Часть третья. Глава 38

Глава 38.

Наступила зима. Нет, на Лампедузе снег не выпал. Для нас зима — это прекращение навигации по Дону и Северскому Донцу. И хоть к ледоставу мы готовились, но чтобы успеть все в срок, напрячься пришлось.

В Воронеже план подготовки к зиме был несложным. Последний пароход в навигацию доставил кроме заказанных грузов дополнительные боеприпасы и ЗИП для паровых машин передатчика. Вниз по Дону отправились люди, кого отобрали для Таврии. Они хорошо поработали летом, строили дома и стены, помогали мастерам. За ними приглядывали двое неразговорчивых в мундирах, но без знаков различия. И уже расписано — кто куда поедет.

Часть поедет прямиком на Лампедузу, с пересадками, конечно. К этим было много требований — чтобы или мастер, или работящий. Семейный и с детьми, еще с каждым беседовали, да не по одному разу. Но таких семей немного, десятка два, и часть из них уехали предыдущим рейсом.

Большинство — одинокие, крепкие и не старые — едут в Мавролако. Там их обучат военным премудростям и распределят — кого в армию, а кого во флот. Они уже насмотрелись в Воронеже на солдат Армии Таврии, бравых, в красивой форме, и с оружием, которого нет ни у кого в мире. И наслушались баек про громадные железные корабли — корветы и фрегаты. В дороге все спорили — кем лучше быть: солдатом или матросом? Стрелять из пушки или винтовки, или путешествовать на большом корабле за моря?

Еще поехали подростки, полтора десятка. Это те, кто в грамоте преуспел и к наукам стремление проявил. Будут дальше на Лампедузе учиться. Им пример — помощник консула, в чине писаря, повысили с младшего недавно. Вчерашний пацан, а уже такую должность занимает, ходит в мундире как у консула. Но мундир за просто так не дают, он все знает и умеет — пишет и читает, считает и в уме и на бумажке, и торговый учет в книге умеет. Все знают, что он сын простого крестьянина, и в чине он только благодаря обучению. Многие семьи хотели послать своих пацанят на такое обучение, но отобрали лучших. Когда объявили результаты отбора, не попавшим в их число было неприятно вдвойне. Кому уши надрали, а кого выпороли дома. По-разному можно мотивировать.

Уехали в Таврию лучшие. Федор даже высказался Командору, что осталась "сволочь всякая". В основном, конечно, простые мужики. Не мастера далеко, но лес валить, да землю пахать умеют. Но есть такие, что их и в городе оставлять не стоит, и что с ними делать? Командор предложил "в посад". А у нас и посада еще нет. Воронеж и так разделен на две части. Старая — ее называют "крепость", и новая — "город". Это когда в этом году городили новую стену, между старой и новой частями стену оставили. В "крепости" теперь важное и секретное — дом консула, механический цех, амбар с локомобилем и радиостанцией, важные производства. Туда не всякого пускают. А в "городе" уже все остальное, места там много, городили с запасом. Посада нет.

Так что выселить подлых за стену — не лучший вариант. Решили дать им расчет, кто сколько наработал, и в Рыбали отвезти. Повезли на колесном катере, у него интересная возможность обнаружилась. Если встречается лед, достаточно толстый, чтобы повредить стальной борт, катер разворачивается и идет задом наперед. Колеса, что на корме, теперь впереди. И перемалывают довольно толстый лед, проделывая проход. Так что на катере ходили по реке еще довольно долго, пока лед не стал сплошным и толстым. После этого его закатили на берег на катках. По уложенным на землю отесаным бревнам он заехал как по рельсам.

В самом же Воронеже, самым важным делом перед зимой, была уборка картофеля. Так объявил консул Федор. Все остальное к зиме мужики и так сделают. А с картошкой было несколько проблем — самое важное: ошиблись со сроками, посадили очень поздно, а похолодало рано. Раннеспелые сорта уже убрали, а с урожайными — целая драма. Уже морозы скоро, уже уехало большинство людей, а главный агроном говорит — "Рано! Не поспела исчо". Уже стало ритуалом, утром консул и агроном выходят к краю поля и звучит диалог:

— Ну че? Поспела?

— Не. Рано пока.

— Так мороз скоро. Убирать надо.

— Наливается она сейчас. Каждый день весу прибавляет. А ты — выкапывать!

— Ну раз так, ждем.

Но вот в воздухе запахло скорыми морозами, и Федор принял "волевое решение", как говорит Командор. "Все, начинаем уборку, а то поморзим". На поля выгнали всех работных — мужики гоняли соху и отвозили собранную картошку, а бабы с детьми подбирали картошку из борозды. Потом еще прошлись, проворшили землю — чтобы ничего не оставить. Только агроном причитал — "ботву раньше надо было убрать!"

Картошки выросло много, не зря весной столько возились — резали на кусочки, золу подсыпали. Даже очень много выросло, по новой земле-то. Тут опять проблема — погребов не хватает, никто не думал что будет такой урожай. Пока картошка на улице под навесами подсыхает, но надо срочно под землю убирать, вдруг мороз.

Кинулись еще погреб копать. Погреба не то чтобы очень большие, они очень длинные. Потому как картошку большим слоем не навалишь, нижняя подавится. А широким погреб не сделать — нужны тогда очень толстые бревна для большого пролета перекрытия, ведь сверху еще землей засыпают. Поэтому погреба роем длинные, стены укрепляем тонкомером, жерди на пол. И потом с дальнего конца сплошь картошкой засыпаем, только переборки из досок еще ставим, чтобы под ногами картошка не каталась. Несколько тысяч пудов в такой погреб входит.

Успели до морозов. Консул, и все руководство города ходили по погребам и наслаждались созерцанием запасов. Наконец, помощник консула закончил подсчеты.

— Ну?

— Если питаться одной картошкой, то всему Воронежу хватит на два года и восемь месяцев.

— Ох!

— Так у нас сейчас людей в полтора меньше, нежели летом!

— Так то одной картошкой! А сколько мы жита запасли! Серебра потратили — уйма! А еще ячмень и овес запасли — все в прок.

— Это с Таврии пришло — людям овес есть?

— Что ты понимаешь! Кисель испокон веков ели.

— Так то кисель, а то зерно печёное, давленное и вареное.

— А что, вкусная каша, если с молоком. Да сам Командор на завтрак ее ест! Но называет как-то по латыни, что-ли. Во! "Овсянка — сэр"

— Ну так мы сколько Командору зерна отправили. И жита, и овса с ячменем.

— Ну да, серебро-то его.

— Так он сколько про скупку ржи говорил. Еще в прошлом годе объявили, и даже цену назвали, хорошую. И выполнили — по такой и скупали.

— Угу. Под это столько пашни распахали, под Тулой, говорят.

— А что раньше не пахали?

— Так татар боялись. А как Воронеж на стрелке встал, ни один татарин не то что до Тулы, до Рыбалей не дошел. Это в том году. Говорят, у литвин теперь шалят. Вот этой весной и кинулись пахать удобья.

— Охотники и у нас татар видели, но те из леса даже не показались. Посмотрели на крепость через реку и ушли.

— Так что под Тулой пахали! У Рыбалей Епифан сколько распахал. Еще долго не мог решить что выгоднее — жито или лен. За нить и масло Командор хорошую цену дает.

— Так он вроде ...

— Ну да, со льном решил не рисковать. От матёрки масло тоже хорошее, за него в Таврии чуть меньше серебра дают. Но зато она точно вырастет, никуда не денется. Нитка от нее, конечно, грубая и дешевле. Но тоже деньги неплохие выходят. Только нитка та к весне будет, пока отмокнут и отобьют. Еще и прясть долго.

— А что там долгого? Вон черкесы в Лияше как шерсть пряли! Матерку с посконью так нельзя что ли?

— Так станок нужен. Черкесам Командор станок дал, они под присмотром были и шерстяной ниткой расплачиваются теперь. А этим куда? Подарить? Сами они не купят, серебра столько нет.

— А Епифан?

— Да даже он вряд ли купит. Выгодней чтобы бабы пряли как раньше, веретеном.

— Ага, пусть бабы прядут.

— Во! А эти двое опять про баб! Вы смотрите, скока у нас картохи! Два года прожить можем безвылазно. Еще с хлебом — три! Даже больше!

— На одних хлебе с картошкой постно совсем. Мясца надо.

— Да, с мясом у нас неважнецки. Скота, считай, нет. Только что дичину охотники приносят. Да мало этого на всех. Вот рыбой и живем.

— Да, как жара кончилась, рыба как поперла. Вон, сколько насолили. А что ты сказал — меньше рыбы ловить?

— Да, только на еду сейчас ловим, солить не надо.

— Так соли полно!

— Много. Так она денег стоит. Когда теперь пароход из Таврии соль привезет? А мы и с запасом, и торговать будем. Но подожди, морозы ударят, будем опять много ловить. Из подо льда и морозить — вот и соли не надо. Экономия.

— Так она портиться быстро, вдруг оттепель.

— А зачем запас большой? Река — вот она, всегда наловим. Свежая рыба и вкуснее.

— А соленая, да с картохой — еще вкуснее. Но летом рыба плохо ловилась — запас нужен.

— Ну как плохо, на еду же хватало. Не солили только. Не к чему соль переводить. Вот есть запас на случай осады или еще чего — и хватит. Ну так что? Основные запасы мы сделали? С дровами нормально?

— Ну как нормально. Отходов всяких — целые горы. Но так чтобы сразу в печь — немного, на месяц только. Отходы те сухие уже, но их пилить и колоть надо.

— Ничего, морозы встанут, пусть пилят и колят. Чтобы не бездельничали. Корми их тут, дармоедов.

— Еще же деловой лес валить.

— Так то когда! То после Рождества только. Вот чтобы до этого все дрова заготовили.

— Ну тогда, вроде, все.

— Тогда я докладываю Командору, что Воронеж к зиме готов.

В Шахтинске было сложнее, тут выполнялось сразу несколько графиков. Уголь усиленно вывозили в Мавролако. "Гефест" с баржей перевозил двести тонн за рейс, больше не грузили — мелко на Дону. В Шахтинске баржа грузилась быстро, там сделали бункера на все двести тонн. Их заранее засыпали углем и он пересыпался в баржу почти самостоятельно. Выгрузка в Мавролако происходила дольше.

И тут из Воронежа вернулся "Гермес" с "Церерой", и тоже подключился к перевозки угля. Хорошо, у шахтеров и грузчиков — сдельная оплата, они не роптали. Но и вымотались изрядно, работали с перерывами только на сон и еду. Зато только в Мавролако запасли около двух с половиной тысяч тонн угля, а еще полторы тысячи на трех островах. Запас хороший, можно флот хоть всю зиму по морям гонять, если вдруг понадобится. Только надо большую часть запаса из Черного моря вывезти, а то мало ли что.

И ведь при этом в Шахтинске работала домна, а она требует людских сил не меньше шахты. Да еще непрерывное производство — три смены, а лучше четыре — надо обеспечить. Тоже работали изо всех сил, стараясь получить максимум чугуна и при этом не закозлить домну. Ведь на Лампедузу попадет в этом году только тот чугун, что успеют вывезти в Мавролако до ледостава.

С самой домной тоже был момент. Еще летом, когда домну только запустили, я металлургам указал, что расход кокса слишком велик. Это даже с учетом того, что у нас нет системы оборота доменных газов, воздух для дутья нагревается отдельной печью. Но угля и кокса в Шахтинске полно, и первое время они не заморачивались. Главное — дают чугун.

Но позже начали вникать с главным технологом домны. По рации объяснять неудобно, написал ему подробное письмо, со схемами и формулами реакций. В домне важна не только самая нижняя и горячая зона, где все плавится. Выше идут зоны более холодные, но не менее важные. Выше, в распаре, идет восстановление FeO, еще выше — восстановление Fe2O3. Над ними еще зона предварительного прогрева. Получается что у нас эти зоны меньше чем надо, и кокс расходуется не эффективно.

Стали увеличивать количество слоев кокса, руды и флюсов. Кокс-то у нас хороший, крепкий — не то что древесный уголь. Руда кусковая, не агломерат. Можно увеличивать высоту шихты. Но чуть не закозлили домну — дутья стало не хватать, срочно подключили резерв. У нас же система подачи воздуха в домну сложная — и с механическим, и с электрическим приводом. Еще ресивер в виде цистерны — давление там низкое.

Но работать без резерва нельзя. Две "улитки" заменили на более мощные. У печи нагрева воздуха был запас мощности — хоть тут переделывать не пришлось. Теперь дутья стало хватать — домну стали грузить почти до самого верха. Но теперь из нее через верх стали вылетать мелкие горячие кусочки шихты. Особенно неприятно, когда это кусочки горящего кокса.

Надо было строить домну выше. Я же помню, что по мере совершенствования, домны быстрее росли в высоту, нежели в ширину. Но у нас, у верха домны уже построена целая система бункеров, для загрузки в домну кокса и руды. Еще и верх домны металлом облицован, чтобы не разрушалась. Много переделывать.

Хотя там, наверху домны, температуры невысокие, можно обойтись просто сталью. Сварили трубу, диаметром с горловину домны, но не высокую — три с половиной метра. Чтобы была выше навеса, что накрывает загрузочную площадку. В трубе сбоку дверки, чтобы просовывать лотки от бункеров.

Вот теперь домна стала работать как надо, и людям стало удобнее, особенно наверху. Так еще и тяга увеличилась. Надо было с этого начинать, может и не пришлось дорабатывать систему подачи воздуха. Хотя, пусть будет. Так надежнее. Расход кокса снизился не сильно, но зато хорошо выросла производительность домны. Дошло почти до шести тонн чугуна в сутки! Больше чем у адлеровской домны. А у той был немного больше внутренний диаметр, так как у шахтинской стенки толще.

Но когда поняли, что насколько важен чугун, осенний, отправленный из Шахтинска до ледостава, решили еще поднять производительность. Руду стали перебирать вручную, таманская руда довольно бедная, в ней много пустой породы — кварца и глины. Куски с большим содержанием железняка видно на глаз — они темнее, вот их и отбирали. Этим удалось увеличить выход чугуна более чем на пятнадцать процентов. Но светлую, бедную руду не выбрасывали — ее будут перерабатывать зимой. Таманской руды не так много, мы уже выработали заметную часть месторождения, и переходить на керченскую руду совсем не хочется.

Хорошо поработали, к моменту завершения навигации на складах в Мавролако и на Лампедузе было четыреста тридцать тонн чугуна.

Но шел еще и третий процесс — добыча и перевозка руды. Шахтинские металлурги собрались работать все зиму. Работа сдельная — лучше зимой серебро зарабатывать, чем проедать. Греки даже не побоялись зимних морозов — около домны всегда тепло.

Руду и летом запасали впрок, но темпы были недостаточны. Осенью хотели ускориться, но добыча на Тамани сложная. Рудная жила проходит в толще пустой породы, приходится взрывать. Потом еще оттаскивать горы пустой породы, да так, чтобы она не мешала — это все происходит на самом берегу моря. Успели завезти в Шахтинск около восьмисот тонн руды — может и не хватить до весны.

А еще надо было вывезти из Шахтинска лишних работников, да еще в последний момент. Много шахтеров зимой не нужно, оставили самый минимум — только чтобы обеспечить работу коксовых батарей, да немного угля к весне скопить — тонн пятьсот. Грузчики остались только те, что при домне работают.

С греками-шахтерами разбираться пришлось — одни сами хотели уехать на зиму в Мавролако, кто к семьям, а кто — прогулять заработанное, в Шахтинске вина не продают. Другие же — наоборот — попросились остаться, еще и семьи свои вызвали. Заработок шахтера, если он хорошо работает, позволяет ему легко содержать семью.