|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 39. Точка бифуркации.
"Я чувствую уйду из жизни до первого января. Я хочу сказать русскому народу, Папе, Маме и детям, что они должны предпринять. Если я буду убит обыкновенными убийцами и моими собратьями-крестьянами, то, царь российский, тебе не надо будет бояться за своих детей. Они будут царствовать еще много веков. Но если меня уничтожат дворяне, если они прольют мою кровь, то их руки будут запачканы моей кровью двадцать пять лет и они покинут Россию. Брат поднимется на брата. Они будут ненавидеть и убивать друг друга, и двадцать пять лет в России не будет покоя. Царь земли русской, если ты услышишь звон колокола, который скажет тебе, что Григорий убит, знай, что один из твоих подстроил мою смерть, и никто из вас, никто из твоих детей не проживет больше двух лет. Они будут убиты... Я буду убит. Меня больше нет среди живых. Молись! Молись! Будь сильным. Думай о своей благословенной семье!", — предсмертная записка Григория Новых (Распутина), найденная в его старом полушубке дочерью после смерти Старца.
Вдруг, слышу какой-то шум в коридоре, стук, приглушённый вскрик...
— Что, за...?
Приподымаюсь с места и оборачиваюсь на звук распахнувшийся с грохотом настежь двери.
Вижу: без приглашения вваливаются генералы Борисов, Ермолаев и с ними ещё несколько офицеров... Одни из них мне знакомы по Штабу, другие нет.
В тот же самый момент:
— Извините, Ваше Величество...
Двое новичков — депутатов-"прогрессистов" с "чужими" лицами, сидевшие по бокам, схватили меня за руки и ловко обезоружили — вытащив один револьвер из кобуры на ремне и, из-за кобуры скрытого ношения за пазухой мой "всевдо-деринджер" — "оружие последнего шанса", собственноручно запиленного мной из другого — вполне обыкновенного, серийного "Нагана". Не пригодился, как ни готовился!
Как узнали, спрашивается?
Хоть и, ожидал нечто подобное — но в голову ударила кровь, а ноги враз стали слабыми и ватными:
— Что, за... ГОСПОДА?! ЧТО ПРОИСХОДИТ?!
Не дождавшись ответа от "коллег" по Круглому столу, отводящих от меня взгляды — кто с неким смущением, кто — весьма злорадно, возмущённо вскрикиваю и, громко зову на помощь:
— ОХРАНА!!! НА ПОМОЩЬ!!!
Меня силой усаживают на место, нажав на плечи:
— СЯДЬТЕ, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО!!!
— Да, как вы смеете!
Я, возмущённо озираюсь, спрашиваю скороговоркой:
— Что за представление, господа?! Что происходит, чёрт бы вас всех побрал?! Кто-нибудь мне может объяснить?!
— Сейчас узнаете, — слышу знакомый голос, — Ваше...
Поворачиваю голову — ох, ну ни х...
— И, ТЫ... СКОТИНА?!
Вскричал я от удивления, увидев заходящего в комнату генерала Крымова. Я ж его — "третью шашку России", планировал на 3-ю конную армию... За него ж, сам Фёдор Артурьевич Келллер поручился! Что-то я напутал с "послезнанием" — насчёт этого "героя" Корниловского мятежа.
— Революция, Ваше Величество..., — торжественно произнёс историческую фразу Милюков, — ЭТО — РЕВОЛЮЦИЯ!!!
Ишь ты — "революционер", фуев!
— Какая "революция"?! — андалузским быком, матадором укушенным за ухо, взревел Пуришкевич, — замена монарха и ничего более, господа!
Вижу, они по запарке великой, ещё не до конца не договорились.
Какая-то суета, мельтешение: они по-моему, растерянны и напуганы — ещё больше того, чем растерян и перепуган должен быть я. Кроме тех двоих — "не наших", что охраняют меня по бокам.
Наконец:
— Ваше Величество, успокойтесь, — встав, говорит Гучков, — Вам ничего не угрожает, если Вы себя будете вести разумно!
Интересно, он рассказал кому-нибудь — кто я на самом деле? Если нет, то у меня есть ещё один шанс, а если — да... Преставления не имею, сказать по правде!
— Что по-вашему, означает "вести себя разумно"? — отвечаю с превеликой досадой, — перестрелять вас всех за бунт против Государя?! Так, верните мне мои револьверы!
"Навряд ли, он кому-нибудь рассказал — что я попаданец, — как всегда, самые несуразные мысли посещают в самый неподходящий момент, — ведь тогда, вместо генералов — сюда должны были вломиться санитары из ближайшей психушки!".
— "Отстрелялись" Вы, Ваше Величество, — слышу ехидное за спиной и головой чувствую холодок упирающегося ствола, — с младых ногтей этого момента ждал — когда смогу приставить револьвер к затылку тирана!
Это — генерал Борисов... Этому то, что мой Реципиент плохого сделал? Запретил мыться, что ли?
— Отойдите подальше, Ваше Отродье: от Вас изрядно смердит!
— АХ, ТЫ...!!!
Гучков прикрикнул и, судя по возне за спиной, Борисова от меня оттащили.
Некоторое время, за "Круглым столом" творилась сущая вакханалия — Пуришкевич, не понял по какому поводу, опять словесно сцепился с Милюковым. Затем, метнул в него стакан с водой, к счастью не попав...
Это дало мне повод насмешливо заметить:
— Даже в такой пиковый момент — как свержение Царя, вы не способны быть едины, господа заговорщики! А, что будет — когда вы станете делить власть?!
Гучков, с досадливым пониманием на меня глянув, ударил по столу кулаком:
— Господа, немедленно это прекратите! СТЫДНО!!!
Это, несколько успокоило страсти...
Тут, двери открываются и заходит ещё трое офицеров — при появлении которых, всё стихло окончательно. Явно, настаёт какой-то "торжественный момент"! Пуришкевич, Гучков и большинство "джентльменов круглого стола" встало, Милюков и где-то примерно треть — демонстративно осталось сидеть.
Двое из вошедших остаются стоять у двери за моей спиной, третий же — с несколько знакомой мне физиономией, усаживается на уступленное кем-то из депутатов место напротив и несколько сбоку от меня — между Гучковым и Кривошеиным. Неподалёку же от них, оказался и Пуришкевич.
Перекидываемся с новичком "Круглого стола" взглядами — вид у него, не в шутку перепуганный и он не выдержав, отводит от меня глаза и смотрит куда-то в окно.
Соображаю: эти — сторонники передачи власти какому-нибудь из великих князей и установлению в России конституционной монархии. А этот, с "несколько знакомой рожей" — видать, "он" и есть...
Предполагаемый "конституционный монарх"!
Убей — не помню, этого "юношу бледного": молодой — лет двадцати пяти, по мундиру — гвардейский офицер-кавалерист, погоны с одним просветом и двумя звёздочками... Подпоручик, что ли?!
Да, нет — лейб-гвардии корнет! Немного уже стал разбираться в существующих реалиях.
Невольно, пришло на ум из старого анекдота про поручика Ржевского:
"Корнет! Ваше звание ассоциирует у меня со словами — корнет, кларнет, тромбон, гандон... Говно ты, ё...б твою мать!".
Наконец, все сидевшие угомонились и первым слово взял Пуришкевич:
— Ваше Императорское Величество! Интересы России, ведущую тяжёлую и кровопролитную войну, требуют создания правительства народного доверия, с привлечением всех здоровых сил общества...
Резко прерываю:
— Я этих красивых слов, уже наслушался достаточно! У Вас есть хоть какая-то программа действий и механизм её выполнения? ...Нет?! Тогда какого чёрта Вам надо? Уйдите и не мешайте тому, у которого всё это имеется.
— Нет, — буквально взвизгнул Милюков, — с этим человеком не договоришься!
— С мамой своей договаривайтесь! А мне следует повиноваться.
Опять началась какая-то невообразимая свара, даже Гучков посчитал себя не в силах её прекратить и сидел с каменным лицом — ожидая видать, что перебурлив, оно само всё уляжется.
— Господа! — властно раздался голос от двери и, все невольно замолчали, — мы разве за этим сюда пришли?
Тут же, всё стихло — как по мановению волшебной палочки Гарри Поппера.
Повернувшись вправо, я внимательно оглядел владельца голоса...
"А, вот и он!".
Простой с виду, довольно молодой человек в форме обычного русского офицера — пехотного капитана, пришедший в составе последней "троицы". Высокого роста, "сухого" — спортивного телосложения. Деланное спокойное и, даже — несколько равнодушное ко всем происходящему выражение лица, не может скрыть цепкий, внимательный — но немного пренебрежительный взгляд человека, чьи — не менее как семь поколений предков привыкли повелевать "быдлом". Голос, опять же — несколько излишне "правильный" для уроженца России, а физиономии лице написаны как минимум Хэрроу и Оксфорд.
Вот это "влип"!
— А что здесь делают подданные моего брата — короля Георга V?
Тот, даже в лице не изменившись:
— Помогают брату Моего Величества, принять правильно решение.
— А как эта "помощь", соотносится с международными правилами и нормами? С союзническими обязательствами? С элементарной порядочностью джентльменов, наконец?
— "When a gentleman loses by therules, he change stherules".
"Когда джентльмен проигрывает, он меняет правила", — с грехом пополам перевожу.
— Вы считаете, Британия — проигрывает эту войну?
Тот, слегка спесиво-горделиво:
— Британия, никогда не проигрывает войны! Однако, из-за вашего ультиматума, Ваше Величество, у неё могут быть определённые проблемы и, возможно не те результаты войны — на которые можно было б рассчитывать, в случае вашего благоразумия...
Судя по его откровенности, меня решено убивать! Поэтому и, мне стесняться нечего:
— Устаивающие ваше правительство результаты войны: это не только победа над Германией — но и послевоенный революционный развал России?! А я этому препятствую — поэтому меня решено убрать?
Молчит в этот раз, но — взгляд очень нехороший...
Обращаюсь к "русскоязычной" аудитории:
— Господа россияне! А ваш то, в чём интерес?
Молчат...
— За сколько серебряников вы продались, я спрашиваю?! Ах, да — понимаю: вам пригрозили арестовать ваши счета в зарубежных банках — на которых вы храните наворованные в России средства...
— МОЛЧАТЬ!!!
Кажется, не один Львов крикнул, а весь "Круглый стол" хором! Видать в глаз я попал — а не в бровь.
"Как говорил один мой знакомый — покойник, — пришло на ум "бессмертное", — я слишком много знал...".
Одно радует: принародно такие "дела" — как убийство монарха заговорщиками, не делаются! Если это не революционная казнь, конечно... "Бедного" Павла, к примеру, уконтропопили уже после вынужденного отречения — в более так сказать, "узком кругу" единомышленников. Думаю и в этот раз, события должны развиваться по такому же сценарию.
Делаю чуток перепуганный вид и, типа, пытаюсь начать торговаться:
— Господа! Ради сохранения спокойствия в нашей стране — в сей грозный для неё час, я решил пойти на уступки и дать Госдуме право назначить еще одного ответственного министра... Какое министерство выбираете?
Молчат, тогда я сам предлагаю:
— В качестве Министра юстиции, допустим, я предлагаю — Керенского...
Гучков, тоном — не допускающим двух толкований, заявил:
— Ради спасения Отечества, Вам надо отречься от престола, Ваше Величество!
Безапелляционно, но вместе с тем — панически-сумбурно возражаю:
— Царь не может согласиться на оставление трона. Это погубит всю Россию, всех нас, весь народ! Хорошо... Предлагаю Вам кресло Председателя Совета министров, Александр Иванович.
Вместо "зависшего" Гучкова ответил Пуришкевич:
— Это надо было сделать уже давно, Ваше Величество! Сейчас же дело зашло так далеко, что Вам не остаётся другого выбора как подписать отречение от престола в пользу вашего двоюродного брата — Великого князя Дмитрия Павловича.
И, показывает с лёгким поклоном на того ганд... Извиняюсь — лейб-корнета Гвардии.
Хохотнул было, снова вспомнив тот анекдот, но... Но, тут я вспомнил — что это ещё один из участников убийства Распутина и, мне тут стало несколько не до смеха...
Вот про него то, я даже и не подумал!
— А, как же мой сын — цесаревич Алексей?! — спрашиваю в полном изумлении, — а мой брат — Великий князь Михаил Александрович?!
Ответил Гучков, еле заметно ухмыляясь с ехидцей:
— По мнению врачей, ваш сын неизлечимо болен несвертываемостью кровью и не сможет выполнять обязанности Императора...
Внутренне чертыхаюсь, но это вполне предсказуемо. Я же сам ему про эту "гемофилию" растрепал! И, про этого ганд... Лейб-гвардии корнета, собственными устами поведал — про его "героическую" роль в устранении Гришки. Вот Гучков и решил, что по своим моральным качествам — тот как никто лучше подходит жоп...пой для царского трона.
"Язык мой — враг мой", короче.
— ...А Михаил Александрович, потерял право наследовать Престол по известной Вам причине.
— Господа! — вскрикиваю со слабой надеждой, неуверенностью и смятением в голосе, — Великий князь Дмитрий Павлович ещё слишком юн и неопытен, чтоб в такое грозное время...
— Ничего страшного, Ваше Величество: у него будут умные, опытные советники, — ответили от двери на слишком "правильном" великом и могучем.
* * *
Кто-то справа — со стороны сторонников конституционной монархии, подсовывает мне уже готовый "Манифест об отречении".
В отличии от "реальной" истории, когда Реципиенту пришлось самому сочинять и затем писать сей исторический документ буквально "на коленке" — на каком-то железнодорожном бланке, в "альтернативе" — господа демократы подготовились более основательно! Чувствуется, так сказать — рука большого британского "брата", привыкшая повелевать всякими там махараджами из Папуа Новая Гвинея. Хорошая, "гербовая" бумага, всё написано очень красивым, чётким и разборчивым подчерком... Кажется, даже знакомым.
Осталось только подмахнуть "не глядя" — что мне тотчас и, посоветовали:
— Подпишите, Ваше Величество..., — вкрадчиво, но с бешенством в глазах, громко прошептал-прошипел Пуришкевич, — так всем будет, прежде всего — Вам и вашей семье будет лучше!
Однако, я всё же его не послушал и, прочитал вслух:
— "Мы, Николай Второй, Верховный Главнокомандующий, Император всея Руси и прочая, прочая, прочая, объявляю свою волю всем нашим верноподданным
МАНИФЕСТ:
В эти решительные события в жизни России, мы почли нашим долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственной Думой, почли за всеобщее благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с себя всю Верховную власть.
Учитывая, что Царевич Алексей — любимый сын мой, не может исполнять обязанности Императора по причине слабого здоровья, а родной брат мой Михаил Александрович — в виду морганатического брака не имеет законного права
ПОВЕЛЕВАЮ:
Мы передаём наследие наше брату двоюродному Дмитрию Павловичу Романову и благословляем его на вступление на Престол государства Российского. Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех законах, кои будут установлены, принеся в том нерушимую присягу.
Во имя горячо любимой Родины, призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним, повиновением царю в тяжёлые минуты всенародных испытаний и помочь ему вместе с представителями народа вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
