Ходок

Часть четвёртая

От страха смерти я, поверьте мне, далёк:

Страшнее жизни, что мне приготовил рок?

Я душу получил на подержанье только

И возвращу её, когда наступит срок.

(Омар Хайям)

Глава 1

Александрия — величественный эллинский город, был основан знаменитым полководцем древности Александром Македонским и построен по плану архитектора Дейнократа на землях покорённого Египта. На протяжении первой тысячи лет своего существования он оставался одним из главнейших центров науки, культуры и торговли античного мира. К сожалению, с приходом христианства, развитие наук остановилось, а одна из достопримечательностей города — крупнейшая библиотека древности, основанная одним из царей династии Птолемев и просуществовавшая почти шестьсот лет, к данному времени была уничтожена и исчезла с лица земли.

Несмотря на некоторый его упадок, сопровождавшийся общим упадком западной части Римской империи, своё значение он, фактически, не потерял и в эти времена. Лишь в середине VII века, в результате захвата Александрии арабами, по глобальной торговле и логистике Средиземноморья был нанесен сокрушительный удар, от которого древний город не мог оправиться многие последующие столетия.

Впрочем, время этих несчастий наступит через двести лет. Сейчас же на меня лично сам город, раскинувшийся на тридцать километров вдоль побережья, произвёл незабываемые впечатления. Не говоря уже о его достопримечательности — воздвигнутом на острове в устье Нила сто тридцати метровом Александрийским маяком, считавшимся одним из семи чудес света.

Вот так, с детства не люблю портовой и рыночной суеты, но здешняя — как на Одесском Привозе, пришлась по душе.

Во всех портах, где мы до этого останавливались, либо меня, либо кого-нибудь из офицеров всегда сопровождал неутомимый и любознательный Ван Хай. Он и в Александрию напросился под предлогом моей учёбы. Часто сидя на своём любимом месте у кормовой баллисты, всё что-то записывал карандашом в блокнот или стилом на досточку, затем надолго задумывался, напряжённо глядя за горизонт. При этом всегда встречал рассвет и провожал закат.

— Что тебя мучает, Ван? — как-то спросил у него на ханьском языке.

— Боюсь не успеть, — ответил он.

— Чего не успеть?

— Я увидел этот богатый мир лишь к закату жизни, к течению которой всегда относился обыкновенно. Теперь же молю богов о снисхождении и прошусь ещё немножко пожить, дабы описать начало жизненного пути и великие деяния могущественного владыки Александроса.

— Македонского? — я кивнул на город.

— Нет, Росского.

— Ты здорово загнул, Ван... До подобного величия я совершенно не дотягиваю.

— Это пока, — возразил он и немного подумал, — Великий воин! Победитель племени сарагуров в степи и персов в море. Прекрасный хозяин! Организовавший на пустом месте строительство целых городов. Изворотливый дипломат! Взявший под свою руку готов и уговоривший Боспорского царя официально продать целую страну. О высоком разуме даже не говорю! Выучить разговорный гуаньхуа и тысячу иероглифов за две луны?! Вот и хочу пожить рядом с рождающимся базилевсом, — добавил он по-эллински.

— Вряд ли, — легонько хлопнул старика по плечу и присел на раму баллисты, — Разве что, мои дети...

В ответ он лишь отрицательно покачал головой и молча устремил взгляд куда-то вдаль.

Наконец, город осмотрен, вернее, его центр, все запланированные вопросы решены, подарки близким купил, а своим людям дал возможность отдохнуть. Но главное, зерновозы Ликоергоса нашёл и теперь смогу их идентифицировать в любом месте. В настоящее время три из них находится под погрузкой свежеубранной летней пшеницы и вскоре отправятся в путь, а ещё три — стоят в очереди на рейде. Там же на рейде стояли зерновозы Авраама и его дяди. Видел и самого торговца Ликоергоса, выяснил и место его проживания.

Наши корабли, дромон и один грузовоз с шестью призовыми командами на борту, покинули бухту и взяли курс на запад, ближе к Ливии, именно там я планирую захват имущества врага моей новой семьи. Столь масштабную операцию я ещё не проводил, но в её успехе нисколько не сомневался, ибо подготовился серьёзнейшим образом. Нет, мои ментальные способности не позволяли предвидеть будущее так далеко, зато разработанный план действий воспринимался сознанием спокойно и без отторжения. А своим новым, но ещё слабым эмпатическим способностям я научился доверять.

Призовые команды скомплектовал, в основном, из бывших рабов, плюс добавил к ним капитанов и по три-четыре моряка из числа моих старых кадров. Гребцы последнего захваченного грузовоза, узнав о заработках своих бывших коллег по несчастью, почти все воспылали желанием пойти ко мне на службу. Узнав, что я буду посещать Боспорское царство, только семеро из них попросились высадиться в порту города Пантикапея. И я высадил, но не сразу.

После налёта на виллу, мой караван из четырёх судов взял курс на северо-запад-запад и пошёл домой через открытое море. Пока грузились, на третьем захваченном грузовозе сменили парусное вооружение, поэтому караван в море держался строя без проблем и шёл компактно. Находились в пути по четырнадцать часов светового дня, преодолевая километров по сто пятьдесят, а на ночь ложились в дрейф.

За время пути смог вызвать и побеседовать с каждым кандальником-пиратом, прочувствовал их нутро и определил лидеров. Что можно сказать? Абсолютное большинство ничем не хуже и не луче тех, кого уже взял на работу. Из пятидесяти семи человек лишь пятеро имели в той или иной мере прогнившую душу, поэтому приказал Феодоро их убить и выбросить за борт. Двадцати двум предложил место матросов, а остальным тридцати во главе с лидером Амоном новую и интересную работу. Честно говоря, их согласие или несогласие меня интересовало мало, между тем, все они дали положенную клятву на службу добровольно, без дополнительного психологического давления.

К полудню пятого дня похода, мы увидели вначале берег Синдики, затем Тавриды и Киммерийского пролива между ними. Заходить в Пантикапей не стал, обошёл полуостров и свернул к Арабатскому заливу. К месту будущей крепости, железного рудника и металлургического производства подошли, когда солнце пряталось за горизонтом. Здесь я высаживал почти всех захваченных в набеге взрослых мужчин: охранников, строителей, кузнецов и прочих домочадцев купца, назначив управляющим хозяйством евнуха Эраза. Женщин и детей забирал с собой, на берег Роси.

— Амон! Строй свою команду, — приказал бывшим пиратам, а потом обвёл рукой пустынную каменистую местность, — Вот она, ваша интересная работа. Здесь будет построен новый город-крепость Сидеро*. Претором города и гарнизона назначается Амон. Держи патент! Декурионов назначишь сам, — подал ему свёрнутый документ, — Согласно клятвы, данной вами перед Господом нашим, вы должны мне отслужить пять лет. С развитием города, гарнизон буду увеличивать, а тех, кто добросовестно служит, буду продвигать по карьерной лестнице. Вопросы?

* Железный (греч.)

Нужно было видеть глаза присутствующих, особенно главаря пиратов Амона, в один миг ставшим человеком респектабельным и благородным. Он читал патент с огромным удивлением и душевным волнением, особо внимательно перечитывал титул и имя подписанта.

— Ты не пожалеешь, деспот! — сказал он тихо, но воодушевлённо, — Я построю этот город!

Молча кивнув головой, сказал:

— Подойди к Актеону, он вернёт ваши доспехи и оружие. Если нужно что-то дополнительно, то сделай заявку, решим.

За время плавания генеральный план города и крепости был набросан, фронт работ определён, сроки возведения объектов с главным строителем, кузнецом и управляющим согласовал. Оставили им весь необходимый инструмент и вывезенных с виллы домашних животных: двух мулов, мерина, трёх коров и десяток коз. Когда сделали разбивку на местности, приказал Амону собрать на берегу всех новых колонистов, общей численностью сто два человека.

— Бежать отсюда некуда, — начал своё выступление, — ибо обязательно попадёте в новое рабство. Если останетесь на месте, то от притязаний администрации и солдат Римской империи или Боспорского царства вас защитит моя грамота. С запада могут прийти кочевники, от которых нужно обязательно отбиваться. Удаляться в их сторону запрещаю даже охотникам, за зверем можно ходить на юг и на восток. Лодка и сети у вас есть, муки и круп хватит на целый год, поэтому, просто работайте. Те, кто будет хорошо трудиться, останутся живы и через пять лет я их из рабства освобожу. Более того, уже через год они получат собственную женщину и право на личный дом.

Когда мы отчалили, никто из них не сел отдыхать. Ещё долго можно было наблюдать, как на возвышенности, омываемой морем из трёх сторон, собираются и укрываются белой парусиной большие шалаши. А когда через три недели завернул к ним по пути в Александрию, то действительно, удивился. Стараниями камнерезов была складирована целая гора строительного камня, а стены шестиугольной центральной башни будущей цитадели возвели в высоту почти на четыре метра.

Оставил им дополнительные инструменты, дрова и бочку солёного мяса, после чего отправился в Пантикапей, где и высадил тех самых, семерых бывших рабов. Между тем, посещение дворца и частичная выплата задолженности хирографой Константинопольского купца Арама — восьми тысяч золотом и дарственная церкви на тысячу серебром, уж очень удивила достойнейших людей царства. Я там пробыл один день и две ночи; днём занимался делами, а ночами отдыхал, в постели с любвеобильной Теодорой.

Научить моряка управляться с латинским парусом — легко, обучить рулевого — много сложнее, но подготовить полноценного шкипера — совсем непросто. Вот и мне при комплектовании призовых партий пришлось неслабо изгаляться. Самое паскудное в этом деле, что разместить на моём дромоне более двухсот живых людей — в принципе невозможно, поэтому для проведения операции пришлось снаряжать корабль Зенона. С двух грузовозов, которые оставлял дома, снял команды Андрона и Вагаршака; третью команду скомплектовали под Париса. А дальше дело застопорилось.

Размышляя о том, кого бы выдвинуть на повышение, вдруг вспомнил о желании поощрить своего лучшего рулевого Македона, если с ним серьёзно позаниматься, то парень шкиперскую должность потянет. А через день подошёл Вагаршак, который знал о сложившейся ситуации и доложил, что если идти в составе каравана, то командовать кораблём временно можно поставить его рулевого Арутюна. Кроме того, среди бывших рабов есть ибериец Маркес, несколько лет подряд служивший помощником триерарха.

Таким образом, с бору по сосенке мы и комплектовались, затратив всё свободное время на учёбу и практику. Они продолжали тренироваться и при переходе к Александрии и теперь, совсем скоро, вновь созданным командам придётся применить все свои знания и умения.

Вернувшись домой с персидского похода, мы за три недели серьёзно пополнили арсенал боеприпасами. Все арбалетчики восстановили утерю болтов и по тридцать штук получили дополнительно. Артиллерия тоже увеличила запас снарядов всех трёх видов, каждый из которых был строго тарирован по четыре с половиной килограмма: изготовили тридцать шесть каменных ядер, сорок восемь пучков дротиков и ещё десять горшков с напалмом. Очень надеюсь, что последние применять не придётся, хочется и корабли и груз получить целыми и невредимыми.

Местом нападения выбрал Ливийские воды потому, что здесь есть участок, где береговая линия большой дугой входит вглубь материка. При обычном каботажном плавании её нужно обходить более трёх дней, а можно пересечь через открытое море за один световой день, двигаясь строго на запад. Согласно имеющихся у меня лоций, средиземноморские моряки так и делают.

На полпути этого перехода мы и лежали в дрейфе почти два дня, а прекрасная погода этому способствовала. Чтобы не соблазнять ненужные нам малые и большие группы купцов, нередко превращавшихся в открытом море в обыкновенных пиратов, мы держались милях в пяти ближе к берегу. Корабль, болтающийся вдали без паруса, невооружённым взглядом заметить не так уж и просто, зато мы в оптику могли идентифицировать любое судно.

— Идут! Трое! — воскликнул Парис, с кормовой площадки осматривавший в бинокль горизонт.

— Дай-ка взгляну, — взобрался к нему и взял бинокль, а через минуту удостоверился и согласился, — Точно они! Внимание всем, к бою! Расцепить корабли! Поднять паруса на полную площадь!

Боцманы подхватили мои команды и матросы забегали; одни снаряжались и вооружались, другие вёслами отталкивали друг от друга корабли, а затем подтягивали рейки парусного вооружения к верхушкам мачт. Паруса затрепетали, захлопали, наполняясь ветром пошли волной и туго вздулись. Дромон заскользил по волнам и преследование началось.

Зерновозы были загружены полностью, сидели глубоко и держали дистанцию между собой в пределах полумили-мили. Паруса их тащили со скоростью не более пяти узлов, при этом гребцы в данный момент отдыхали. Мой дромон шёл в балласте, то есть, с фактически пустыми трюмами и под дневным бризом стабильно держал девять узлов. Взяв курс на пару миль дальше носа переднего зерновоза, мой хронометр, линь, природный глазомер и элементарная геометрия вместе с арифметикой сказали, что через два с половиной часа гипотенуза нашего пути пересечёт катет кильватера заднего приза на дистанции трёх-четырёх кабельтовых.

От своего грузовоза мы оторвались сразу и оставили его далеко позади. Впрочем, по техническим и ходовым характеристикам наши корабли не сопоставимы. Реплика полуспортивного дромона, водоизмещением шестьдесят тонн, построенного с учётом научных, конструктивных и технологических особенностей судостроения ХХ века и античный корабль, грузоподъёмностью свыше трёхсот тонн — это две большие разницы. А что говорить о точно таких же судах, но с несовершенным парусным вооружением и в полном грузу?

В кильватер крайнего зерновоза вышли через два часа и сорок пять минут. За всё это время на нас внимания никто не обращал. Мол, "шныряет тут какая-то моська странной конструкции и пытается обогнать нас, великих". И всё же, преследование заняло ещё целый час, пока они сообразили, что с нами не всё так просто и стали срочно готовиться к отражению нападения. Когда мы вышли на дистанцию выстрела баллисты, то защитники противника в составе семи человек стояли на корме, укрыв щитами рулевых, а трое гастрофетчиков пристроили на борта и изготовили к стрельбе огромные деревянные арбалеты. Тридцать пар гребцов тоже изготовились к бою и взялись за вёсла. Итого — семьдесят матросов-воинов на каждом корабле.

С учётом одной призовой команды, на борту дромона находится семьдесят пять человек, из них пятьдесят восемь моих прекрасно обученных и испытанных в боях кадров. Остальные семнадцать новеньких, как на мой взгляд, оружие в руках держат тоже правильно.

— Актеон! Пристрелка! — воскликнул я и буквально тут же в сторону противника полетело первое каменное ядро.

На этот раз, идя почти в чётком кильватере, меткость артиллерии была более высокой. Второе, третье и четвёртое ядро шлёпнулось на палубу противника, но лишь одно из них сбило кого-то прямо за борт, а одно — порвало парус грота.