Конфедерат: Имперские игры

Конфедерат: Имперские игры

Конфедерации больше нет. Зато на её месте возникла Американская империя с императором Владимиром I Романовым, взошедшим на престол по договорённости между настоящими правителями уже бывшей Конфедерации и Императором Всероссийским Александром II. Две империи, связанные между собой родственными узами, да к тому же в связке с некогда великой, но до сих пор сохранившей остатки былого могущества Испанией... Подобный расклад никак не может понравиться 'владычице морей' и наполеоновской Франции, которые вновь, как во времена Крымской войны, входят в тесный альянс. Имперские игры продолжаются.

Пролог

1864, февраль, Гаити, прибрежные воды близ Порт-о-Пренс.

Азарт! Чувство приближающейся победы! Вот что контр-адмирал Рафаэль Сэммс любил больше денег, выпивки, власти и ставил наравне с женщинами, даже самыми прелестными из них. Оттого и готов был, по выражению министра тайной полиции Станича, служить 'в каждой бочке затычкой и каждой почке заточкой', хотя и не мог до конца понимать этих пришедших из русского языка странных образов. Однако волей неволей, но приходилось, помимо прочих хлопот, осваивать ещё и этот язык. При дворе новообразовавшейся Американской империи это весьма ценилось, тем более со стороны тех, кто составил её аристократию. Аристократию настоящую, получившую титулы не за расшаркивания на паркете, а за кровь, скалящуюся поблизости смерть, пороховой дым и лавры одержанных побед.

Самого Сэммса пребывание при дворе в Ричмонде совершенно не интересовало. Он и появлялся там лишь тогда, когда этого в принципе нельзя было избежать. Море и сражения на нём — вот то, чего он желал всей своей душой. А после окончания войны с США... начинал опасаться, что вместо азартной круговерти боёв и грохота наводящихся на настоящие цели орудий ещё долгие годы предстоит пребывать лишь в учебных плаваниях и стрелять по не способным сопротивляться тренировочным целям. Это было бы... скучно. Скуку же он не любил, боялся её почище триппера. Но нет, как оказалось, у армии Американской империи и её флота довольно скоро нашлись настоящие дела. В частности вот это, по помощи испанской королеве вернуть потерянные в давние времена колонии. Для начала ту, которая носила название Гаити. Более того, имела наглость называть себя империей, во главе которой стоял даже не удачливый авантюрист, а безмозглый и явно душевно больной негр, которому разве что шутом работать, но не изображать из себя... разное.

— Коммодор Джонс! — повысил голос контр-адмирал, обращая на себя внимание командира флагманского монитора, на котором сейчас и находился. — До Порт-о-Пренса ещё часа два?

— Даже меньше. Погода благоприятствует, — спустя несколько секунд ответил Кейтсби Роджер Джонс, давний знакомец Сэммса, вместе с которым они сражались ещё в битве на Хэмптонском рейде. Первый командовал 'Акулой', второй, соответственно, 'Чарльстоном'. И успешно командовали, сумев сохранить свои корабли и потопить немало деревянных посудин янки. — Новые наши мониторы куда лучше переносят и ветер, и волнение на море. Но их мореходность хотелось бы увеличить. Министр Мэллори обещает много, но...

Сэммс лишь усмехнулся. Он тоже хотел всего и сразу, но приходилось довольствоваться имеющимся. Благо оно, имеющееся это, было куда как лучше даже тех, первых мониторов, всего пару лет назад казавшихся вершиной военно-морского судостроения. К хорошему слишком быстро привыкаешь! Вот и мониторы типа 'Потомак', пущенные в серию из четырёх кораблей, последний из которых, 'Нью-Йорк', проходил ходовые испытания и вот-вот должен был официально стать частью флота империи, были хороши, но... Обещанная высокая мореходность оказалась не такой, как ожидалось.

О нет, новые мониторы действительно могли теперь не ползти вдоль прибрежной линии, при мало-мальски серьёзном волнении спеша заползти в защищённую бухту. Но и вести настоящий бой в открытом море без крайней нужды всё ж не стоило. Две двухорудийные башни с новейшими, едва пошедшими в серию казнозарядными нарезными орудиями Брукса солидного калибра, бортовые казематы для орудий той же системы, но заметно меньшего калибра, составляли внушающую уважение любому противнику огневую мощь мониторов. Броневые пояс и палуба, усиленное бронирование башен, водоизмещение более 4000 тонн и возможность развивать скорость до 13 узлов также добавляли кораблям внушительности и эффективности. А ещё у этого типа не было тарана, что и позволяло достичь необходимой скорости благодаря улучшению обводов.

Всё хорошо? Практически да, за исключением валкости судов при волнении на море. В шторм попадать категорически не рекомендовалось во избежание печальных последствий, да и казематы могли захлёстываться сильными волнами, что исключало использование находящихся там орудий при дурной погоде. Вот и получалось, что морские переходы — это уже всегда пожалуйста, но вот океан пока оставался для 'потомакцев' нежелательным местом нахождения. Хотя планировалось... мда. Оставалось ждать схода со стапелей нового типа, проектируемого как раз с расчётом на противостояние океанской плохой погоде и с возможностью длительных переходов. Что до 'потомаков', так и им работа найдётся. Уже нашлась. Тут, у побережья Гаити, куда они и были направлены некоторое время тому назад, из имперских гаваней.

'Потомак' и 'Геттисберг'. сопровождаемые пятью винтовыми фрегатами, стремительно устаревающими, но пока ещё широко используемыми в том числе и империей из-за той самой высокой мореходности. А ещё несколько транспортных судов солидного тоннажа, в которых, помимо всего прочего, хранился дополнительный боекомплект к орудиям мониторов. Увы и ах, но с вместительностью трюмов даже у того же 'Потомака' имелись определённые проблемы. Плюс прожорливость котлов касаемо потребляемого уголька... Для повышения автономности мониторам крайне не рекомендовалось ходить по морю в отрыве от баз или, по крайней мере, от судов сопровождения. Как сейчас.

Впрочем, контр-адмирал Сэммс знал и сильные, и слабые стороны своей эскадры, сформированной для показательной демонстрации силы Американской империи. Сформировавшись в Чарльстоне некоторое время назад, эскадра экономичным ходом проследовала вдоль побережья до Майами, пополнив там запасы угля. Затем переход до Кубы, принадлежащей испанской короне, обходя ту с юга и следуя до Сантьяго-де-Куба, этого последнего промежуточного порта перед конечной целью. Там последовал небольшой осмотр с профилактическим ремонтом, после чего корабли были готовы. К чему? Выполнить полученный приказ, причём не раньше, не позже, а аккурат в нужное время, которое определяли не военные даже, а политики.

Политика. Контр-адмирал понимал не всё, творящееся на этой кухне, но достаточно существенную часть происходящего. После того как была завершена Мексиканская война, Хуарес подался в бега и теперь скрывался где то не то в Парагвае, не то в Аргентине, на престол в Мехико взошёл император Максимилиан I Габсбург. Монарх? Да. Независимый? Ни в коем случае. Пробравшийся к созданному престолу на испанских штыках, он понимал, что в большей степени будет управляемой фигурой, и изначально соглашался с этим. Императорские регалии редко кому предлагают, пусть даже сопровождаемые жёсткими и многочисленными условиями.

Испания была более чем довольна. Получить несколько портов с прилегающими к ним землями и в достаточной степени укреплённых уже многое значило для королевы Изабеллы. Но в любом случае меньше, чем укрепившийся престиж королевства в 'Европейском концерте', где вот уже долгое время Испанию считали клонящейся к закату, обречённой на дальнейшее увядание страной. Так было, но... всё изменилось за каких-то несколько лет. А тут ещё неожиданно для самих испанцев сформировавшийся союз с Российской империей и Конфедерацией, закреплённый договорённостями на Гаванском конгрессе. Торговая и оборонительная его части, плюс поддержка испанских притязаний на немалую часть бывших колоний... Не ради альтруизма поддержка, само собой разумеется. Флоту Американской империи нужны были свои порты, чтобы расширить зону влияния. И Гаити для этого дела вполне годилось. Глубоко враждебное Санто-Доминго образование, к тому же донельзя агрессивное, да к тому же банально не способное понять изменившиеся силы сторон. Одно дело Санто-Доминго как независимое республиканское образование или лишь де-юре испанская колония. Совсем другое — колония, всецело поддерживаемая метрополией.

Да и поближе метрополии кое-что имелось. Куба! Та самая, которая из-за Мексиканской войны стала промежуточным пунктом по доставке всего необходимого: войск, оружия, амуниции. С окончанием же этой самой войны не было никакого смысла везти припасы с оружием обратно, а для арсеналов, перешедших под власть испанской короны портов, это было чрезмерно много. Вот и переправили обратно в кубинские арсеналы со складами, да и часть солдат отправилась туда же, на этот райский остров, с давних пор бывший оплотом Испании в Новом Свете.

Дальше — проще. Что нужно для того, чтобы не выглядеть в глазах всего просвещённого мира агрессором? Всего лишь спровоцировать противника на то, чтобы он сам показал себя в 'лучшем' свете. И если испанцы за прошедшие десятилетия в этой области успели 'обрасти жирком', почти утратив способности проворачивать сложные и в то же время предельно жестокие интриги, то у новорожденной империи такие мастера имелись. В министерстве тайной полиции, которое выросло из известной всем дикси 'Дикой стаи'. Той самой, которой многие янки и тем более их черномазые ныне полноправные сограждане давно и успешно пугали как детей, так и друг друга.

Гаити к тому моменту было уже не 'империей' и ещё не 'империей' одновременно. Перерыв, так сказать, между первым и вторым пришествиями 'императора' Фостена I, он же Фостен-Эли Сулук, классический такой черномазый, свергнувший такое же порождение Африки в результате военного переворота и объявивший себя императором. Туп был, как болванка для шляп, но на общем фоне выделялся повышенной даже по тамошним меркам жестокостью, поддержкой вудуистов — местных сектантов, практикующих весьма омерзительные по меркам любого белого человека ритуалы — и склонностью к обезьянничанью за королевскими дворами Европы. Последнее, понятное дело, получалось на уровне грубого фарса, но для местной невзыскательной публики было как раз тем, что находило полнейший отклик.

Глубины умственной отсталости и дешёвого фарса, принимаемого местными за естественный ход вещей. Чего стоили 'титулы' раздаваемые 'императором' своим приближённым. Граф Омлет, барон Антрекот, герцог Бульон и всё в этом же духе. Ни разу не издевательство, не 'награды' для придворных шутов, а суровая, печальная реальность. Эти 'графы' и прочие 'бароны' гордо и торжественно несли свои кулинарные наименования. Да-да, именно кулинарные, поскольку 'император' Фостен I черпал то, что называл вдохновением, исключительно в еде, наделяя 'аристократов' родовыми именами в честь тех блюд, которые ему довелось в своё время сожрать в относительно приличных заведениях. И это был лишь один из множества примеров, показывающий уровень как 'императора', так и провозглашённой им 'империи'. Наиболее забавный и безобидный. Остальные же... кровь, гниль, грязь, кровавые вудуистские ритуалы, массовые казни и бессудные убийства. Перечислять можно было долго, да только желания особого не имелось.

Разумеется, в управлении государством что сам 'император', что его окружение ничего не смыслили. Да и смыслить не могли по скудости разума — опять же, ничем не отличаясь от предшественников — но последние хотя бы изредка слушали иностранных интересантов, да и немногие кое-как работающие механизмы полуразвалившейся государственной машины при нём окончательно развалились. Тут контр-адмирал Сэммс поневоле вспомнил слова, сказанные послом ещё тех, прежних США Робертом Уолшем о сути режима Фостена I: 'Гаитянский правящий строй — это деспотизм самого невежественного, развращённого и порочного вида. Государственная казна является банкротом, население погружено в киммерийскую тьму, и люди даже в доверительной беседе боятся высказывать своё мнение о чём-то, за что могут подвергнуться пыткам и обвиняться в критике властей'.

Республиканец Уолш, само собой, обрисовывал лишь часть проблем. причём невеликую, но и в поднятой части сложно было хоть в чём-либо не согласиться. Так или иначе, но с 1849 по 1859 года 'император' настолько всех достал, что выделенный ему пинок под зад с трона и вообще с Гаити ни для кого не стал неожиданностью. Удивляться стоило скорее тому, что этого не случилось раньше. Иностранные компании просто отказывались вести дела с образованием, которое на что-то пыталось претендовать, но при этом не выполняло даже собственные законы. Постоянные и массовые бессудные убийства, грабежи, беспорядки даже в пределах Порт-о-Пренс, как бы столицы 'империи' Гаити. Любой белый человек, пусть даже принадлежа к посольствам мировых держав, мог перемещаться по улицам — не то что ночью, но и посреди дня — лишь будучи в сопровождении до зубов вооружённой охраны. Иначе... Шайки набрасывающихся со спины гаитянцев, утаскивающих тело в ближайший переулок, раздевающие догола... про женщин и говорить не приходилось, поскольку звериные повадки этой братии были известны ещё с давних пор. Даже задокументированные зверства негров Гаити с момента объявлении этой местности о независимости были известны тем, кто доставил себе труд почитать дневники бывших там и опубликовавших свои воспоминания. Или же уцелевших при набегах орд недавних рабов на Санто-Доминго... там они тоже показали себя со всей первобытно-животной красе. Чего стоила одна только резня начала века, при которой было уничтожено почти всё белое население острова, в том числе женщины, старики, дети. За женщинами и детьми вообще целенаправленно охотились, особенно во время 'второй волны', когда все способные держать оружие в руках уже были убиты и можно было 'ни в чём себе не отказывать'. Причём ни разу ни 'эксцессы восставших рабов', а официальное благословение сверху основателя их поганого государства, Жан-Жака Дессалина.

Рафаэль Сэммс читал о тех временах. И не один он, поскольку в империи типографии массово отплюнулись художественно оформленной исторической справкой 'История Гаити', в которой проводились видные и явные параллели с другими мало-мальски похожими случаями. В том числе и совсем уж недавним 'Винчестерским кошмаром', когда в одноименном городе похожим образом резвились черномазые из сформированных янки 'свободных полков'. Умелый и полезный оказался ход, заранее дающий полный карт-бланш со стороны населения Американской империи, абсолютную поддержку. Гаити никто жалеть не будет, равно как и тамошних 'отважных вояк', духовных братьев тех, кто находился в 'свободных полках' США.

Гаити, да. Правление Фостена I переполнило чашу терпения, оттого и была оказана пусть негласная, но помощь тем военным, которые хотели свергнуть своего 'императора'. Оказали. Свергли. Только сделали это аккуратно, дабы оставить могущую пригодиться в дальнейшем фигуру в целости и сохранности. Не зря же Фостен-Эли Сулук со своим семейством отправился не абы куда, а на Ямайку, которая, если что, давно и прочно принадлежала Британской империи.