Них'ша Раш
Их было пятеро.
Двое напирали спереди, еще двое обходили с боков, а последний, взобравшись на стол, корчил из себя Царя горы.
"Дернул же банварди за язык", — подумал Раш и незаметно глянул под ноги. Битая посуда, конечно, то еще подспорье в драке, но сзади и того хуже — стена.
— Эй, к'саш, неужто в штаны нассышь? — корчился в предвкушении бескровной победы мужичок на столе.
Раш наблюдал за ними с самого вечера: мужики зашли выпить, а в качестве закуски — поглазеть на обнаженные прелести местных проституток, вылакали бессчетное количество бутылок крепкого виноградного вина, которое патронна выдавала за "молодую" эфратийскую гранатовую настойку. Рашу не доводилось пробовать оригинал, но наверняка у нее не было ничего общего со здешней бадягой. Гадко представить, из чего ее колотят, когда Тарем остался без урожая винограда и даже у крупных виноделов оскудели подвалы, а у бордель-мадам Орфель будто неиссякаемый источник под полой.
— Я же не виноват, что ты такой урод, — пожал плечами Раш, заодно разогревая мышцы. Потасовки не избежать, так почему бы напоследок не поглумиться всласть? — Если слезешь и подойдешь ближе — вправлю нос. — Он широко улыбнулся. — Правда, ты все равно останешься страхолюдом.
"Царь горы" завизжал как резаный боров, пузыри слюны упали на забитую мусором неопрятную бороду. Был то крик обиды или что-то иное, но дружки перешли в наступление.
Левый вскинул руку с ножом и выдал себя. Раш подцепил взглядом траекторию его удара, мысленно пожурил противника за бестолковую трату его, Раша, времени и нырнул ему под локоть. Одной рукой перехватил запястье, другой — локоть, и без жалости вывернул наизнанку. В крике мужчины удивления было не меньше боли. Раш разжал пальцы и перехватил нож, прежде чем тот, вывалившись из ослабленных пальцев своего владельцы, упал на пол. Мужик повалился на колени, проклиная все, что в минуту агонии приходило ему на ум.
Внезапное сопротивление "беззубой" жертвы обескуражило пьяниц, и Раш урвал это время для еще одного маневра. Плавно, как водомерка на озерной глади, скользнул в сторону, ногой подбивая ножку стола, на котором гарцевал предводитель удалой компании. Та, вполне ожидаемо, подкосилась. Не сломалась до конца, но подогнулась ровно настолько, чтобы стол опасно накренился. Бородатый замахал руками, стараясь сохранить равновесие. Раш улучил момент и сдернул его с насеста. Без церемоний опрокинул рожей вниз, и пяткой вдавил затылок драчуна в пол. Раздался хруст. Раш удовлетворенно пнул мужика ногой.
— Ну вот, обещал же вправить, — с наигранной заботой, подытожил он. — Ты полежи так, а то лечение насмарку пойдет, как бы хуже не сделать.
Тот отозвался глухим мычанием и затих.
Трое оставшихся нападать передумали. Раш знал, что без труда одолеет их, но в пустом рукоприкладстве нет ровным счетом никакой забавы, если мужички передумали — он охотно примет капитуляцию.
— Граг, мы... того... — пробасил самый щуплый, обращаясь к предводителю-неудачнику. — В общем... ты сам... того.
В знак своих чистых помыслов бросил нож. Вслед за ним оружие побросали остальные. Проучить бы их, как следует, подумал Раш, отступая в сторону и жестом предлагая сдавшимся "унести раненых с поля боя". Приправленная тумаками житейская мудрость всегда запоминается лучше. Но кто он такой, в самом деле, чтобы учить уму-разуму мужиков вдвое старше себя?
Неудачливые задиры предпочли удалиться прежде, чем патронна дома терпимости придет в себя и потребует компенсации за причиненные неудобства.
Сегодня в "Горьких сладостях" было на удивление пусто. Короткая потасовка всполошила девушек, но они быстро пришли в себя и, будто пташки в пестрых опереньях, расселись на подушках и мягких диванах: некоторые вернулись к штопке, другие затянули песни. Патронна Орфель как раз приваживала пополнение: двух одинаковых с лица дшиверских красавиц. У обоих были проколоты носы, на шее остались узнаваемые кровоподтеки от ошейников. Орфель битый час пыталась выспросить у девушек, "расцвели ли они", а те отвечали, что не понимают ее и не знаю другого языка, кроме родного.
"Разговор немого с глухим", — мысленно подытожил Раш.
— О, теинх'ат, — всплеснула полными белыми ладонями патронна, — ты такой мужественный! Я думала, они тут все разнесут!
Как и всякая шлюха, она старалась приумножить таланты клиента. И хоть Раш был лишь постояльцем, а времена ее работы на спине и коленях давно прошли, патронна осталась верна привычкам.
Них'ша подошел ближе, на ходу стягивая влажную от пота рубашку — топили в борделе на славу. Девочки, дабы иметь товарный вид, ходили в лоскутках, которые даже нищий не назвал бы одеждой. Чтобы те не корчились от холода и не торопились в ближайший теплый угол, мадам пришлось расщедриться.
Орфель окинула его похотливым взглядом, который шел ее сморщенному лицу так же, как корове седло. Она лишь взмахнула рукой — и рабыня уже спешила с подогретым влажным полотенцем. Патронна недвусмысленно потянулась к Рашу, но он перехватил ее руку, чмокнул воздух над ладонью и забрал полотенце. Она покачала головой, после чего указала на девчушек, с которыми безуспешно пыталась найти общий язык.
— Я не понимаю по та-хирски, — посетовала Орфель.
Ее лицо хранило остатки былой красоты, но лишь в той степени, в которой красивой может выглядеть обглоданная кое-как арбузная корка. Патронна носила гротескный парик с нелепыми розовыми мотыльками, бархатные платья и неизменный кружевной передник. В нем она хранила коробочку со "сладкой пылью", для "особенных клиентов".
— Наверное потому, что они говорят по-дшиверски, — подсказал Раш, хоть для Орфель это ровным счетом ничего не меняло — она и на итахайском-то изъяснялась с горем пополам.
Орфель потрепала его по щеке, словно щенка, впервые в жизни нагадившего куда следует. Раш вышел из того возраста, в котором подобные милости принимаются за личное оскорбление, потому отреагировал широкой довольной улыбкой. Если бы всех его врагов было так же просто обвести вокруг пальца.
— Ты знаешь этот язык?
— Самую малость, — продолжал врать Раш. Кроме итахайского, на котором говорил свободно, он овладел так же и тахирским, и эфратийским, и северной речью варваров Кёльхейма, бегло изъяснялся на более редких для этого региона языках. Но об этом, как и о многих других своих талантах, предпочитал не распространяться без надобности.
— Ты не мог бы...
— С удовольствием, — них'ша не дал ей закончить, тот час переключился на девушек и повторил вопрос патронны на понятном для них языке.
Услыхав родные слова, девушки встрепенулись.
— Она хочет знать, была ли одна из вас с мужчиной.
— Нет, — за двоих ответила правая.
Их сходство было поразительным, будто у фигурок, которыми уличные проходимцы дурачат игроков в ши-пак.
— Обе? — на всякий случай переспросил Раш. Дшиверки выглядели достаточно зрелыми для столь естественных потребностей, к тому же — более чем красивыми, чтобы в желающих избавить их от невинности не было отбоя.
Девушки взялись за руки, одновременно кивнули.
— Они говорят, что не ложились с мужчиной, — передал ответ Орфель.
Она округлила глаза.
— О, Исаэт, ты приняла мои подношения!
Она осенила себя благословенным знаком, сорвалась с места, взяла новеньких за плечи и повела в недра зала, на ходу созывая рабов. Что ж, можно сказать, что сегодня Орфель поцеловала божью задницу.
Дверь "Горьких сладостей" отворилась, пропуская группу облаченных в доспехи мужчин. Двое гвардейцев окинули взглядом постояльцев. Лицезрение обнаженных прелестниц смягчило их лица.
Банварди — маленькие злобные духи.
К'саш — безродный, бродяжка.
Теинх'ат (старое, таремское) — красавчик, аппетитный мужчина.
Итахайский язык — язык Серединных земель. В разных частях континента могут быть различные его диалекты, но они мало разнятся и не представляют сложностей для понимания.
Ши-пак — игра, популярная среди простого народа. Суть заключается в том, что в одну из четырех совершенно одинаковых фигурок кладется костяной кубик, фигурки быстро передвигаются, и игроку предстоит угадать, под какой из них он лежит (аналогично современным "наперсткам")
