Вторая часть "Книга-2 Проходимцы"

* * *

Польский шляхтич Вацлав Гловач родом из Волыни. Участник польского восстания 1830-31 годов, когда они, молодые и горячие надеялись отвоевать Польшу, на тот момент разделённую между Австрией, Россией и Пруссией. Он был участником нападения на варшавскую казарму, где размещался русский гвардейский уланский полк, в прочем он на 90% состоял из поляков, расправлялся с офицерами-поляками, сохранившими верность русскому царю. Они захватили Варшаву, установили свою власть и назначили диктатора генерал-лейтенанта Йосифа Хлопицки. Но был и другой лидер, которого признавали более радикально настроенные восставшие — Михаил Радзивилл у которого были хорошие, просто замечательные связи с французами. Сейм потребовал от России соблюдение конституции 1815 года, но Николай I пообещал им лишь амнистию. Восставшие начали призывать в армию. Народ, простой народ ему было глубоко все едино кто у власти, совершенно непонятны их мысли и стремления. Собрали, призвали и рекрутировали армию в 50 тысяч. Как бы и много, но качество войск было ужасным. Люди совершенно не желали идти на убой и при первых же признаках недосмотра, не говоря о хоть каких-то боевых действиях, по одному или группами разбегались на все четыре стороны. Вокруг "войска" постоянно дежурили конные разъезды. Многих вылавливали, показательно наказывали и вновь ставили в строй... в общем, армия у восставших была. Петербург отреагировал далеко не сразу и всё же направил армию в 25 тысяч в основном состоявшую так же из поляков как солдат, так и офицеров. Было проведено несколько незначительных, совершенно не имеющих значения мелких стычек. К бою у Остроленки у восставших ещё оставалось около 30 тысяч человек. Битва была, ну как и предполагалось. Восставших полегло, а ещё больше разбежалось, более 9 тысяч и только наступившая ночь спасла их от полного поражения. Началась эмиграция бунтующей шляхты в Австрию, Францию и Англию. Покинул родные края и Вацлав Гловач. Вначале была Пруссия, потом и остальная Европа. Далее, при более плотном общении оказалось, что "русские притеснения", по сравнению с "европейскими вольностями" были еще о-го-го как уместными, терпимыми и либеральными. В дальнейшем выяснилось — таких как он там достаточно много. Все им как бы сочувствуют, радостно улыбаются, во всём их поддерживают и всё приветствуют, но ощущение, что они никому не нужны, явно просматривается через маску лицемерия, а главное — никто денег не даёт. Тогда от отчаяния он отправился в Константинополь, где принял ислам и имя Диркеч (сопротивление), потому как твердо был уверен в том, что во всех его бедах и несчастиях виноваты исключительно русские и Россия. Там же он вступил в турецкую армию. Ему пришлось немало повоевать во славу Султана, но благодаря знаниям и образованности со временем дослужился до звания эфенди (лейтенант). Нынче, сюда в Боснию и Герцеговину они прибыли из Дунайских княжеств, где османские войска смело противостояли русской армии. Все 143 тысячи "европейских войск" Османской Империи, обученных и реорганизованных по французскому образцу. Армия, в которой множество высших офицеров были из французов — против 55 тысячной армады русских. Ещё неизвестно как бы закончилась "Дунайская компания", потому как Аллах не способствовал успеху, если бы не помощь Австрии. Но как бы там ни было нынче они стоят лагерем в Боснии и Герцеговине, и готовятся усмирить восставших славян-мусульман и сербов-черногорцев. Хотя, если быть до конца объективным, по существу и те, и другие сербы.

Проснулся Диркеч — эфенди среди ночи от истерического, нечеловеческого хохота, рычания, испуганной ругани, беспорядочных выстрелов и суеты, творившихся в лагере. Воин он был опытный, потому, даже в темноте быстро собрался. В одну руку саблю, во вторую пистоль, два запасных — за пояс и выскочил из палатки. Запах, он сразу ощутил слабый горчичный запах, витавший в воздухе. Средь разбегающихся, испуганных людей и животных, горящих палаток, возов и всего что может гореть, в вышине, он ещё успел заметить, как над лагерем летает зелёный Иблис, шайтан или чёрт его знает что, все равно кто, но здоровое и зелёное. Оно летело, ужасно визжало-хохотало и сзади испускало... испускало марево — вонь "злого духа", который мерно рассеивался над лагерем турецкий войск. Потом, потом были сопли — слезы, смыкание век и страх, ужас охвативший его смертную душу.

— Подальше, подальше от этого гиблого места, полного нечисти и смерти,— твердил разум, и он шёл, точнее шатаясь, беспонятливо передвигался в неизвестном направлении. Чем дальше он отходил от лагеря, тем ему становилось легче дышать и лучше думать. Потом ему стало холодно, он вспомнил, что выскочил "налегке". Под утро к нему прибилось человек 60 испуганных, по большей части полуодетых и безоружных людей. Им так же было холодно, они были голодными, но обратно возвращаться в лагерь панически боялись.

* * *

Ни один закат Солнца не похож на другой. Это связано с постоянно меняющимися атмосферными явлениями температуры воздуха, влажности, ветра и облаков. Но как бы там ни было это одно из самых завораживающих явлений, с наступлением которого вся природа как бы замирает.

На поле, в лучах уходящего солнца находились люди. Одна часть стояли без головных уборов, другая, предварительно сняв обувь — на молитвенных ковриках. Совершалась совместная вечерняя молитва православных сербов-черногорцев и сербов-мусульман Боснии и Герцеговины. Православный поп и исламский мулла, перед войском поочерёдно зачитывали проповеди с Библии и Корана. Говорили они, что Книги священные, Библия и Коран написаны по повелению Бога и искажены человеческим творчеством и разным толкованием неоднократно переписанных трудов Великих, людьми ставшими забывать, что божественное писание не подлежит суду смертных. Сообщали они, что Бог Един и Велик для всех живущих и не имеет значения Имя Его, кто и как Ему молится, потому как главное во всём этом вера в Единого и Великого, Справедливого и за грехи карающего. Говорили они ещё много о чём, в сущности — вели неприкрытую агитацию нынешнего Божественного момента объединения сербов, закончившегося общим молением христиан и мусульман за Него Единого, Всепрощающего, Всемилостивейшего и Всемогущего, и просьбой к Нему о Каре Господней, для врагов сербов, которые нашли силы в себе и смогли объединиться в одно целое. Кстати и поп и мулла Библию и Коран, для большей понятливости, читали на-сербском.

Ночью в турецком стане было неспокойно, и хоть далеко от него лагерь восставших был, но отдалённые звуки творимого там страшного и выстрелы периодически долетали.

Наступившее утро было тревожным и отметилось быстрыми военными сборами, а потом "странной атакой на стан турецкий". Странность заключалось в том, что впереди шли вчерашние православный поп, маша кадилом и необычайно громко распевая молебну ведя за собой ощетинившихся ружьями воинов-черногорцев, в стороне шёл исламский мулла, так же громко читая молитву, периодически восклицая "Аллах Велик", за которым двигались, взяв ружья на изготов, славяне-мусульмане.

Турецкий лагерь "наступающих" встретил пустующими, брошенными палатками, телегами, вещами, военной амуниции и многим чем ещё. Кое-где умершими или умирающими от ран людьми и множеством перепуганных, по большей части в слезах и соплях, но нередки случаи, когда шаровары были не только мокрыми, но и в дерьме, без боя сдающихся "потурченцев", которые восставших отчего то встречали не как врагов, а скорее как освободителей-избавителей. Рассказы же их о ночи прошедшей были совершенно невероятными. Говорили они, что как только село солнце, тарахтение над лагерем слышалось тихое, а ночью здоровенный, затмевающий луну зелёный Иблис (Сатана) явился к ним и стал свой "дух злой" да смердящий испускать. А "дух злой" тот ещё и силу воинскую отнимает и стали плакать они, да испражнятся в одежду, как дети малые. А Иблис тот все летает и страшно хохочет над смертными, в горе и безнадёжность вгоняя, а потом ещё и огнем стал плеваться. Некоторые в безумии стрелять начали, да саблями махать, а только деянием сим своих же и убивали. В общем, в уныние пришло всё живое и стали разбегаться, кто мог на четыре стороны одновременно, а первыми беи (старшие офицеры) французские убежали, паша (генерал), а за ним и прочие ага (офицеры) и эфенди ну и солдаты, особенно те которые на окраине лагеря находились. Колдуны, говорили они, злобные на них демонов наслали. С удивлением слушали схожие рассказы пленных, воины лагерь турецкий без боя взявшие. Лбы чесали, затылок да макушку. Вспоминали молитву вчерашне-вечернюю совместную православно-исламскую как Богу клялись сербами едиными быть и Ему Единому молиться впредь, впрочем, не уточняя конкретно в церкви или в мечети. Вспомнили они, как совместно просили Кару Господнюю на врага их общего наслать. Кто же думал, что услышат их? Обычно-то ведь ничего не происходило. Вот и не верь после всего, на следующий день в лагере турецком увиденному, да от пленных же "потурченцев" услышанному, что Бог Всемогущий и Милостивый не благоволит единению народа сербского. Вон какую защиту то оказал, а уж какие Кары Господни на Османов ниспослал, что как глянешь, прям Боже упаси. И после всего этого с великим почтением смотрели они на попа православного да исламского муллу, которые в прочем, от увиденного и "сотворённого их совместной молитвой" сами были в совершеннейшем ах... восторге.

Турецкое войско поспешно отступило. Ни то чтобы сразу Ибрагим-паша поверил в небылицы, рассказываемые первыми, перепуганными массово начавшими заполнять основной лагерь, но когда-то же стали говорить французские офицеры, бывшие в тот злосчастный момент в роковом лагере, потом же когда они, поспешно аннулировав контракт, отбыли в Константинополь для возвращения во Францию... В общих чертах великая турецкая армия, из-за каких-то нелепых слухов вмиг превратилась в неуправляемое перепуганное стадо, напрочь отказывавшееся не то чтобы наступать, а даже оставаться на уже занятых позициях.

* * *

Александр Николаевич с большим интересом слушал отчёт Валерий Александровича о "Черногорской командировке":

— "Мельбурн" был гружён армейской амуницией, боеприпасами пушками и немного провиантом.

— Интересно, каким же?

— Окромя круп, солонины и тушёнки, кстати наша гораздо лучше, было еще пиво в чёрных бутылках из Бристоля, виски, бренди, всевозможные джемы в фаянсовых банках, бутылки с газированной минеральной водой, сухари. Как по мне — всё не очень хорошего качества...

— Ясно.

— "Принц" был гружён шерстяными носками, рубахами. Две с половиной тысячи постовых тулупов, 40 тысяч одеял, 40 тысяч меховых пальто, 150 тысяч спальных мешков, 120 тысяч пар сапог.

— Ого.

— 100 тысяч комплектов формы, 90 тысяч фланелевых кальсон. Ну и естественно казна общей суммой в 500-600 тысяч фунтов стерлингов, или около 13 миллионов рублей серебром. Из который 200 тысяч золотом и 300 тысяч серебром.

С лукавой улыбкой посмотрел на отца:

— Князю Данило и Луке Вукаловичу передал снаряжения на 15 тысяч человек, а также пули, пушки и заряды к ним.

— Правильно, нам они ни к чему.

— А также 100 тысяч деньгами на организацию постоянной армии.

— Ему много придётся отстраивать. Полагаю, надолго этих денег князю не хватит.

— Это будет уже его проблема.

— Ладно, оставим. Что ещё желаешь сообщить? Только не темни, рассказывай все как есть и по порядку.

— Темнить то и нечего. В 2020 году перевели на сербский Библию и Коран. Причём постарались сделать так, чтобы они в общем смысле были схожи.

— И как?

— Оказывается, что при научном подходе к данной проблеме имеется большой процент её положительного решения. С лёгкой улыбкой произнёс Валерий.

— Угу,— согласительно кивнул головой Говоров старший.

— В Черногории нашёлся поп, в Боснии мулла которые всего за пять золотых согласились единоразово провести совместное православно-мусульманское богослужение по переданным нами Священным Книгам, а ещё за 20 золотых возглавить войска в атаке на турецкий лагерь.

— И как?

— Очень хорошо. Оба, после "атаки" лично заверяли меня, что если нам ещё понадобятся священники для совместного православно-мусульманского богослужения, никого не ищите, они согласны ещё раз и два, и три, и сколько нужно раз, за даже меньшее вознаграждение. На самом же деле наши "святоши" стали невероятно популярными, уважаемыми и почитаемыми. К тому же хорошо понимают, от кого их слава зависит и что периодически её нужно поддерживать, дабы о них не забыли.

— Продолжай.

— Пока шёл совместный вечерний молебен, определились с "лагерем — жертвой". Обследовали его "коптерами". На сельскохозяйственные "кукурузники" наклеили ряды зелёных светодиодов, установили аппаратуру со звуковыми эффектами, загрузили не смертельным хлорпикрином и обработали как колхозные поля. Ну и сбросили несколько напалмовых подарков. Получилось замечательно. В общем, турки всё поняли и отступили. Авторитет Данило Негоша и Луки Вукаловича как гениальных и непобедимых военачальников, в войсках неоспорим.

* * *

Премьер-министр Англии Генри Пальмерстон, в домашней обстановке, за чашкой кофе вёл неспешную беседу с предводителем вигов (либеральная партия, буквальный перевод "погонщики кобыл") считавшейся партией торгово-промышленной буржуазии (тори — партия земельной аристократии) лордом Джоном Расселом.

Полное имя премьера было Генри Джон Темпл, виконт Пальмерстон — старинный ирландский аристократический род. Он не был оратором, во время речи часто останавливался, подыскивая нужные слова, но при этом хорошо владел предметом беседы искусно, саркастически иронизировал и производил общее сильное и уверенное впечатление. Собеседники хорошо знали друг друга, Генри Пальмерстон был секретарём (министром) по иностранным делам, когда лорд Джон Рассел был премьером. В прочем сам Рассел был ещё той "рыбой". Число поместий, угодий, замков, полей и лесов, отнятых этим ненасытным человеком у английского народа, было просто потрясающим. В общем, собрались два таких себе типичных английских джентльмена, для которых "честь и достоинство" были превыше всего. Причём эти качества они требовали от других по отношении к себе, им же, данные чувства были чужды.

— Швеции нужно пообещать возврат Финляндии и Аландских островов, Прибалтику — Пруссии. — Излагал свою точку зрения, Пальмерстон в руках которого в данный период была сосредоточена вся полнота английской власти. — Полякам нужно пообещать восстановить Польское королевство. — Небольшая пауза, взгляд на собеседника, который впрочем, не проявлял никаких эмоций.— Оно нужно как барьер между русскими и прусаками. Устье Дуная, Молдавия и Валахия должны быть подконтрольны Австрии,— он специально не уточнил, у кого отобрать, поскольку Турция в данный период как бы выступала "жертвенным" союзником,— Ломбардия и Венеция отторгнуты от Австрии и переданы Сардинскому королевству. Крым и Кавказ отдать Турции, а из Черкессии сделать противовесное, отдельное государство. — Вновь взглянул на лорда Рассела,— со статс-секретарём по иностранным делам, лордом Кларендон всё согласовано, он не возражает.

123 ... 242526