Моя жизнь

Вчера 18 апреля 2020 года скончалась моя любимая тётя

Александра Васильевна Виноградова — Репьёва.

Шура! Ты всегда будешь в моём сердце.

АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ /с картинками/

*Часть первая*

Рассказывает Максим.

Ещё с раннего детства я частенько устраивался на коленях у отца или деда и слушал...

Бабушка.

Она была очень добрая, но только к своим — сказывалось старообрядческое воспитание. Никогда никого ничего не просить и никогда никому ничего не давать. Это пошло аж от прапрабабки и прапрадеда, которые были из семей истовых старообрядцев.

Родом они были из казакОв, вот так с ударением на О надо говорить, а то некоторые говорят казАки, а это не правильно. А то ещё путают с казахами, а это уж совсем никуда не годится. Так могут говорить совсем малограмотные, обычно городские люди, которые никогда не имели дело с казачьим народом.

Бабушка вечно хлопотала по хозяйству и хотя хозяйство было небольшое — дом да двор, дела всегда находились. Жили они в ФОРШТАДТЕ, раньше бывшей окраиной Оренбурга, а позднее перешедший почти в центр по мере строительства новых микрорайонов.

Так вот. Бабушка целый день суетилась не потому, что дел было много, а она заботилась о дедушке, и скорее обслуживала его.

Он вечно был требователен к своим привычкам, то есть вовремя пообедать, помыться, а удобств не было в доме и приходилось со двора из колонки таскать воду для кипячения, зимой на печке, а летом на электроплитке. А с годами он стал часто болеть и дом пропах лекарствами, настоями трав, натираниями. У него болели ноги и, хотя он часто ходил по врачам, ему это помогало мало, в конце концов, моему отцу пришлось его ворочать с кровати к столу и обратно, благо силы у него были.

И вот садится он за стол и сразу замечает, что чего-то не хватает:

— Нюся!— Это он к бабушке обращается и стучит ручкой ложки по столу.

— Сольцы! Это значит соли не видно. И так каждый раз изо дня в день.

Это благо, что бабушка была привычна к труду, а то я не знаю как можно было выдержать эту каждодневную нудную суету.

Бабушка родилась в казачьем селе. Называлось оно, по одним сведениям Причисленка, его куда-то причислили, а по другим Пречистинка — это уже благороднее слышалось, как бы было связано с пречистой святой девой. Но дела от этого не менялось. Жили они по тем временам, а это было до революции, не бедно, а в чём то даже зажиточно.

  Казаки ловили рыбу и возили её продавать в Оренбург, а женщины — казАчки вязали платки из козьего пуха, которые тоже продавали в Оренбурге. С этого и жили. И надо сказать не голодали и пережили все трудные времена вполне благополучно. В казачьих станицах, так называли они свои сёла, вообще было мало откровенной голытьбы. Большинство пахали, как говорится, с утра до вечера. И детей своих отдавали замуж или женили на более или менее ровне и как правило из других станиц.

Так и нашу прабабушку Марию Порфирьевну отдали замуж за казака из соседней станицы Павла Ещеулова. Так и породнились два казацких рода Зайцевых и Ещеуловых. Моя прабабушка была не очень красива, а вот прадед был красавец. Волнистый чуб, завлекающие глаза, но ростом был не велик, где-то 1 метр 65 см. Пришла пора ему в армию идти, это как бы сейчас сказали, а тогда шли на службу. Повоевал в Первую мировую, получил чин приказного и Георгиевский крест.

Так и жили бы они, но случилась гражданская война и прадеда моего Павла Петровича призвали под знамёна Оренбургского казачьего войска, естественно, в белую армию. И вот там он и сложил свою кудрявую голову, а где и как неизвестно.

Вскоре после этого семья Зайцева Порфирия Ефимовича 1867 г.р. покинула родную станицу и переехала в Оренбург, где купили дом на улице Мало — Ленинская, 68. И стали там жить большой семьёй.

Это мои бабушка, прабабушка и прапрабабушка Татьяна, а слева двоюродная прабабушка Матрёна. Так они и жили поживали. Ловили рыбу, а она в Урале водилась тогда, сажали бахчи и вязали пуховые платки.

А потом был 1938 год.

Дружно жили соседи и дружно настучали на своего соседа Порфирия Ефимовича Зайцева о том. что не подыхает он с голода, а работает в поте лица своего и кормит свою большую семью. Приехал ночью "чёрный ворон" и не стало главного кормильца, правда потом им сказали, что невиновный он был, да что толку. Слава богу, что сообщили, а то другие вообще сгинули без следа. Кстати, бабушка рассказывала, что в те времена спали они в пол уха, боялись, что и за ними приедут, но пронесло, слава богу.

А тем временем молодёжь потихоньку погуливала и как то Татьяна Зайцева вышла замуж за Василия Репьёва, который служил в управлении кинофикации города. Глядя на неё и моя бабушка Анна познакомилась с бравым военным Алексеем.

А немного погодя и они поженились. Родом был её избранник из Пензенской губернии, из села Малая Ижмора. Были они крестьяне. Отец его Степан Алексеевич был шорником, мать Евдокия так, по дому хозяйничала. Они в конце 20-х годов переехали в Чкаловскую область в совхоз Уранбаш. Услышали, что здесь легче прокормиться.

Алексей закончил школу и пошёл босиком в Оренбург, тогда Чкалов, а ботинки в мешок положил, чтобы не портить. Там он устроился учиться в Ветеринарный техникум и не потому, что любил животных, а потому, что там стипендия была и общежитие. А потом призвали его в армию служить. После прохождения срочной службы в РККА / Рабоче-Крестьянская Красная армия /дед мой Алексей Степанович окончил курсы младших командиров и стал младшим командиром запаса. Тогда не было сержантов и офицеров, а были младшие и старшие командиры. А потом началась ещё одна война. Великая Отечественная с Германией. Деду можно сказать повезло. Его призвали на действительную военную службу и отправили на Дальний Восток, думали Япония тоже нападёт. Там он окончил офицерские курсы стал младшим лейтенантом. И стал служить.

В выгоревшей форме вышагивает мой дед Алексей Степанович.

Не так здорово повезло, а можно сказать совсем не повезло мужу Татьяны Репьёвой. Её Василия мобилизовали и повели в маршевых ротах на сборный пункт и по дороге он умер. Сердце было слабое. Врачам как всегда было пофигу — здоров и всё тут. Она осталась с тремя детьми — Валентиной, Александрой и Павлом. Я представляю, как тяжело ей было. В доме остались жить мои прапрабабушка Татьяна, прабабушка Татьяна и бабушка Анна ( они были почти одного возраста и были как сёстры ), бабушки ( тогда ещё дети ), Валентина, Александра ( Шура ) и Павлик. Так, помогая друг другу, пережили они тяжёлое военное время.

Дед мой Алексей Степанович так и служил на Дальнем Востоке, стал старшим лейтенантом и после войны вызвал Анну к себе в Маньчжурию. Там у них родился сын Пётр.

Где то в 1948 году они приехали домой в Оренбург. Сначала они поселились у родителей Алексея Степановича, пожили немного, но с родственниками отношения не сложились и они решили построить себе дом. Но это совсем уже другая история.

**Часть вторая**

Сама идея о своём доме давно уже зародилась в уме Алексея Степановича. Ещё когда они с семьёй приехали из Китая, он стал ходить по инстанциям с убеждением, что ему — фронтовику с медалью "За боевые заслуги" должны обязательно предоставить квартиру или другое жилое помещение. Сначала он миролюбиво рассказывал как они там расколошматили япошек, потом стал постепенно поругиваться с чинушами и, в конце концов, кое как добился оформления ссуды на строительство дома с выделением земельного участка. Долго ли, коротко ли, но получил он ссуду, безналичную, конечно и план земельного участка.

И вот как-то с женой и тёщей Марией Порфирьевной поехали они, а вернее пошли — это было недалеко от дома, где они временно жили после ухода из дома его родителей, а жили они у Репьёвых на Мало— Ленинской улице, смотреть, где же им предстояло жить.

Пришли.

Место неплохое, на задах от будущей Выставки Народного Хозяйства. И тут взъерепенилась тёща:

— Да тут же кладбище раньше было. Не хочу и всё тут.

А надел был 6 соток, хватило бы места и для дома и для сада. Но жена Нюра стала своей матери поддакивать:

— Как то вроде, мол, не хорошо.

Как не убеждал, как не материл Алексей Степанович своих дам, те ни в какую. Пришлось ему идти переделывать план. Мыкался, мыкался, но переделал. Но участок стал в 2 раза меньше. Три сотки. Очуметь можно! Чего не сделаешь, чтобы тебе нервы не мотали. Вот так мои бабушка и прабабушка нагадили себе в карман.

И начались их мучения ужасные.

Ещё до войны закончил Алексей Степанович Ветеринарный техникум. Учился с трудом, приходилось подрабатывать, а то семья практически не помогала. Окончив, устроился на мясокомбинат и тут родственники вспомнив о нём, начали подсовывать ему бумажки на подпись, для продажи мяса. Раз, другой и Алексей уволился с мясокомбината, дабы не сесть в тюрягу за превышение должностных обязанностей.

С тех пор и зародилась у него неприязнь к родственникам. И когда приехав с Дальнего Востока, он решил остановиться у родителей, братовья всячески давали понять, что им и так тесно. Но Алексей Степанович терпел и учился, терпел и работал. Окончил Учительский институт — это типа техникума. Устроился в РайОНо инспектором, но там платили гроши и он решил пойти в милицию.

Благо у него было офицерское звание. А там ведь давали обмундирование и оклад побольше был. По тем временам это было немаловажно.

И вот однажды сын Пётр, ему лет пять было, играя во дворе, приблизился к соседскому забору, типа штакетник, а за ним бегала овчарка соседа, которым был старший брат Алексея Степановича Аким, ну и собака набросилась на мальчонку и покусала его.

Алексей Степанович придя домой со службы, услышал ужасную новость, немедленно пошёл и расстрелял собаку из пистолета.

Естественно, ненависть к нему со стороны братьев увеличилась многократно. Тогда то и пришлось ему начать подготовку к строительству своего дома.

И когда он пришёл с бумагами и землемером к месту будущего дома, оказалось, что придётся отрезать часть двора у соседа, так как у них был самострой и поэтому не было документов на дом и приусадебную площадь. Так что и тут образовалась неприязнь к ним со стороны соседей. Алексей Степанович был человек закалённый разными жизненными ситуациями и ему эти настроения соседей были довольно таки безразличны, ему надо было построить Дом.

Ещё была ранняя весна, когда участок огородили и начали строить времянку, чтобы с наступлением тепла можно было туда переехать, начать новую жизнь. Начали завоз стройматериалов. Так как Алексей Степанович был почти всё время на службе, перетаскивали и складировали всё привезённое Анна Павловна и Мария Порфирьевна. Ну и пацанята помогали по мере сил — Петя и Саша, мой будущий отец, который родился в 1949 году уже здесь в Оренбурге.

Наняли двух плотников, которые построили сарай, в котором и стала жить семья, в ожидании новоселья, но до этого было ещё далеко. Надо сказать, что в то время было сложно купить стройматериалы, время было послевоенное и строились многие, так что приходилось прилагать значительную сноровку для их добычи.

Плотники оказались ещё теми прохиндеями. Однажды пришёл Алексей Степанович со службы и видит: идут горе-работяги домой и тащат под мышкой вязанки досок. Набросился на них хозяин — вы куда это потащили доски, а те без тени зазрения и отвечают: так, шабашка, мол, так положено, мол, и всё такое прочее. Короче, отобрал Алексей Степанович у них награбленное и говорит — ещё увижу такое, выгоню. Так они ещё возмущаются.

С тех пор стали они работать не шатко, не валко и дом построили так себе, не для души. Сколотили каркас из горбылей и засыпали внутрь золы, это должно было обеспечивать тепло в доме. Несколько лет так оно и было, а потом зола стала осыпаться и становилось всё холодней и холодней. К тому же полы стали рассыхаться и через щели шёл холод. Лет через десять в зимнее время к утру в комнатах было около 10 градусов тепла и это при двух печах.

О печах вообще история. Алексей Степанович был по натуре гуманитарий / это он так считал / и в технике и ремёслах разбирался плоховато. И когда ему кто-то присоветовал выбрать какого-то печника, он согласился без всякого сомнения. Как же — мастер! Ну этот мастер и накуролесил. Вместо одной хорошей печи, он сложил аж две. За две ведь больше заплатят. И к тому же конструкция печей была такая, что топили обе печи, но к ночи было уже не жарко. А когда клал печи, ему надо было ещё наливать. Запойный он был.

Итак, кое как, но дом был построен.

Конечно, если бы Алексей Степанович был бы чуток не так щепетилен по отношению к закону, то он сумел бы построить дом и лучше и быстрее, но в том то и дело, что он был до безобразия честен. Никогда не брал взяток, а их ему предлагали и не раз. Он работал комендантом спецкомендатуры УВД, а это пригляд за химиками, то есть условно освобождёнными из мест лишения свободы. И чтобы побыстрее слинять с химии домой, они могли хорошо заплатить. Но Алексей Степанович говорил всегда — НЕТ! И за одни разговоры мог предлагавшего упечь, но он имел некоторую снисходительность к этим изгоям общества и зазря им не калечил жизнь. А в семье с удовольствием рассказывал, что о нём отзываются химики — Собака, мол и сам не живёт и другим не даёт.

Был такой случай. Поздним вечером в дом постучали, а так как дом стоял в глубине двора, значит перелезли через забор. Семья встревожилась. Алексей Степанович взял топор, вышел в сени и спрашивает,

— Кто там?

— Откройте,— говорят, — замерзаю, — говорят.

— Сколько вас? — спрашивает.

— Один я, — отвечают.

— Ну гляди, — говорит Алексей Степанович, — если что, бью на смерть.

— Ладно, только пустите погреться.

Открыл он дверь. Действительно, стоит там мужичёнка маленький весь задубевший. Отогрели его, чаем напоили и каково было изумление Алексея Степановича,когда он узнал, что их ночной гость химик, то есть условно освобождённый из мест заключения и, следовательно, его подопечный. И когда тот узнал, что его хозяин и есть его, так сказать ,,кум,,, он малость струхнул и стал обещать всяческие блага. И то — то я вам сделаю и ето — то. Но обманул. Не сделал.

И так Алексей Степанович ходил на службу, а жена и тёща вязали пуховые платки и из этих денег выплачивали ссуду на строительство дома. Иногда приходили в гости родственники Репьёвы и Абоимовы. А надо сказать, что Алексей Степанович привёз из Китая хороший патефон с пластинками.

По тем временам это было что-то замечательное. Заводили музыку и все слушали с удовольствием, как классическую, так и народную музыку. Павлик Репьёв даже завёл каталог музыкальных произведений, которые они слушали. Потом Шура — Александра Васильевна Репьёва говорила, что на этой музыке они воспитывали в себе культуру.

Патефон до сих пор на ходу и время от времени включается /заводится/ и играет для маленьких членов семьи.

Наступила хрущёвская оттепель.

Может кому нибудь и стало теплее, но простым людям стало ещё хуже. Стали облагать налогами всякую частную трудовую деятельность. Платки разрешено было вязать только на производстве или же необходимо было организовывать кооперативы. Конечно, это было невыполнимо. Анна Павловна и её мать стали закрывать дом и ворота, чтобы, не дай бог не ворвался фининспектор. Вот так и приравняли при советской власти тунеядцев и работающих для своих детей.