к чему-то лежащему на дне барки, и указав на пару бочонков сделал жест как будто пьёт, потом показав на два других, погладил себя по животу.

— Понял, не дурак, достал четыре бочонка благо лежали они не глубоко, и затащил их на плот. -Садись старинушка, там есть глубокое место, а плавать умеешь ли? Дед залез на плот, начал раздеваться и по очереди отжимать вещи, рубаху, халат, штаны, а я ухватив за верёвку поволок плот к берегу, переплыл глубокое место, а дальше уже было легче, добрались до берега, и пока я сделал четыре ходки с бочонками дед перетаскал остальное имущество. Разобрал плот, и отнёс доски поближе к навесу, дав себе задание сплавать завтра ещё раз к кораблю и набрать досок, верёвок, кто его знает, может, придётся сколачивать большой плот, всё в хозяйстве пригодится. дед уже крутился около костра, подбрасывая ветки в огонь. Первым делом я открыл бочонок с водой, как ни странно вода оказалась свежей, это потом я узнал, что бочонки были изготовлены из дерева Буриго, любая жидкость, налитая в такие бочки сохраняла свои лучшие качества. Кстати они дорого стоили, как оказалось позже и бочки с ромом были изготовлены из того же дерева. Вообще, спасённый мною купец, занимался виноторговлей. Он лет сорок бороздил прибрежные воды, перевозя вино в одну сторону, пшеницу в другую. И как рассказал мне позже, никогда не видел такой бури. Две недели, ветер носил барку по волнам, капитан судна уже потерял всякую надежду, на спасение, когда вдруг перед ними раскрылся остров, никто не заметил одиноко торчащую скалу, страшный удар вывернул мачту и выбросил немногочисленный экипаж за борт. Старика спасло только то, что он спустился в каюту спрятаться от непогоды. Шторм, бушевавший всю ночь так и не смог сорвать судно со скалы, волны перехлёстывали через палубу, корабль страшно скрипел, старик молился всю ночь и пообещав богу, что если тот проявит чудо и пошлёт ему спасителя, то он усыновит, его буде тот юношей и побратается буде тот зрелым человеком. Я подпадал почему-то под усыновление. Хотя если принять во внимание что Хоттабычу под восемьдесят, а я лёг спать тридцатилетним, то вполне подходил по возрасту и в сыновья и во внуки. Всё это я узнал позже, когда с грехом пополам научился разговаривать на языке хоратского эпирата. Хоттабыч, был купцом, и знал четыре языка, свободно на них разговаривал, писал и читал. Сначала он научил меня хоратскому, то есть его родному языку, затем языку империи Люэней, эльфов, затем языку подгорных мастеров гурэнов, и имперскому языку Барвегов. Человеческая империя размещалась на северном материке, ни люди, ни эльфы на земли друг друга не претендовали, одним было слишком холодно на севере, другим слишком жарко на юге. Тем не мене, где-бы не встречались человек и эльф, дело кончалось дракой, боем, смертью одной из сторон, и не всегда побеждали эльфы. Счёт был футбольный два : один в пользу эльфов, но если учесть, что эльфы долгоживущий вид, а детей у них рождается меньше, они проигрывали битву народов. Поэтому увидеть эльфа на другом материке можно было крайне редко, только в столицах государств и только в составе посольства.

2.

Гномы напротив, слыли общительным, деловитым, мастеровитым и хозяйственным народом. Дрались они только между собой, ни людей, ни эльфов не оскорбляли, и не стравливали, к разборкам между кланами не привлекали. Правда на северный материк им ходу не было, гномье посольство Барвеги приняли, но построили им усадьбу на острове не далеко от берега, и предупредили, что на берег, сходит один гном, будь он хоть подгорным королём. На этом приём вверительных грамот и закончился. Своих послов империя людей никуда не посылала. Северный материк был огромен, по южному берегу на каждом устье крупной реки впадающей в море, барвеги построили города крепости, а на северный берег, высаживаться любителей не было. Лёд, снег, и мороз, были лучшими стражниками северного побережья.

— Вот скажи мне, — Хоттабыч, обратился ко мне,— чем можно торговать с барвегами? Однажды рискнул, повёз им лучшее вино, сушеные фрукты, мёд. Выставил в порту на рынке образцы, народ подходил, пробовал, сплёвывал и уходил. За две недели продал мешок сушёного винограда, и всё. Спросил соседа по рынку, в чём дело? В ответ он налил мне чарку их напитка, я сдуру глотнул полным ртом, думал умру, рот обожгло, из носа потекли сопли из глаз слёзы, едва отдышался, вместо фруктов у них ягоды, и орехи. А мёда у них своего полно.

— Тканями надо у них торговать, я вот ни разу не видел ваших барвегов, но ставлю свой золотой против трёх твоих, что ходят они все в либо в сером, либо в чёрном. И прянностями надо с ними торговать, у них таких трав нет, климат не позволяет им расти. Может быть оружием. Сам-то ты чего хотел у них купить?

— Водится у них в северном море рыба-зверь, имеет всего два зуба, но эти зубы, очень ценят наши маги, из них им делают вставки в жезлы и посохи. Да и вообще лучшие амулеты делаются на основе зуба этого зверя. Продают его барвеги неохотно, но всё-таки продают.

— Стоп, стоп. Маги, магия, не хочешь ли ты сказать, что у вас есть люди, которые творят чудеса?

— Чудеса, сын мой, творят балаганщики на рынке, маги же магичат. Им подвластны стихии, они могут вызвать дождь в пустыне, ветер в нужном направлении в море, могут плавить камень и железо, могут осушать болота, лечат любые болезни, да многое чего могут маги. Уважаемые люди! Попасть в ученики мага очень трудно, никто не знает, по каким признакам маги находят учеников. Живёт себе семья, ничего не подозревая, вдруг в селение приезжает маг, приходит к будущему ученику в дом, оставляет десять золотых родителям и забирает ребёнка с собой.

— Ты Хоттабыч, что сам такое видел?

— Нет, но люди рассказывали...

— Ну, люди наговорят и не такого. Ты лучше скажи, мы вот уже восьмой месяц бедуем на острове, и ни одного корабля проплывающего мимо не видели. Это что нормально? Мы что можем застрять здесь на всю жизнь?

— Буря сын мой, во всём виновата буря, судя по всему, она отнесла мой корабль далеко на юг, вот посмотри, — Хоттабыч развернул карту, — я отправился в море отсюда, палец старика ткнул в побережье крупного острова,— и плыл четыре дня вот сюда, приблизительно в этом районе нас застигла буря. Как она нас носила по морю не знаю, но судя по положению звёзд и солнца, мы где то в этом районе.

— Хочешь сказать, что мы в районе этого белого пятна?

— К сожалению, сын мой.

— Да мы здесь состаримся, прежде чем нас найдут!

— Я изучил обломки в бухте сын мой.

-И.

— Там лежат обломки пяти кораблей, двух гномьих, двух кораблей люэней, и один наш хоратский. судя по их состоянию, последний корабль разбился здесь лет пять назад.

— Охренеть как радостно! Да за пять лет мы с тобой одичаем. Съедим всех на острове, и будем охотится, друг на друга.

— Шутишь, да нас прокормит вот это дерево, плоды дадут нам воду и пищу, благо плодоносит оно круглый год, ты отлично ловишь рыбу, я нашел с десяток зёрен, прорастил их, посеял. Собрал уже второй урожай, ещё немного и у нас будет свой хлеб.

Вообще, Хоттабыч привнёс своим появлением толику умиротворения. Старые и мудрые люди никуда не спешат, вся суета рядом с ними теряет смысл, приходит понимание того, что то, что должно свершиться, сбудется. Примерно с месяц мы разговаривали с ним на языке глухонемых, затем уроки приняли систематический характер, появились успехи, ещё через месяц я сломал язык, и речь пошла на уровне 'моя твоя не понимай, твоя бегай, моя стреляй'. А через два месяца, мы свободно общались, и я читал по слогам рукописную книгу на хоратском языке. Моя природная предрасположенность к чужим языкам сохранилась и на этой планете. Да, да! То, что это не Земля, я понял в первую же ночь, когда по небосводу, один за другим проплыли три спутника.

— Да и хер с ней с Землёй. Судя по Хоттабычу, здесь есть и женщины моего вида, поэтому не пропадёт мое семя, если доберусь я до 'пашен' на материке. Потом, тут же и эльфийки есть, и гномы, в смысле гномихи, ну и суровый северный народ, не папа Карло же их из брёвен тешет. Разберёмся. Вот только кем я здесь буду? Я вообще-то специалист очень широкого профиля, навыки и практику получил в армии, умею водить всё колёсное и гусеничное, летаю на вертолётах и мелких самолётах, стреляю из палки, зарежу камнем. Приготовлю еду на взвод из топора, напою допьяна и сам не напьюсь десяток негров, но это всё в прошлом. Разорвавшаяся в ногах миномётная мина, поставила крест, на моей военной карьере, полгода госпиталя и с пенсией которой едва хватало на жизнь я выпал в мирную жизнь. Фельдшер скорой помощи, это всё на что я мог претендовать. И слава богу, что такая вакансия была. Видно любителей скакать по ночам в уазике по тёмным улицам было мало. Конечно, с больной ногой подниматься на этажи не велика радость, но организм требовалось кормить, потом появилась первая жена, ребёнок, ушла первая пришла вторая жена, и за заботами о близких забывались боли и невзгоды. Всё это осталось в прошлом как в страшном сне, а вот сегодня, после трёх недель на острове, обратил внимание, что нога, которая раньше еле сгибалась в колене, сгибается нормально, колено не 'хрумкает', и даже шрамы от осколков на ногах куда-то исчезли. Я разбирал потихоньку барку, дед таскал из 'мусорной бухты' бочки и бочонки, объясняя мне, что дерево, из которого они изготовлены, не гниёт, а то, что они рассохлись, так это не беда, он их помоет, почистит и снова соберёт, будут как новые.

— Да ради богов Хоттабыч! Занимайся чем хочешь, на крайний случай, мы из этих бочек соберём плот и уплывём отсюда. Вот так и жили, дед рылся в мусорной бухте, я разбирал барку, ходил на разведку в поисках пресной воды, однажды увлёкся походом и за три дня обошёл остров вдоль и поперёк. Дикие места скажу я вам, на побережье не было звериных следов, в одном месте, из джунглей вытекал хилый ручеёк, я прошёл по его руслу шагов триста и вышел к небольшому озеру, попробовал воду на вкус, отличная пресная вода, обошёл его, и определившись по солнцу, прорубил в папоротниковидном кустарнике пятисот метровую тропу к нашему лагерю. Ошибся в направлении метров на полста, но зато проблема питьевой воды была снята раз и навсегда. Была проблема с мясом, дичи на острове не было, питались рыбой, которую я гарпунил меж камней и каким-то овощем на вкус похожим на редиску. В один из дней, небо резко потемнело, ветер сначала поднял небольшую волну, но затем видно где-то прорвало воздушную плотину, и вокруг острова закрутило завертело, волна поднялась нешуточная, вдобавок хлынул ливень, молнии хлестали одна за одной, раскаты грома глушили. Хорошо, что я разбирая разбитую барку, одновременно собирал небольшую хижину. Деревянный пол, стены и двускатная крыша, защитила нас и от ветра и от дождя. Ожидая что тропический шторм похулиганит и уймётся мы разлеглись в гамаках пережидая непогоду, однако буря утихла только через три дня. Выйдя ранним утром из домика, я увидел, что буре удалось таки снять с камней остаток барки и унести её хрен знает куда, но зато в канале дрейфовала полузатопленная ладья, так я определил класс судна.

-Барвинги, шепотом на ухо, сообщил мне принадлежность лодки Хоттабыч,— только у них так строят корабли, видишь, что нос, что корма острые.

— А чего шепчешь, боишься их?

— Нет, наши народы не враждуют.

— Ладно, я погляжу, что и как, может, кто то живой есть, помощи ждёт. Добрался до ладьи, заглянул за борт, пусто, никого ни живого, ни мёртвого, зато полно всяких свёртков, узлов, принайтовленных сетью к бортам.

— Никого нет! Товару полно! Иди сюда, будем воду вычерпывать! По-быстрому облазил вдоль бортов, проломов не обнаружил, значит реально откачать воду, потом подтащим к берегу, разгрузим, ещё раз осмотрим, поднимем мачту, вот она лежит по центру ладьи, и можно попробовать добраться до обитаемого мира. Вдвоём мы часа за три вычерпали всю воду, дед осмотрел узлы, оказалось это меха, под ними ещё что то было, но меха намокли стали неподъёмны и мы решили сначала подвести ладью к берегу и там её разгрузить, чем до ночи и занимались. Утро следующего дня, ушло на разборку товара. Великолепные меха, намокли, приходилось их раскатывать на камнях, развешивать на ветках, запах попёр от шкур, ещё тот. Когда закончили с шкурами, я решил более детально ознакомиться с судном и в одном из ящиков обнаружил десятка два клыков. Если бы мы были на Земле, я бы сказал, что это моржовые клыки, а так пришлось звать на помощь местного знатока фауны и флоры.

— Сын мой! Мы богаты! Это те зубы рыбозверя которые так нужны магам. Если мы продадим всю эту партию, денег будет столько, что работать, не придётся не только тебе, но и твоим детям.

-Хорошая новость Хоттабыч, но нам ещё надо добраться до тех магов, а путь я так понимаю неблизкий, и проходит недалеко от империи Люэней.

— Море огромно сын мой, а Бог милостлив. Давай собираться в путь. А что нищим собираться? Подпоясался и готов.

3

— Однако не совсем нищими мы оказались. Сундучок с деньгами, сундук с вещами, две бочки рома, десятое таких же двухсот литровых пустых, десяток бочек поменьше, наконец шкуры. Хоттабыч наотрез отказался оставить несколько связок, небольших серебристых шкурок, обещая размять их и привести в божеский вид. Перед отплытием я несколько дней усиленно охотился на рыбу, которая тут же шла в коптильню. И вот однажды ранним утром мы сев за вёсла, вывели ладью в прибрежные воды. Нам оставалось набрать воды из ручья, что мы и сделали, подогнав наш кораблик к его устью. А через пару часов ладья уже бодро резала форштевнем волну, за рулевым веслом стоял Хоттабыч, уверенно выбравший курс на север.

— Мы быстрей дойдём до мест, где обитают люди, а там уже можно будет нанять команду, и добираться до Родины. Почему-то Хоттабыч воспринимал меня как своего земляка, хотя на его вопрос кто я и откуда, я ответил ему в духе 'ударился головой, вот тут помню, а вот тут не помню', и как оказался на острове не помню, хоть убей. Вахты мы разбили пополам, он рулил днём я ночью, в первый же вечер когда на небосклоне вспыхнула первая звезда, дед показал на неё пальцем и сказал,

-Вот на неё и держи, она как гвоздь вбитый в небосвод Богом, первая загорается, но недвижимо висит до первой зари.

— У нас её называют Полярная звезда.

— Где это у вас?

— А вот не помню.

— Сочувствую тебе сын мой, забыть свою жизнь это очень печально. Где то тебя ждёт мать, отец, может быть жена и дети.

— А вот это, я как раз помню! Родители мои умерли, женат я был дважды, по жизни я лекарь, знатен, я граф, был ранен, лечился. Уснул у себя в доме, а когда очнулся, то увидел себя на острове, как будто кто взял и перенёс меня сонного.

-Граф? Это что за звание? Или должность? Твой отец, наверное, был богатым человеком, раз смог купить тебе такую должность?

— Мой отец? Состоятельный? Я сделал вид, что с трудом вспоминаю,— да был состоятельным, и состоял на службе у властителя края. Но графство я получил, за свои знания, я построил королю летающие корабли. Кроме того, я сам маг, вот смотри, и я зажёг небольшого светляка. Это я точно помню, и вообще Хоттабыч, я начал вспоминать, кто я и откуда. Я тебе благодарен за те знания, которыми ты со мной поделился, и считаю, что мы в расчёте, поделим клыки рыбозверя, доберёмся до людей, и расстанемся как в море корабли.

— Я сын мой, стоя по горло в воде, в закрытой каюте затопленной барки, обратился к богу с просьбой о спасении. И в тот миг, когда я поклялся либо усыновить, либо побрататься со спасителем, ты первый раз ударил топором по крыше каюты. Это ли не знак Всевышнего? Могу ли я нарушить свою клятву? Даже если эту клятву никто не слышал, её слышал тот, кто всё видит и слышит. Как бы в подтверждение его слов, где то у горизонта сверкнула молния, и до нас докатился звук грома. На четвёртый день, с гребня океанской волны я заметил косой парус, показал его старику и тот кинулся к мачте спускать наш парус. Помня с каким трудом мы его подняли, я придержал его и спросил,

— Чего ты так испугался?

— Так люэни это, они разбираться не станут кто мы Барвеги или Эпирцы, а глядя на тебя и вовсе не определишь кто ты.

— И сколько их может быть на их корабле?

— Полный десяток, я надеюсь, ты не хочешь попробовать сразиться с ними.

— Нет конечно, но и бежать от десятка головорезов не хочу.

— Но их десяток!

-Так и я не один, вот посмотри, сабля раз, топор два, арбалет три, кинжал четыре, ну и ты, пять. Получается один на двое, При таком раскладе русские не отступают.

— Да они нас из луков перестреляют.

— Да луки это проблема, наш арбалет против лука не боец, чёрт с ними, спускаем парус. Дёрнув, за конец верёвки Хоттабыч развязал хитрый узел, и рея длиной с ладью упала вниз, пробежавшись вдоль неё, мы подвязали парус. Лодка потеряла ход, её стало сильней болтать, развернуло бортом к ветру.

— Ну и чего мы добились?

— Сынок, лучше живыми черпать воду из лодки, чем мёртвыми кормить собой рыбу.

— У нас есть другая поговорка,— не бегай от снайпера, умрёшь уставшим,— сказал я деду и показал на заметно приблизившийся косой парус. Ты пока прячься отец, когда всё закончится, я тебя позову.

— Я стар, возможно немощен, но не труслив, бог не для того меня спас, что бы отдать в руки люэней, я возьму с собой арбалет и болты, прикрою твою спину как смогу, прощай сынок. Старик вдруг как то разом сгорбился, тяжело вздохнул и прихватив арбалет спрятался между связок шкур. Ну а я воткнув топор в мачту, достал из сундука новую рубаху, переоделся и стал ждать абордажа. Три абордажных крюка зацепили борт ладьи, корабли сцепились и трое эльфов спрыгнули ко мне в ладью.

— Что выбираешь человек? Рабство или смерть?

— Если нет другого выбора, то вашу смерть,— ответил я на их языке.

— Неправильный ответ. Убей его Элейн. Элейн прыгнул на меня и упал у моих ног с топором во лбу.

— Хорошее начало, кто следующий? А следующими на меня пошли оба эльфа, размахивая короткими клинками, и прикрываясь небольшими щитами, они попытались напасть, на меня одновременно разя в разные части тела, если один бил в ноги, второй обязательно пытался ударить меня в лицо. Отбиваясь от одного кинжалом, я держал второго на дистанции саблей, остальные эльфы, пока не вмешивались, хотя двое стояли с луками и видимо ожидали команды. Бой в качающейся лодке ещё то удовольствие, но выбора мне не оставили, не считать же выбором рабство. Ладью качнуло, одного из моих противников бросило на меня, я удачно подставил кинжал, и второй эльф упал обливаясь кровью. На борт тут же шагнула следующая тройка.

— Ты умрёшь страшной смертью, заверещал один из них,— мы сдерём с тебя кожу и сделаем тебя наживкой для альеры.

Я посмотрел на кучно стоявших эльфов, и вспомнил инструктора,— чем больше кричит противник, угрожая вам, тем больше оказывается не готовым к вашему неожиданному нападению, нападайте в середине предложения, уши и сознание ваших противников заняты воплями. Так я и поступил, как только 'оратор', начал изрыгать какие то проклятия, я сделал несколько быстрых шагов, оказался практически среди них, и пока до них дошло, что это смерть стоит среди них, успел каждого отметить, либо ударом кинжалом, либо резом сабли. Тренькнула тетива эльфийского лука, стрела чиркнула меня по предплечью, в ответ гуднула тетива арбалета, и второй лучник выцеливавший меня, упал с болтом в груди. Теперь уже я прыгнул на борт эльфийской лодки, и оставшиеся трое эльфов осознали, что лучше бы им было нас не трогать, парой минут спустя, я сидел среди стонущих и умирающих люэней.

— Так кто из вас хотел содрать с меня шкуру? Дед вылезай! Надо добить недобитых, и собрать хабар. Вскоре, раздетые трупы ушастиков были сброшены в море, а мы были поставлены перед выбором, на чём плыть дальше. Оценив все за и против, мы решили перебраться на эльфийский кораблик, во первых он был легче в управлении, во вторых быстроходней, и в третьих просто красивее, мы перегрузили свои пожитки, бочки, шкуры, и оставили ладью во власти моря.

— Когда ты сказал мне, что ты владелец края, прости меня сынок, я сомневался, но после того что я увидел все сомнения отпали. Ты великий воин Орж.

— Где то я слышал это слово! Орж?

— Ты так назвал себя когда мы знакомились. Орж какой-то рей, я подумал, что ты моряк.

-Сьер Рэй ван Орж?

— Да, да, именно так!

— Хорошо же меня приложило, память как решето, что то вспоминаю, что то, тут же забываю.

— Так что ты ещё вспомнил?

— Это меня оркский амулет сюда забросил, слушай Хоттабыч, эльфы у вас есть, я их увидел, гномы вроде тоже есть, увижу, а вот орки у вас есть? Такие клыкастые здоровяки, злобные типы, жрут всё и всех?

— Были! Но в незапамятные времена все народы объединились и изгнали их. Их шаманы открыли Врата и остатки орды ушли в них, и с тех пор, о них ни слуху ни духу. А ты почему спросил?

— А я Хоттабыч, нашел ключ от тех ворот, активировал его, и он выбросил меня на бывшую родину Орков, то есть к вам.

— И как они устроились на новом месте?

— Им не повезло, врата открылись в безлесный материк, степь от края и до края, сначала они сожрали всех животных, потом начали жрать друг друга. Ключ от первых врат они потеряли, спустя сотни лет его нашел мой учитель, так что пройдёт ещё сотня лет и их не останется.

— Значит сработало всё таки проклятье.

— Что за проклятье?

— Да так проклинал их любой житель, — 'чтоб вы съели друг друга!'

-Рэй ван Орж. Ну и имечко у тебя Сережа. Маг? Что то я совсем плохой. Вот же ещё час назад я вспомнил что то о себе и снова забыл. Сьрж Рэй ван Орж граф Сардийский. Таак, что то ещё надо вспомнить, вернее кого то, близкий друг, учитель. Учитель! Магистр Дэй!

-Ну наконец то! Сьерж вам едва не удалось то, что не могут сделать и десять архимагов.

-Учитель?

— Да, да учитель, мучитель и ваш библиотекарь. Что вы натворили Сьерж? Такого беспорядка в памяти я не видел никогда. Ага вот вспомнил. Из вашего разговора с вашим другом пришедшего к вам для настройки компьютера.

— Ты засрал всю память Серёга. Я же тебе показывал как проводить дефрагментацию памяти.

— Вот и мне сейчас предстоит приблизительно то же самое, и это после стольких моих затраченных усилий по приведению её в идеальное состояние.

— Ты кто? Как ты залез в мою голову?

— Кто, кто? Магистр магии в пальто! Спи давай! Не мешай мне работать.

Когда я открыл глаза, какой-то старик радостно залопотал на неизвестном мне языке, поднёс к моим губам кружку с водой, которую я выпил в два длинных глотка. Глаза закрылись, отключился слух. Снова открылись глаза, и снова старик рядом с кружкой. Но речь его мне понятна.

— Что с тобой сынок? Я не успел ему ответить, как снова провалился в беспамятство, наконец при очередном пробуждении голос магистра в голове сказал,

— Всё что мог я исправил, остались мелочи, но с этим я управлюсь и позже. Вставай лежебока, тебе надо хорошенько подкрепиться.

— Сынок! Ты пришёл в себя?

— Да Хоттабыч, я всё вспомнил, а что я долго валялся без сознания?

— Три дня, открывал глаза, пил воду и снова терял сознание.

— Мне надо поесть чего ни будь, Надеюсь, у люэней не орехи одни припасены, есть и мясо?

— Есть, есть. Сейчас всё тебе достану, только ты не теряй сознание, держись, вот глотни ещё водички, я мигом. Дед пропал минут на пять и вернулся с подносом, на котором горкой лежали лепёшки, копчёное мясо, какие то листья.

— Вот ешь сынок, лепёшки, как будто вчера испечённые, оказывается в бочках можно хранить и лепёшки и мясо. И они тоже не теряют вкус. А мы хранили только воду и вино.

-Мы плывём или болтаемся в море?

Плывём сынок, я с трудом, но поднял малый парус, и мы медленно, но плывём.

— Что по судну? Груженное чем то?

— Нет, это их боевое малое судно, судя по запасам пищи, недавно вышли в море. Скорее всего, это был учебный поход, потому что взрослых люэней было всего трое, остальные подростки и юноши.

— Так я что, с детьми воевал?

— У этих детей, два корабля на счету. Двадцать четыре человека они уже успели убить, это их третий поход. Так что не казни себя, ты сделал доброе дело. Убить выползка морского змея дорогого стоит.

— Что за змей?

— О, У люэней есть легенда о морском змее. Когда то, он был их ручным зверем, никто не мог противостоять кораблю люэней, если его сопровождал морской змей. Но со временем, искусство выращивания ручных змеев было утрачено, и выползками стали называть вот такие маленькие корабли. Налетят, перестреляют команду, корабль на дно и дальше на охоту. Нам повезло, что они, увидев тебя одного, решили поучить молодёжь бою на мечах, а когда ты прыгнул к ним на борт, стрелять из лука было поздно.

— Что их заставляет убивать людей? Мы же плыли, никого не трогали.

— Вера и лень.

— Поясни.

— Вера в то, что весь этот мир принадлежит им, и лень самим работать, поэтому они и предлагают рабство.

— Блядь! Выругался я,— все миры одинаковы! Везде находятся 'люэни' которым лень работать. Везде найдется народ, который считает себя высшей расой. Достали! Я вам покажу 'высшую расу' мать вашу! Змеи говорите, так я вас прорежу! Интересно, кроме светляка, Я могу ещё что то?

— Можешь, всё твоё осталось с тобой,— ответил мне магистр, только вот накопители твои рассыпались в пыль.

— Мы везем с собой какие-то клыки рыбозверя, по утверждению моего спутника, местные маги, делают из них артефакты.

— Ну так что тебя останавливает, возьми один клык и попробуй слить в него энергию звёзд, ты же не забыл как собирается пламя.

— А не бахнет опять? Не хотелось бы очутится где ни будь в безжизненном мире. Во первых я не чувствую рядом с тобой ключа. во вторых друг мой, без накопленой энергии такие трюки невозможны.

— Так всё-таки, что произошло магистр?

-Ты перестарался с пламенем, при инициации артефакта орков. Вот он и изуродовал тебе память, хорошо, что выкинул тебя сюда, а ведь мог бы выбросить в любое другое место, если бы орки позаботились о защите.

-А почему всё это время вы не давали о себе знать?

— А я если ты помнишь, всего лишь обучающая программа. У тебя на компе программы сами включались? Нет. Ты кликал мышкой на аватару, программа запускалась. Вот и сейчас, ты вспомнил, то есть кликнул мышкой, я запустился.

— Так что же я всё-таки потерял?

— Тебе надо повторить уроки фехтования, ты потерял почти всю школу Орж, Соло и Бара. Осталась школа Рабат.

— То, то, я саблей так ловко управлялся. Рабатцы поголовно все моряки и пираты. Но как я буду чувствовать себя после учёбы, пилюль же нет, и даже не знаю найдём ли мы здесь ингредиенты для их изготовления.

— Тебе придётся выбрать, или ты перенесёшь боль от последствия учёбы, или тебя будут постоянно резать и колоть твои противники. Как я понял этот мир далёк от совершенства, так что спи давай.

— Здравствуй бродяга! Что, решил обновить свои знания? Получил где то по голове, и с ударом потерял всё, чему тебя учили? Видишь те ворота? Заходи и получи удовольствие.

— Господи! Опять я трижды сдавал экзамен, и в конце концов опять победил своего вечного противника с кнутом и шпагой.

— Поздравляю! Иди и покажи миру что могут Оржи. Надеюсь, я тебя больше не увижу.

открыл глаза. утро, штиль, парус обвис, ожидая привычную боль не торопился принять сидячее положение, но организм потребовал срочно освободится от лишней жидкости и мне пришлось встать. На мое удивление. никакой боли я не испытывал, более того, я ощутил свое тело как связку упругих пружин, Скинув с себя рубашку, и штаны я прямо со скамьи сиганул за борт, довольно долго плыл под водой, потом вынырнул и увидел что удалился от корабля метров на пятьдесят, и старик бегает от борта к борту заламывая руки. Дав знать о себе радостным воплем, я сделал все дела, в воде, затем быстро доплыл до борта, уцепился за него руками, подтянулся и одним движением забросил своё тело на корабль.

— Ты плаваешь как рыба, я уже испугался, что ты утонул, не пугай меня сынок, каково будет остаться мне одному посреди моря, тут ещё этот штиль, можем неделю в нём простоять.

— Ты забываешь Хоттабыч, что у тебя в команде маг. Корабль к движению готов?

— Готов, но может, раз уже ты выздоровел, мы поднимем и второй парус?

— А почему бы и нет, давай командуй, кто у нас капитан?

— Эх, придётся вспомнить молодость, ты сынок запоминай, что и как, пригодится в жизни. вдвоём мы быстро подняли парус, благо у люэней он был сшит из какой то лёгкой и прочной ткани.

— Паучий шёлк,— словно читая мои мысли, сказал старик,— я смотрю тебя заинтересовала эта ткань. Пауки ткут такую ткань, люэни оставляют в пещерах рамки, пауки ткут свою паутину, если вынести такую рамку на солнце, паутина твердеет, и становится готовой тканью. Хитрые люэни делают рамки разной конфигурации и получают от пауков готовые паруса, верёвки, одежду, и даже обувь. Нам повезло захватить новенький корабль, с такими парусами. Ну вот готово, теперь показывай какой ты маг.

— В какую сторону нам плыть?

-Вон в ту, дед ткнул пальцем в сторону северо-запада.

Я сформировал небольшой вихрь за кормой, капнул в него искрой и порыв ветра шевельнул паруса, раскрутил вихрь сильнее, коснулся лучиком, и ветер надул лёгкие паруса, такелаж скрипнул принимая на себя силу ветра, корабль только что стоявший на месте вспенил форштевнем волну, и вот он, набрав скорость, полетел как чайка меж волнами.

— Пауки ткут шёлк, и ткут его настолько плотным, что его даже не надо уплотнять, будем думать, как арендовать такую паучью фабрику.

— Как долго ты можешь держать такой ветер сынок?

— Сколько надо, столько и будем держать, ты закрепи руль и спускайся.

— Нельзя сынок, а вдруг, какое-то препятствие, жаль будет разбить такой кораблик.