Новое время

Новое время

Пролог

Ночь с 19 на 20 марта

Минометный разрыв вспыхивает рядом, выбивая все звуки из ушей, вбивая в землю.

Что-то со страшной силой бьет по ноге. Боль охватывает все тело. Приплыли, б...

Я не слышу выстрелов и криков, а разрывы мин передаются через землю в раненую

ногу. Господи, больно то как. Ни шевельнуться, ни двинуться. Что-то бьет по

каске — в глазах темнеет.

В себя прихожу, когда кто-то бесцеремонно сдирает вещмешок со спины. Открыв

глаза, вижу перед собой автомат. Тяну к нему трясущуюся от слабости руку, и...

потертый, но крепкий "сапог десантный, укороченный" наступает на кисть. Другой

сапог бьет по раненой ноге, и я захлебываюсь криком. Горячий ствол автомата

упирается в скулу. Плен... Нет, не так, РАБСТВО!!! С меня срывают разгрузку и

бронежилет, вытаскивают нож из сапога, пинком переворачивают на бок. Вижу две

пары обуви и торчащие из них ноги в камуфляже. Снова мордой в камни. Кто-то

тяжелый встает на поясницу, упирается коленом меж лопаток и хватает меня рукой

за волосы. "Аллах акбар!". Лезвие ножа замедленно приближается к горлу.

Я просыпаюсь от собственного крика, и несколько минут в ужасе смотрю перед собой.

Это не моя судьба и не моя память. На ТОЙ войне меня не было. Срочная прошла в

Вологодской области, а на сверхсрочную я не остался. Но именно после службы меня

начали посещать кошмары. То, о чем я пытался забыть — проснулось внутри меня.

Сегодня я уже не усну. Проверено много раз. Значит — варим кофе, сидим и думаем.

Крепко думаем, во что же я вляпался своей нижней частью спины. Каждый раз, когда

ко мне приходит "не моя" память, у меня начинаются ба-альшие проблемы. Настолько

большие, что дальше некуда.

Начнем с начала. Документы у меня настоящие. Со всеми подписями, печатями и

отметками об учете/регистрации. Жилье — снимаю, договор составлен полностью, а

хозяин — вменяемый. Район, конечно тот еще. Калининградская область набита ИТК,

как украинское сало — чесноком. Большая часть их обитателей, отбыв срок,

остается здесь, но... Не ищи приключений на свою ж..., принимай банальные меры

предосторожности и все будет нормально. Работа... проект тянется уже полгода, и

будет тянуться еще столько же, но причем здесь я? Договор, по которому "мы

сделаем все, что потребуется, а они заплатят, сколько сочтут нужным" оформлял

шеф. Ко мне претензий нет. Список недоделок получен, сроки исправления

согласованы, работа привычная. Начальство не практикует штрафных санкций, так

что и здесь — все нормально. Но что-то же было?! Что-то такое, от чего мой

внутренний голос орет: "Ты — в ж..е!"

Машинально включаю компьютер. Если ничего не понятно, посмотрим новости. Самая

свежая новость — "сотрудник пресс-службы ФСБ опроверг сообщение о

террористическом версии взрыва в г.Москве". Верю в опровержение, если чечены

действительно совершили все то, что им приписывают, то непонятно, почему они

вообще не захватили всю федерацию.

Ладно, сержант, от тебя сейчас ничего не зависит. Значит. Слушай приказ — спать!

Часть первая. Рухнувший мир

1.

20 марта, утро катастрофы.

Вежливость — великая сила!

Народная мудрость

Утро выдалось привычно мерзким. Оно и к лучшему. Можно одеться в ожидании

неприятностей. Сначала — завтрак. Неизвестно, где, когда и что будет на обед,

поэтому "жри, скотина". И радуйся, что корм в наличии. И быстренько за сборы.

Никаких кроссовок. Добротные армейские говнодавы. Зимние джинсы. Кожанку.

Солнышко светит, ну да не сахарный, не растаю от жары. Барахло переложить, все

проверить. Паспорт взять, чую. Он мне пригодится. Кейс не брать, заменить на

рюкзачок, он компактнее и рук не занимает. Перчатки с собой. Побежали...

Неприятности начинаются с подъезда.

— Володь, дай закурить! — На лестничной площадке меня окликает местная

малолетняя б...ь. Прочая компания с интересом смотрит. Что-то у Светочки глаза

нехорошие. И слова растягивает. Б.. Свора малолеток под кайфом. Кто попался, мы

не виноваты.

— Я — не курю, Светлана, или запамятовала?

— Слышь, б.., какого...? Тя... вежливо спрашивают, х... ты ... ...?

Малолетний уродец смотрит на меня мутными глазами, небрежно помахивая китайской

"бабочкой". К нему подтягивается еще один маленький питекантроп, разглядывая

меня исподлобья. Б..! Выжившие идиоты в один голос начнут орать, что это я на

них напал с целью грабежа и насилия. Попробуем вежливо.

— Николай, забыл народную мудрость: "Не е.и, где живешь, не живи, где е..шь?"

— Че-е-е?

— Заткнись, Кол! — а это еще что за крендель? В дальнем углу поднимается коротко

стриженная личность, с татуированными руками. А вот и главный нарисовался.

Поговорим, мне не жалко.

— Добрый день, уважаемый, давно "откинулись"?

— А тебе то че?

— Да интересно, полный срок отсидел, или по амнистии условно-досрочно? — есть

попадание! Сдулся крендель. И питекантроп в уголок отвалил. Брат? А ведь похожи.

— А тебе не один х..? — нет, Коленька, сейчас ты у меня огребешь по полной.

— Николай! — шире улыбку, открытей взгляд — ты знаешь, что такое вежливость?

— Че?

— Вежливость, Коленька, — полшага до придурка, — это умение разговаривать, —

захват левой рукой кисти с ножом, тычок собранными пальцами правой в горло,

большим пальцем защемить нерв на его правой ключице, — с человеком так, — костью

предплечья по горлу, затылком о мусоропровод, — чтобы у него, — залом руки за

палец, ставим на колени между собой и остальными, — не возникло желания тебя

убить.

Аккуратно забираю нож. А теперь поговорим.

— Уважаемый, ко мне претензии есть?

— У меня нет!

— За остальных кто отвечает? — черт, не знаю я "понятий", противоречащих друг

другу, вдобавок, но кренделю тоже проблемы не нужны.

— Он сам по себе.

— Ты сказал, все услышали. У тебя и брата претензий ко мне — нет. У меня

претензии только к Николаю и он сам за них ответит. Так? — одобрительное

бормотание.

— Пусти, с...— голос прорезался у Коленьки. Заломим руку повыше.

— Да, он сам ответит за свое. — два брата-акробата идут вниз по лестнице.

— Теперь ты, клоун. Еще раз попадешься мне на глаза, — быстро рассказываю

основные позиции Кама-Сутры и повреждения, которые получит молодой организм

Николая.

Пинок под зад. С хрустом ломается зажатое в щели мусоропровода лезвие ножа.

Сталь — дерьмо. Ни зарезать, ни самому зарезаться.

В офисе — неприятный сюрприз. Дорогие клиенты желают видеть меня, любимого,

причем немедленно. Что именно меня — коллеги нагло врут. Просто именно эту

контору отличает умение в течении недели привести установленные программы в

неработоспособное состояние. Всех дел — приехать и восстановить базу из бэк-апа.

Дальше они сами справятся. И так — до следующего раза. Дорога занимает вдвое

больше времени, чем работа.

На обратном пути на остановке автобуса что-то режет глаз. Осматриваюсь.

Остановка, мусор вокруг урны, пассажиры, собака, выпрашивающая кусок сосиски у

сердобольной бабули, закрытый киоск, дома частного сектора, спортплощадка через

дорогу, бомж на спорт... Бомж! грязный оборванец с седыми волосами — он стоит,

упершись телом в прутья ограды. Вот только зачем ему там стоять? Даже выпрашивая

милостыню, они предпочитают сидеть или лежать. Бродяги экономят силы. Что-то еще

режет глаз. Подъезжает автобус. Народ шустро втягивается внутрь. Трогаемся,

кондуктор требует оплатить проезд или предъявить проездной. Бросаю последний

взгляд на старика, которого освещают солнечные лучи. Только через несколько

минут, мозг осознает то, что увидели глаза. Борода бродяги залита запекшейся

кровью, пальто тоже окровавлено.

Весь путь до офиса, пытаюсь понять, что, собственно говоря, я увидел?

Начнем с самого начала. Бомж этот, какого ... он начал работать столбом.

Милостыню ему там никто не подаст, люди там просто не ходят. Да и теплотрассы

для ночевки там нет, как и дач заброшенных уже не осталось. На дачах все больше

переселенцы живут, которые больше ничего найти по деньгам не могут. Круглый год

живут. И бомжей, огороды их обирающих, гоняют люто, сами с тех огородов живут. А

под местным небом долго не проживешь, помрешь от воспаления легких. Странно и

нелогично поведение бродяги. Что дальше? А дальше мы имеем самое интересное.

Кровь на морде и на одежде. При любом раскладе, такую загаженную и дырявую

одежду последний нищий не оденет. Одежда, она согревать должна, а не морозить. А

вот не снимает. Что еще забыл? Неподвижность его. Минут пять я смотрел в ту

сторону, не шевелился старик. Как памятник, себе любимому. Розыгрыш кто устроил?

Может быть. Вот только разгорающуюся стрельбу в спальном районе города никаким

розыгрышем не объяснишь. За такое погоны рвут вместе с головами. Ибо означает

это — "массовые беспорядки". С последующей комиссией из столицы нашей Родины,

города-героя Москвы. А оно местной власти надо? Мы же анклав. О нас и вспомнили

только потому, что горячие головы заорали — "вернем область Германии, они нам

дадут немецкое гражданство, высокооплачиваемую работу и будут задарма кормить".

Ага, в Дахау будем работать и пайку получать. И благодарить, за то, что сразу не

расстреляли. Германцам своих халявщиков девать некуда. Так, не о том думаю.

Стрельба усиливается. "Пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два, пятьсот

двадцать три, пятьсот двад...", — однако. Весь рожок выпущен за раз. Так

стреляет новобранец в первом бою. Либо тот, кому уже нет смысла беречь патроны.

Набираю номер сестры.

— Привет, солнышко, извини, но тут стреляют.

— Кто, в кого и где? — она тоже помнит ТУ ночь.

— Не знаю. Ничего не видно. Где-то рядом, все, что могу сказать.

В ответ она говорит о срочной работе. Была Леночка дурой, и осталась ей. Звоню

ее мужу. Николай случает, потом подносит трубку к окну. Слышу отдаленные

выстрелы. Договариваемся, что, сейчас я мухой вытаскиваю свою наличность, он

меня заберет по пути к сестре, на его разрешение куплю себе нормальное ружье.

Деньги из банка забрать, мне они нужнее. Черт с ними, с процентами.

Родной офис, родное рабочее место, родной интернет. Что там у нас в городе? А в

городе у нас как всегда. Тишь, гладь и божья благодать. Родной сайт печатает

черт-те что. Выборы, конкурс красоты, застройка Куршской косы. А о стрельбе у

нас мутное сообщение о побеге з/к "особо опасных". Коллеги весело комментируют

тупость власти. О "наборе выживания (соль, мыло, спички)" никто не думает. Удачи

вам, дорогие. Бодро рысью вылетаю на улицу, пока начальства нет. Посетим банки,

магазины и вообще. Что-то не хочется в центре города болтаться, когда на

окраинах постреливают.

В банке усиленная охрана. Милиция в бронежилетах и с автоматами. Никто ничего не

знает, посетители высказывают самые дикие мнения. На меня смотрят грустными

глазами, но деньги возвращают без слов. Тут же конвертирую свои кровные из

паршивых, ничем не обеспеченных долларов в замечательные, обеспеченные всем

достоянием страны, деревянные рубли.

То же самое, во втором банке (не лежит у меня сердце держать все в одном

заведении). А вот в третьем я напарываюсь на проблемы.

*На автомобильных номерах Калининградской области индекс — 39

2

20 марта, день, банковский офис.

— Мертвые не кусаются! Никогда!

Джон Сильвер, боцман.

— Вы в этом абсолютно уверены?

Кэр Лаэда, некромант.

В нелепом офисе (между колоннами поперек зала — деревянная стойка, наращенная в верхней части толстенным стеклом еще на полтора метра) — толпа лиц национальности "понаехали тут". Хорошо, национальные халаты "Дорстройсервис" сняли. Ничего не имею против выходцев из Средней Азии. Просто они себя ведут так, как привыкли. Если мусульманские привычки гастарбайтеров (пронзительная молитва в 5 утра) кому-то мешают, это гастарбайтеров не касается. Право у них такое, неотъемлемое. Некоторые считают меня националистом. Они неправы. Я — интернационалист и последовательный борец с национализмом. Я считаю, что представители других национальностей имеют полное право жить там, где им нравиться. Грузины — в Тбилиси, узбеки — в Ташкенте, киргизы — в Бишкеке и т.д. А для изжития национализма в Росси, бороться нужно не с проявлениями, то есть последствиями, а с причинами. А причина — поведение мусульман из бывших братских республик, привыкших брать у "большого русского брата", ничего не давая взамен. Если закрыть им доступ в Россию, то национализм затихнет сам собой, не имея оснований.

Второй момент. Каждый принятый на работу гастарбайтер — это минус одно рабочее

место для жителя области. И не надо говорить о том, что приезжие работают там,

куда местные не идут. Когда мы с сестрой только сюда приехали — и асфальт клал и

грузчиком пахал за милую душу. Вот только гастарбайтерам можно платить гораздо

меньше. А при желании — выгнать, вообще ничего не заплатив. Законы Кырлы-Мырлы

никто не отменял. Те самые, о трехстах процентах прибыли. Еще пять лет назад за

дорожные работы платили больше, чем сегодня. В номинале. Потому что тогда

набирали на работу только местных...

Рабсила из Азии смирно сидит вдоль стен, ожидая, когда им разрешат отправить

заработанное семьям. За исключением одного, скорчившегося в кресле. Кисть руки

замотана окровавленной тряпкой. Интересуюсь, кто это его? Ответ на языке

Джамшута из дебильного шоу непонятен. Перехожу на полузабытый узбекский. Услышав

родной язык, окровавленный улыбается и начинает рассказывать. От услышанного

становится не по себе.

С утра они ремонтировали здание возле многопрофильной больницы. Примерно полчаса

назад к ним из ворот больницы вышел окровавленный человек и набросился на его

друга, Исмаила и стал его кусать за лицо и шею. Пока они оттаскивали нападавшего

— укусил за руку и его, Искандера. А Исмаил помер. Потом приехала милиция,

начала стрелять, а им крикнули, чтобы уходили отсюда. Наниматель заказчика дал

им денег и сказал, чтобы уезжали. И они поедут домой, так как разрешения на

работу у них нет, а работы здесь у них тоже нет. Вот только деньги переведут, а

то на таможне по приезду все деньги отбирают.

Смотрю на укушенного. Вид очень плох. На мой взгляд, кроме травмы кисти, у

пострадавшего внутреннее кровотечение. Ладно, не мое дело. Мне кровные надо

вырвать. А вот с этим начинаются проблемы. Рядом с операционисткой — орущие

клиенты и аккуратненькое объявление: "Уважаемые клиенты... в связи с... по

предварительной записи... в одни руки... свои извинения". Включаюсь в скандал.