Чем Меньше Родину Мы Любим, Тем Больше Нравимся Врагу

Сергей Шведов

(Минск, 123smsh@tut.by)

ЧЕМ МЕНЬШЕ РОДИНУ МЫ ЛЮБИМ, ТЕМ БОЛЬШЕ НРАВИМСЯ ВРАГУ

фантастическая быль

Если бы не толстый слой пушистой сажи и запах жжёной тухлятины, этот плац для построения личного состава в круге первом ада мог показаться царством утренней свежести и прохлады для тех, кто отбывает извечное наказание в нижних стратах. Это же не что-нибудь, а предбанник перед резиденцией самого Люцифера, поэтому ни о какой магме или металлолитейном потоке тут не могло быть и речи.

'Сам' ненавидел грязь, копоть и гарь. Обожал белоснежные скатерти и накрахмаленные кружевные салфеточки у подголовника кресла. Он ещё помнил свои райские кущи класса люкс на небесах. Посему его ярко освещённые личные апартаменты с белоснежными панелями и потолком с хрустальной люстрой были оборудованы кондиционерами и освежителями воздуха, а все входы, а выходы оснащены герметичными шлюзами. Жаль только вот, что комнатные цветы не росли в ядовитой атмосфере преисподней. Только пластиковые в горшках, кладбищенские.

Ослепительная вспышка предзнаменовала появление Чёрного Властелина во всём белом. Он панически боялся при переходе поле-вещество любой вирусной или бактериальной заразы, поэтому и являлся в огне асептической вспышки, убивающей всё живое.

Люцифер, весь в белом, вышел из шлюзовой камеры, прижимая к носу носовой платок, надушенный ароматами божественной амброзии. Он-то мог себе позволить бешено дорогую контрабанду из райских садов.

— Отделение, равняйсь! Смирно! — скомандовал чёрт-вахмистр.

Почерневшие до прокопчённых мумий грешники строем в одну шеренгу просто блаженствовали в предбаннике у приёмной Сатаны, как на прохладной веранде у моря. Широколопастные вентиляторы гнали воздух с поверхности до самых глубин преисподней. Вовсе не для того чтобы облегчить вечные муки осУжденных. Просто даже жаропрочная сталь несущих конструкций не выдерживала продолжительной эксплуатации при предписанной по технологии температуре. Балки и швеллеры пускали усталостные трещины, гнулись и ломались. Приходилось останавливать установки для мучений грешников на профилактический ремонт. Менять изношенные агрегаты и несущие конструкции. То есть нести издержки, входить в непредвиденные траты.

Но никуда не денешься! Нужно держать марку фирмы. Свободный рынок, конкуренция и либеральная экономика — разве не адские изобретения? Вот и приходится пускаться во все тяжкие, а то сожрут конкуренты и не подавятся. А конкуренты, они, как черти, из вечной пустоты являются.

Вахмистр, командир отделения хиви, добровольных помощников сил зла из сонма обречённого на муки вечные спецконтингента, дрожал от предстоящего разноса и гнева Темнейшего. Но не хотел терять столь вышколенных палачей и садистов, которых 'Сам' обязательно пустит в расход, если уж вызвал на плац. Поэтому лихорадочно соображал, как отвести гнев главкома сил зла от личного состава его подразделения.

— Подлюки! Князь тьмы сегодня в самом пугающем обличье, — прошептал вахмистр-конвоир грешникам. — Ведите себя перед ним подобострастно и с трепетом, а то вас распылят в вакууме да ещё и мне из-за вас на погонах лычки срежут.

По маленькой шеренге грешников пронёсся трепет, как по осиновой роще в безветренный денёк. На этот раз Князь тьмы явился в белоснежной форме обергруппенфюрера СС, с косой чёлкой на весь лоб и квадратными усиками под носом. С красной нарукавной повязкой со свастикой и в портупее при кобуре. Один вид его вгонял в панический страх. Он постукивал себя стеком по голенищам высоких сапог. Сам он никогда не объезжал строптивых драконов, но любил пощеголять в кавалерийских галифе.

— Властитель Тьмы! Группа провинившихся грешников доставлена по вашему приказанию, — доложил вахмистр визгливым фальцетом.

— Кого ты мне привёл?

— Ваше темнейшество, группа добровольных помощников сил зла для изощрённых терзаний литературных творюг построена! — с паническим отчаянием повторил вахмистр.

— Кого ты привёл, спрашиваю? Это же прогоревший шлак... Вольно, рецидивисты! Вы и перед отцом греха и лжи умудрились согрешить... Ну, кто первый отважится оправдаться?

— Мы!

— Замятин! — просипел вахмистр. — Отвечать строго по уставу!

— Виноват, — тут же поправился грешник. — Я, мой фюрер!

— Что я слышу? Ты понизил меня в звании.

— Виноват, мой Люцифер! — уже дрожащим голоском извинился грешник.

— Ты какое получил задание от меня?

— Обгадить русский народ, мой Люцифер!

— А ты обгадил какой-то общественный строй западных космополитов, придурок!

— Я был при жизни всей душой и телом на Западе, мой фюр... мой Люцифер!

— Ты вляпался в либерально-политические заморочки, какие я подбрасываю время от времени западным левакам. Простым людям нет никакого дела до ' — измов'... — Люцифер сорвал с плеча грешника испачканную дёгтем липучку-ленту, отметку 'хиви', добровольца зла. — В общий котёл его!

Два прислужника тьмы с красными повязками со свастикой на рукаве поволокли блеющего, аки агнец перед закланием, штрафника.

— Я всегда презирал русских, мой Люцифер! Я умел писать качественную литературу даже по-английски! Я в душе англоман!

Но голос его уже стих за раскалёнными воротами из низкосортной стали.

Главковерх всемирного зла вперил васильковые очи в очередную бледную тень.

— Мой Люцифер! Признаюсь, я сплагиатил сюжет у Замятина, виноват. Но мой опус написан на уровне диккенсовской прозы!

— Тебе что задали?

— Обгадить русского человека.

— И где в твоём романе русские?

— Пленные перед казнью на площади.

— Ты обозвал их евроазиатами, не сочиняй мне, сочинитель.

— Да. Но я ещё до того показал всему миру пропасть, куда скатится человечество, если воспоследует русскому миропорядку. Мой 'Скотный двор' был написан, когда едва лишь зарождались колхозы.

— Ну и что?

— Я показал всем людям доброй воли, что колхозы — путь в никуда. Под конец повестушки фермой управляет умелый хозяин из-за океана.

— Ложь-дешёвка! Непрофессионально. Ты показал всё тот же западный миропорядок, который навязали русским леваки-интернационалисты англосаксонского толка.

— Тогда почему среди нас нет Хаксли? Он тоже нёс богохульную ахинею.

— Ахинею, говоришь... Этот заучка, внучок учёного и философа, слишком много нахватался софистики у любимого дедушки. Подсунул мне для цензуры черновик романа, где главных героев зовут ЛенИна и Маркс. Ну я и повёлся на философическую разводку.

— А как вы оценили его роман потом?

— Гнусный пасквиль на дьявольский либерализм с биологической сегрегацией сословий.

— Почему же вы его не наказали для острастки других?

— Мне из преисподней никак дотянуться до райских небес. На нём не было греха. Он не обманул людишек, а зло посмеялся над ними... На общую сковородку этого, — приказал властитель Зла. — Да заткни ему рот, чтоб не хрюкал по-свинячьи! Пусть уж лучше на сковородке пошкварчит.

Когда приговорённого уволокли, Люцифер вытащил из строя за бороду высоченного, худого и согбенного крючком грешника:

— Солжи-ка мне правду, орангутанг козлобородый.

— Я написал, что большевики перебили хребет русскому народу.

Громовой хохот Люцифера едва не вызвал землетрясение.

— Ты?.. Написал?.. Ха!.. Хребет русскому народу перебил я, запомни! Я извратил русских, совратил их души и заставил служить мне... Солжи-ка мне что-то поправдивее.

— Я первым описал архипелаг ГУЛАГ!

— Ну это уже что-то с чем-то! Так врать в глаза отцу лжи... Первым куда лучше тебя описал ГУЛАГ Иван Лукьянович Солоневич, за ним его брат Борис.

— Почему же оба сволочуги не с нами в одном строю?

— Умники-философы ускользают из моих когтей, как мыло в бане... На распыл этот волосатого обезьяна! — приказал Люцифер охранникам.

Вахмистр воинства вселенского зла прищёлкнул каблуками и дрожащим тенорком пискнул:

— Мой Люцифер, дозвольте обратиться!

— Чего тебе?

— Оставьте мне хотя бы это полуотделение. Это настоящие цепные псы. Давно натасканы рвать души русских грешников.

— Что-то не верится в их профессионализм, вахмистр... На кой ляд тебе это бездарный продюсёр?

— Продюсер, с вашего позволения, мой Люцифер! — обиделся хиви-киношник.

— Досталь, ты меня уже достал своей тупостью! Как долго отбывали срок в штрафбате?

— Бесконечно долго, ваше темнейшество!

— Это ты будешь отбывать свой срок в преисподней бесконечно долго, а у русских в штрафбате воевали всего три месяца или до первой крови.

— Мой Люцифер, смертному не дано всё познать!

— Кого отправляли в штрафбат?

— Кого ни попадя!

— В штрафбат посылали искупать вину исключительно дебоширов, мародёров и пьяниц из офицерского состава! Для рядовых и младших командиров были штрафные роты. Набирали из лагерей лишь шпану да мелкую шушеру, а не блатных. А у тебя в штрафбате — сплошь блатари и паханы. 

— Чёрт меня попутал со штрафной ротой! Но там же воевали заключённые!

— Ну-ка чёрт, — приказал вахмистру Люцифер. — Вели своим подручным вставить ему раскалённую кочергу куда следует, чтобы не путал штрафбат со штрафной ротой, а также Урок с бытовыми ворюгами да 'несунами' на производстве. Пусть провернут кочергу пару раз, а потом этого засёра-продюсёра — на распыл в вакууме.

— Но я ведь ставил фильм для русских унтерменшей. Они же поголовно круглые идиоты. Ни в чём не разбираются.

— Сейчас твоя задница станет круглой от раскалённой кочерги, как голова круглого идиота. Это называется вбить ума через задние ворота.

Вопли наказанного кинотворюги ещё были слышны из коридора, а Люцифер заложил пальцы за пояс портупеи, и обвёл оставшихся грозным взором синих, как утраченное им небо, очей. Словно копил гнев в запаянном котле, чтобы одним взрывом выплеснуть его на провинившихся хиви.

— Я — сеятель лжи, я — отец лжи! — наконец взвился Люцифер в облике обергруппенфюрера СС и исхлестал ослушников стеком. — Мой лучший ученик доктор Геббельс учил вас, придурков, что любая дезинформация должна состоять из 99 процентов правды и только из одного процента лжи, а вы все, живые и мёртвые, врёте бессовестно и бесполезно. Брешите, как псы на ветер на ТВ и в интернете.

Следующий бедолага понуро выступил вперёд из строя, сняв матерчатую шапочку в крупную полоску.

— Я первый обгадил русскую спецслужбу 'Смерш' из самых бескорыстных и чистых побуждений.

— Ха! Чистыми побуждениями дорожка прямо к нам в преисподнюю вымощена. Только ленивый из русских полководцев после войны не обгадил 'Смерш' в мемуарах. У русских не было гестапо и фельджандармерии. Служба 'Смерш' не только ловила шпионов, но и выполняла обязанности военной полиции. Копила компромат на хапуг с крупными звёздами на погонах А ты всего лишь залезал в тёплую постельку к генеральской жёнушке и посему никак не мог не попасть в досье к военному дознавателю. Вот поэтому и отношение к особистам у тебя было особо тёплое... В угольки его да в местечко потеплее! Под колосники, — рыкнул Люцифер.

— Премного благодарны-с! — послышалось уже из-за ржавой двери. Покойный военный писатель был рад, что сохранил свою грешную душонку в целости и сохранности.

— То-то же, хоть отблагодарил... Ему, еврею, предстояла возможность трижды погибнуть от рук фашистов. Русские его спасли, а он их в ответ хоть самую малость, да обгадил... Обожаю чёрную неблагодарность!

Люцифер кивнул на оставшихся хиви.

— Вахмистр, эту мелочёвку сразу на распыл.

— Мой князь Сатанаил! — кинулся один из строя к сапогам властителя тьмы. — Это я придумал, что русские закидали врагов своими трупами и залили их русской кровью.

— Придумал для бабушек на лавочке у подъезда? Немцы пунктуальны. Вели статистику потерь живой силы до последнего солдата. Тупая ложь разбивается архивными данными.

— А я, мой Люцифер, красочно описал русского дезертира! — заблажил другой грешник. — И жена того дезертира в бане приняла его за оборотня.

— Кто ж так сходу раскрывает нашу резидентуру?.. Вахмистр, обоих на распыл!

— Мои лучшие специалисты, ваше темнейшество. Грамотные.

— Что за чушь! Все мои беды от таких грамотеев. Вон полуграмотный царь-генсек Мыкыта в вышиванке и соломенной селюковской шляпе-брыле всего за несколько лет подгадил русским так, как веками не удавалось умникам-грамотеям. Он поссорил русских с китайцами, ослабив тех и других. Заставил весь мир презирать русских, хоть прежде даже высокородные аристократы Запада благоволили русским и бескорыстно помогали им во всём. Вот как надо работать!.. На распыл оставшихся, вахмистр!

— Мой Люцифер! Я остаюсь без команды добровольных помощников зла.

— Протри свои закопчённые глаза и почаще ходи на курсы политпросвета! Совсем отстал от текущего момента, не чуешь движухи гнилого и вонючего духа среди живых.

— Мой Люцифер, я при жизни пас овец на Пиренеях. Про русских ничего не знаю.

— Скотоложец, понятное дело. Мелкий грешник. Так знай, йододефицитный кретин, с самого зарождения книгопечатного дела я очернял этих русских, чуравшихся меня, как чёрт от ладана. С превеликим трудом мне удалось выжечь на русском народе тавро азиатов благодаря небылицам о монгольском нашествии. Второе клеймо я поставил на русских беженцах-литвинах с Эльбы и Одера, когда водил пером историков. Они объявили этих жертв немецкого 'натиска на восток' покорливыми балтами. Я выжег навечно в сознании русских с окраин Юго-Запада небылицы, что они прямые потомки аккадов, прародителей европейской цивилизации.

Люцифер по тупым глазам вахмистра понял, что до того не доходит ни слова из его выспренней речи.

— Так когда мне ожидать пополнения личного состава, ваше темнейшество?

— Сейчас в России столько развелось мерзотнейших мерзавчиков среди писак и кинотворюг, сколь никогда их не бывало в русской истории. Они искусно выгравировали, раскалили и прожгли в душах русской молодёжи такое тавро, о котором даже и не грезил мой весьма незадачливый ученик генерал Власов. Стоит мне лишь кивнуть, как тебе подберут из сонма только что поступивших грешников новых работников совка и кочерги у котлов. У тебя будет не только отделение, а полноценный взвод адских хиви, этих добровольных прислужников зла. Да и не гоже тебе с лычками вахмистра командовать отделением. С такой службой и ефрейтор справится. Теперь ты будешь командиром взвода. Поздравляю с присвоением звания унтершарфюрера СС.

— Служу вселенскому злу!

Князь тьмы в белоснежной униформе обергруппенфюрера СС пнул стоявшего перед ним на коленях зачуханного вахмистра до зеркального блеска начищенным сапогом.

— Пшёл вон!

Темнейший направился к входному шлюзу своей герметической резиденции. Он не выносил жары, духоты, гари и копоти. Блистательный архангел, аристократ как-никак, а должен общаться с вонючим быдлом. Вот же служба проклятая-распроклятая! При этой мысли он даже брезгливо передёрнул плечами.

— Тупоклювые долбодятлы, блин!

В апартаментах его ждали яркий свет, шик и блеск, краса тропических цветов. Правда, все они были искусственные, кладбищенские. Атмосфера преисподней смертельно ядовита для всего живого. Но кладбищенские цветы все же очаровательно пахли синтетическими ароматизаторами из боевых отравляющих газов, ублажая неистребимую тягу эстета и сибарита к блистательной роскоши.

КОНЕЦ_