|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава Четвёртая
15 августа. Севастополь. Кабинет командующего.
Вице-адмирал Бахирев Михаил Коронатович.
Александр Иванович Гучков.
Я с утра был несколько недоволен. Чем? Да всем! Бывает такое, что и солнышко светит, и цветы цветут, и кофе крепкий и сладкий, а не радует. Почему? Потому что кофе какой-то сладкий, солнце слишком яркое, а цветы, видимо, левые, как в анекдоте. Ничего не радует. Ждёшь чего-то неприятного. Гадости какой-то.
Стук в дверь
— Разрешите, ваше превосходительство, — это Серёжа Никишин.
— Разрешаю, Серёжа, разрешаю.
Серёжа зашёл в кабинет, плотно притворив за собой дверь.
— Ваше превосходительство! Господин Гучков просит, чтоб вы его приняли.
— Кто?
— Гучков.
Ну, вот они, ожидаемые неприятности. Не хотелось бы мне пока с этим господином встречаться, ну да, человек предполагает....
— Так точно. Вот его визитка. И Никишин, раскрыв кожаную папку, достал и протянул мне прямоугольник дорогого белоснежного картона, на которой золотом было оттиснуто
"Гучков Александр Иванович" и ниже "Особоуполномоченный Красного Креста Его Императорского Величества Николая II Самодержца Всероссийского"
Сюрприз, однако! Хотя о том, что этот господин в Крыму, мне доложили в тот момент, когда его поезд покинул Джанкой. Я полагал, что он, по пути в Севастополь, на денёк-другой задержится в Симферополе, инспектируя тамошние медучреждения, и прибудет сюда не раньше вечера. А ему, видимо, нужно срочно увидеться со мной, причём настолько, что, бросив свои прямые обязанности, он поспешил сюда. Ну вот, настроение окончательно испорчено. Но рано или поздно наша встреча должна была состояться.
— Зовите, раз уж пришёл. И, Серёжа, на всякий случай, сообразите что-нибудь под коньячок. Вдруг потребуется. И вызовите начальника контрразведки и его помощника ротмистра Тяпкина.
Сообщите что я их жду по "Трапезундскому делу".
Собственно, никакого "Трапезундского дела" не было, это был просто сигнал "Особое внимание" для контрразведчиков.
Первым порывом было встать и пойти навстречу Гучкову, но я подумал, что не велика шишка, чтоб его у двери встречать. Да и в знакомцах мы с ним не состоим, нас никто друг другу не представлял.
И вот в кабинет заходит человек, который в моем мире, был одним из непосредственных организаторов того кошмара, что начался с февраля семнадцатого в России. И хотя мне он был лично неприятен, но приходится играть роль вежливого хозяина и вставать из-за стола, как бы с намереньем двинуться навстречу гостю.
— Здравствуйте, Александр Иванович, — глядя на визитную карточку делаю вид что читаю имя-отчество, — хотя мы с вами и не знакомы лично, но я наслышан о ваших трудах в деле оказания помощи раненым и увечным российским войнам.
Я специально не стал упоминать о том, что он ещё и председатель военно-промышленного комитета. Будет с него и санитарно-медицинских дел.
— И я также наслышан о ваших воинских подвигах, Михаил Коронатович.
— Ну что вы, господин Гучков, какие же это подвиги. Я же в основном только приказы отдаю, это офицеры и матросы флота подвиги совершают.
-Ну, не надо, господин адмирал, не надо. Я ценю скромность, но ведь без вашего командования не было бы и побед. Это всем известно, даже вашим недоброжелателям.
— А у меня, Александр Иванович, и недоброжелатели есть? Хотелось бы со списком ознакомиться, — сыграл я в прямолинейного служаку.
— Да стоит ли о них говорить, Михаил Коронатович? Жалкие, ничтожные личности, обычные завистники из "паркетных военачальников". Такие всегда были и всегда будут. Сами слова доброго не стоят, а мнят себя Цезарями и Александрами Македонскими. Лучше к вашим, господин адмирал, делам вернёмся, — не очень изящно, но вывернулся Гучков.
Ведь на Балтийском море германский флот, несмотря на своё превосходство, несколько раз терпел от вас поражения. А тут, на Чёрном море, какими победами мог похвастаться ваш предшественник? Никакими. И это за полтора года войны. Но, как только вы возглавили флот, так за полгода завоевали полное господство в море, армия именно с вашей помощью заняла огромные турецкие территории, при этом вы почти полностью уничтожили флот противника.
— Да нет, кое-какие корабли у турок ещё остались.
— Да это разве корабли? Так, корыта с экипажами. Из пролива боятся высунуться. Главное то, что вы германские корабли уничтожили. А это означает что наши приморские города теперь в полной безопасности. Турки в одиночку не посмеют подойти близко ни к Крыму, ни куда-либо ещё.
"Как поёт, как поёт! Прям курский соловей. Заслушаешься! Надо останавливать, а то скоро в этом сиропе утону".
— А вы-то, Александр Иванович, какими судьбами к нам в Крым? Неужто здоровье поправить после слякоти столицы? Или по делам? — и я жестом предложил Гучкову занять дежурное гостевое кресло.
— Здешнюю погоду со столичной, конечно, не сравнить, там уже осень, а здесь продолжается лето. Но поверьте, господин адмирал, сейчас мне меньше всего хочется говорить о погоде. Война, господин адмирал, во всём виновата война, — пафосно провозгласил Гучков и важно прошествовал, именно прошествовал к креслу, но почему-то остался стоять.
— Раненых солдатиков много, а обустройство госпиталей, по воле Императора на мне! Приходится по всей стране ездить, во всё вникать, всё проверять, всё сам, всё сам. Вот к вам, в Крым, заглянул.
"Да, уж, ты, гадина, вникаешь. Во всё вникаешь. Если бы вашу мерзкую Думу с комитетами различными не лишили прав, ты бы уже войну про..., пардон, проиграл. Одного хочешь, скотина ты этакая — власти. И заботой о России только прикрываешься".
А на лице вежливая улыбка.
— Раненых и правда, много. Особенно в последнее время. На фронтах бои идут. Я не знаю, как обстоят дела в других госпиталях по России, но тут, в Крыму, мы стараемся по мере возможностей поддерживать уход за ранеными и их лечение на должном уровне. Особенно это касается морских госпиталей.
— Да-да, я это уже отметил, — с царственным видом соизволил согласиться Гучков, — по пути сюда я сделал остановку в Симферополе, и проверил обустройство пары госпитальных учреждений, развернутых в городе. Увиденным я остался доволен. Да-с, доволен. Врачей в достаточном количестве, сестёр милосердия тоже хватает. Даже санитары, из выздоравливающих солдат и нестроевых опрятны, помыты. Уход за ранеными удовлетворительный. Питание даже лучше, чем ожидалось. Я, Михаил Коронатович, надеюсь, что и в других госпиталях так же обстоят дела?
"Ах, ты ж, крыса сухопутная, доволен он! Радетель за раненых! Твою ж мать! Да ты явно какие-то козни строил всё это время. Сторонников себе подбирал, чтобы государя под себя подмять. И ко мне, гадёныш, с этим же прибыл! Удостовериться, что Коронат тебе не помешает! Или что может помешать... Так, так, Миша, угомонись, убери подальше свой норов казачий, бешеный. Опасная эта крыса, что напротив тебя, очень опасная. И весь флот может не спасти, если что. Ну ладно, теперь я буду, как и положено адмиралу — прямой, открытый и с одной извилиной. От фуражки. Ну ладно, с двумя".
— А я, так просто уверен, Александр Иванович. Да вы садитесь, садитесь, что стоять-то? В ногах правды нет. Может коньячку с дороги? — я, как настоящий пьющий адмирал, потёр ладони, требовательно посмотрев на собеседника.
Эти жест и взгляд не укрылись от внимания дражайшего Александра Ивановича. На губах промелькнула снисходительная улыбка.
— Я думаю, что с дороги, будет уместно и пригубить, — неторопливо опускаясь в кресло, проговорил гость.
"Ну-ну. Поулыбайся, скотина, поулыбайся. Потом увидим, чья будет очередь улыбаться".
Прежде чем сесть за стол, я нажал кнопку вызова. Тут же нарисовался Никишин.
— Серёжа, коньячку нам сообразите.
Усевшись в кресло, я начал откровенно рассматривать человека, с которым мне раньше не приходилось встречаться, но в дальнейшем, однозначно придётся схлестнуться насмерть. Он, на сегодняшний день, имеет намного больше возможностей навредить мне, чем я ему, причём навредить серьёзно, вплоть до летального исхода, но, есть одно НО. Он обо мне знает только то, что я адмирал Бахирев. И всё. А вот я знаю о нём всё, что мне нужно. Самое главное, я знаю его истинные планы. Остальное приложится. Только бы самому не проколоться, не выйти из образа.
Александр Иванович также без стеснения разглядывал сидящего напротив него нынешнего хозяина Черноморского флота. Налитая большая пузатая рюмка коньяка этому очень способствовала. Можно и не спеша отхлёбывать и изучать объект. Красота!
Сейчас Гучков производил странное впечатление: Полувоенный френч из дорогого сукна. (Сам не из кадровых военных, но казаться военным человеком, видимо, любит.) На рукаве шёлковая белая повязка с вышитым мулине красным крестом (подчеркивает, что он сугубо мирный). Аккуратная, с проседью, борода, идеальная прическа, открытая дружеская улыбка и при этом ощущение чего-то липкого и нечистого! Впрочем, возможно, только я его так воспринимаю, а на других его внешний вид производит самое наилучшее впечатление. Взгляд же гостя был оценивающий, как у механика, который решает, подходит ли ему эта деталь или в брак её!
— Ну и какие ваши планы, Александр Иванович? — начинаю первым, быстро оприходовав свою рюмку — из образа выходить нельзя. Наливаю себе ещё, предварительно предложив гостю. Гучков отрицательно покачал головой, но взгляд несколько потеплел. Адмирал становился понятен.
— Проинспектирую Севастопольские госпитали, съезжу в Феодосию, в Керчь придётся заглянуть. Имею личное поручение государя — посмотреть изменения в Ливадии. Там всё ремонт никак не закончат.
"Да уж, именно тебе император поручил за своей Ливадией присматривать. Уже себе дачку на лето подыскиваешь, собака страшная. Ну ничего, дай срок. Получишь ты у меня крымской землицы. Сам тебе местечко подыщу".
— А что же вы, Александр Иванович, везде сам, везде сам? Помощников у вас разве нет? — спрашиваю, прихлёбывая коньячок.
— Да, как не быть, Михаил Коронатович, есть, конечно. Но, как их не учи, всё равно не справляются, приходиться самому и за госпиталями следить, и производство снарядов контролировать, а от государственных чиновников ни малейшей помощи, только места занимают и денег хотят! Бездари и казнокрады!
"Красавчик, Иваныч, красавчик. Знает, как я в Питере с чинушами бился. Молодец. Сейчас адмирал его понять должен и поддержать".
— Согласен с вами, Александр Иванович. Мне тоже они крови попортили, ещё на Балтике, куда там немцам с их одиннадцатидюймовками. Согнуть их нужно, в бараний рог, да и проредить бы их не мешало, — расчувствовавшись, адмирал, то есть я, весомо пристукнул кулаком по столу. После чего осушил рюмку.
— Вам подлить, Александр Иванович?
— Пожалуйста, Михаил Коронатович, половиночку.
Наливаю Гучкову по заявке, себе, естественно, полную — ох, расстроится моя Настёна сегодня. Ну, это для дела.
Взгляд Гучкова, хотя и изрядно потеплевший, никак не соответствовал пустопорожней болтовне, что сейчас имела место. Он оставался цепким и внимательным, улавливающим даже не эмоции, а намёк на них!
Но, с каждой выпитой мною рюмкой, он становился более расслабленным, что ли. Адмирал был почти понятен. Оставалось попробовать предложить ему вкусную морковку, так, чтобы этот солдафон не взбрыкнул. В Питере о нём ходили разговоры, что мог и в личность заехать при намёке на взятку. Но тогда он женат не был, или только что женился. Со временем всё и все меняются.
"Гучков не дурак, и открывать карты сразу не будет, сейчас ему важен не ответ, а моя реакция на его намёки и каверзные вопросы. Пока будем играть по его нотам. Поэтому надо сделать вид, что я готов идти с ними. Но не бесплатно. Не за идею. Интересно, а чем меня будут покупать? Гучков наверняка знает, что я завёл дружбу с людьми, занимающими не последние места в промышленных и банковских кругах, и сколько я там получил средств под мои идеи. Даже малая их часть "прилипнув" к рукам, сделает меня вполне состоятельным человеком, а это значит, что заговорщикам меня дешевле убить, чем купить".
— Вот вы правильно подметили, Михаил Коронатович, что без помощников трудно. Но у вас, как минимум, есть один надёжный и верный вам помощник.
Я искренне поперхнулся шустовским бальзамом, недоумённо глядя на своего визави.
— Вам с супругой повезло. Она ведь ваш настоящий помощник. Насколько я знаю, во время службы в Морском госпитале в Ревеле, Анастасия Степановна зарекомендовала себя, как сестра милосердия, с самой лучшей стороны, за что была заслуженно награждена медалью. Да и тут, будучи, правда, уже вашей супругой, помогла отменно наладить работу крымских госпиталей. И ведь совершенно безвозмездно этим занималась. Такое поведение достойно всяческой похвалы.
"Ну, сучонок, похвалю я тебя, дай срок. Однако, как вползает в душу, змеюка. Если бы не знания из прошлого-будущего, я бы сейчас уже начинал подтаивать от удовольствия".
— Так что, господин адмирал, я всерьёз подумываю назначить Анастасию Степановну на это направление официально. С регулярной выплатой соответствующего, нужно сказать, немаленького, жалования. И с иными, хоть и хлопотными, но приятными возможностями.
"Минуточку, Иваныч, это ты через мою жену меня хочешь приручить? А мне долю? Я адмирал или где? Я командующий или как?"
Я осушил очередную рюмку, и уже не спрашивая согласия гостя, подлил ему в рюмку и наполнил свою.
— Жена то у меня золото, этого никто не оспорит — изображаю немного пьяного, — да и мало кто рискнёт оспорить, — бросаю на Гучкова заинтересованный взгляд, — вот только она в данный момент наверняка откажется от вашего предложения, хотя и интересного.
— Жаль, очень жаль. Отчего же?
— Через месяц мы ожидаем прибавления в семействе.
— Вот об этом-то я не подумал, — Гучков облегчённо всплеснул руками, и зачастил со счастливой улыбкой.
— Поздравляю вас, Михаил Коронатович и Анастасию Степановну, что не побоялись в такое непростое время родить ребёночка. Это действительно настоящая радость в семье. Но и заботы возрастут. Ведь ребёночку много чего нужно. Да и мамочки молодые много и заботы, и средств требуют.
"Ага, ты мне ещё про шелешпёр расскажи, Иваныч. Ну, давай-давай, предлагай".
— Михаил Коронатович, но ведь после родов ваша супруга могла бы, например, помочь со сбором пожертвований на нужды раненых. Это будет символично и трогательно — жена адмирала, только что ставшая мамой, собирает пожертвования для раненых. Сейчас многие женщины, даже и императорской фамилии, занимаются сбором средств.
"От ведь, сучий потрох! Мне, герою Балтики и Чёрного моря, адмиралу, ранения имеющему копейки предлагаешь!!! Фигушки, я плотоядная, ой, — я алчный, серебролюбивый и золотолюбивый. Денег давай!!! Делаем холодную и немного презрительную мину".
— Спасибо, Александр Иванович, но Анастасия Степановна и так до недавнего времени была всецело занята реорганизацией госпитальных хозяйств и добыванием лекарств. Ведь, как вы, разумеется, понимаете, милостивый государь, качественно лечить, если отсутствуют даже корпия и чистые тряпки для перевязки раненых, просто невозможно. Я уж не упоминаю нормальные вату и бинты. Про лекарства и хирургические инструменты я вообще не упоминаю. И виноваты в этом не только военно-медицинские чиновники, отдавшие все поставки иностранным компаниям, но и ваше ведомство, в том числе и вы лично, как его руководитель. На свою медицину до войны денег пожалели, и почти все лекарственные препараты, медицинские приборы, и хирургические инструменты закупали в Германии, да ещё и откаты, наверное, получали за это. А с началом боевых действий лекарства перестали поступать, и как теперь прикажете лечить наших солдат?! — и несильно, так, кулачком по столу.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
