Северный волк

Мелодия оборвалась на полутакте, скрипач замер.

— Показываю еще раз! — голос учителя, строгий и резкий, пронзил большой зал. — Раз, два, три, хлопок. Раз, два, три, поворот!

Шорох одинаковых черных юбок, мелькание расшитых белых передников, стук каблуков, хлопки задающего ритм учителя. Дети разучивали новый танец, и не всем он давался легко.

Уроки танцев для детей из знатных семейств проводили в доме городского казначея. Из окон была видна ратуша и площадь перед ней. В честь близящегося праздника ее украшали цветами, расшитыми полотнами, и дети отвлекались от занятия на шум с улицы, что дополнительно усложняло учителю задачу.

Сидя на жесткой скамье у стены, я наблюдала за воспитанницей и прислушивалась к разговорам других гувернанток. Они сплетничали о магистре Талире, обсуждали очередную историю. За полгода, что главный инквизитор провинции Кьеш занимал свой пост, таких слухов расплодилось множество.

Магистр в свои тридцать с небольшим был непривычно молод для такой должности, поэтому молва наградила его бесчисленными достоинствами. И нежить он убивал по сто особей одним взмахом руки. И целительством владел в совершенстве — людей чуть не с края Небытия возвращал. А умен был так, что если стали бы его знания записывать, то и через год не закончили бы.

Большей части слухов я не верила, считала магистра Талира умелым карьеристом и подозревала, что на его счету было просто больше оклеветанных людей, чем у других инквизиторов. Но, разумеется, мнение свое держала при себе. Рисковать спокойной жизнью, а то и свободой не хотелось.

Учитель снова остановил музыку, вывел вперед Лайри. Моя воспитанница, отчаянно краснея из-за чести стать примером, старательно выполняла только что разученные шаги и повороты.

— Ты уже получила приглашение? — склонилась ко мне Самира.

Подруга, как и многие другие, жила предвкушением ежегодного весеннего праздника. Это радостное возбуждение было заразительным настолько, что даже я, при всей своей нелюбви к инквизиторам, ждала приглашения с нетерпением.

— Еще нет, — тихо ответила я.

— До праздника всего лишь неделя, — заметно волнуясь, напомнила она.

— До праздника еще неделя, — поправила я, но такой ответ ее не успокоил.

— А приглашения до сих пор не получили ни рыцари, ни священники, ни магистры Ордена, — шептала Самира, дергая ленту на длинной темной косе. Вздохнула, огорченно добавила: — Может, в этом году праздника вообще не будет. Главный инквизитор так занят, у него столько работы.

Утешив подругу и переведя разговор на ее мужа, я задумалась. Все же предположение Самиры не было безосновательным.

Предшественник магистра Талира никогда особенно не интересовался школами новобранцев, больницами и состоянием храмов. Он был охотником, им и оставался до последнего дня. В былые годы разыскивал эльфов. Когда их истребили, отлавливал не желавших прийти в лоно церкви магов. Потом и таких в королевстве стало ничтожно мало, а охотник за заслуги получил высокий пост. Но заговоры везде видеть не перестал. Страсть к допросам также никуда не делась. Поэтому раз в два-три года в провинции проходил очередной громкий процесс, а пожилой магистр и дальше мнил себя спасителем страны.

Годы шли, главный инквизитор провинции Кьеш стал немощен не только телом, но и разумом. Но от агрессивного слабоумия провинция не пострадала, — Великий магистр Серпинар следил за своими ставленниками и прислал замену.

Наследство магистру Талиру досталось непростое. Долгие годы много пускали на самотек. Неудивительно, что тратить время на светские беседы после заседаний городского совета магистр не хотел. Главный инквизитор разбирался с делами, держался холодно, порой недружелюбно. Много ездил по провинции, осматривал владения. Он работал, не заботясь об общественном мнении и плодящихся слухах.

Я бы не удивилась, если бы он пренебрег ежегодным праздником, на который так многие мечтали попасть.

По дороге домой, рассеянно слушая рассказы Лайри о новостях подружек, думала о магистре Талире. Даже не будь он так молод, сплетен о нем было бы едва ли меньше.

Инквизиторы — народ особый. Мирян сторонятся, никогда не разговаривают с непосвященными о делах Ордена. Но при этом имеют власть над чужими судьбами и жизнями. Даже король не только прислушивается к их советам, но и не решает ничего без Великого магистра Серпинара.

Инквизиторы — народ опасный. Потому что вступить в орден может любой. Главное, верить в Единого и быть способным причинить другому человеку боль. Именно простые фанатично верующие мужики — сильнейшее оружие инквизиции. А вовсе не рыцари и магистры, управляющие этим разношерстным сбродом.

Первые — дворяне или приравненные к ним, получившие рыцарство за заслуги перед Орденом. А вот магистром просто так не стать, нужен магический дар.

Говорят, раньше одаренных детей забирали у родителей, чтобы воспитать преданных Ордену магистров. Но довольно скоро влияние церкви стало так велико, что в этом отпала необходимость. К тому же число не состоящих в Ордене магов стремилось к нулю. Поэтому магистры воспитывались в семьях, как обычные люди, без тяжелых детских душевных травм и религиозной озлобленности.

И все же магистры, больше других наделенные властью, были наиболее вменяемыми из инквизиторов. Даже несмотря на избранность.

Это в какой-то степени успокаивало. Я всегда опасалась фанатиков, считала их буйнопомешанными. А знать, что страна управляется сумасшедшими, страшно.

Дома нас с Лайри ждала радостная новость. Приглашения на ежегодный праздник в особняке главного инквизитора провинции Кьеш. Магистр звал в гости всю семью городского судьи. Поскольку приглашали всех, господин Барит не мог явиться без дочери. А раз нельзя без ребенка, то не обойтись и без гувернантки. Так и получилось, что меня пригласили на самый ожидаемый праздник провинции.

Неделя пролетела мгновенно, и вот день долгожданного праздника наступил.

Особняк главного инквизитора провинции находился за чертой Керди. И разговоры в карете стихли сами собой, когда последние дома остались позади, открывая взгляду высокий холм и стоящий на его вершине особняк.

При старом магистре мне довелось побывать там. На таком же весеннем празднике, который подавляющему большинству гостей казался тяжкой повинностью. Огромное зловещее здание и сумрачный парк со всех сторон окружала высокая живая изгородь. Из нее, как когти, торчали зубцы ограды. В тот раз, когда за каретой закрылись тяжелые кованые ворота, показалось, что захлопнулась ловушка, что живой я из этого дома не выберусь.

Теперь же, несмотря на зловещую ограду, особняк главного инквизитора удивительным образом преобразился. Он даже издали казался веселей и изящней. Изменения чувствовались еще с каретного двора. Все покрашено, обновлено. Я шла за нанимателями, держа Лайри за руку, и радовалась изменениям.

Патлатые кусты вдоль дорожки аккуратно подстригли, придав им форму разных животных. В саду пестрели цветы, поблескивали маленькие фонарики, звенели птичьи голоса, откуда-то доносилась музыка. Проходя по крытой галерее мимо большого пруда, боялась увидеть знакомые жуткие фрески, изображающие пытки, наказания неверующих в Единого. Но, к счастью, новый хозяин избавился от них, как и от мерзких статуй инквизиторов, тем или иным способом убивающих врагов.

На стенах красовались картины с пейзажами или изображениями волшебных цветов. Когда целители начинали творить лечащие заклинания, то под пальцами магов возникали именно такие цветы. Правда, почему я в этом так была уверена, не представляла. Мне казалось, о таком знают все. Но когда объясняла значение магических цветов Лайри, ее мать, госпожа Арлина, очень удивилась и поинтересовалась, откуда у меня такие познания. Пришлось врать, что из сказок.

Но это был единственный неприятный момент за вечер. Лайри вела себя идеально. Она всегда была тихой и скромной, но теперь старалась держаться недалеко от меня. Я прекрасно осознавала, что приступ послушания вызван страхом. Страхом перед инквизиторами. Она явно чувствовала себя неуютно в их присутствии, как и я. Если ее поведение я называла робостью, то оправдать свой страх не могла, как ни старалась.

Логичного объяснения ему не находила.

Инквизиторы давно утратили карательные функции, потому что некого стало разыскивать и наказывать. Магистры лечили больных, вместе с рыцарями и простыми солдатами уничтожали нежить, искали и обезвреживали артефакты. По сути, инквизиторы сохранили лишь грозное название, сплоченность, четкую структуру Ордена и распределение обязанностей.

Магистры и рыцари, бывшие на празднике, излучали доброжелательность. Тем не менее поддаться общему благодушию не получалось, как и отделаться от мысли, что те жуткие картины с пытками всего лишь прикрыли новыми полотнами. Я не могла объяснить свою стойкую неприязнь к этим людям, животный ужас перед членами Ордена, ведь прошлое инквизиции лично меня не затронуло. Но я старалась не попадаться на глаза, не выделяться из толпы. Благо Лайри своим примерным поведением мне в этом помогала.

Молва не врала, новый главный инквизитор провинции Кьеш оказался вполне привлекательным молодым человеком. Светлые, почти белые волосы спускались до плеч. Большая часть волнистых прядей была перехвачена на затылке черной лентой. Эта модная среди знати прическа магистру шла, подчеркивала овал лица, высокий лоб. Образ дополняли красиво очерченные брови, ровный нос, тонкие губы, с которых во время праздника не сходила вежливая улыбка. Но черные глаза не улыбались. Взгляд оставался холодным, трезвым, внимательным. Казалось, он проникал в души новых знакомых и видел все их тайны, сомнения. От этого становилось не по себе, но разговаривать с магом, не встречаясь с ним взглядом, не решался никто из присутствующих.

Магистр Талир не упускал из виду никого. Он не приветствовал гостей у входа, предпочитал подходить к ним позже, чтобы беседы были спокойными, неторопливыми. Тем более удивительно, что и мне, обыкновенной гувернантке, досталась пара минут его внимания. Магистр подошел к судье и его жене, разговорился с ними, мы с Лайри стояли в десятке шагов от ее родителей. Я вдруг отчего-то разволновалась, сердце заколотилось болезненно и часто. И девочка до боли вцепилась мне в руку. Пришлось наклониться к воспитаннице и шепотом успокаивать ее.

— Добрый день, — раздался над нами глубокий баритон магистра. — Рад приветствовать в этом доме.

— Здравствуйте, — усилив хватку, пропищала Лайри. — Спасибо.

Я выпрямилась и встретилась взглядом с магистром.

Наблюдая за ним издали, почему-то думала, что он высокий. Но наши глаза вдруг оказались почти на одном уровне. О таких пренебрежительно говорят "на самомнение выше". Но в этом случае самомнение было оправданным, а моему волнению нашлось объяснение. От этого человека исходила мощь, я всем естеством ощущала скрытую в инквизиторе магию. Рядом с ним, как рядом с источником, у меня перехватывало дыхание, подгибались колени, шумело в ушах, колотилось сердце, а по всему телу волнами проходила дрожь.

— Добрый день, господин магистр, — собрав остатки самообладания, ответила я.

Мой голос прозвучал неожиданно ровно, будто страха и не было. Но интерес, читавшийся в угольно-черных глазах мужчины, пугал так, что от волнения позабыла дышать.

— Госпожа Арлина отзывалась о вас очень хорошо, — уважительно сказал инквизитор. — Я восхищаюсь людьми, способными достойно воспитывать детей. Это нелегкая задача, госпожа Софи.

— Я польщена вашими словами и характеристикой госпожи Арлины. Но я с радостью выполняю свою работу не ради них, а ради благополучия Лайри. В этом задача учителя.

Магистр улыбнулся и, обратившись к девочке, заговорил серьезно, но, казалось, вполне искренне:

— Вам повезло, госпожа Лайри. Надеюсь, вы цените госпожу Софи и не доставляете ей трудностей непослушанием или ленью.

Девочка, как зачарованная, смотрела в глаза мужчине и была не в состоянии ответить что-нибудь путное.

— Она очень послушный и умный ребенок, господин магистр, — я поспешила выручить подопечную.

— Не сомневаюсь в этом, госпожа Софи, — вновь обратив на меня взгляд, ответил мужчина. — Ваша ученица не может быть другой.

Комплимента я не ожидала и смутилась. К счастью, от необходимости отвечать, спас другой гость. Рыцарь Ордена, громко окликнувший магистра. Маг, вежливо пожелав хорошо провести время, отошел.

На большой лужайке в саду стояли длинные столы, едва не ломившиеся от всяких лакомств. Чуть в стороне расположились музыканты, игравшие незатейливую мелодию. Господин Барит увидел у столов еще двух членов городского совета, с которыми был в приятельских отношениях, и увлек за собой жену. Лайри вначале шла за родителями, все так же держась за меня. Но подходить ко взрослым она не хотела. Я тоже не горела желанием с ними общаться, потому позволила девочке отвести себя к скамейке на противоположном краю лужайки. Оглянувшись по сторонам, словно желая убедиться в том, что магистр не мог ее услышать, Лайри потянула меня за руку, вынуждая наклониться.

— Я его боюсь, — призналась она. — Очень боюсь.

— Не стоит, — постаралась успокоить я. — Он ничего тебе не сделает.

— Вы не понимаете, — шепнула она, а в глазах блеснули слезы. — Он... Он... как огонь.

— Извини?

— Хочется прикоснуться, но знаю, что обожгусь.

Ее слова неожиданно четко обрисовали отношение к магистру. Получившаяся картина была удивительно созвучна моим ощущениям. Но, наверное, нужно обладать незамутненностью мышления десятилетнего ребенка, чтобы дать такое ясное определение чувствам.

— Теперь понимаю, Лайри. Понимаю, — заверила я и, не сдержавшись, обняла девочку.

Она довольно быстро успокоилась, отвлеклась на знакомых детей. Но ее слова долго еще отзывались эхом в моих мыслях. Наблюдая за общением магистра Талира с гостями, я убеждалась в том, что такое странное воздействие инквизитор оказывал только на Лайри и на меня. Остальные словно не ощущали его силы, видели перед собой обыкновенного человека.

Это приводило меня в замешательство. Ведь магистр Талир отличался даже от других магистров ордена. Я знала, о чем говорила, ведь из-за того, что отец Лайри был городским судьей, познакомилась с четырьмя магистрами. Все они могли о даре подобной силы только мечтать.

Вооружившись тарелкой с закусками, я устроилась на скамейке, где уже сидели три другие гувернантки. Девушки сплетничали о магистре Талире, пересказывали самые невероятные слухи. Я поневоле задумалась о том, что эти слухи могли быть и не сильно преувеличенными, раз магистр обладал таким незаурядным даром.

Глядя, как Лайри играет с другими детьми, заметила, что девочка на несколько мгновений словно одеревенела. Причину не нужно было искать долго, — магистр Талир прошел совсем рядом. Видимо, Лайри почувствовала его силу, снова испугалась.

Последовавшая цепочка мыслей радости не доставила. Судя по всему, кроме нас с Лайри, магическую мощь инквизитора чувствовали только другие магистры ордена. Их лица менялись, когда магистр Талир оказывался рядом. Странная смесь зависти, восхищения и преклонения. Они ощущали эту силу, потому что сами являлись магами. Логика подсказывала, что и у Лайри, и у меня тоже были крупицы волшебства. Восторга я от этого вывода не испытала.