Настенные часы были полумеханическими. В них была батарейка, но стрелки соединялись с шестерёнками, и от того каждое движение сопровождалось тихим щелчком. По-простому — тиканьем. Практически всегда в доме шумело что-то ещё и часов не было слышно. Но не сегодня. Монотонное тик-так, тик-так гремело в ушах, как варварские барабаны из приключенческих книг. Кресло было прислонено к стене в одном углу, а часы висели в противоположном, и всё равно сводили меня с ума. В тот момент, когда мне так нужна была тишина, они отказывали мне в ней. Но встать, подойти к этим дьявольским щелкунам, снять их со стены и с размаху расколотить об пол не хватало смелости. Хоть я и жаждал тишины, я её боялся. Она давит сильнее многоголосого хора. От неё не укроешься, не спрячешься, зажав уши ладонями. И потому часы сейчас — мои лучшие друзья, которые продолжают говорить со мной в мой самый чёрный час.

В окружающем полумраке можно было разглядеть гостиную с прямоугольниками картин на стенах, с длинным кожаным диваном напротив шкафа с книгами, с вычурной люстрой на потолке. Длинные в пол шторы закрывали сейчас огромное окно с дверью на летнюю лоджию. Судя по количеству света, проходящему сквозь ткань, день близился к концу. Мои злейшие друзья на стене практически полностью погрузились в темноту и стрелок из моего угла видно уже не было. Но прикинув по ощущениям, я пришёл к выводу, что сейчас пять часов. Конец очередного холодного и безрадостного осеннего дня.

Где-то залаяла собака. Кажется, что у речки. Тут, в Минской области, недалеко от деревни Вязьма, много бродячих собак. Чем холоднее будет становиться на улице, тем плотнее они будут сбиваться в стаи, подчиняясь своим древним волчьим генам. И если гости спрашивали, нападают ли на людей в округе волки, он всегда отвечал, что боятся надо не серых, которых днём с огнём не сыщешь, а собак. Бывали зимы, что окрестные мужики без ружья в лес не совались. Друзья человека в холода не прочь и задрать этого самого человека.

Собака между тем продолжала заливаться лаем. Ну хоть часов теперь не слышно, и то польза. И чёрные мысли теперь проще не замечать. Мне вдруг стало жутко интересно, на что же или на кого она так заходится. Появилась мотивация, чтобы встать и пройти несколько шагов. Впервые за день. Этим надо воспользоваться, и заставить себя не просто посмотреть в окно, но ещё и наконец сходить на кухню, и что-нибудь поесть. Пока сидишь, слабости не замечаешь, но стоит мне сейчас подняться, и сердце пойдёт в разнос, бросит в жар, а потом, наоборот, всё онемеет. Слишком сильно я похудел за последнее время.

Первое движение было сделано. Я выпрямился и вытянул ноги, осторожно потягиваясь. Уже не молодые суставы дружно прощёлкали и прохрустели. В голове на миг потемнело, заболели глаза. Совсем ты себя запустил Андрей Николаевич. Позор на твою плешивую голову, а отец бы ещё и плюнул в сердцах туда же. Чёрная меланхолия навалилась вновь, и желание вставать пропало. Ну лает собака и лает. Мало ли, чего она лает. Непослушное тело замерло в новой позе, а спина предательски сгорбилась. Голова опустилась и теперь я смотрел на свои ноги в домашних тапочках. Надо же, не забыл их с утра надеть, зато забыл, как вообще встал, дошёл сюда и сел в это проклятое кресло.

Внезапно стало гораздо темнее. Тапки и ноги слились с ковром под ними, превратившись в одно сплошное серое пятно. Собака замерла на очередном "гав", и наступила почти полная тишина. Полной ей не дали стать те самые часы, но я лишь вскользь обратил на это внимание. Рывков поднявшись я схватил ближайшую опору в виде шкафа. Сквозь красную пелену в глазах и гудение в голове я дошёл до окна и отдёрнул шторы. Сердце колотилось где-то у самого горла и каждый вздох приходилось делать с усилием. На улице словно выключили свет. Или скорее, завесили заходящее за тучами солнце чёрной тканью. Ожидаешь увидеть стоящий стеной ливень с громом и молниями, но видишь лишь деревянную лоджию, за ней пустой двор и забор сеткой рабица. Ещё дальше грязный склон и ту самую речку. И чёрное пятно вместо серого неба. Только вдалеке, над лесом, застыли привычные осенние облака.

Плавного перехода не было. Тучи резко обрывались, переходя в чёрное нечто. Оно не имело формы, как туман, но было всё же ограничено в пространстве и явно закруглялось по краям. Большего видно пока не было, но я уже выходил на лоджию, пытаясь получше рассмотреть это чудо. Как ни странно, страха не было, только холод пробирал голодный организм под тонкой рубашкой. Зато свежий воздух наполнил лёгкие и мгновенно очистил голову. Высунувшись с балкона я задрал голову вверх. Так и есть — это пятно явно должно быть круглым. И висит оно довольно низко, может сотня метров, не больше. Хотя мозг и не находил ориентиров, но оно было ниже облаков, а те похоже сегодня стояли очень низко.

Собачий визг и метнувшийся из кустов четвероногий силуэт отдёрнули меня обратно к земле. Я завертел головой, пытаясь понять, что так испугало зверьё. Ну, помимо необъяснимого нечто над головой. Вроде всё было спокойно, никакого движения я не замечал. Даже птиц не было, что как раз странно. Тоже попрятались? Жаль, что других домов в посёлке отсюда видно не было. Только пару сараев на той стороне реки, но там сейчас вряд ли кто-то был. Надо выйти во двор и посмотреть оттуда. Я уже было развернулся к двери, как вспышка света, отразившаяся от чёрного неба, на мгновение осветила всё вокруг. Тут же последовала ещё одна и ещё. Целая очередь. И звук. Прерывистое гудение, словно десяток лучников дуг за другом спускают тетиву.

Я пробежал через гостиную и прихожую, попутно сдёрнув с крючка куртку и сунув ноги в резиновые сапоги. Хотелось сбегать за ружьём в кладовку, но она была заперта, а ключ ещё надо найти в спальне. Короче, под жуткое небо я выскочил безоружным. Обзор частично закрывал дом, теперь оказавшийся за спиной, и сарай с дровами слева, но центр чёрного диска я видел хорошо. Я ожидал увидеть источник вспышек сверху, как у молний в грозу, но к своему очередному удивлению, искрило в районе соседского дома. Метрах в ста чуть выше по склону. Это выглядело именно как яркая сварка, причём движущаяся. Гудение стало громче и резко, буквально у меня за забором, из земли полетели в разные стороны целые комья. От неожиданности и испуга я упал вниз, закрыв голову руками, и всё равно меня ощутимо присыпало. Подняв голову, я тут же снова уткнулся в землю, потому что вспышки уже по-настоящему слепили, а инфразвуковые хлопки пробирали до костей.

Грохот, с которым обвалилась часть соседского дома, вывел меня из ступора. Надо было что-то делать, где-то искать укрытие. То, что вокруг стреляли, до меня уже дошло. Вопрос, что с этим делать, и как сохранить свою жизнь. Кто стрелял, зачем и из чего, в момент, когда тобой владеет страх, становится не важно. Я, на сколько позволяли силы, пополз обратно в сторону дома. Там есть ружьё, есть подвал, надо только добраться. Сзади уже откровенно что-то взорвалось, и голову обдало жаром. Сверху посыпалась земля и мелкие камни. Я дёрнулся и посмотрел назад. От моего забора в дальнем углу ничего не осталось. Зато чуть ближе, уже буквально во дворе, стоял человек. Боком ко мне, с оружием в руках, он вдруг прыгнул в мою сторону. Я, как заворожённый, смотрел как он летит через весь двор в одном невероятно длинном прыжке. Глаза обожгли новые вспышки со склона и летящая ко мне фигура дёрнулась в сторону. Удары швырнули её на крыльцо дома, хорошенько приложив об открытую деревянную верь. Выломав её вместе с петлями, человек сполз по стене и тут же попытался подняться. Но упал обратно схватившись за бок. Его оружие отлетело далеко в сторону.

В ужасе я пробежал мимо него в дом, в любой момент ожидая выстрелов в спину. Но их не было. Ворвавшись в спальню, я стал дёргать один ящик за другим, пока не нашёл длинный ребристый ключ от кладовки. Уже схватив его, я вдруг понял, что кладовка-то в прихожей. Там, где на пороге лежит раненый человек. Друг он, или враг? Какая к чёрту разница! Я буквально крикнул на самого себя и побежал обратно. В темноте плохо было видно, что происходит. Никто не стрелял, а свет не включился. Я щёлкнул выключателем, но лампочка осталась мёртвой. На ощупь схватив висячий замок и вставив ключ, я уже в полной темноте нашарил длинный ствол охотничьего ружья. Там же на полке схватил коробку с патронами. Я не очень хороший стрелок, и совсем не заядлый охотник, но мне удалось без запинки, трясущимися руками вставить два патрона.

Щелчок ружья стал последним звуком во вновь наступившей тишине. Глухие удары сердца в черепную коробку не в счёт. Не выла собака, не гудела тетива выстрелов, не хлопали взрывы. На пределе слышимости что-то, кажется шипело и трещало, но это так же могло быть и реакцией заложенных ушей. Я выставил пред собой ружьё и выглянул в коридор. Проём двери был светлее, чем я думал, гораздо светлее. Краешек видимого неба был хоть и тёмный, но уже натурального вечернего неба. Чёрный туман больше не закрывал осенние облака. Неужели всё закончилось? Натуральная война в центре мирной Беларуси. В которой даже бандитские разборки не выходили за рамки приличий.

Сделав шаг, затем ещё один, я вышел на безмятежно спокойное крыльцо. Если не считать валяющейся возле ног двери, можно было подумать, что ничего не было. Но вот взгляд выхватил дыру в заборе, разбросанные повсюду комья земли с травой, частично обвалившийся соседский дом. И человека, ползущего вдоль стены. Уловив это движение, я дёрнулся и направил на него ружьё. Но сжавшееся тело вновь перестало шевелиться. Трудно было рассмотреть, что с ним, но то, что он ранен, было совершенно ясно. Попробовать ему помочь? А если он попытается убить, не знаю, лишнего свидетеля? Хотя, судя по всему, он сейчас даже шевелиться не может. Нужно позвать на помощь. Посёлок большой. Это здесь, на склоне, стоит только тройка домов. А дальше их гораздо больше, вплоть до дороги. Это побоище должны были и видеть, и слышать все вокруг. Может, милиция уже едет из центра, а может и военные с перепугу сейчас прикатят на грузовиках. Пять-десять минут ничего не изменят для этого товарища, а как оказывать экстренную помощь я всё равно не знаю. Буду ждать помощи, решено.

— Папа, помоги...

Ружьё выпало у меня из рук. Сердце остановилось, а затем нехотя, снова тяжело бухнуло. Я не поверил. Я подумал, что у меня контузия, что я наконец спятил. И всё равно я рванулся к телу. Дёрнув его за плечо, и перевернув лицом вверх, я перестал дышать. Маруся... Моя Маруся. Господи! Как?! Откуда?! Как, Господи?! Потеряшка, из-за которой я чуть не повесился. Любимая, родимая, моя дочурка. Пропала, а теперь здесь. Лежит и истекает кровью из страшной раны на боку. О боже... Что же это такое? Только сейчас я понял, что одета она в нечто совсем сюрреалистичное, или скорее даже, футуристичное. Какой-то скафандр, не меньше и не больше. Со шлемом, сейчас сорванным, с трубками, жгутами и проводами по всему телу. Хотя плевать, не важно. Что делать? Что делать!

— Маруся, что мне делать?! Как помочь?!

— Я вызвала... корабль. Он сейчас будет здесь. Помоги добраться, там будет искин. Он скажет, что делать. — Её голос становился всё неразборчивей. Слова произносились всё медленней. Она умирает, господи! Хорошо, пусть корабль, пусть хоть ангел небесный. Только бы спасти её и не потерять снова. Иначе единственным осмысленным действием будет вставить ружьё в рот и нажать на курок.

— Маруся, будь со мной. Не оставляй. Не теряй сознания. Говори. Говори, что мне потом делать! Куда нести, что нажимать. Говори!

— Там будет... искин... Он покажет. Папа... Прости меня.

Хотел, выть, кричать, биться в истерике. Но я поднял её на руки. Я, похудевший от депрессии, готовый заморить себя голодом, лишь бы не чувствовать пустоту. Я понёс её к дыре в заборе, совершенно не чувствуя веса. Как будто она была пушинкой, воздушным шариком. Я дёрнулся и споткнулся о что-то в траве. Это было то самое оружие, длинный брусок с рукоятью, большего в темноте не разглядеть.

— Надо забрать...Папа, забери.

Надо, так надо. Я осторожно опустился вместе с драгоценной ношей и подхватил ещё пять килограмм. Да хоть пятьдесят. Я чувствовал, что мой организм сжигает себя в отчаянном гормональном выбросе, что я супермен не просто так и не навсегда. Что будут последствия. Только бы этот корабль прилетел, или приплыл, или появился из воздуха. Главное вот прямо сейчас, пока всё ещё можно исправить. Я почему-то верил в это. Больше, чем в окружающую реальность, чем во всю свою жизнь до этого. Прошлое в тумане, а корабль, вот-вот появится и всё сделает. Спасёт Марусю. А дальше, хоть потоп...

Гул настиг меня, когда я вышел за забор. Гул и грохот, как от пролетающего низко самолёта. Корабль. Это не могло быть ничем иным. Я остановился, поднял голову в небо и стал ждать. Ждал, пока твёрдый, материальный, хорошо видимый прямоугольный брусок опуститься на двух ярких струях огня. Никакого чёрного тумана. Самый настоящий космический корабль. Я ждал. Когда он выдвинул три лыжеподобные опоры и опустился на них, я ждал. Когда погас огонь и зажёгся яркий прожектор, я ждал. Если я дёрнусь, побегу вперёд, начну размахивать руками, я всё испорчу. Я чувствовал это. И только когда сбоку опустился узкий трап, приглашающий в ярко освещённое помещение, я позволил себе сорваться с места.

Аккуратно внеся Марусю в белый, обитый чем-то мягким, короткий коридор, я в последний раз повернулся назад. Дом, пустой, теперь уже навсегда, остался стоять без двери, приглашая всех удовлетворить своё любопытство или жадность. Ну и пусть. Последний год он был больше моей могилой, чем убежищем от мировых невзгод. Я не буду по нему скучать. Последнее, что мне удалось рассмотреть, прежде чем трап поднялся и встал на место, был тёмный кусочек Земного неба с мигающим огоньком на горизонте. Кажется, сюда летел вертолёт. "До свиданья, Земля". Я даже прошептал это вслух. Нет, я не спятил. Просто бывают такие моменты ясности, абсолютной, когда ты просто знаешь, что дальше будет. Не конкретно, а в целом. Словно тебе ненадолго показывают часть карты твоего пути. Чувство, что я покидаю всех и вся, пронзило меня вдоль позвоночника и вспыхнуло в голове. Всех, кроме Маруси. Где же этот Искин, который должен мне всё рассказать? Овальная дверь передо мной плавно ушла в стену. Одновременно с этим я почувствовал вибрацию пола и гул двигателей. На тело навалилась дополнительная тяжесть, но резерв сил ещё был.

— Пройдите в следующее помещение.

Ну наконец-то.

Глава 2.

— Несите её к стене, скорее.

Голос у этого непонятного Искина был мужской, и не отличим от человеческого, хотя я был уверен, что со мной говорит машина. Времени рассмотреть, что вообще есть вокруг, не было. Я увидел стену, увидел опускающийся прозрачный саркофаг и открывающуюся крышку. Большего мне не надо было. Донеся безвольное тело до углубленного ложа и аккуратно опустив его туда, мне оставалось только наблюдать. Не хотелось пропустить ни одного движения, улыбки, если таковая будет. Я должен быть с ней, словно именно от этого, а не от машины, сейчас зависела её жизнь.

1234

↓ Содержание ↓