Я хотела возразить, что принц просто был слишком молод для того, чтобы понять, какую ошибку совершает, но смолчала. Что-то подсказывало мне — Хорвек не проявит снисхождения. У демона имелось множество недостатков, но жалость к самому себе была совершенно точно ему не присуща — а Лодо, как ни крути, продался ведьме, чтобы облегчить свою душевную боль, вместо того, чтобы честно принять свое горе.

-Я ответил на все ваши вопросы, — несмело, но с очевидной неприязнью промолвил господин Антормо, упорно косившийся в сторону двери с той самой поры, как мы с Хорвеком заговорили между собой и перестали уделять должное внимание своему пленнику. — Отпустите меня.

Я схватила демона за руку, вспомнив о Харле, чья жизнь зависела от костей Белой ведьмы. Я не желала зла художнику, но и отпускать его не следовало!.. Хорвек опередил меня, не дав сказать ни слова.

-Отпустить тебя? — переспросил он, одарив проклятого взглядом, полным насмешливого недоброго любопытства. — С костями Белой ведьмы, я полагаю?

-Д-да, — запинаясь, ответил господин Антормо, и его истерзанная рука дернулась к груди, невольно указав, где спрятано сокровище, спасающее его жизнь.

-Что ж, умом ты недалек, раз не понимаешь, что на твою долю и так выпало чрезмерно много везения, — вздохнул Хорвек.

-На меня дважды наложили смертельное проклятие! — возмутился господин Антормо, ненадолго позабыв о страхе. — Где же тут везение? Я самый несчастный человек в Астолано, если не во всем мире!

-Ты остался жив, — ответил на это Хорвек. — А это настоящее чудо. Даже я такого еще не видел, а мне довелось повидать немало удивительного... Пришло время расплачиваться.

-Что?.. — поперхнулся художник и вновь посерел.

-Сейчас ты пойдешь наверх, в спальню, — спокойно продолжал демон. — Там, в постели, увидишь мальчика. Если он все еще жив — возьми его за руку, и не отпускай до самого утра.

-А что будет утром?.. — пискнул изрядно встревоженный Антормо.

-Утром сюда придет старый разбойник, с которым ты когда-то встречался. Он будет очень зол. Ограбить его было неразумной затеей, ты и сам это знаешь. Если сделаешь все, как я говорю, и спасешь мальчика — возможно, сможешь вымолить у разбойника прощение. Если он разрешит тебе остаться при мальчике и делить с ним магию останков — будешь жить. Если бросишь ребенка и сбежишь — разбойник придет за тобой и прикончит безо всякой жалости, ведь он любит мальчишку как сына, а ты, вор костей, в его глазах будешь дважды убийцей. Жить трусливым подлецом — не такое уж благо. У тебя есть возможность искупить свою вину и изменить свою жизнь. Подобный дар выпадает немногим, снова тебе чертовски везет, художник...

Господин Антормо открыл было рот, чтобы оспорить приказ Хорвека, но, подумав, не издал ни звука. Сгорбившийся, испуганный, он принялся подниматься по лестнице, держа в дрожащей руке догорающую свечу. Ожидай его в спальне чудовищное создание ночи, глодающее человеческие кости, он страшился бы его не столь сильно, как мальчика, которого ему нужно было спасти сегодня ночью — я видела это по его безумным от испуга глазам.

-Постой! — окликнул его Хорвек. — Ты не сказал ни слова о той девушке с портрета. Но ведь ты рисовал ее, видел, и, наверняка, говорил. Что ты помнишь о ней?

Лицо господина Антормо безобразно исказилось, как это было, когда он вспоминал историю принца Лодо. Магия все еще сковывала его память.

-Она была... красива, — выдавил он. — До того я ни разу не рисовал настолько совершенных людей, и мне все время казалось, будто я недостаточно хорошо передал сияние ее глаз и белизну кожи...

-Я спрашивал не об этом, — оборвал его неуверенную речь Хорвек. — Как ее звали? Что она говорила о себе? О принце? Чего боялась?

Последнее слово заметно не понравилось господину Антормо, заставив того задрожать всем телом, и, стало быть, в нем крылась истина: таинственная девушка жила в страхе.

-Я не помню... Не знаю... — забормотал он. — Все как в тумане. Она не хотела, чтобы с нее писали портрет, но его высочество не слушал ее. И она боялась, да... Я не знаю, кто это сказал — все путается в голове. Может, она сама, а может кто-то другой... Или я сам это придумал, глядя на нее?..

-Чего она боялась? — с нажимом повторил Хорвек, подходя ближе.

-Королевской семьи, — выпалил художник, зажмурившись то ли от страха, то ли от дурноты. — Отчего-то мне казалось тогда — она боится, будто ее убьют, чтобы освободить принца от дурного влияния.

-Что ж, этого следовало ожидать, — задумчиво промолвил демон, а затем небрежно махнул рукой. — Иди, и делай то, что я сказал. Утром твоя судьба решится.

-Откуда тебе знать? — прошептала я, глядя на демона с надеждой и испугом. — Разве мастер Глаас в самом деле придет сюда завтра? Кто его освободит?

-Видишь ли, Йель, — задумчиво ответил Хорвек. — Эта ночь будет долгой и нелегкой для всех нас. Ты говорила, что я не могу знать будущее, и я признаю, что этот упрек справедлив. Но сейчас для того, чтобы заглянуть в завтрашний день, не обязательно быть ясновидцем. На рассвете либо мастер Глаас переступит порог этого дома, либо господин Эдарро. И если это будет господин королевский племянник — мы к тому времени будем мертвы, а мертвецам не о чем волноваться.

-Мы...

-Мы уходим, Йель, — оборвал меня Хорвек и указал на мой грязный плащ, небрежно брошенный возле камина. Как ни была я растеряна и испугана, но заметила, что на руках демона больше нет перчаток. Видимо, прошло то время, когда он считал нужным прятать от посторонних глаз преступления чужого прошлого.

-Нас увидят и донесут Эдарро! — воскликнула я, окончательно сбитая с толку. — Он придет за нами.

-О, это будет замечательно, — безо всякой тревоги ответил Хорвек, набрасывая на плечи бархатную куртку. — Нам непременно нужно встретиться с господином Эдарро до наступления рассвета. Но не в стенах этого дома.

Мне почудилось что-то странное в его голосе и я пригляделась к демону: разговор с господином Антормо переменил его гораздо больше, чем мне показалось. Вначале я решила, что к нему вернулась прежняя покорность недоброй судьбе, но я ошиблась — его лицо, обычно бледное и безжизненно-спокойное, пылало лихорадочным румянцем, а губы, и без того покрытые запекшейся кровью, искусаны от нетерпения.

Мы вышли из дому, и Хорвек, сделав пару шагов к одинокому уличному фонарю, замер, прислушиваясь к звуку тихих шагов. Сразу с нескольких сторон к нам приближались: соглядатаи Эдарро выскальзывали из темноты, преграждая нам путь и, одновременно с тем, отрезая путь к отступлению. Бесстрастные серые лица, темные плащи и злые глаза цепных псов.

-Ни шагу далее, именем короля, — сказал один из них, неотличимый от прочих. — Вам запрещено покидать этот дом, сударь.

-Что же будет, если я нарушу этот запрет? — Хорвек, словно не расслышав приказ оставаться на месте, мягко и плавно двинулся навстречу говорившему. — Неужели господин Эдарро приказал убить меня? О, не обманывайте меня, он не мог оказать такую честь даже самому доверенному из своих слуг...

-Он приказал остановить вас, и этот приказ будет исполнен,— коротко ответил человек с серым лицом. У самой шеи Хорвека блеснуло лезвие кинжала. Отблески света заиграли на обнаженных шпагах, бесшумно извлеченных из ножен: люди Эдарро не нуждались в приказах, чтобы действовать слаженно и молниеносно, да и суеверного страха по отношению к Господину-В-Перчатках не испытывали. Мне подумалось, что они вряд ли вообще боялись хоть чего-то — с эдакими-то пустыми глазами и одинаковыми каменными лицами.

Мы были окружены. Я сжалась за спиной демона, окончательно разуверившись в здравости его рассудка — все указывало на то, что живыми из Астолано нам не уйти, да и на быструю милосердную смерть рассчитывать не приходилось: предвкушение жестоких забав читалось в глазах людей с серыми лицами. Возможно, господин Эдарро и не одарил их разрешением отнять наши жизни, оставив это удовольствие на свою долю, но наверняка обещал, что до того разрешит повеселиться вдоволь.

-Славные верные слуги своего господина, — негромко промолвил Хорвек, опустив голову так, что волосы почти полностью скрыли его лицо. — Должно быть, вы многое повидали, и видом крови вас не испугать.

Эти слова, которые можно было истолковать как слабую угрозу, показались настолько смешными серым людям, что губы некоторых из них искривились в подобии улыбки — что-то подсказывало мне, такое случалось нечасто.

-Кровь! — с негромким смешком произнес главный из них, все еще державший у шеи Хорвека свой кинжал. — С чего бы нам бояться ее? Иной раз пустить кому-то кровь — лучшая из забав.

-Я и сам так думаю, — согласился Хорвек, поднимая голову. — Что ж, пусть голодная темная ночь станет сытой и щедрой для нас.

Я не успела увидеть резкое движение — лишь почувствовала, как качнулся воздух, а затем несколько бесконечных долгих секунд пыталась понять, что происходит перед моими глазами: свет все еще отражался в дрожащем лезвии кинжала, который серый человек продолжал сжимать в руке — вот только рука эта безвольно упала вдоль тела, а лицо его запрокинулось к небу, точно соглядатаю внезапно в голову пришла блажь полюбоваться звездами. Черное хищное существо вцепилось в него, вгрызаясь в горло, и я не сразу сообразила, что то был Хорвек. Только когда он оглянулся, показав испачканные красным зубы, мне пришлось поверить в происходящее. Тело его жертвы с разорванным горлом медленно оседало на землю, и мостовую заливала кровь, кажущаяся черной в неярком свете догорающего фонаря.

Остальные стояли на месте, как зачарованные, и я увидела, что губы Хорвека шевелятся — он беззвучно произносил слова какого-то заклинания, удерживавшего людей Эдарро.

-Сегодня ночью будет пир для тех, кто жаден до чужих смертей, — наконец произнес он, вскинув голову и обводя взглядом круг людей, в центре которого мы оказались. — Я, господин этого щедрого стола, приглашаю разделить со мной трапезу.

По тому, как затряслись соглядатаи, роняя свое оружие, как захрипели их легкие, я поняла, что слова эти — часть колдовства, начавшегося в миг убийства. У одного за другим подламывались колени, и я видела, что ноздри обезумевших жадно раздуваются. Только двое изо всех попятились, в ужасе жмурясь и зажимая рты.

-Мое угощение не для вас, — Хорвек повернулся к ним, утирая губы рукавом некогда белоснежной рубашки. — Уходите и забудьте.

Больше всего я хотела поступить так же, но продолжала стоять и смотреть на то, как ползут к луже крови люди, превратившиеся в уродливое подобие пиявок.

-Что с ними? — спросила я лишь для того, чтобы узнать, превратился ли Хорвек в безумное чудовище, помнит ли меня?..

-Лучше бы тебе на это не смотреть, Йель, — ответил он удивительно спокойным и привычным голосом, не отводя взгляда от камней, залитых кровью. — Это старое колдовство, а чем старше магия — тем страшнее выглядит.

-Что ты сделал с ними? — с ужасом я наблюдала за тем, как лижут окровавленную мостовую существа, лишь отдаленно напоминающие людей.

-О, ничего особенного, если разобраться, — Хорвек мягко, но неумолимо заставил меня повернуться спиной к ужасному зрелищу, и теперь я слышала только голодное урчание и шорохи. — Служба господину Эдарро не так уж легка, и не каждый годится ему в помощники. Туда идут разные люди, но доверенными слугами становятся только те, кто любит смерть и жестокость — как и сам господин королевский племянник. Некоторые из них это хорошо скрывают, а у других получается из рук вон плохо, но правда в том, что все они больше всего на свете любят убивать, хотят крови и смерти. Я подарил им возможность первый раз в жизни показать свое истинное лицо, и они охотно откликнулись на мое приглашение. Ты сама видела, что двое не поддались колдовству — должно быть, принадлежат к иной породе или же не успели войти во вкус. А души этих, — он указал себе за спину, — теперь принадлежат мне, и я распоряжусь ими так, как они того заслуживают.

-Что ты с ними сделаешь? — я не была уверена, что хочу это знать. — Эти люди обезумели и от того не стали добрее, ведь так? Разве можно насытить такой голод... Сейчас они вылижут мостовую досуха и набросятся на нас!

-О нет, им будет не до того, — Хорвек повернулся к тому, что называл пиршеством и издал странный гортанный звук, на который обезумевшие люди Эдарро ответили покорным скулежом. — Гости мои! Слушайте, что говорю вам я, щедрый господин вашего стола! Один из вас сейчас пойдет к Эдарро, королевскому племяннику, и скажет, что чародей с пустошей ждет его у дома Белой Ведьмы. Тот, кто передаст ему это — останется жив. Остальные умрут, таково мое слово и мое проклятие. Яд уже растекается по вашим жилам, торопитесь!

Я, не удержавшись, обернулась и увидела, как люди Эдарро, едва приподнявшись с колен, с гримасами боли хватаются за животы, скалят окровавленные зубы — видимо, что-то жгло их изнутри все сильнее.

-Пойдем, — сказал мне демон, враз потеряв интерес к своим жертвам. — Пусть они решают, кто из них достоин спасения.

-Он убьет остальных и останется жить?

-Тот, кто принесет Эдарро мое послание, останется жить? — переспросил Хорвек и рассмеялся. — Не думаю.

И он направился в ночную темноту, прочь от фонаря — мне не оставалось ничего другого, как покорно ступать за ним шаг в шаг. За нашими спинами раздавались хриплые крики, стоны, вой, но я не оборачивалась, и без того зная, что там происходит. В окнах окрестных домов мелькали блики огня, слышались приглушенные возгласы — проснувшиеся в поздний час люди с опаской подходили к окнам, чтобы узнать, что за чертовщина творится нынче на улицах Астолано, а затем прятались за занавесками, торопливо приказывая слугам и домочадцам покрепче запереть входные двери.

-Ты хочешь встретиться с Эдарро? — я полагала, что после всего пережитого пара-тройка вопросов не ухудшат мое положение. — Рассказать ему о том, кто ты?

-Для начала. Еще вчера я бы сказал, что этого мне хватит с лихвой, — Хорвек улыбался, я была уверена в этом, хоть смутно различала впереди разве что его спину. — Но теперь оказалось, что Эдарро тоже может поведать нам немало интересного.

-О Лодо?

-Его высочество Лодо оказался едва ли не более скучным созданием, чем его светлость Огасто, — презрительно отмахнулся Хорвек. — Что о нем можно рассказать, кроме того, что принц был глуп, слаб и не видел дальше собственного носа? Я не потратил бы на разговор о нем и минуты.

-Однако на речь о нем ты не поскупился, — не удержалась я от шпильки, почуяв что насмехаются сейчас не столько над принцем, сколько над моим неразборчивым сердцем. — О ком же тогда ты будешь спрашивать?

-О том, кого боялась таинственная невеста Лодо. И куда подевалась так внезапно, — ответил Хорвек. Я почувствовала, как сердце мое царапнул невидимый острый коготок. Мы шли на встречу с тем, кто погубил красавицу с портрета — отчего-то я сразу поняла, что Хорвек решил задать королевскому племяннику самые верные вопросы — и самые опасные.

Улицы города были пустынными и тихими в ту ночь, хотя ее нельзя было назвать ненастной: луна исправно светила с небес, лишь изредка скрываясь за дымчатыми облаками, а ветер нес с моря теплую влажность, пахнущую солью и водорослями. Возможно, так совпало случайно, что праздные гуляки, пьяницы, нищие, и несчастные влюбленные дружно решили этой ночью, будто лунный свет неприятно ярок, а шум ветра в ветвях деревьев навевает слишком недобрые мысли, но я была уверена, что любой в Астолано чуял злое волшебство, расползающееся по городу, как гниль — оттого и не казал носа.

1234

↓ Содержание ↓