Чем Меньше Родину Мы Любим, Тем Больше Нравимся Врагу

Сергей Шведов

(Минск, 123smsh@tut.by)

ЧЕМ МЕНЬШЕ РОДИНУ МЫ ЛЮБИМ, ТЕМ БОЛЬШЕ НРАВИМСЯ ВРАГУ

фантастическая быль

Если бы не толстый слой пушистой сажи и запах жжёной тухлятины, этот плац для построения личного состава в круге первом ада мог показаться царством утренней свежести и прохлады для тех, кто отбывает извечное наказание в нижних стратах. Это же не что-нибудь, а предбанник перед резиденцией самого Люцифера, поэтому ни о какой магме или металлолитейном потоке тут не могло быть и речи.

'Сам' ненавидел грязь, копоть и гарь. Обожал белоснежные скатерти и накрахмаленные кружевные салфеточки у подголовника кресла. Он ещё помнил свои райские кущи класса люкс на небесах. Посему его ярко освещённые личные апартаменты с белоснежными панелями и потолком с хрустальной люстрой были оборудованы кондиционерами и освежителями воздуха, а все входы, а выходы оснащены герметичными шлюзами. Жаль только вот, что комнатные цветы не росли в ядовитой атмосфере преисподней. Только пластиковые в горшках, кладбищенские.

Ослепительная вспышка предзнаменовала появление Чёрного Властелина во всём белом. Он панически боялся при переходе поле-вещество любой вирусной или бактериальной заразы, поэтому и являлся в огне асептической вспышки, убивающей всё живое.

Люцифер, весь в белом, вышел из шлюзовой камеры, прижимая к носу носовой платок, надушенный ароматами божественной амброзии. Он-то мог себе позволить бешено дорогую контрабанду из райских садов.

— Отделение, равняйсь! Смирно! — скомандовал чёрт-вахмистр.

Почерневшие до прокопчённых мумий грешники строем в одну шеренгу просто блаженствовали в предбаннике у приёмной Сатаны, как на прохладной веранде у моря. Широколопастные вентиляторы гнали воздух с поверхности до самых глубин преисподней. Вовсе не для того чтобы облегчить вечные муки осУжденных. Просто даже жаропрочная сталь несущих конструкций не выдерживала продолжительной эксплуатации при предписанной по технологии температуре. Балки и швеллеры пускали усталостные трещины, гнулись и ломались. Приходилось останавливать установки для мучений грешников на профилактический ремонт. Менять изношенные агрегаты и несущие конструкции. То есть нести издержки, входить в непредвиденные траты.

Но никуда не денешься! Нужно держать марку фирмы. Свободный рынок, конкуренция и либеральная экономика — разве не адские изобретения? Вот и приходится пускаться во все тяжкие, а то сожрут конкуренты и не подавятся. А конкуренты, они, как черти, из вечной пустоты являются.

Вахмистр, командир отделения хиви, добровольных помощников сил зла из сонма обречённого на муки вечные спецконтингента, дрожал от предстоящего разноса и гнева Темнейшего. Но не хотел терять столь вышколенных палачей и садистов, которых 'Сам' обязательно пустит в расход, если уж вызвал на плац. Поэтому лихорадочно соображал, как отвести гнев главкома сил зла от личного состава его подразделения.

— Подлюки! Князь тьмы сегодня в самом пугающем обличье, — прошептал вахмистр-конвоир грешникам. — Ведите себя перед ним подобострастно и с трепетом, а то вас распылят в вакууме да ещё и мне из-за вас на погонах лычки срежут.

По маленькой шеренге грешников пронёсся трепет, как по осиновой роще в безветренный денёк. На этот раз Князь тьмы явился в белоснежной форме обергруппенфюрера СС, с косой чёлкой на весь лоб и квадратными усиками под носом. С красной нарукавной повязкой со свастикой и в портупее при кобуре. Один вид его вгонял в панический страх. Он постукивал себя стеком по голенищам высоких сапог. Сам он никогда не объезжал строптивых драконов, но любил пощеголять в кавалерийских галифе.

— Властитель Тьмы! Группа провинившихся грешников доставлена по вашему приказанию, — доложил вахмистр визгливым фальцетом.

— Кого ты мне привёл?

— Ваше темнейшество, группа добровольных помощников сил зла для изощрённых терзаний литературных творюг построена! — с паническим отчаянием повторил вахмистр.

— Кого ты привёл, спрашиваю? Это же прогоревший шлак... Вольно, рецидивисты! Вы и перед отцом греха и лжи умудрились согрешить... Ну, кто первый отважится оправдаться?

— Мы!

— Замятин! — просипел вахмистр. — Отвечать строго по уставу!

— Виноват, — тут же поправился грешник. — Я, мой фюрер!

— Что я слышу? Ты понизил меня в звании.

— Виноват, мой Люцифер! — уже дрожащим голоском извинился грешник.

— Ты какое получил задание от меня?

— Обгадить русский народ, мой Люцифер!

— А ты обгадил какой-то общественный строй западных космополитов, придурок!

— Я был при жизни всей душой и телом на Западе, мой фюр... мой Люцифер!

— Ты вляпался в либерально-политические заморочки, какие я подбрасываю время от времени западным левакам. Простым людям нет никакого дела до ' — измов'... — Люцифер сорвал с плеча грешника испачканную дёгтем липучку-ленту, отметку 'хиви', добровольца зла. — В общий котёл его!

Два прислужника тьмы с красными повязками со свастикой на рукаве поволокли блеющего, аки агнец перед закланием, штрафника.

— Я всегда презирал русских, мой Люцифер! Я умел писать качественную литературу даже по-английски! Я в душе англоман!

Но голос его уже стих за раскалёнными воротами из низкосортной стали.

Главковерх всемирного зла вперил васильковые очи в очередную бледную тень.

— Мой Люцифер! Признаюсь, я сплагиатил сюжет у Замятина, виноват. Но мой опус написан на уровне диккенсовской прозы!

— Тебе что задали?

— Обгадить русского человека.

— И где в твоём романе русские?

— Пленные перед казнью на площади.

— Ты обозвал их евроазиатами, не сочиняй мне, сочинитель.

— Да. Но я ещё до того показал всему миру пропасть, куда скатится человечество, если воспоследует русскому миропорядку. Мой 'Скотный двор' был написан, когда едва лишь зарождались колхозы.

— Ну и что?

— Я показал всем людям доброй воли, что колхозы — путь в никуда. Под конец повестушки фермой управляет умелый хозяин из-за океана.

— Ложь-дешёвка! Непрофессионально. Ты показал всё тот же западный миропорядок, который навязали русским леваки-интернационалисты англосаксонского толка.

— Тогда почему среди нас нет Хаксли? Он тоже нёс богохульную ахинею.

— Ахинею, говоришь... Этот заучка, внучок учёного и философа, слишком много нахватался софистики у любимого дедушки. Подсунул мне для цензуры черновик романа, где главных героев зовут ЛенИна и Маркс. Ну я и повёлся на философическую разводку.

— А как вы оценили его роман потом?

— Гнусный пасквиль на дьявольский либерализм с биологической сегрегацией сословий.

— Почему же вы его не наказали для острастки других?

— Мне из преисподней никак дотянуться до райских небес. На нём не было греха. Он не обманул людишек, а зло посмеялся над ними... На общую сковородку этого, — приказал властитель Зла. — Да заткни ему рот, чтоб не хрюкал по-свинячьи! Пусть уж лучше на сковородке пошкварчит.

Когда приговорённого уволокли, Люцифер вытащил из строя за бороду высоченного, худого и согбенного крючком грешника:

— Солжи-ка мне правду, орангутанг козлобородый.

— Я написал, что большевики перебили хребет русскому народу.

Громовой хохот Люцифера едва не вызвал землетрясение.

— Ты?.. Написал?.. Ха!.. Хребет русскому народу перебил я, запомни! Я извратил русских, совратил их души и заставил служить мне... Солжи-ка мне что-то поправдивее.

— Я первым описал архипелаг ГУЛАГ!

— Ну это уже что-то с чем-то! Так врать в глаза отцу лжи... Первым куда лучше тебя описал ГУЛАГ Иван Лукьянович Солоневич, за ним его брат Борис.

— Почему же оба сволочуги не с нами в одном строю?

— Умники-философы ускользают из моих когтей, как мыло в бане... На распыл этот волосатого обезьяна! — приказал Люцифер охранникам.

Вахмистр воинства вселенского зла прищёлкнул каблуками и дрожащим тенорком пискнул:

— Мой Люцифер, дозвольте обратиться!

— Чего тебе?

— Оставьте мне хотя бы это полуотделение. Это настоящие цепные псы. Давно натасканы рвать души русских грешников.

— Что-то не верится в их профессионализм, вахмистр... На кой ляд тебе это бездарный продюсёр?

— Продюсер, с вашего позволения, мой Люцифер! — обиделся хиви-киношник.

— Досталь, ты меня уже достал своей тупостью! Как долго отбывали срок в штрафбате?

— Бесконечно долго, ваше темнейшество!

— Это ты будешь отбывать свой срок в преисподней бесконечно долго, а у русских в штрафбате воевали всего три месяца или до первой крови.

— Мой Люцифер, смертному не дано всё познать!

— Кого отправляли в штрафбат?

— Кого ни попадя!

— В штрафбат посылали искупать вину исключительно дебоширов, мародёров и пьяниц из офицерского состава! Для рядовых и младших командиров были штрафные роты. Набирали из лагерей лишь шпану да мелкую шушеру, а не блатных. А у тебя в штрафбате — сплошь блатари и паханы. 

— Чёрт меня попутал со штрафной ротой! Но там же воевали заключённые!

— Ну-ка чёрт, — приказал вахмистру Люцифер. — Вели своим подручным вставить ему раскалённую кочергу куда следует, чтобы не путал штрафбат со штрафной ротой, а также Урок с бытовыми ворюгами да 'несунами' на производстве. Пусть провернут кочергу пару раз, а потом этого засёра-продюсёра — на распыл в вакууме.

— Но я ведь ставил фильм для русских унтерменшей. Они же поголовно круглые идиоты. Ни в чём не разбираются.

— Сейчас твоя задница станет круглой от раскалённой кочерги, как голова круглого идиота. Это называется вбить ума через задние ворота.

Вопли наказанного кинотворюги ещё были слышны из коридора, а Люцифер заложил пальцы за пояс портупеи, и обвёл оставшихся грозным взором синих, как утраченное им небо, очей. Словно копил гнев в запаянном котле, чтобы одним взрывом выплеснуть его на провинившихся хиви.

— Я — сеятель лжи, я — отец лжи! — наконец взвился Люцифер в облике обергруппенфюрера СС и исхлестал ослушников стеком. — Мой лучший ученик доктор Геббельс учил вас, придурков, что любая дезинформация должна состоять из 99 процентов правды и только из одного процента лжи, а вы все, живые и мёртвые, врёте бессовестно и бесполезно. Брешите, как псы на ветер на ТВ и в интернете.

Следующий бедолага понуро выступил вперёд из строя, сняв матерчатую шапочку в крупную полоску.

— Я первый обгадил русскую спецслужбу 'Смерш' из самых бескорыстных и чистых побуждений.

— Ха! Чистыми побуждениями дорожка прямо к нам в преисподнюю вымощена. Только ленивый из русских полководцев после войны не обгадил 'Смерш' в мемуарах. У русских не было гестапо и фельджандармерии. Служба 'Смерш' не только ловила шпионов, но и выполняла обязанности военной полиции. Копила компромат на хапуг с крупными звёздами на погонах А ты всего лишь залезал в тёплую постельку к генеральской жёнушке и посему никак не мог не попасть в досье к военному дознавателю. Вот поэтому и отношение к особистам у тебя было особо тёплое... В угольки его да в местечко потеплее! Под колосники, — рыкнул Люцифер.

— Премного благодарны-с! — послышалось уже из-за ржавой двери. Покойный военный писатель был рад, что сохранил свою грешную душонку в целости и сохранности.

— То-то же, хоть отблагодарил... Ему, еврею, предстояла возможность трижды погибнуть от рук фашистов. Русские его спасли, а он их в ответ хоть самую малость, да обгадил... Обожаю чёрную неблагодарность!

Люцифер кивнул на оставшихся хиви.

— Вахмистр, эту мелочёвку сразу на распыл.

— Мой князь Сатанаил! — кинулся один из строя к сапогам властителя тьмы. — Это я придумал, что русские закидали врагов своими трупами и залили их русской кровью.

— Придумал для бабушек на лавочке у подъезда? Немцы пунктуальны. Вели статистику потерь живой силы до последнего солдата. Тупая ложь разбивается архивными данными.

— А я, мой Люцифер, красочно описал русского дезертира! — заблажил другой грешник. — И жена того дезертира в бане приняла его за оборотня.

— Кто ж так сходу раскрывает нашу резидентуру?.. Вахмистр, обоих на распыл!

— Мои лучшие специалисты, ваше темнейшество. Грамотные.

— Что за чушь! Все мои беды от таких грамотеев. Вон полуграмотный царь-генсек Мыкыта в вышиванке и соломенной селюковской шляпе-брыле всего за несколько лет подгадил русским так, как веками не удавалось умникам-грамотеям. Он поссорил русских с китайцами, ослабив тех и других. Заставил весь мир презирать русских, хоть прежде даже высокородные аристократы Запада благоволили русским и бескорыстно помогали им во всём. Вот как надо работать!.. На распыл оставшихся, вахмистр!

— Мой Люцифер! Я остаюсь без команды добровольных помощников зла.

— Протри свои закопчённые глаза и почаще ходи на курсы политпросвета! Совсем отстал от текущего момента, не чуешь движухи гнилого и вонючего духа среди живых.

— Мой Люцифер, я при жизни пас овец на Пиренеях. Про русских ничего не знаю.

— Скотоложец, понятное дело. Мелкий грешник. Так знай, йододефицитный кретин, с самого зарождения книгопечатного дела я очернял этих русских, чуравшихся меня, как чёрт от ладана. С превеликим трудом мне удалось выжечь на русском народе тавро азиатов благодаря небылицам о монгольском нашествии. Второе клеймо я поставил на русских беженцах-литвинах с Эльбы и Одера, когда водил пером историков. Они объявили этих жертв немецкого 'натиска на восток' покорливыми балтами. Я выжег навечно в сознании русских с окраин Юго-Запада небылицы, что они прямые потомки аккадов, прародителей европейской цивилизации.

Люцифер по тупым глазам вахмистра понял, что до того не доходит ни слова из его выспренней речи.

— Так когда мне ожидать пополнения личного состава, ваше темнейшество?

— Сейчас в России столько развелось мерзотнейших мерзавчиков среди писак и кинотворюг, сколь никогда их не бывало в русской истории. Они искусно выгравировали, раскалили и прожгли в душах русской молодёжи такое тавро, о котором даже и не грезил мой весьма незадачливый ученик генерал Власов. Стоит мне лишь кивнуть, как тебе подберут из сонма только что поступивших грешников новых работников совка и кочерги у котлов. У тебя будет не только отделение, а полноценный взвод адских хиви, этих добровольных прислужников зла. Да и не гоже тебе с лычками вахмистра командовать отделением. С такой службой и ефрейтор справится. Теперь ты будешь командиром взвода. Поздравляю с присвоением звания унтершарфюрера СС.

— Служу вселенскому злу!

Князь тьмы в белоснежной униформе обергруппенфюрера СС пнул стоявшего перед ним на коленях зачуханного вахмистра до зеркального блеска начищенным сапогом.

— Пшёл вон!

Темнейший направился к входному шлюзу своей герметической резиденции. Он не выносил жары, духоты, гари и копоти. Блистательный архангел, аристократ как-никак, а должен общаться с вонючим быдлом. Вот же служба проклятая-распроклятая! При этой мысли он даже брезгливо передёрнул плечами.

— Тупоклювые долбодятлы, блин!