Главное не паниковать. Есть еще барсетка. В ней — 'ствол' (интересно — это тянет на расстрельную статью?), документы, деньги, два коммуникатора. Они сейчас особенно актуальны, да....

Я стиснул зубы и постарался взять себя в руки. В принципе — ситуация не самая редкая. Сам читал о таких раз сто. Правда это была фантастика, конечно. Но...

Итак, что мы имеем на данный момент:

Срезал на машине путь к дому через лесной участок шоссе. Неожиданно яркий свет. Только и успел дать по тормозам. Итог — ни шоссе, ни света. По небу — ранее утро. Светает. Машина — стоит в 'трех соснах'. Слава богу — ни царапинки, но выехать не представляется возможным. Коммуникаторы не фиксируют ни сотовой сети ни спутниковых сигналов навигации.

В общем есть от чего слегка занервничать. Масла в огонь подлили следы человеческой жизнедеятельности. Точнее обрывок газеты, который к ним прилагался.

Обрывок нес гордое имя '*авда' и остатки даты: '*ая, 1939 год. Четверг'

Ниже было что-то неразборчивое, да и врожденная брезгливость подавила малейший интерес к содержанию. Гораздо важнее и интереснее был тот факт, что 'следы' были вполне свежими (и 'благоухающими', так что долго рассматривать пейзаж я не стал) да и газета раритетом ну ни как не смотрелась. Честно говоря — вариант, что кто-то решил употребить не по назначению антикварную газетку 70-ти летней давности — я даже и не рассматривал. Старина Оккам не позволял.

Я вернулся в машину, откинул спинку сиденья и постарался расслабится. В голову лезли Конюшевские с Буркатовскими.

Ясно было, что судя по всему — я нарвался на неизвестную мне хроноаномалию. Предсказать как поведет себя Парадокс — я честно говоря сходу не могу. Все зависит от целого ряда факторов. В зависимости от рабочей теории я могу изменить все будущее, могу оказаться лишним фактором, могу вообще потерять память и самого себя. И даже не попасть в эту хронолакуну... Впрочем это уже из области легкого маразма. Как минимум я — есть. Значит — причинно-следственные связи не нарушены.

Со временем мне конечно 'повезло'. Во всех смыслах.

С одной стороны — это великолепная фора, в условиях СССР — позволяющая красиво 'сыграть'. С другой — я, являясь фактором нестабильности, автоматически меняю все, к чему прикоснусь. Иными словами любая моя предикция верна только до тех пор, пока я не повлиял информацией на то, что пытаюсь предсказать.

Коснулся — все поплыло в неопределенность.

Хорошо, хоть не 37-й.

Я открыл глаза. Лес никуда не делся. Тяжело вздохнув — я взял барсетку и тихонечко выполз из машины.

В пробуждающемся подмосковном (я был уверен что переброска была только временная) лесу пели птицы. Кто-то из зверей быстро протопал за спиной. Пахло влажной травой, слегка хвоей.

Судя по всему — человеческое жилье было где-то рядом. Я прикинул направление на Москву, махнул рукой на автомобиль и бодро зашагал в город.

Глава вторая.

— Проходите, гражданин. Садитесь. — следователь пока был вежлив. В принципе — объяснения таковой вежливости лежали на поверхности. В барсетке находились устройства, которые было трудно скинуть со счетов. Тем более что как включить 'даймонд', я успел показать товарищу милиционеру, которому собственно и сдался.

Молодой сотрудник впал в легкую прострацию, но бдительности при этом не потерял.

Таким образом я был доставлен в околоток, а 'шпионский прибор' был предъявлен начальству. Спустя еще минут 20 — за дверями послышалось приближающееся пофыркивание и в околоток прибыл собственно следователь. Они что-то перетерли с начальством местного отдела, после чего меня, вполне вежливо, препроводили в кабинет с двумя стульями и столом с лампой. На столе, помимо прочего лежали оба моих КПК, органайзер с документами и разобранный 'стример'. Отдельно лежало несколько патронов и магазин. Остального содержимого барсетки не было, впрочем, скорее всего пока, просто, сочли нецелесообразным тащить ее всю.

— Добрый день. — я подошел к столу и приземлился на стул. Стул был деревянный, так что под моей массой протестующее заскрипел. Следователь посмотрел на меня удивленным взглядом.

— Скажете, а сколько вы весите?

— Я? Ну примерно килограмм 130. А что?

— Да нет, пока ничего: Что вы можете пояснить по поводу этих предметов? — следователь обвел рукой коллекцию на столе и выжидательно на меня уставился.

— Хм... Ну даже и не знаю с чего начать. Давайте вы лучше будете меня спрашивать по каждому конкретному изделию?

Следователь испытующе посмотрел на меня, после чего взял в руки 'стример' и попытался его собрать. Как ни странно, со второй попытки у него это даже получилось.

— Ну, например вот этот пистолет. — следователь оттянул затвор, поставив его на задержку. — В просвете ствола — странная конструкция, которая приведет пистолет к взрыву, если попробовать из него стрелять чем-то твердым. Сами патроны — заряжены резиновыми пулями. При этом — в случае попадания — пуля спокойно пробивает на вылет оба борта жестяного ведра и плотно застревает в деревянной стене (я потупился. Патроны 'магнум' формально для 'Стримера' запрещены не были, но то, что на 'макарыче' подходило вплотную к границе разрешенного, на 'Стримере' эту грань, в силу продуманности конструкции — оставляло очень далеко позади. ). Что это за оружие такое?

— Это оружие самообороны, товарищ следователь. Не летальное... Не смертельное оружие. Сделано специально для ношения и применения гражданскими лицами.

— Это в какой, интересно стране? — Следователь добил магазин и загнал его в пистолет. — надписи на английском, в САСШ, вроде, оружие носят обычное...

— Товарищ следователь. Я отвечу на любые ваши вопросы, но с маленькой оговоркой. — следователь напрягся.

— Речь не идет ни о тайных обществах, ни о шпионаже, ни о заговорах. Просто некоторые ответы — проходят по категории совсекретно. Информация, которая может быть доступна только членам политбюро. Да и то — не факт что всем. Я не прошу вас верить мне на слово. Равно — не прошу вас немедленно все бросить и связать меня с Лаврентием Павловичем лично. Я просто дам вам ответы на ваши вопросы. Настолько — насколько это не нарушает секретности. А вы уже сами решите — стоит ли передавать дело выше.

— Да уж решу. — следователь достал пачку 'казбека' с гарцующим горцем, вынул сигарету, затянулся. От ядреного табачищи меня аж скрутило. Неверно истолковав мою рожу — следователь придвинул сигареты и коробок спичек ко мне.

— Спасибо, я не курю. Итак — это пистолет, конечно, не американский. Это турецкое производство. К слову — без понятия, разрешено у них нынче гражданское оружие или нет. В общем — давайте пока вопрос откуда этот пистолет, мы с вами отложим.

— Хорошо. — следователь сделал хорошую затяжку. — Тогда расскажите мне вот про это. На стол лег 'даймонд'.

— Это универсальное коммуникационное устройство.

— Рация? — заинтересовался следователь

— Нет, не рация. Точнее не только рация. Скорее — радиотелефон, плюс записная книжка, плюс граммофон, плюс карманный кинотеатр и кинокамера. Ну и фотоаппарат — до кучи.

Следователь впал в легкую прострацию. Так залихвацки ему, на его памяти еще не врали. Он колол разную контру. Он расследовал дело 'красного маньяка', наводившего ужас на рабочих окраинах. Но то, что творилось перед ним сейчас...

— Слушай, Ярослав Владимирович, ты сейчас надо мной издеваешься???!!! — Следователь привстал, сжав руку в кулак. Я слегка откинулся на стуле.

— Я это могу показать, с вашего разрешения. К слову — я так понимаю, в мой паспорт вы уже заглянули.

— У тебя — пять минут. Показывай. — 'даймонд' скользнул ко мне по поверхности стола.

На первых аккордах 'Частушки' великого Свиридова, у следователя вытянулось лицо. Инструментальная партия, пусть даже и через хреновый динамик коммуникатора, впечатляла. То, что ни чего общего с механическим извлечением звуков, по типу музыкальной шкатулки, тут не имелось, понял бы и самый очевидный профан.

Я остановил музыку и вызвал 'камеру'. В голову пришла забавная мысль.

— Товарищ следователь, простите, вы не могли бы сказать как вас зовут? — надо ли говорить, что окошечко камеры было направленно на доблестного сотрудника органов.

— Лейтенант государственной безопасности Сомов. — несколько растерянно ответил, еще не пришедший в себя после импровизированного концерта Свиридова следователь.

— Спасибо товарищ лейтенант. Теперь, я вас прошу посмотреть вот сюда....

Лицо несчастного лейтенанта надо было видеть. Мужика натурально перекосило. Особенно когда он еще и услышал собственный голос со слегка офигевшими нотками: 'Лейтенант государственной безопасности Сомов'. Лейтенант настолько сомлел, что, видимо забыв, что я, вроде как, подследственный — пробормотал: 'У меня, правда, настолько мерзкий голос?'

— Да нет, товарищ лейтенант. С голосом у вас все в порядке. Это психологический эффект, возникающий у большинства людей, слышащих свой голос в первый раз со стороны. Впрочем... Вам кажется еще нужно показать возможности записной книжки?

— Не нужно. Спасибо. — Лейтенант поднялся из-за стола и крикнул охрану.

Спустя десять минут — я восседал в отдельной камере при все том же отделе, с кружкой горячего чая и несколькими пряниками (собственно пряники меня добили. Видимо их оторвали от сердца кого-то из местных служивых), и ждал дальнейшего развития событий. Во 'враги народа', по крайней мере, пока что, меня еще не записали. Перед тем как сбежать, товарищ Сомов приказал мне проинструктировать его как пользоваться комом, и в частности — как запускать 'кино'. Решив не мудрствовать лукаво, я заранее вывел на экран плеер, с загруженной записью нашего бравого лейтенанта, а заодно и добавил в список воспроизведения пару записей из личного архива ('Я и моя *банная кошка', как называет сей жанр искусства великое 'Луркморье'). Объяснив, куда надо коснутся пальцем (данная концепция управления особенно выморозила лейтенанта), и строго-настрого запретив ему касаться физических кнопок, я был отпущен в отведенную специально для меня камеру 'с повышенным комфортом', в то время как лейтенант ускакал, надо полагать, куда-то в направлении лубянки.

Глава 3

— Итак, вы прибыли из будущего, так? Вы хотите, что бы мы поверили в это? А почему бы нам не предположить, что вы просто шпион? Хороший, ('годный' — подумал я про себя) матерый шпион. Может быть даже из эмигрантов? Вас подготовили и забросили, с целью проведения дезинформации высшего руководства СССР. Для этого и сделали все эти подделки, документы... — Меркулов широким жестом обвел разложенные на длинном столе девайсы из моей барсетки. На сей раз — полный комплект.

— Всеволод Николаевич, вы же сами в это не верите. Ну не способна пока ваша наука воспроизвести и десяти процентов того металлолома, который я натащил в ваше время. К слову — машину мою, надеюсь, уже нашли? Искренне рассчитываю, что ее двигатель — вы воспроизвести сумеете. Правда будет еще куча проблем с высокооктановым топливом, смазкой... Черт, ну почему я так хреново учил органическую химию?

Вашей науке недоступны пока жидкокристаллические панели, с системой позиционирования касания (хотя технология достаточно проста — я изложил ее в одном из своих рапортов). Признайтесь, Капице уже показывали мои коммуникаторы? Давайте я попробую угадать: 'Физические принципы, использованные в устройстве — не могут быть раскрыты и воспроизведены на данный момент'. Я прав?

— Не правы. — Не то что бы Меркулов торжествовал, но определенное удовольствие ему мой облом доставил. — Петр Леонидович вашими устройствами не занимался. Не его профиль. А вот один из его сотрудников... Впрочем, не важно. И физические принципы у вас там задействованы вполне понятные. Другое дело — как воспроизвести... Зато — разобрались с зарядкой вашего устройства. Теперь — не садится во время экспериментов.

— Попробую догадаться — посмотрели, что и на какую клемму выдает аккумулятор и сделали ровно тоже самое?

— А вот на сей раз угадали. Кстати, устройство получилось даже... Э-э-э... носимым. Правда, аккумулятор сравнимой емкости оказался весом почти в килограмм.

В гостях у Лубянки я находился уже неделю. Надо заметить, что как ни странно — относились ко мне вполне адекватно. Понятно, что лобстерами не кормили, но и почки ежедневно не опускали. Отвели вполне комфортабельную одноместную камеру со всеми удобствами. Выдавали газеты. Нет, не для того, для чего вы подумали. Точнее и для этого тоже, но после прочтения. Кормили — тоже вполне сносно. На уровне 'Му-Му' или 'Елок-палок'. Хотя нет. В 'Елках' кухня хуже.

Другой вопрос, что допросами натурально замучили. Это стало моей работой. Часов в десять утра меня выдергивали и направляли к следователям. Сомова я больше не видел. Первый раз на новом месте — меня отправили к некоему Аксенову. Если я правильно понял, то чин у него был таки даже майорский. Предположив, что тут уже можно говорить напрямую — я начал с того что представился, назвав в том числе и год рождения. Майор — сомлел. Когда я начал рассказывать о том, что ехал на личной машине и меня сюда занесло — стало очевидно, что майору строжайше запретили давать мне по морде, а ему очень хочется. В общем, не поверил мне майор. Майора заменили. Вообще следователи в моем случае ни разу не повторялись. В конце-концов, вчера — я познакомился лично с замом Берия. Товарищем Меркуловым.

Странно, но нормальные отношения установились почти сразу. Судя по всему Меркулов, мучился зверским любопытством, в отношении того, что ему попало в руки. В сочетании с адекватностью и сдержанностью — он оказался вполне приятным собеседником. А я уже даже начал переживать — неделя общения с 'кровавой гэбней' и ни одного выбитого зуба. Я что-то делаю не так? Неужели Новодворская ошибалась?

— Всеволод Николаевич, а вы перепроверили ту фразу, которую я вам сказал вчера?

— 'В реакции урана участвуют два с половиной нейтрона'? Да, я поспрашивал. Вы физик?

— Нет, просто в мое время в этой информации нет особой тайны. Вам пояснили к чему это относится?

— Если я правильно понял, то помимо теории — можно попытаться достичь высокого энерговыделения. Возможно взрыва. Академик Хлопин долго пытался выяснить, откуда я взял эти цифры. Цепная реакция пока не достигнута.

— Все верно, Всеволод Николаевич. Если мне не изменяет память, и если в наших источниках ничего не переврали — то примерно через год, в наркомат обороны обратятся... М-м-м-м-м... Маслов и Шпинель, кажется. С проектом атомной бомбы.

Там будут, конечно, свои ошибки, но основные принципы у них вполне себе верны. Вот только их проект строится, ЕМНИП, на пушечной сборке критической массы урана-235. А куда продуктивнее — имплозивная сборка плутония-239. Для шарообразного блока вещества, она составляет около 45кг для урана, и около 8 для плутония. Точнее, безусловно, надо замерять экспериментально. Впрочем — при имплозивной сборке — мы можем использовать блоки с суммарной мощностью заметно ниже критической. Все дело в плотности. Собственно в атомной бомбе, основная сложность — как раз таки приходится на сборку. Просто соединить две половинки шара имеющего в сумму закритическую массы — не выйдет.

123 ... 8910

↓ Содержание ↓