|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Столица — всегда особый город. Это не только красота зданий и роскошь улиц и парков. Столица — это блеск и богатство, это знаменитости, которые ходят с тобой порой по одним площадям и магазинам. Столица — это яркая насыщенная жизнь, это место, где так часты праздники, а если их нет на улице, то не беда, просто найди дом или квартал, где он есть! Столица — это шум, свет магических (или не очень) огней и очень короткие ночи... Словом, красота. Только вот главный город страны жить просто, как все, не может. Столица притягивает не только лучших ученых, артистов и богачей — вслед за внешним блеском в любую столицу слетаются охотники до легких денег: авантюристы всех мастей, банальные преступники, мошенники.
Поэтому столичный город — это еще и свои особые правила. И опасность для тех, кто этих правил не знает.
И город этот Славке не нравился.
Нет, конечно, с улицами и чистотой тут было все в порядке. Как Славка наблюдал раньше, магия справлялась с проблемами загрязнения не хуже (а кое-где и получше) техники. И архитектура была вполне на уровне. Большинство двух-трехэтажных домов строилось из очень гладкого беловатого камня, а крыши делались из черепицы, цвет которой зависел от секторов. В их секторе крыши переливались зеленью, и сочетание белого и зеленого... Эффект был сокрушительным. Красота — до судорожного вздоха. Потому что дышать на некоторое время попросту забываешь.
Белизна стен, зелень садов и скверов, синее небо, мягкий просверк стекол. Особняки общей палитры не нарушали, лишь слегка разбавляя ее радугой цветных окон, серебром окрашенных труб, волшебством мозаик, ажурной чернотой кованых решеток.
Это был очень чистый и красивый город. Ну, по крайней мере, это предместье и пять-шесть прилегающих кварталов.
Только вот что-то все равно было не так.
Может быть, то, с какой стремительностью белые дома украшались все большим и большим количеством кованых решеток — на дверях и окнах, даже на новомодных тут балконах с каждым днем все гуще оседала чернота кованого чугуна. Может, то, как быстро и жадно в избалованной столице раскупали продовольствие, особенно то, что долго хранится. Максову дорогущую тушенку — пробная партия! — смели в первый же день и постоянно приходили выспрашивать, когда будут новые поставки. То, как, по словам одного травника, резко возросли доходы у людей его ремесла — больные почему-то почти перестали обращаться за исцелением к вельхо. То, как нежданно, в одно утро, у порядком удивленного торговца вдруг раскупили все лопаты? Он сначала смеялся над этим, рассказывая Максу, как понимающему человеку, что его инструменты никогда не пользовались таким спросом — тайники все копают, что ли? И вдруг прямо на глазах помрачнел и заторопился прочь. Видимо, копать свой собственный тайник? Или схрон.
А может, дело было в том, как жадно слушали любые сплетни, словно чего-то ожидая... или боясь? Боясь — и при этом почему-то не смея уезжать. Тень страха, неуловимая, но отчетливая, висела над городом и потихоньку становилась частью жизни...
Макс мрачнел и все с большей страстью окунался в свои торговые сражения. Теперь его соперникам приходилось уж совсем нелегко. А подкидыши и вовсе сидели как на вулкане, только и мечтая о том светлом миге, когда город останется позади.
Да, подкидыши...
Странноватая компания. Трое беглых личинок, причем похоже, что один из них из драконоверов, и два парня постарше, якобы подмастерья плотника и булочника, но Макс то и дело на них косился. Не те, мол, ухватки. Ну, не так уж он не прав. Если в плотника Славка еще с некоторым усилием готов был поверить — в конце концов, мастера бывают разные, и ученик такого "мастера" вполне мог иметь затравленные глаза и манеру чуть что сливаться со стенкой. Но осанка и вид пятого "подкидыша" не имели к пекарям никакого отношения! Вряд ли самозваный ученик булочника вообще знал, с какой стороны подходить к печке. Прямая спина, разворот плеч, мягкие шаги кота на охоте скорей вызывали в памяти воина десантника. Если тут, конечно, уже придумали десантников... Подросток притворяется, и остальные из этой компании его прикрывают. Все ли?
И вот что с ними делать?
Макс прав, связываться с кем бы то ни было со стороны очень рискованно. Прав и в том, что "подкидыши" принесли с собой дополнительные проблемы. Особенно скверно то, что при все этом чужаки еще и неискренни, и попробуй пойми, с какой стороны эти проблемы свалятся на голову...
И не выгонишь ведь их. Тут даже Максова паранойя замолкает и не настаивает. Жалеет. Признаваться в этом, кстати, не хочет — он, мол, кого-то жалеет? Он, Макс Воробей, рискует собой из-за каких-то посторонних чужаков? Нет-нет, это немыслимо, Славка ошибается! Книжек, мол, умных перечитал. Макс не какой-то там гуманист! Поэтому он изображает из себя очень загруженного торговца, который страшно рад даровой рабочей силе и обязательно загрузит "подкидышей" работой по полной, дайте только срок! Уж поверьте!
Славка "верит". Парни тоже.
И все-таки стоит попробовать разговорить их. Еще раз.
— ...ДРАКОНАМ!
— Остай?
— Я говорю, вы драконам их чешую продавать не пробовали, юноша? Нет? А у вас бы получилось. Итак, лавка ваша! За пятьсот монет! — старикан довольно улыбался. — Во славу Ульве!
— Во славу Ульве, — Макс, напротив, имел скорбный вид. Не получился торг, что ли? А Славка и не слышал, отвлекся...
А, нет! Скорбный взгляд был направлен на мешочек с монетами — напарник взирал на них так, как будто прощался с любимой бабушкой. Хотя... тоже нет. Судя по тому, что вырвалось у Макса тогда в подземелье, его настоящую бабушку можно было смело сбрасывать в змеиную яму Нойта-вельхо — именно там эта "достойная дама" почувствует себя дома. А обрети такая магию — и Нойта-вельхо ждет переворот.
Хозяин, впрочем, не дал Славке отвлечься еще раз — он добродушно хохотнул, вытягивая руку:
— Ну-ну, юноша! Вы и так отвоевали у меня тридцать монет. Больше не уступлю, даже если ваши шестеро детей и больная бабушка явятся сюда лично. Кстати, примете совет?
— Конечно! — Макс перестал излучать мировую скорбь и аккуратно опустил мешочек с половиной суммы торговцу на ладонь. Тот хмыкнул.
— Не перебарщивайте с деталями. Сколько там у вас на самом деле детей — один, два? Вот так бы и говорили. Это вызывает доверие. А шестеро — не по возрасту, юноша, не по возрасту.
Его грубоватые, чуть искривленные пальцы быстро пересчитывали высыпанные на стол деньги. Видимо, все было в порядке, потому что его ладонь быстро и точно легла на деревянную табличку, закрепленную на стене над местом хозяина — метку вельхо. Метка — своеобразный документ на владение. Она же охрана, она же показатель защиты от вельхо, она же при необходимости сигнал тревоги. Сейчас хозяин удалял из метки свое право владения, набирая только одному ему известный код.
Славка присмотрелся. Код выглядел интересно — не цифровой, а узорный. На метке был вырезан довольно прихотливый узор, напоминающий кельтские орнаменты, и, видимо, только хозяин знал, каких линий и в каком порядке нужно было коснуться.
Действо отдаленно напоминало наложение Знаков. Строилось по тому же принципу? Спросить бы Терхо... Но Терхо далеко. Неразумно было вельхо-отступнику соваться в столицу. Опасно. Впрочем, как и драконам. Как и драконоверам...
Кстати, не сегодня-завтра сюда как раз должны добраться драконоверы. Старшие Гнезда наотрез отказались отпускать свою надежду (особенно Макса) без прикрытия и консультантов. Драконоверы были привлечены как способные обе эти функции, а при желании еще и третью. Как туманно выразился почтенный Миусс Райккен Ирро, на сопровождение возлагается еще и миссия силового воздействия — при необходимости. Звучало разумно, но лично Славку не оставляла мысль, что адресата этого воздействия обозначено не было, и "при необходимости" сопровождение должно не только накостылять тем, кто покусится на драгоценного Снежного, но и самого Снежного скрутить, засунуть в мешок и срочно уволочь подальше от опасности. Кажется, Макс что-то такое тоже чуял, и на сменявших друг друга сопровождающих смотрел косо. А когда в драконоверьей эстафете вдруг наметился пропуск (уже под столицей в небольшом поселке община драконоверов слегла от какого-то морового поветрия почти в полном составе) не слишком расстроился. Договорились, что новое сопровождение найдет нас уже в самой столице.
А вельхо заболевших лечить отказались...
Якобы чересчур заняты.
Опять-таки показательно.
Метка благосклонно среагировала на усилия хозяина и приветливо мигнула зеленоватым отсветом.
— Ну, теперь вы.
— А не цапнет? — напарник опасливо тыкает в табличку вытащенной из кармана заколкой — образцом продукции номер 24.
Табличка остается равнодушна. То есть кислотой не плюется, синим дымом не исходит и в пасть с зубами по пять сантиметров каждый не оборачивается. Но когда осмелевший Макс подносит к ней ладонь, по табличке прокатывается какое-то предвкушающе-радужное мерцание. Ладонь отдергивается быстрей, чем кот от тапка. И табличка с Максом снова начинают свои переглядки.
Кажется, они нашли друг друга. Параноики несчастные.
К счастью, не все здесь обладают драконьим терпением. Продавец сдается первым.
— Ну, давайте позовем вельхо, — бывший хозяин лавки предлагает это явно неохотно. Связываться с вельхо здесь, в столице, стараются как можно реже. Показательно. — И переключат, и засвидетельствуют заодно...
Воробей птица гордая. И шуганая, так что ладонь Макса наконец воссоединяется с табличкой, запечатлевая на той неповторимый магический отпечаток. Это, кстати, та причина, по которой Славка был против покупки в столице домов, лавок и прочей недвижимости. Ему не хотелось оставлять здесь ничего такого, по чему их потом можно будет выследить.
Но Макс уперся.
Ну что ж. Придется им теперь быть поосторожней.
Искристое мерцание метки на миг становится яркой радугой, точно Макс трогает разом сотню крошечных разноцветных бабочек. Кажется, это не самый обычный отклик метки, потому что хозяин несколько озадаченно хмурится. Впрочем, оно быстро гаснет, а Макс уже тянет из мешка оплетенную лозой плоскую фляжку-бутылочку и вторую половину денег. Новый хозяин лавки воодушевлённо предлагает распить это сокровище за его замечательную покупку, которую построил, открыл и создал ей отличную репутацию.
Хм... Макс просто не оставил бывшему хозяину шансов. Отказываться пить за свой успех — это, по местным законам, самый что ни на есть верный способ прогневить богов. Почтенный бывший владелец со вздохом достает из-под прилавка небольшие стаканчики. Славка, присмотревшись к вдохновенной физиономии Макса, лезет в свой мешок — за лепешками и колбасой. Потому что одним тостом дело явно не обойдется, а пить без закуски Славка и сам не собирается, и напарнику не даст.
Фляжка отщелкивает крышку, в стаканчики булькает прозрачно-золотистое, на салфетке дожидается своего часа закуска. Почтенный бывший хозяин с интересом принюхивается к "жертвоприношению" и поглаживает мешочки с деньгами. Со стенок на все это неодобрительно шуршат клубки ниток и ленточек — остатки нераспроданного товара, проданного нам вместе с лавкой.
Боги получают свое приношение, хозяин охает, крякает, на несколько секунд замирает с раскрытым ртом.
— Крепкое...
— Это да. Ну, за то, чтоб нас и дальше не оставлял своей милостью бог удачи!
Хозяин вздыхает... и обреченно машет рукой:
— Лейте. Так и быть. Доро!
"Доро" — это, похоже, аналог русскому "Будем".
Ну, будем...
Не могу пошевелиться...
Я снова не могу пошевелиться. С тех пор, как драконы меня вылечили, самый большой страх — снова оказаться парализованным. Макс считает меня смелым. Это он просто не знает, как я боюсь за свою шею. Мой перелом позвоночника позволял хотя бы двигать руками — это самому умываться, есть, работать, в конце концов!
А если полный паралич? Когда все мертвое ниже шеи? Когда ты не можешь сам ни-че-го? Только смотреть в потолок и жалеть, что еще живой...
Мне часто это снится...
Почему я не могу пошевелиться? Даже руки, даже губы... что со мной? И почему надо мной опять каменный потолок в пятнах мха и плесени? Как в том проклятом подвале, где мы с Максом старались говорить, говорить, говорить. Чтобы не думать, что умираем.
Что происходит? Где я? Тот это подвал, или другой?
И... если я — здесь, то где Макс? Что случилось? Последнее, что я помню — это лавка, торговец, фляжка с самогоном. И... и все.
— М-макс! — я хриплю, кажется, только горлом, потому что губы не слушаются, потому что язык почти не шевелится...
— Замечательно! Наконец-то! Мы уже устали ждать, когда ты очнешься, оборотень, — в поле зрения вплывает чье-то лицо. Человек улыбается приветливо, машет мне рукой...
И я цепенею окончательно.
В прорези рукава мелькает золото. Знаки.
Вельхо.
Он не ждет моего ответа.
— Мои нетерпеливые коллеги хотели тебя поторопить, но я не дал! Пусть развлекаются со своим, а на тебя, оборотень, у меня большие планы... Как тебе чары?
Я не могу ответить. Язык, губы — все как под заморозкой у стоматолога. Чужое, неподвижное. Но магу и не нужен ответ. Он общается не как с собеседником, а как... с домашним котом, хомячком, кактусом. Это не общение, да и не может им быть. Для него существует на свете лишь один человек — он сам. А все остальные — просто декорация для того, чтобы утвердить его абсолютное превосходство.
— Оценил мой новый Знак? Неподвижность, невозможность двинуться? Почти полный паралич, при этом сохраняется деятельность практически всех внутренних органов и качество будущих ингредиентов не страдает!
Качество ингредиентов...
— Я, видишь ли, разрабатываю новые Знаки. Гордись, ты первый объект испытаний!
— ..ер...вый?
— Ну, видишь ли, здесь не горы, пригодного для опытов материала не найдешь. Драконов так редко удается отловить живыми. И пока мои изыскания были теоретическими... по большей части. Но думаю, с твоей помощью мне удастся раздобыть побольше материала.
С моей помощью?
Жуть этого предложения доходит не сразу. Я должен сдать ему новых драконов... на материал... на опыты... И он уверен, что я это сделаю. Просто потому, что он так сказал.
Да пошел он. Жгучая волна злости накатывает откуда-то изнутри, и кажется, сейчас я захлебнусь этим жаром...
— Не спеши с отказом, оборотень! — вельхо улыбается и улыбается, как заведенный, и от этой улыбки тянет жутью. — Ты же попробовал пока только один Знак. А у меня еще столько разработок! "Морилка". "Четыре боли". "Тысяча игл". "Белый взрыв". "Сердечный привет". "Ледяной глаз", "жгучая кровь", "темный морок", "внутреннее солнце", "пульсатор", "алый блик", "мечта зимы", "огонь-внутри", "лови дыхание", — его речь все ускоряется, глаза блестят. — Я так давно хотел их попробовать на настоящем драконе, а не на проекции! И если у меня не будет никого из этого вашего Гнезда, то мы с тобой будем испытывать это богатство долго... очень долго... ведь драконы живучи, даже в человеческом теле. А сойти с ума я тебе не дам, поверь... Слишком долго ждал этой встречи. Этой возможности.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
