ПОЛЬ ЗАНДАН.
БОЛЬШОЙ РАЗГОН.
20 лет до сотворения потопа.
Европа. Разделительная Линия Контроля.
Вторая Балканская война XXI века привела к появлению в центре Европы огромных территорий "нечистой" земли от Рейна на западе, до Днепра на востоке. Одним из итогов войны стало окончательное закрепление Разделительной Линии Контроля, проходящей через всю Европу, от Северного моря до Адриатики на юге.
С восточной стороны Линия Контроля подразделялась на три участка. Первый участок, Северный фронт, проходящий по реке Везер от мертвых вод Северного моря до руин города Кассель, являлся зоной действия оперативной группы армий "Тихий Океан".
Второй участок, Центральный фронт, проходящий по линии Кассель — Женева, возник в результате наступательных действий группы армий "Тамерлан".
Третий участок, Южный фронт, проходил по линии Женева — Турин и далее до Адриатического моря по реке По, и находился под контролем армии Балканской Конфедерации.
Балканская Конфедерация (БК), еще один итог Второй Балканской, включала в себя Югославию, Грецию, часть Болгарии без Черноморского побережья, территорию бывшей Албании, часть Ломбардской низменности, и Южные Альпы.
На востоке БК граничила с Областью государственных интересов Турции (ОГИТ), поглотившей Австрию, Венгрию, Румынию, часть Болгарии, включая черноморское побережье. Столицей этого новообразования турки сделали Вену.
На западной стороне РЛК также делилась на три части. Дальневосточным дивизиям Северного Фронта противостояли штурмовые корпуса группы "Европа", состоявшие из остатков армии "Скандинавия", американских и английских войск, застрявших в Европе после Первой Балканской войны, остатков армий континентальной Европы.
Напротив "талибских" и "кавказских" бригад Центрального Фронта находились армии группы "Великая Франция", поддерживаемой "добровольческими" корпусами из стран Южной Америки и Африки.
Третий участок РЛК являлся самым стабильным участком Великого противостояния Запада и Востока. После выхода Италии из всех военных и политических блоков, и принятия страной статуса нейтральной державы, активных боевых действий против Южного Фронта не велось. Итальянская армия была отведена от Разграничительной Линии Контроля сразу после окончания Первой Балканской войны на 200 км. Образованная зона безопасности, перешла под контроль Многонациональных Сил (МНС), набранных из невоюющих стран третьего мира.
По окончании войны на "нечистых" землях были организованы районы управляемые военной администрацией — РУВА-1 на Северном фронте и РУВА-2 на Центральном фронте, простиравшиеся от Разделительной Линии Контроля до границ "чистых" земель на востоке. Своеобразно применив опыт итальянской армии, отделы гражданско-военного планирования Военной администрации (ВА), исходя из возможностей фронтов, создали собственные зоны безопасности (СЗБ) шириной 200 километров. И снимая с себя часть ответственности за судьбу населения на остальных "нечистых" землях, ВА заключила контракты на услуги по логистике, поддержанию мира, оказанию гуманитарной помощи, по послевоенному "восстановлению" с частными подрядчиками.
Восстановив, а, кое-где проложив новые коммуникации, соединяющие СЗБ с метрополией, военная администрация начала создавать на "нечистых" землях опорные пункты для обслуживания и содержания этих коммуникаций, при этом поручив охрану и оборону частным охранным компаниям.
РУВА — 1 и РУВА — 2 наводнили частные армии, имеющие на своем вооружении авиацию, танки, артиллерию. Все это требовало значительных затрат для поддержания этой силы в боевой готовности. Пытаясь покрыть эти расходы, частные подрядчики потребовали права на сбор и вывоз трофеев с подведомственных им территорий. Начался хорошо организованный грабеж "нечистых" земель.
На восток и еще в большей степени на юг, в сторону открытой границы с ОГИТ, пошли эшелоны с легковыми автомобилями, строительной и сх техникой. Днем и ночью не прекращалась работа трофейных команд. Вывозилась взорванная, сгоревшая боевая техника, строительные материалы, станки, заводы, технологические линии. Разбирались и отправлялись к новым местам установки ангары, здания, фонтаны и аттракционы из городских парков, урны и столбы освещения. Забиралось и грузилось на поезда все, что могло разобраться, взяться, подняться и поместиться в контейнер, на платформу, или в вагон. Вывозились запасы продовольствия из вскрытых европейских государственных резервов, обрекая местных жителей на голодную зиму.
Мирное население, пытаясь выжить на территориях, по которым прокатились бои с применением оружия массового поражения (ОМП) брало в руки оружие и переставало быть мирным. Участились нападения на колонны снабжения, на склады частных подрядчиков. Ответные карательные рейды на местные городки и поселки проводились с невиданной жестокостью и небывалым зверством.
Опорные пункты военной администрации становились местом притяжения для многих, для одних это была возможность покинуть район проживания, для других это место заработка и защиты, а для кого и цель ночной атаки. На всех опорных пунктах открылись вербовочные конторы частных военных компаний (ЧВК) и агентства по найму, предлагавшие работу в гражданской сфере, на госкомпании, и переселение в экзотические уголки огромной страны с жестким климатом.
Метрополия, потеряв за военные годы в ход боевых действий огромные площади чистого жизненного пространства, имела возможность восполнить его на востоке, освоив нетронутые территории за Уралом, в Сибири, и в незараженных районах Дальнего Востока. Но ей не хватало рабочих рук, часть которых была занята восстановлением урона нанесенного войной, а часть все еще находилась в армии, которую, никто не спешил распускать по домам.
Поэтому, стремясь восстановить страну и экономику, после разрушительных победных войн, власти организовывали и всячески поддерживали добровольное и не очень перемещение населения из РУВА-1 и РУВА-2 в богатые газо— и нефтеносные провинции на востоке.
При этом не реагировали на восстания и бунты в частных лагерях для военнопленных на территориях строек, ведущимися зарубежными подрядчиками. Закрывали глаза на облавы, устраиваемые частными охранными компаниями на "нечистых" землях, когда под видом борьбы с силами патриотического сопротивления, целые города и деревни среди ночи грузились в составы, и без остановок, по скоростным магистралям, доставлялись к причалам сибирских рек. Оттуда, на баржах, отправлялись в разные стороны, к новым местам жительства, расположенным в глубинах дикой тайги.
Иногда это были благоустроенные вахтовые поселки всемирно известных нефтедобывающих компаний, иногда заброшенные лагерные бараки при зачахшем руднике. По крайней мере, это были чистые земли, тут можно было заработать на жизнь своей семье, и здесь не было войны. Многие, смирившись с произошедшими переменами, принимались за работу, благоустраивая новое жилье, создавая задел лучшей жизни для своих детей, для тех, кто через несколько лет назовет эти глухие места своим домом.
Тот самый день...
Национальный парк "Самарская Лука". Горы Жигули. Площадка отдыха.
Она проснулась от толчка в плечо, и девичьего голоса, будившего ее:
— Ей, просыпайся! Ты кто? Проснись!
Лариса оглянулась, ливень перешел в мелкий моросящий дождик, в лесу немного посветлело. Возле нее, стояла фигура с накинутым на голову капюшоном, закутанная в синий плащ, из-под полы которого торчал ствол автомата. На тропинке тарахтел мотоцикл, за рулем которого, судя по длинным светлым волосам, выглядывающим из-под закрытого шлема, тоже была девушка. Господи, они подъехали на мотоцикле, а она даже не проснулась! Лара поежилась, и крепче прижала спящего Антошку к себе.
— Откуда ты? Что здесь делаешь?
— Мужа жду. На нас напали, начали стрелять, когда мы к реке ехали, лодку спускать, — всхлипнула Лариса, вспоминая события прошедшей ночи. — Он меня прогнал, сказал, чтоб Антона уносила, что найдет потом нас.
— Где это было? Когда? — "синий плащ" зашла под "грибок", и скинула капюшон. На Ларису внимательно смотрела девушка в камуфляжной кепке с карими глазами и короткой стрижкой.
По ее знаку заглох мотоцикл, и ее напарница спряталась от дождя рядом с ними, под деревянную крышу старого "грибка".
— Ночью, я через лес бежала, выбралась на дорожку, вышла сюда, присела дух перевести, и уснула, наверное... — Лара растерянно закрутила головой по сторонам. — Откуда вышла, не помню...
У мотоциклистки затрещало, запиликало сбоку, и она, чертыхаясь, достала рацию.
— Третий, что у вас? Почему молчите? Третий? — донесся сквозь помехи сердитый голос.
Мотоциклистка сунула рацию в руки "синему плащу":
— Тебя!
— Третий, что у вас? — требовательно повторил голос из рации.
— Телка с ребенком, потерялась, говорит, напали на их машину.
— Где напали? Кто, сколько?
— Она не знает, к реке ехали, точно сказать не может! Что с ними делать?
В рации затрещало, сквозь визг и скрип эфира донеслось:
— ... оставляйте на месте.
— Первый, первый, девушка 20 лет с грудным ребенком, куда их? — переспросила "синий плащ", переглянувшись с мотоциклисткой.
— Оставить на месте. Повторяю, оставить на месте! Продолжайте движение! Третий? Как поняли? Продолжайте движение! — разборчиво донеслось из шипящей рации.
— Вас поняла. Есть продолжить движение!
Обе развернулись и пошли к мотоциклу, мокнущему под дождем.
Лариса вскочила следом за ними, стараясь не разбудить сына:
— А мы? Помогите мне! Бросите нас?
"Синий плащ", перед тем как мотоцикл тронулся с места, махнула молча рукой себе за спину, в сторону леса, и, пока Лариса, недоумевая, вертела головой, они без дальнейших объяснений скрылись за поворотом лесной дороги.
Лариса снова осталась одна в лесу, ошарашено глядя вслед странной паре, скрывшейся за деревьями. На руках, под плащом, завозился просыпающийся ребенок. Она развернулась и направилась под "грибок", привычное уже укрытие от дождя.
Ее остановил звук движущейся машины, донесшийся с той стороны, куда махнула рукой стриженная в синем плаще.
На лестной дорожке показался старый армейский "козел" с брезентовым верхом, он заполз на площадку отдыха, предназначенную для велосипедистов и прочих любителей лесных прогулок, и остановился рядом с "грибком", потревожив едва успокоившегося Антошку.
Распахнулась задняя дверь, из глубины салона на Ларису посмотрела усталая женщина, лет 30, в милицейской форме с погонами майора. Махнула рукой, с зажатой в ней рацией, подзывая к себе:
— Кто? Быстро!
— Лариса Антакова, 21 год, старшина медслужбы в запасе, — произнесла четко и удивилась, недоумевая, почему вдруг выложила про свое отношение к воинской службе. Реакция на погоны, и начальственную требовательность?
— Откуда?
— Из Самары! — всхлипнула, вспоминая погибших родителей.
— Значит, знаешь про город? — спросила майор.
Кивнула молча, удерживая слезы. Знала она и про другие двадцать самых густонаселенных городов страны, на которые упали ракеты — разрушители, оставившие на месте падения гигантские воронки. Знала и про Тольятти, про то, что ракета, предназначенная Автограду, упала на Междуреченск, и теперь Самарская Лука превратилась в немалый остров.
— Здесь что делала?
— С мужем, к бабе Вере приехала, правнука показать, и тут остались. Ой, товарищ майор, напали на нас, у меня муж, в лесу, раненный! Помогите!
Рация в руке майора зашипела, и все сидящие четко разобрали:
— Первый, это четвертый, наблюдаю движение. Слышите меня, первый?
— Четвертый, поняла вас! Разберитесь, кто там!
Она хотела еще, что добавить, но тут на поляну с натужным ревом выполз груженый КАМАЗ, и, выпустив черное облако, остановился рядом с "козликом".
Антошка проснулся окончательно и закричал, требуя еды, покоя и удобств.
— Помогите нам, товарищ майор! — снова умоляя, срываясь на крик, попросила Лара.
Майор перевела взгляд с шипящей рации, на заляпанный грязью плащ испуганной, промокшей девушки с перепачканным лицом, успокаивающей кричащего младенца, и приказала сидящей рядом с водителем блондинке в форме:
— Баянова, к Милке их посади, она одна едет, там места побольше, пусть старшина ребенка покормит и себя в порядок приведет.
— А как же Роман, мой муж? — отшатнулась от протянутой руки блондинки Лариса.
— Старшина, вы хотите, чтобы ваш ребенок выжил? Если да, то вперед за лейтенантом, не держите колонну! Если нет... в любом случае, не держите колонну!
За КАМАЗОМ, на лесной дорожке, виднелись кабины еще нескольких грузовиков.
Лариса оглянулась на зеленый, протекающий "грибок", на серый, промозглый лес, развернулась к блондинке:
— Идем!
Дошли до грузовика с лобастой зеленой кабиной, лейтенант Баянова постучала в дверцу:
— Мил, открой! Прими пассажиров! Майор велела!
Девушка, сидевшая за рулем, кивнула Ларисе, с трудом, забравшейся в высокую кабину. Освободила сиденье, убрав с него кобуру с пистолетом, и перекинула ее за спинку сиденья.
— Из-за тебя вставали? — спросила Мила, когда колонна снова поползла по лесу.
Лариса кивнула, пытаясь угадать плохо, это или хорошо для спрашивающей.
— Слышала, наверное, меня все Мила зовут, — она похлопала по нашивке на левой стороне черной спецовки, где яркими желтыми буквами было написано "Милджэна Вукечевич". — А тебя?
— Лариса, можно Лара. А это Антон Романыч, позывной "Водопад", — у нее опять навернулись на глаза слезы, она отвернулась к окну, вздохнула и объяснила, — У меня муж в лесу один остался, раненый.
— Я знаю, — Мила похлопала по трещащей рации, висевшей у нее справа над головой. — Майор велела патрулям проверить всю округу, если он у тебя в лес далеко не забрался, то найдут.
Она ругнулась, подпрыгнув всем "МАЗом" на особо твердом корне.
— Ты есть, пить хочешь? Поищи, что надо, там сзади, на лежаке. Или залазь, прям туда, если спать хочешь, только разгреби все. Устраивайся, где удобней. Нам по такой дороге еще долго ехать.
Лара заглянула назад, за занавеску. На лежанке, помимо кобуры с пистолетом, покоился большой нож, в простых черных ножнах, валялись джинсы, футболки, рубашки. Стояла начатая упаковка "Дворецкой". В скрученном прозрачном пакете просматривался батон хлеба и кольцо колбасы.
— Откуда ты Милджэна? — предупрежденная лейтенантом Баяновой насчет вопросов, Лариса не удержалась, очень уж имя ей понравилась.
— Я руванка, а так мы почти все с Северного.
— А я с Самары.
— Родители там остались?
— Да и мои, и мужа...
Мила промолчала, ничего не сказав, нагнулась и включила радио.
Власти передавали про отсутствие радиоактивного фона, но предупреждали про возможность ядерной и химической атаки, которым подверглись районы развалин Москвы и Нижнего Новгорода. Говорили, что повсеместно оказывается медицинская и продовольственная помощь, просили не поддаваться панике, и скоро помощь дойдет до всех. А на других волнах вещали про кару небесную, призывали в ряды белого воинства.
