Вояджер-1

Пролог

Окраины Солнечной системы, расстояние до Земли 17 395 142 056 км

Сигнал с "Вояджера-1" пропал гораздо раньше, чем на то рассчитывали учёные. И вовсе не потому, что вышел из строя радиоизотопный источник энергии, проработавший бы ещё лет двадцать. И вовсе не из-за случайного столкновения с пролетавшим мимо метеороидом. Бортовая ЭВМ всё так же бездумно продолжала посылать научные данные, хотя система ориентации станции давно потеряла направление на Солнце. Ничего удивительного, если не принимать во внимание одного "но" — разглядеть наше светило из места, где сейчас находился "Вояджер", не удалось бы даже из телескопа имени Хаббла.

Прореха в пространстве, червоточина, кротовая нора? Название этого явления не так интересно, но важно, что сквозь него прошёл созданный человеком аппарат. Что это: шанс для человечества преодолеть тяжесть земного притяжения и малых скоростей или ящик Пандоры? Не об этом думал сотрудник Лаборатории реактивного движения NASA, он думал о конце рабочей смены. Когда в назначенный срок не поступило сигнала с "Вояджера-1", учёный не удивился, лишь сделал пометку в журнале. Это вам не "Розетта" или "Новые горизонты", сенсации в выходе из строя старого аппарата не сделаешь, машинка отслужила своё, передав на землю ценнейшую научную информацию о планетах-гигантах и строении Солнечной системы. Пора уже и на покой.

Так думал учёный, но так не думал автоматический буй, оставленный некогда около входа в червоточину. Выполняя заложенную в него программу, автомат послал сигнал в гиперсеть. Сообщение ушло, но куда оно придёт? Компьютеру было уже всё равно, его компоненты медленно охлаждались, навсегда выводя из строя старые вычислительные модули. Тысячи лет не прошли даром даже для сверхнадёжной техники — последние крохи энергии ушли на работу передатчика. Выполнить заново программу консервации буя не удалось. Запись в журнале не сохранена. Время безжалостно.

Расстояние до Земли -ERROR— км

Глава 1

Пояс астероидов, расстояние до Земли 162 391 256 км

Обычно находиться внутри корабля в скафандре нет никакой необходимости — толстые перегородки и пара десятков метров породы надёжно защищают жилые отсеки от проникновения нежданных гостей. Здесь, в безумном хаосе астероидов, хватает встреч с шальными кусками металла и камня. Сегодня, похоже, скафандр придётся надеть...

"Дневная" вахта закончилась не по расписанию. Только что радостно горевшие экраны с камер наружного наблюдения, мониторы, различные индикаторы и световые панели неожиданно погасли. Я остался в полной темноте, недоумевая о происходящем. Странно ощущать себя висящим в невесомости, когда вокруг абсолютно ничего не видно. Странно, но не страшно. Полгода, проведённые на борту малого рудодобытчика, разучили меня бояться и вспоминать. Бояться одиночества и вспоминать свою увечность. Да, я инвалид, инвалид-космонавт. По ещё недавним меркам неимоверная глупость — посылать больного человека в космос, но теперь почти обыденность. У меня нет ног, но зачем они мне здесь? У чёрта на куличках, в миллионах километрах от дома, в великой невесомости. Ресурсы, всё дело в них. Романтика дальних полётов, аплодисменты провожающих, овации встречающих. Какими космонавты возвращались домой? Облучёнными радиацией, с хрупкими костями и долгим периодом адаптации к нормальной земной жизни. Кто захочет годами находиться в тесных каютах корабля, занимаясь совсем бесславным делом — добычей руды? Никто, кроме тех, кому и терять-то нечего. Так в космонавты стали набирать неполноценных людей, неполноценных с земной точки зрения. А в пустоте? Кому там нужны ваши ноги, руки, главное, чтобы голова работала. Управлять современным добытчиком не слишком сложно: почти всё за тебя делает автоматика по заранее просчитанной ещё на Земле программе. Оператору нужно лишь вносить необходимые коэффициенты да поправки.

Фантастические корабли с искусственной гравитацией и гипердвигателями так и остались уделом писателей. Человечество топталось у границ пояса астероидов, боясь заглянуть дальше. Да и нужно ли дальше? Новая ресурсная база надолго обеспечит железом, редкоземельными металлами да и водой земную промышленность на тысячелетия. Снова мечта превратилась в рутину.

Ну а для меня космос — шанс на новую жизнь. Заработанных денег хватит, чтобы пройти реабилитацию и вырастить новые ноги. Пусть я всё равно полностью не восстановлюсь, но передвигаться буду на своих двух. Или уже не буду.

Тихое пошёптывание вернуло меня в реальность. В так бережно охраняемое от постороннего воздействия пространство начал забираться вселенский холод. Неужели пробита обшивка корабля? Чёрт. Звук усиливался, переходя в свист и означая только одно — разгерметизацию. Меня уже не смущало, что не сработали автоматические средства ликвидации пробоин. Хотя странно — одновременно вышли из строя и главное питание и резервные батареи. Такой ситуации не могло быть в принципе. Но где эти принципы, когда начинаешь ощущать головокружение от падения давления.

Одной из полезных тренировок во время полёта являлось экстренное надевание спасательного скафандра, даже в полной темноте. По правде сказать, действительно ли он спасательный сложно. А может он вовсе не спасательный, а убивающий? Медленно, но верно. Если на околоземной орбите ко мне на помощь ещё мог кто-то прийти, то здесь я оставался наедине с самим собой и со своей бедой. Посылать сигнал домой бессмысленно: зелёные человечки не подарили нам способность к мгновенному перемещению в пространстве-времени, а учёные мужи так и не догадались создать телепорты. Хотя, не скрою, пытались. Спасательный корабль доберётся до меня не раньше чем через шесть месяцев, к тому времени здесь останется только кусок замороженного мяса. Не самый худой способ погребения, учитывая сколько вокруг меня руды. Не хуже чем у фараона в египетских пирамидах. Я смеялся, защёлкивая последние крепления на скафандре.

В отсутствии ног в невесомости есть и своё преимущество — не надо их запихивать в лишние две дырочки. А это время, которое стоит иногда жизни. Как ни странно, встроенный в скафандр компьютер работал. Диагностика не выявила каких-либо отклонений в работе батарей, кислорода оставалось ещё на четыре часа. Журнал показывал время отключения от основного источника питания: 00:34.58, 25.07.2082. Рядом с цифрами мигал красный восклицательный знак — нештатная ситуация. Можно подумать, я об этом не знаю.

Нашлемный фонарик осветил пространство. Всё вокруг уже покрывал слой инея от остатков замёрзшего воздуха. Датчик содержания внешнего кислорода показывал нули. Приплыли, полная разгерметизация салона, пассажиров просим пройти к эвакуационному выходу.

Современные корабли считаются надёжными штуками, если вообще что-то в космосе можно считать надёжным. Это не те тонкие алюминиевые консервные банки первых космонавтов (привет майору Тому), а хорошо защищённые дредноуты. Хотя иногда тонут так же быстро, как и их древние пращуры. Ведь известно, чем больше шкаф, тем громче падает. Но до состояния нестояния их ещё надо довести, а вот это трудно. Внутренне пространство корабля защищают не только слои металла и пластика, но и собранная с астероидов руда. Пассажирские, конечно, не имеют подобной дополнительной защиты, но и не летают так далеко от дома. Больше на Луну и Марс, а там всё-таки поспокойнее. А сейчас мне наяву предстоит пережить "затопление" моего "Титаника-46". Хорошее название, не откажешь компании в иронии. Что там холодная Атлантика, что здесь ледяное ничто — всё едино.

Я отцепил от стенки захваты скафандра и легонько оттолкнулся. Обычно всякую мелочь типа ручек или зубных щёток в невесомости стараешься худо-бедно закреплять. Корабль хоть и небольшой, но потерять здесь легко даже слона. И не всегда пропажу можно отыскать у решёток вентиляции. Резкое падение давления сорвало многие вещи с их привычных мест обитания. Луч фонарика выхватывал из темноты пролетающие мимо пакеты с едой, какие-то бумажки, непонятные детали. И все вместе они постоянно норовились столкнуться со мной.

Обычно на рудодобытчиках воздух вырабатывается из ледяных астероидов, которые захватываются и помещаются в отдельный бункер (нечего таскать с Земли лишний груз). Стартовый же запас на моём "Титанике" был израсходован ещё в самом начале. И первым делом я проверил генератор, но как и ожидалось, он не работал, а его пульт управления неприветливо чернел матовым экранчиком.

На совсем крайний случай предусматривались кислородные шашки, которые мне придётся достать и зарядить в специальный контейнер с переходником на систему жизнеобеспечения скафандра. Минут через пять, проверив работу одной, я успокоился — сразу не умру. Но и долго не проживу. Самостоятельно отремонтировать корабль я даже и не надеялся. Связи с центром нет, электричества нет, продукты питания невозможно принять. Попить вот могу. Во рту сразу пересохло, и я присосался к трубочке с водой.

Пора посмотреть, что же случилось с этой грудой железа. Хоть перед смертью узнаю в чём дело. Воздух вышел не из пилотской кабины, а откуда-то ещё. Я тихонечко поплыл по служебному коридору к жилой секции. Конструкторы не предусмотрели иллюминаторов, и наблюдать великую пустоту, а так же за внешним состоянием корабля можно только с наружных камер. О космосе напоминала лишь невесомость. В узком коридоре, когда скафандр задевает краями стены, на меня накатило чувство клаустрофобии. Не скажу, что страдал ей, но особого дискомфорта не испытывал никогда. Сейчас же мне до чёртиков стало страшно. Жутко не хотелось умирать. Так, спокойствие, только спокойствие. Я снова попил воды и постарался дышать ровно. Минуты через две всё прошло. Не стоит раньше времени поддаваться панике, вдруг рядом пролетает ещё один рудодобытчик и подберёт меня на буксир? Не думать о том, что рядом на сотни тысяч километров только ты один. Не думать.

Капитанская каюта (а другой и не было) нисколько не изменилась за время моего отсутствия. Даже вещи не сорвались со своих мест. Здесь из новинок только вакуум. Подумаешь, раньше без скафандра спал, теперь со скафандром дремать буду. Похоже, авария случилась и не здесь, придётся искать дальше. На корабле особо не разгуляешься: для меня были доступны лишь несколько узких проходов. Первоначальный монтаж оборудования "Титаника" осуществлялся через технические люки, но сейчас они заперты и завалены добытой рудой.

Долго блуждать не вышло: из небольшой дыры во внутренней двери шлюза на меня дышала пустота. Теория вероятностей заплакала и отошла в сторонку: вокруг тонны руды, а метеороид филигранно попал в самую незащищённую часть корабля. Теория вероятностей зарыдала взахлёб, когда узнала, что незваный гость обесточил всю энергетическую систему и повредил резервные батареи. Кстати, самого виновника торжества рядом не оказалось.

Спасательные скафандры официально не предназначены для выхода в открытый космос, так как не располагают не только противометеороидной защитой (даже самая маленькая песчинка прошьёт тонкий слой полимера насквозь), но и не оборудованы полноценной системой терморегуляции. Во мне же сыграло любопытство. Я стал медленно вращать стопорное кольцо, пока захваты не вышли из пазов, и люк не отошёл в сторону. Внешней двери шлюза, казалось, не существовало никогда — на её месте красовалась дыра. Искорёженные остатки летали рядом. Впервые за долгое время я увидел Солнце, маленький шарик, дарящий и отнимающий жизнь, ласковый и злой. До меня ему было всё равно. Что такое песчинка по сравнению с целой горой, что такое жизнь бабочки однодневки по сравнению с вечностью? Ничто. И сейчас Солнце безжалостно смотрело на ещё одну жертву пустоты. Сколько таких ещё будет на его веку, не знает никто.

Но не Солнце завладело моим вниманием, а его маленький собрат, весело бликующий в свете далёкой звезды. Чертовщина какая-то. Не отдавая себе отчёт об опасности, я вылетел из недр мёртвого корабля навстречу странному предмету. У меня даже нет двигателей, чтобы вернуться, я даже не закрепил спасательный фал. Толчок, я подлетаю и хватаю небольшой жёлтый диск. Корабль медленно уплывает всё дальше от меня, растворяясь в пустоте. Я смотрю на диск и ничего не понимаю. Кружки, точки квадратики, лучи. И вдруг до меня доходят воспоминания из далёкого детства, когда мы с классом смотрели фильмы о первых покорителях космоса. Золотой диск с посланием внеземным цивилизациям, вот что это. Но как он оказался здесь, в поясе астероидов, ведь несущие подобные диски аппараты давно покинули пределы Солнечной системы?

Неожиданно становится душно, неужели кончается кислород? Так быстро. Сознание мутнеет и последняя мысль была, что так и не узнаю с какой станции эта пластинка.

* * *

— "Титаник-46", повторяю, "Титаник-46", ответьте диспетчеру, "Титаник-46".

Требовательный голос неожиданно вырвал меня из сна. Какая диспетчерская, какой "Титаник", он затонул в прошлом веке. О-у. Я в рубке своего корабля и я вернулся на околоземную орбиту, вот где я и где мой "Титаник-46".

— "Титаник-46" — диспетчерской, приём, — говорю в микрофон чуть осевшим голосом.

— Ну наконец-то, "Титаник", с возвращением на Землю. Подтягивайтесь к причальной мачте, там вас подберут, — диспетчер, как показалось, перевёл дух.

Приснится же всякая гадость, аж мурашки по коже. Меня передёрнуло.

Ну вот и всё, двухгодичный полёт закончен, трюмы полны, я жив и здоров, корабль без повреждений. Меня ждёт Земля и курс восстановления. Ну ничего, переживём как-нибудь. А потом? А что потом. Снова в космос. Я отвернулся от мониторов и посмотрел на скафандр.

Рядом с ним кружился золотой диск.

* * *

Геостационарная орбита, 07.03.2083, орбитальная станция "Айсберг-3"

Орбитальные станции типа "Айсберг" являлись основными перевалочными базами для грузов, доставляемых такими тружениками как мой кораблик. Оценка, сортировка, перегрузка в контейнеры и доставка на космическом лифте на Землю. Мой "Титаник" подцепился к шестой швартовочной платформе, где его вскоре облепила кучка автоматических погрузчиков. Каждый приход рудодобытчика наполнял пространство вокруг станции рабочей суетой, а уж когда одновременно обслуживалось несколько кораблей... Но центральный компьютер безошибочно рассчитывал траектории движения роботов-грузчиков, так что инциденты со столкновениями случались редко.

Передав все данные о полёте на базу и отдав последние команды бортовому компьютеру, я полетел в жилой отсек привести себя в порядок, забрать вещи, а затем покинуть ставший на пару лет моим домом корабль.

Через полчаса я уже находился возле внешнего шлюзового люка, ожидая окончания процедуры проверки герметичности стыковки. Минут пять ничего не происходило, но вскоре на панели зажёгся зелёный огонёк, разрешающий покинуть корабль. Люк отошёл в сторону с негромким хлопком. Вы говорите, что космос не пахнет, так я отвечу — космос имеет свой собственный неповторимый запах. Именно когда открываются люки между станцией и кораблями можно уловить его незабываемый аромат. Нет, он не похож на запах полевых цветов или жжёной резины, он особенный.