Элиссабель

Книга третья

Элиссабель

Часть 1

Глава 1

Хейлика возвращалась с Элгором в Аргерин. Она была довольна всем на свете. И тем, что Аллор и Элгор помирились. И тем, что Аллор теперь думал не об Элиссабель, а о неизвестной женщине, с которой он поцеловался. Довольна она была и тем, что Эрри забыв хандру снова наслаждалась жизнью. Королева Эледия загодя стала готовиться к свадьбе дочери. Она-то уж точно догадалась с кем поцеловался Аллор.

Хейлика вспомнила о сыне и нежно улыбнулась. Эрл с мальчиками отправились назад в Нордерин, правда Эрл перед отъездом ей пригрозил, что если он увидит, что страдания лорда Аллора невыносимы, то сам соединит его и Эрри. Хейлика засмеялась, подумав, что срок в пять лет, который она назначила негласно Аллору, скорее всего сократится до года. Значит, через год надо ждать Аллора у них в гостях. Хейлика решила хорошо подготовить дворец (которым она по чести говоря вообще не занималась) к приезду гостей. Она напевая, взобралась на самый верхний этаж дворца, чего еще никогда не делала, решив проинспектировать все заброшенные комнаты и привести их в порядок. Открывала дверь за дверью, оглядывала мельком, везде одно и то же: комнаты в порядке, необходимо только протереть пыль, вымыть полы, промыть окна и постелить свежее белье. Она дошла до последней, угловой комнаты в коридоре. Странно. Дверь оказалась закрытой на замок, ключа от которого у нее не было. Она немного постояла. Надо было бы спуститься и поискать ключ, но какое-то неясное беспокойство в душе мешало ей предпринять такие разумные действия. Хейлика очень не любила, когда ее охватывало подобное неприятное чувство, поэтому вместо того, чтобы идти искать ключ. Она ногой, с одного удара выбила двери. С дрожью в ногах переступила порог...и замерла.

Большая, красивая комната, нет, не комната, а храм, храм, посвященный первой жене Элгора — Элиссабель. Хейлика обводила глазами комнату, взглядом выхватывая одну вещь за другой: свадебное платье, вуаль, свадебный букет невесты, выглядевший так, словно она только выпустила его из рук, изящные туфельки, стояли на подушечке. Рядом еще один наряд, вероятно в нем ее короновали, небольшой столик, на котором лежало несколько вееров и каких-то безделушек. Напротив, стоял туалетный столик, на котором были аккуратно разложены щетки, для расчесывания волос, маленькие зеркальца, в ряд выстроились хрустальные флаконы, стояла большая шкатулка с заколками и шпильками для волос, и, словно игрушечный, резной шкафчик для драгоценностей. В комнате находились четыре портрета Элиссабель, и с каждого не хотелось отводить взгляд, столь красива была девушка, изображенная на них. В углу стояло бюро, Хейлика машинально подошла к нему и открыла крышку. Письма. Десятки сотни писем, заботливо сложенных по датам и аккуратно и любовно перевязанные ленточками. Розовыми — письма от Элиссабель, синими — письма от Элгора. Сердце Хейлики болезненно сжалось, ей стало так больно, что никакими словами невозможно описать.

Еще задолго до свадьбы, бывая изредка в замке Элгора, она, конечно, видела портреты Элиссабель, их было немало: и в портретной, и в главном зале, и в любимых комнатах Элиссабель. Когда они с Элгором поженились, все портреты исчезли, но она была так занята своими переживаниями, что почти не обратила на это внимания. Потом Эллис ее успокоила, рассказав, что Таллар забрал несколько портретом своей мамы и привез их в новый дом. Хейлика ту же решила, что остальные портреты Элиссабель забрал Элларий. А оказывается вон оно что. Муж спрятал изображения любимой, чтоб его новая жена не осквернила их.

"Значит, Элгор не разлюбил свою первую жену, — горестно подумала она, — значит, он помнит ее, бережет в сердце ее образ, и бережет все ее вещи. Интересно, он часто приходит сюда? — едва Хейлика подумала об этом, как грудь запекло страшным огнем, словно она увидела воочую, и она тихо прошептала: — Приходит, садится около портрета, и изливает ей свою душу: как он несчастен, как ему ее не хватает, какая ужасная у него новая жена и как он мечтает, хоть на миг оказаться рядом со своей любимой", — едва Хейлика представила все это, как глаза защипало злыми слезами, и она продолжила, но уже совсем другим тоном: — Элиссабель, я так люблю тебя, — передразнивая голос Элгора, кривлялась она, но это кривляние было последней попыткой хоть как-то приуменьшить боль, какую она испытывала — никто, никто на свете не сможет сравниться с тобой. Жена? А, что жена? Так это и не жена вовсе, а подобие жены. Грубая, вульгарная, мне с большим трудом удается изображать из себя, находясь рядом с ней, любящего и заботливого мужа. Ложась в постель, я представляю вместо нее в своих объятиях тебя!", — кровь прилила к голове Хейлики от собственных слов, а память услужливо подсовывала ей все новые доказательства того, что такие ее мысли вполне справедливы. Элгор ни разу, ни одного раза не сказал, что любит ее. Смотрел — да, смотрел так, что от его взгляда переворачивалось все внутри. Смотрел так, что ощущение счастья наполняло до краев, ни вот сказать, что любит — ни разу, ни одного слова. Также ни разу он не говорил с ней о своей первой жене, и держал себя так, что Хейлика, чья бесцеремонность уже вошла в историю, не могла в его присутствии даже упоминать имя Элиссабель. До чего же Хейлике хотелось, чтобы он хоть случайно, хоть ненароком, обмолвился, что с ней он намного счастливее, чем с первой женой. Умом-то она понимала, что такое невозможно, но вот сердце так жаждало таких слов. Как хотелось ей жаркими, страстными ночами, когда она изнемогала в его объятиях, услышать, что такого наслаждения он никогда не испытывал с первой женой. Но Элгор молчал, молчал всегда, и только теперь она поняла — почему!

Хейлика с какой-то непонятной для себя жадностью перебирала вещи, что когда-то принадлежали ее сопернице. Она даже подержала в руках перо, которым та писала, подержала в руках ее зеркальце, не удержавшись, чтобы не заглянуть в него. Обыскивая комнату, она нашла небольшой сундучок. Открыв крышку, Хейлика почувствовала. Что здесь лежали самые сокровенный, самые личные вещи женщины. Не сомневаясь ни секунды, не чувствуя ни малейшего укора совести, Хейлика открыла самую большую шкатулку. Открыла и удивилась. В шкатулке лежала ткань. Хейлика начала ее расправлять и вдруг густо покраснела. Эта тончайшая невесомая ткань была простынею на которой остались следы первой ночи, первой близости Элиссабель и Элгора. Хейлика грубо скомкала материал, впихнула его назад в шкатулку и против воли глянула в зеркало, что было прикреплено изнутри крышки. Она посмотрела на свое отражение и замерла, потеряв счет времени, не видя и не слыша ничего вокруг. Не слышала, как ее звали, разыскивая по всему замку, не слышала, как ее трясли, пытаясь привести в чувство, очнулась она только от прикосновения руки Элгора к своей щеке.

-Хейлика, Хейлика, — обеспокоенно повторял он, — что с тобой?

-А, ты как думаешь? — зло и грубо спросила она. — Я и не знала, что тут под крышей нашего замка ты организовал склад поношенных вещей своей первой жены! — слова Хейлики сочились ядом, она понимала, что так говорить нельзя, это недопустимо, что если Элгор ей сейчас влепит пощечину, то будет абсолютно прав... понимала, но ничего не могла с собой поделать. Эти страшные слова сами собой вылетали из нее. Элгор грозно сдвинул брови.

-Хейлика, немедленно прекрати эту истерику. Да, вещи Элиссабель остались во дворце, в котором она несколько столетий была хозяйкой. Да, я не мог выбросить их. Если ты не понимаешь таких простых вещей, мне жаль. — Из глаз Хейлики брызнули слезы. Впрочем, это были не слезы, а соленая вода. Обычно, когда начинают течь слезы, они забирают с собой хотя бы крохотные частички боли, омывая душу, позволяя жить и дышать дальше. С Хейликой этого не произошло. Ее душа с каждой секундой леденела все сильнее и сильнее, и никакие разумные слова мужа, не могли согреть и растопить этот лед. Решение было принято за секунды.

-Сегодня я уеду, — спокойно сказала она.

-Хейлика, не дури! — в голосе Элгора, явственно звучало раздражение, — Никуда ты не поедешь. Мы спустимся вниз, и когда ты немного успокоишься, поговорим обо всем.

-Например, о чем? — истерично выкрикнула Хейлика, — о том, что, трогая мое тело, ты представляешь на моем месте Элиссабель? Или, когда мое поведение злило тебя, когда недостатки моего воспитания заставляли краснеть тебя, ты разве не мечтал, чтоб твоя прекрасная, утонченная первая женушка была на моем месте?

— Хейлика, — Элгор едва сдерживался от гнева, — я никогда не говорил, что ты хоть в чем-то хуже Элиссабель.

-Хуже?! — задохнулась от ярости Хейлика. — Я лучше, лучше, лучше ее в тысячи раз! И если ты этого не понимаешь — ты дурак! Я ненавижу тебя. Ты мне противен. Я не хочу находиться рядом с тобой. Я ухожу. — Хейлика говорила короткими, отрывистыми фразами.

-Никуда ты не уйдешь, — уже не скрывая бешенства сквозь зубы процедил Элгор.

-Уйду! — истерично закричала Хейлика, и вдруг неожиданно успокоилась, словно сказала то, что давно зрело в ее душе и выплеснулось в эту минуту величайшего отчаяния и боли. — Уйду, — голос Хейлики стал сухим и спокойным. — Ты не сможешь меня остановить, не сможешь помешать мне, и ты знаешь это не хуже меня. — Впервые с момента этого разговора в глазах Элгора мелькнула растерянность и даже страх, но он быстро взял себя в руки.

-Хейлика, давай поговорим о твоем уходе через несколько дней или недель. Некоторая задержка, ведь, не изменит твоего решения?

-Не изменит, — она равнодушно пожала плечами. — Хорошо, поговорим о моем уходе через месяц.

Элгор понимал, что словами Хейлики управляла мелочная детская обида. Он был убежден, что, когда первый взрыв негодования пройдет, Хейлика начнет размышлять здраво и поймет, насколько глупо выглядело ее решение уйти из Аргерина и от него. Он был настолько в этом уверен, что раздумывал над способом, как уладить свою ссору с женой возможно быстрее, и чтобы она не чувствовала стыда за свое опрометчивое решение. Самым лучшим было больше не поднимать этого вопроса, словно Хейлика не кричала ему в лицо ужасных слов и не давала невыполнимых обещаний. Так он и поступил. День за днем он вел себя так, словно не было ни комнаты с вещами его бывшей жены, ни безобразного поведения теперешней. Но Элгор ошибся. Ровно через месяц Хейлика подошла к нему, чтобы сообщить о том, что она уезжает. Ее глаза были пусты и безжизненны, Она смотрела на него, как на совершенно постороннего мужчину, словно он был ей едва знаком. Он пристально посмотрел ей в глаза. Хейлика поняла его без слов. Его взгляд сказал ей, что, если она уедет, он не простит ее никогда. Она кивнула, еще секунду постояла рядом с ним, потом круто развернулась и вышла из комнаты. Никто не заметил ее отъезда. Хватились Хейлики только через два дня. Когда взволнованные слуги сообщили об исчезновении Хейлики Элгору. Он ледяным тоном попросил больше не упоминать в его присутствии имя его жены. И все.

Запретить упоминать имя жены в своем присутствии Элгор мог, но он не мог запретить обсуждать это за своей спиной. Скоро новость об уходе Хейлики разнеслась, словно лесной пожар. Услышав об этом в Аргерин приехали и сестры Хейлики, и Эрл, и Эрри. Ни сестрам, ни Эрри Элгор ничего не сказал, а вот Эрлу рассказал о случившемся без утайки. Рассказ был спокойным, безэмоциональным. Элгор коротко изложил самую суть и также коротко рассказал об уходе Хейлики.

— Я не понимаю, — в ужасе смотрел Эрл на своего отца, — мама ушла и бросила нас вот из-за такой мелочи?! Папа, но это же смешно! Мама мудрая и сильная, она никогда бы так не поступила. Может еще что-то произошло? Может ты что-то сказал или сделал?

— Я могу рассказать тебе о каждой минуте нашего общения, — мертвым голосом ответил Элгор, — могу повторить каждое слово наших разговоров. Собственно, я тебе уже их и сказал, я лишь умолчал об оскорблениях, которые в гневе кричала Хейлика.

— Но как так может быть? — не мог прийти в себя Эрл. — Папа, почему ты заранее не сказал мне, что мама хочет уйти? Я бы постарался приехать и может я смог бы ее удержать? — едва сдерживаясь спрашивал Эрл отца.

— Я не верил, что она уйдет, — тихо ответил Элгор. — За тот месяц, который я дал ей на то, чтобы она передумала, Хейлика ни разу не говорила об уходе...

— А если попытаться ее найти? — встрепенулся Эрл, перебивая отца.

— Как хочешь, — сухо ответил Элгор. — Ты уже взрослый и можешь поступать так как сочтешь нужным.

Эрл отправился вслед за мамой в тот же день. Он долго и упорно искал ее следы и смог выяснить только то, что она ушла в земли людей, перед этим заехав к мальчикам, которых воспитывала в детстве. Захватив Яна и Тима, она села на корабль и дальше ее следы потерялись... Прошло двадцать лет.

Глава 2

Двадцать лет... Как ни странно, но за эти годы в Аргерине ничего не изменилось, впрочем, чему удивляться, если даже пролетающие столетие не оставляли особых изменений в землях долгоживущих. Элгор спокойно правил своими подданными, Эрл же постоянно бывал в каждом из королевств задерживаясь порою на годы. От Хейлики не было ни слуху, ни духу. Но вот однажды...

Элгору подали письмо, скрепленное особой печатью, которую мог вскрыть только он. Элгор развернул свиток, он сразу узнал почерк Хейлики. Письмо было очень коротким:

"Лорд Элгор!

Прошу разрешения поговорить с Вами.

Ответа буду ждать в том доме, где мы жили с сестрами в детстве.

Х.", — Элгор задумчиво подошел к окну и замер на несколько минут, не выпуская письма из руки, потом послал гонца с коротким устным сообщением, что Хейлика может прибыть во дворец в любое удобное для нее время.

Хейлика выбрала поздний вечер. Стража была предупреждена, поэтому ее беспрепятственно пропустили к Элгору. Ни стража, ни слуги не знали, кто является поздним гостем Элгора. О предстоящем визите жены он никому не говорил, да и она приняла все меры, чтобы ее не узнали. На Хейлике была одежда простого воина. Длинный плащ, с глубоким капюшоном, скрывающем половину лица, высокий воротник, в котором прятался подбородок. Нет, Хейлику узнать было невозможно.

Не дойдя нескольких шагов до Элгора, Хейлика опустилась на одно колено, как поступали все воины. Однако, не дожидаясь разрешения подняться, Хейлика заговорила, причем, заговорила первой, это было бы прямым нарушением субординации, будь она воином армии любого из лордов. И, именно, это нарушение показало Элгору, что просьба, с которой она хотела к нему обратиться, носила личный характер.

— Я прошу Вас, — начала Хейлика, избегая называть Элгора ни по имени, ни "лорд Элгор", — помочь мне встретиться с сыном, — тихо сказала она. — Мне необходимо увидеть Эрла, — голос Хейлики дрогнул и в нем скользнула умоляющая нотка.

— Зачем вам надо видеть Эрла? — словно на допросе спросил Элгор. — Двадцать лет вы о нем и не вспоминали. — Хейлика едва заметно дернулась, однако она сдержала свои эмоции, не пытаясь ничего ни объяснять, ни оправдываться.

— Если вы откажетесь помочь мне, то я буду искать другие способы и возможности, чтобы его увидеть, — голос Хейлики звучал спокойно, но некоторые нотки, предупреждающие о том, что если Элгор будет выпендриваться, то она обойдется и без его помощи, не услышать было невозможно. Он услышал. На долю секунды ярость едва не прорвалась в его взгляде, однако, он легко справился с собой и чуть иронично поклонившись, ответил: