Жила-была девочка Маша 3

Пролог

Солнце еще не выглянуло из-за горизонта, а в портальном зале Императорского дворца уже царила суета. Одно из небольших северных нейтралпоселений с помощью объединенных усилий слышащих передало просьбу на принятие прямого портала. Испокон веков произрастала традиция, согласно которой просить зафиксировать портал в дворцовой зале дозволялось не раньше полудня. Исключения делали лишь в особых случаях. То, что сейчас происходило в зале, доказывало — случай самый, что ни наесть, особый. Подумать только! О желании переместиться во дворец известил сам тринадцатый императорский Миарон, о возвращении которого никто уже и помыслить не смел!

Принимающие маги наконец смогли обуздать энергию потоков, и по центру портальной залы засветилось нарастающее млечное сияние. Арка медленно ширилась, и вскоре затянутый перламутровой пленкой проход выпустил из своих недр усталого, осунувшегося шикара, в котором с огромным трудом узнавался один из императорских Миаронов. Сгорбленная спина, темные обводы глаз и простая деревянная трость никак не вязались в умах встречающих с образом одного из первых воинов Раффа Императора. Когда же совершивший переход шикар сделал несколько шагов к спуску с портального постамента, маги засомневались еще сильнее. Пришелец так сильно припадал на левую ногу, что трость, служившая ему дополнительной опорой, вот-вот норовила переломиться пополам.

Шикар добрался до ступеней и принялся аккуратно, бережливо переставляя покалеченную ногу, спускаться вниз. Этот момент и выбрал Окош Лехниш, старший дежурный портальной залы, чтобы начать привычную процедуру приветствия гостя дворца. Заступив дорогу пришельцу, Окош скрестил руки в жесте приветствия:

— Служители портальной залы рады принять тебя в императорском дворце.

Пришелец чуть нахмурил брови и ограничился скупым кивком. Лехниш понимал, чем недоволен прибывший: отдавая дань все тем же вековым традициям, дежурный приветствовал гостя только после того, как тот вступал на мрамор портальной залы. До того, стоящий на портальном постаменте путник гостем дворца еще не являлся. Но главный дежурный маг поспешил неслучайно: очень уж подозрительным был внешний вид прибывшего под именем Миарона. За всем тем, только лишь нога прибывшего коснется мраморного пола дворца, на него распространится императорское гостеприимство, одним из пунктов которого считается неприкосновенность гостя для дворцовой стражи.

— Пише Миарон Вереш..? — рискнул уточнить главный дежурный.

— И впрямь не похож, шеле Лехнишь, спорить не стану, — уголки тонких губ гостя чуть заметно дернулись. — Не подобает Миарону являться на аудиенцию к Императору в столь скорбном виде. Увы, у меня катастрофически не хватало времени на то, чтобы привести себя в должный порядок.

Сполна удовлетворенный ответом шикара, Окош отступил в сторону:

— Не смею задерживать, пише Миарон.

Глава 1

Вереш.

Дискомфорт, что причиняла сломанная лодыжка, игнорировать выходило вполне сносно. Другое дело — эта унизительная деревянная подпорка, которой меня снабдили в нейтралпоселении... Увы, без нее я в значительной степени проиграл бы в скорости передвижения, что сейчас для меня имело первоочередную важность. "Стук...стук..." — эхом отдавалось в висках каждое соприкосновение деревянной оглобли с мрамором дворцовых коридоров. Только полностью глухой не заметил бы моего прибытия.

— Вереш! — окликнул меня со спины знакомый взволнованный голос.

Замерев на месте, я круто повернулся на пятках, что едва не обернулось новым позором. Но мне все же удалось сдержать равновесие и выпрямиться, как раз к тому моменту, как встрепанный друг поравнялся со мной.

— Всемилостливый Отоль! Вереш! Это и правда ты! — Глаза Миарона Алтаэя горели восторженным огнем. Он едва сдержался, чтобы не заключить меня в крепкие дружеские объятия, но вовремя вспомнил, где мы находимся.

— Алтаэй, великая радость — вновь видеть тебя, — обрадованный встречей ничуть не меньше, однако лучше владея эмоциями, откликнулся я.

— Я так боялся, что новость о твоем возвращении окажется фальшивкой! — Облегченно выдохнул друг. К слову облик его не так уж сильно разнился с моим: явно собирался впопыхах.

— Как видно, я еще не завершил путь, избранный для меня Отолем, — хмыкнул я.

— Не можешь себя представить, как я рад, друг! — От души выдохнул Алтаэй, на что лишь улыбнулся:

— Думаю, не больше моего.

Миарон совершенно неподобающе для своего высокого статуса хмыкнул:

— Жду не дождусь услышать историю твоих приключений!

— Не сейчас, Алтаэй. Мне поступил срочный вызов от Раффа Императора. Думаю, ему не слишком понравится, если я заставлю его ждать.

Мой друг как-то странно напрягся.

— Тогда поторопись, лишние волнения Раффу Императору ни к чему.

— О чем ты? — Непонимающе нахмурился я.

— Раффу Императору нездоровится уже второй месяц, а три недели назад его недуг начал резко прогрессировать.

Давно зная Алтаэя, я не сомневался, — друг что-то недоговаривает. Что-то такое, о чем не говорят в светлых дворцовых коридорах. Такое, о чем умные Миароны предпочитают шептаться в темных уединенных углах. Испытывая острую потребность сиюминутно отвести Алтаэя именно в такой угол, я все же сдержался.

— Мы поговорим об этом позже, сейчас я очень спешу.

— Не буду задерживать, — с готовностью отступился друг. — Встретимся позже в моем кабинете.

Кивнув на прощанье, я двинулся дальше, а через десять шагов свернул в арку северной галереи, оставив молодого Миарона позади. Шагая вперед, я полностью погрузился в раздумья. Следовало еще раз обдумать, что я стану говорить Раффу Императору, какие доводы лучше использовать в доказательство своей правоты.

Я так увлекся планированием аудиенции, что не сразу заметил четырех воинов, двигающихся мне на встречу. И даже заметив, не придал сему факту достаточной важности. Разве есть что-то необычное в том, что по Дворцу Советов, сердцу средоточия воинов шикаров в мире под названием Земля, ходят вооруженные стражи? Однако спустя несколько кратких мгновений, что понадобились мозгу для анализа ситуации, я насторожился: странная решимость отображалась на лице впередиидущего Окоша, а трое его провожатых и вовсе не выпускали из пальцев рукояти маньеф. К тому же все как один не спускали с меня глаз, словно опасались то ли нападения, то ли бегства от прихрамывающего слуги Императора в моем лице.

Брови мои съехались на переносице, однако мигом позже я отвесил себе мысленного тумака, приказав держать марку, и сам изумился произошедшим с собой переменам. Удивительно, но сегодня мне пришлось напоминать себе, что Миарону следует скрывать истинные чувства от подчиненных, когда как всего один оборот планеты вокруг светила назад таковых и вовсе не водилось в моей черствой, скупой на эмоции душе...

— Пише Миарон, — подал голос незнакомый Окош, замерев в трех шагах от меня. — Мне приказано препроводить тебя в Западное крыло. Прошу, следуй за мной!

Я максимально выпрямил спину, стараясь как можно меньше опираться на трость и одновременно не нагружать больную ногу. Выражение глаз соплеменника не пришлось мне по вкусу. Стоящий передо мной Окош обращался не к высшему чину Императорского войска и даже не к равному. Нет, он смотрел на меня, как хозяин смотрит на вора, застуканного в доме с поличным.

— Позволь узнать, шеле, кто отдал тебе этот приказ? — В голосе моем звучал холод северных ветров.

Под твердым, властным, знающим себе цену взглядом Окош чуть смешался, но все же сумел ответить с должной твердостью:

— Я воин Раффина Вияхоша, и только он волен отдавать мне приказы!

— Быть может, Раффин теперь смеет приказывать самому Императору? — Допустив толику иронии, парировал я.

— А с каких пор Императором стал тринадцатый Миарон? — Не растерялся Окош.

Мысленно ухмыльнувшись над ситуацией, в которую угодил, чуть расслабил ногу. Вияхош может приказать Миарону лишь в том случае, когда его приказ не идет вразрез со словом его отца, Раффа Императора. За всем тем здесь, в этой полутемной галерее, не присутствует того, кто смог бы подтвердить мой вызов на аудиенцию. Наследник и его люди всегда славились своей наглостью и непрошибаемостью, с них станется применить силу к непокорному Миарону. Ну а сейчас совсем не в той форме, чтобы оказать отпор четверым вооруженным стражам. Что ж, думаю, когда об этом инциденте доложат Раффу Императору, Вияхоша ожидает неплохая выволочка.

— Что ж, — кивнул я напряженному Окошу, — будем считать, ты выиграл этот спор. Однако, когда Император спросит о причине моего опоздания, я озвучу твое имя. Веди меня к Раффину.

Скулы шеле Окоша побледнели, но последней своей фразой я не оставил бедняге выбора. А потому, круто развернувшись на пятках, страж жестом отдал провожатым указание взять меня в кольцо как конвоируемого пленного. Вновь подивившись его действиям, я двинулся вперед.

* * *

Первое, что бросилось в глаза после того, как четверо провожатых завели меня в небольшую проходную комнату, это двое стражей с непроницаемыми выражениями на квадратных лицах, замерших у противоположной двери. Удивили меня не их устрашающие габариты, а незнакомая форменная одежда, каковой до сей поры в императорской армии мне видеть не доводилось. "Как долго ты отсутствовал, Миарон..." — иронично шепнул внутренний голос. Я же мысленно с ним согласился. Действительно, чему я удивляюсь? За несколько месяцев странствий в компании земных сопротивленцев Император мог полностью заменить штат своих верных Миаронов, не то, что организовать новую службу дознания.

Стоя у широкого письменного стола, я неприметно озирался по сторонам, стараясь заранее предугадать, чем грозит мне подобное приветствие. Провожатые хоть и не дерзили в открытую, но едва не светились от распиравшего их чувства превосходства. Судя же по двум караульным у двери, по их сжатым на маньефах пальцам, здесь я скорее пленник, чем гость. Место за столом пустовало, и я терялся в догадках, кого мне доведется увидеть за ним.

Я услышал его задолго до того, как он вошел. Эту грузную поступь я бы не смог спутать ни с чьей. И все же какая-то мизерная часть сознания продолжала надеяться на возможность ошибки. Увы, стоило двери распахнуться, впуская в недра полутемной комнаты Раффина Вияхоша, всякая вера в чудо окончательно скончалась. Чинно прошествовав до стола, наследник величественно занял стул с высокой спинкой и только после этого удостоил меня взгляда.

— Ну здравствуй, — с самодовольной улыбкой на мясистых губах произнес он, ощупывая меня глазами. Возможность лицезреть униженным тринадцатого Императорского Миарона, вероятно, доставляла ему массу удовольствия.

Среди мужского населения Отольда редко встречались тучные фигурой индивидуумы. И в девяносто пяти процентах случаев тому виной была тяжелая болезнь. Наша философия резко порицает излишества, в том числе и гастрономическую несдержанность. Однако из всех общепринятых правил встречаются исключения. Именно к ним и относился наследник императорского престола Раффин Вияхош. Мужчина был не просто полноват или "чуть широк в кости" как изволили о нем отзываться придворные дамы. Вияхош был просто необъятен, размерами своими нагоняя грозовую тучу. Споткнувшись на последней мысли я оторопел: ранее мне и в голову не пришло бы сравнивать наследника с тучей. Как глубоко в мою жизнь проникла маленькая, острая на язык землянка! От этой мысли в груди стало тепло, и я вдруг представил, что сказала бы моя маленькая тайна, окажись она в подобной ситуации. Явно что-то весьма и весьма нелицеприятное. На губах сама собой заиграла улыбка. Подобное выражение было совершенно не свойственно моему лицу, и люди, не подготовленные к этому редкому зрелищу, частенько терялись. Раффин Вияхош так и вовсе сделался непохожим на самого себя: краска вдруг сбежала с его полного, покрытого испариной лица, прихватив с собой самодовольство. Спохватившись, я вернул себе бесстрастный вид, но не сдержался и позволил вольность поприветствовать его в ответ:

— И ты не болей.

От подобного Раффин оторопел, я же мысленно хмыкнул. Возможно, я зря позволил себе глупость в духе моей девочки, но не стану врать— выражение лица Вияхоша этого стоило. Я всегда судил о наследнике трезво, без трепета и подхалимажа. Примеряя на него роль будущего Императора, неизменно приходил в ужас. Надменный, недалекий трус — вот кем являлся Раффин Вияхош. Это видели все, но из-за необоснованной привязанности к нему Императора никто не смел роптать.

Судя по сузившимся глазам Вияхоша, он уже успел совладать с изумлением по поводу поведения тринадцатого Миарона, слывшего среди приближенных Императора самым уравновешенным и скупым на проявление эмоций. Я подобрался, ибо как бы не было приятно выбить из колеи этого напыщенного сноба, все же Раффин обладает немалым авторитетом, из которого вытекают большие возможности портить жизнь посмевшим выставить его дураком. Пусть я и подчиняюсь исключительно Раффу Императору, это вряд ли спасет меня от неприятностей, что постарается устроить наследник. Мне еще далеко до моей маленькой тайны. Она мастер по выведению из себя,а основа ее мастерства кроется в импульсивности, не позволяющей продумывать последствия действий.

— Хм...дерзишь, тринадцатый Миарон, — деланно задумчиво протянул Вияхош, медленно откинувшись на спинку стула. — Зря отец мне не верил, когда я говорил о твоей неуправляемости. Ну ничего, теперь все будет по-моему.

Выждав паузу, за время которой я должен был осознать величину прозвучавшей угрозы, Вияхош вдруг резко подался вперед и уверенно бросил:

— Ты откроешь мне память!

Признаться, я даже слегка растерялся от его самоуверенности, что, впрочем, никак не отразилось на моем лице. Никто не смеет требовать подобного от другого шикара. Даже Императору не дозволяется приказать снять мысленные блоки. Не говоря уже о том, что степень дара Раффина совершенно не подходящая для работы с чужим сознанием. Его просто выжжет, попытайся он влезть в мою голову, и наследник не может этого не знать. Об этом я и решил ему сообщить:

— Позволено ли мне будет напомнить, что пише Раффин не обладает даром слышащего в достаточной мере?

— Ты прекрасно знаешь, Миарон, что существует не один способ сделать это безопасно для меня, — с угрозой в голосе проговорил Вияхош, не сводя с меня прищуренных глаз.

— В таком случае ты несомненно знаешь, что я пребываю в прямом подчинении исключительно лишь воле Раффа Императора, и только он может просить меня о подобном. — Я намеренно выделил голосом слово "просить", так как о снятии блоков именно просят, и никак не приказывают. Сам Рафф Император не вправе настаивать на этой сложной, опасной и оттого сугубо добровольной процедуре.

— Вереш, друг мой, — укоризненно протянул Раффин, — не забывайся! Ты говоришь с будущим Императором! Мой отец плох, тринадцатый Миарон, ему недолго осталось. Вся его энергия уходит на решение первостепенных задач, ему некогда и незачем возиться с предателями.

Я ожидал подобного, потому ни один мускул не дрогнул на моем лице. И все же обвинение болью стегнуло в груди.