Василий Ллиамах.
Другой мир.
Я всегда считал семейные посиделки за столом чем-то таким священным и сокровенным. Совместный прием пищи всегда сплочает вместе группу людей, будь это воинское братство, и без того скрепленное воедино уже не одной битвой; кучка узников, собранная и насильно помещенная в темное и сырое подземелье в расплату за их преступления; или же обыкновенная строительная артель, размеренно тянущая общими усилиями рабочую лямку. Но между родными иные отношения, чем между случайными знакомцами. Более сложные и глубокие. Поэтому обыкновенная трапеза и превращается в некое таинство. В некий семейный обряд. Даже не столь важны разговоры за столом, можно прекрасно обойтись и без них. Порой пара взглядов может сказать намного больше, чем любые слова. Значимей всего та атмосфера, что довлеет над собравшейся за столом семьей, и важно, чтобы каждый стул за ним был занят.
Вот отец ухмыльнется какой-то твоей фразе, вот мать открыто улыбнется, глядя на своих детей, и младший брат или сестра любопытно заглянет тебе в глаза силясь понять причину общего веселья. Такие моменты не просто сплочают вместе людей, они становятся маяками, светлыми пятнами, в которых ты, идя по жизни и оглядываясь назад, черпаешь силы для следующего шага.
Я сидел за столом, где собралась вся семья, но мысли мои протекали в совершенно иной плоскости. Я был растерян, подавлен и немного зол. Самую малость, на фоне остальных чувств. Дело в том, что с той картиной, которую я здесь расписал, у меня имелось небольшое отличие. Семья, вместе с которой я в этот вечер делил пищу, была не моя. Хотя для всех остальных членов семьи все было в полном порядке. То есть человек, которого они видели перед собой, определенно являлся их сыном или братом. Но я-то не был этим человеком! В общем, все было довольно запутанно. Отчасти поэтому я был так сильно растерян. Но не только.
Когда мной овладела праведная месть и я возжелал отомстить тому, кто лишил меня близкого человека, я и не думал, что последствия могут развернуться подобным образом. То есть вариантов было множество: я погибну, он погибнет, никто не погибнет, или мы оба падем, пронзив друг друга мечами (в этом варианте, правда, тот факт, что мы оба возродимся после этого, довольно сильно снижал весь драматический эффект). Но вот то, что я в конечном итоге стану этим человеком, буквально вселюсь в его тело, я не мог бы себе представить даже в самом своем кошмарном бреду, опившись зельями, которыми потчуют себя некоторые шаманы, чтобы уходить в мир видений.
В моей ситуации фраза: "ты сам свой самый злейший враг", определенно обретала новое значение.
Наш поединок с пресловутым ПавеЛителем вышел странноватым. Схватка оружием или магией, так по-хорошему и не состоявшись, быстро переросла в противоборство разумов. Нет мы не выясняли, кто из нас умнее. Чернокнижник втянул меня в ментальный поединок, и я одержал в нем верх. Вот только призы там раздавал какой-то сумасшедший. Вместо статуэтки, мешка денег или банального удовлетворения свершившейся мести, я получил в пользование его тело. Насильно. То есть меня никто не спрашивал. Меня грубо вырвали из моего и поместили в это. Надеюсь, что где-то по Атравелю сейчас не бродит Мих с душой чернокнижника. А то он таких дел наворотит, что мне потом репутацию век не отбелить.
Осознание того факта, что тело, которое ты холил и лелеял (иногда), которое считал безраздельно своим, и к которому за неполных девятнадцать лет как-то уже привык, сменили на другое, повергает в шок. Поэтому я решил этот момент особо не осознавать. Да и не смог бы, наверное, за столь короткое время. Постарался принять это как данность, и сконцентрироваться на том, что делать дальше. Только вот это были не все плохие новости.
Вместе с телом я сменил и среду обитания. Буквально переместился в другой мир. Для меня это не такое уж и событие, за свои приключения один раз я даже умудрился побывать в бездне. Правда, на этот раз это было совсем другое измерение, и оно даже меня, можно сказать не новичка в путешествиях по мирам, умудрилось повергнуть в некоторое потрясение.
Это был родной мир игроков. Место, где обитают все те разумные, что частенько бегут из своего дома и вторгаются в дом к нам. Как сказал бы Кристоф — вражеская территория. Место, откуда по слухам родом легендарные демиурги, создатели моего мира. Место, о котором даже не подозревает большинство обитателей Атравеля. Место, полное тайн и загадок. По крайней мере для меня.
Впрочем, первые часы своего пребывания в этом мире я был не настроен вертеть головой по сторонам и изумляться каждой диковинке.
Поначалу мной владело неверие в происходящее. Кажется, я больше часа простоял перед зеркалом недоверчиво разглядывая свое новое лицо, оттягивая кожу, чтобы удостовериться в ее подлинности. Голова жутко раскалывалась от дичайшей нестыковки картинок, а от постоянных щипков болела рука.
Неверие никуда не делось, но отошло на второй план, когда другая эмоция отвоевала первенство. Это был страх. Я вдруг понял, что оказался совсем один в чужом теле в неизвестном мне месте, и ждать от местных не приходится ничего хорошего. Если они у нас дома творят с нашим братом такое, то что они сделают, обнаружив меня у себя? Хотя на самом деле игроков я боялся в последнюю очередь. Самый сильный ужас, что мной овладел, был страх потерянного ребенка. Я не знал ни где я, ни в какую сторону идти, чтобы добраться до своих. При этом сильно подозревал, что одной ходьбы будет мало. Захотелось позорно расплакаться и позвать маму. Ну или на крайний случай доброго волшебника, чтобы щелкнул пальцами и вернул все как было. Главное, чтобы не эльфийского, на них у меня в последнее время аллергия.
Страх съедал меня недолго. Схлынул практически также быстро, как и нагрянул. А на замену ему явилось безразличие. Слишком многое я пережил за непродолжительный отрезок времени, слишком много эмоций испытал, чтобы это осталось без последствий. Утрата, гнев, сражение, дуэль с врагом, потеря привычного мира. Мозг не может столь долго находиться в напряжении. Ему необходима передышка, и раз уж я не удосужился предоставить ее ему, то он решил взять дело в свои руки.
Внутри как будто что-то перегорело. На меня навалилось серое покрывало апатии. Все эмоции потеряли свою яркость и четкость, и стали плавать у меня в голове, как будто в какой-то вязкой и густой среде. Я как пришибленный улегся прямо на пол посреди странной комнаты и стал тупо смотреть в не менее странный потолок. Кто-то приклеил на него изображение ночного неба.
Именно в таком положении меня и обнаружила эта женщина, когда пришел вечер, а вместе с ним и отец молодого чернокнижника. В тот раз, когда я увидел ее впервые, только появившись в этом мире, она довольно быстро от меня отстала, должно быть приняв мое необычное поведение за причуды подростка. Во второй раз заглянув в эту комнату, она уже не собиралась так быстро сдаваться, а демонстрировала твердое намерение увести меня из этой комнаты на кухню ради ужина.
Я уходить не хотел. Боялся, что если выйду из этого помещения, то уже не смогу вернуться в свой мир. Растерянный разум был готов цепляться даже за такие выдумки, хоть сам прекрасно понимал, что это глупо. С другой стороны, есть хотелось довольно сильно. Кажется, что даже сильнее, чем когда-либо до этого в моем мире. Хотя возможно это просто восприятие, обескураженное последними событиями, играет со мной шутки.
В конечном счете я довольно быстро дал уговорить себя перебраться на кухню. Женщина вела себя со мной очень обходительно, смотрела с нежностью, практически как мать. В общем-то для нее все именно так и было, это с моего ракурса все выглядело, как форменный дурдом. Но как бы хорошо она не относилась к ПавеЛителю, это чувство не распространялось на меня. Стоит ей узнать, кто на самом деле скрывается под личиной ее сына, и последствия спрогнозировать будет довольно трудно. Ведь если рассматривать ситуацию с точки зрения игроков — плохим парнем был именно я. Я заменил собой личность одного из них, а возможно даже убил его, взяв под контроль его тело. Само собой, все это произошло без моего желания. Но кто там будет разбираться? Если я что-то и почерпнул из своего общения с чужаками, так это то, что, как бы они к тебе не относились — враждебно или даже дружелюбно, никто из них не считает тебя равным себе. А это значит, что, без какого-либо зазрения совести, и поступать с тобой можно так же, как никогда бы не поступил с равным себе. Скорее всего меня просто удалят из тела и уничтожат, а чернокнижника вернут обратно. Думаю, в мире, где родились демиурги, есть возможности провернуть и не такое.
Под давлением всех этих недобрых мыслей я решил, что до последнего буду стараться сохранить свое инкогнито. Ну, или по крайней мере до тех пор, пока не получу больше информации и более-менее не разберусь в ситуации. На этот раз даже не вбитая Кристофом паранойя повлияла на мою осторожность, а обычный инстинкт самосохранения. Впрочем, паранойя тоже никуда не делась.
Комната, куда мы вошли, выглядела еще более дико, чем предыдущая. Часть стен была декорирована странным материалом, похожим на бумагу, другая часть — каменными, на вид, прямоугольниками, вмурованными в стену. Только для фрески они были довольно великоваты. Да и никакого изображения не несли. Все стены были оформлены в какие-то светлые, блеклые тона.
Мебель этой комнаты — это отдельный разговор. Все помещение было уставлено различной степени странности и размеров ящиками. О предназначении некоторых я догадывался, других — представлял, а вот об остальных — вообще ни в дуб ногой. И ни намека на камин или печь. Как же они тут еду готовят? Неужели как сцинки, все едят только в сыром виде?
Первым делом взгляд притягивал небольшой белый шкаф. Зачем он нужен на кухне, я не знал. Возможно хозяева там фартуки хранят, чтобы далеко не бегать. От него в ряд вдоль стены, шли ящики поменьше. И если в некоторых, возможно, хранилась посуда, то зачем нужны другие я не представлял. Особенно выделялись два из них. У этих ларцов были дверцы с большими стеклянными окнами. А на верхней стороне одного кто-то нарисовал несколько черных кругов. Эти деревянные шкафчики были даже на стенах, крепились там зачем-то на высоте больше метра от пола.
На ящиках стояли и другие ящики, поменьше. Один из них тоже был со стеклянной дверцей. Проходя мимо, я специально заглянул, но внутри было пусто.
Единственным элементом мебели, о котором я точно знал, для чего он предназначен, был стол. Но даже этого старого друга я узнал не сразу. Столешница была выполнена в совершенно несуразном стиле. Будто у столяра после попойки руки не просто тряслись, а буквально ходуном ходили. Словно кто-то взял и вылил на горячую поверхность жидкого дерева (а такого не существует, мой отец бы знал), и потом, когда оно, точно тесто, расползлось непонятной формой по сковородке и запеклось, прибил это сверху к непонятному деревянному сооружению, после чего решил, что это будет стол. В общем, из меня столяр определенно лучше. И это с моим четвертым уровнем данного умения.
Кстати, стульев возле этого произведения "из куста" не было, и я даже на секунду засомневался, а стол ли это вообще. Но оказалось, что стулья есть, просто они хранились в самом столе. Женщина, подойдя к изделию загадочного столяра, хитрым щелчком извлекла пару стульев наружу. Хм, возможно он не так и плох, как кажется на первый взгляд.
Как только я уселся на один из них к нашей компании присоединился мужчина. То, что это отец ПавеЛителя, было понятно без всяких подсказок. Сходство было на лицо. На лице. В общем, мужчина выглядел, как более старшая и зрелая версия самого чернокнижника. Гладко выбритый подбородок, узкие губы, нос с горбинкой и тяжелый, я бы даже сказал, жесткий взгляд темно-карих глаз. Телосложение его не отличалось ни особой статностью, ни худобой. Со своим небольшим животиком больше всего он походил на торговца, но стержень, что держал его осанку, выдавал в нем человека какой-то менее миролюбивой профессии. Скорее всего, должность этого мужчины требует больше проявления жесткости и властности, и меньше компромиссов, чем у торговцев. Весьма вероятно, что в своей среде он занимает какое-то главенствующее положение.
Впрочем, вся эта жесткость подрастерялась, стоило мужчине только зайти домой и оказаться в кругу своих. Показалось, что он наконец впервые за день расслабился, приспустил поводок, который держал его самого. Властность во взгляде растаяла, обнажив усталость, а с выдохом расслабилось и тело. Опустились плечи и больше выпятился живот.
— Привет, Паша. — кивнул он мне.
— Здравствуй, отец. — вернул я ему приветствие.
Мужчина поднял брови, будто бы я ляпнул что-то не то. Но как можно было напортачить в одной фразе? Правда, увидев еду на столе, этот мужик почти сразу об этом забыл, да и обо мне тоже. Хоть в чем-то он был похож на моего собственного отца.
На короткое время еда привлекла и мое внимание. Блюдо выглядело, как каша, только со множеством других ингредиентов. Смотрелось это все, словно месиво из чего-то, чего-то и еще чего-то. Несмотря на непрезентабельный вид, аромат эта каша источала просто божественный. И я рискнул попробовать. Тем более что остальные поглощали еду с большим аппетитом. Было вкусно, но как по мне, многовато различных приправ. У меня даже некоторые вкусовые чувства растерялись и чуть не отказали. Не привык я к такому разнообразию оттенков, поэтому дальше стал есть без особого энтузиазма.
Спустя уже несколько часов после моего появления в этом чужом для меня мире, я спокойно сидел за столом в кругу не моей семьи и беззаботно поглощал ужин. По крайней мере я надеялся, что со стороны выгляжу именно так. На самом деле в моей голове было полно мыслей. Они роились там как рассерженные пчелы в улье, которых наглый медведь кинул на мед.
Ответить на самый главный вопрос, что делать дальше, я мог без проблем. Нужно вернуться домой, и желательно в своем собственном теле. Но вот второй вопрос, как это сделать, был для меня тупиковым. Я не имел никакого понятия о том, как игроки переходят в наш мир, и тем более не располагал ни какими знаниями о процессе переноса сознания из одного тела в другое. Я даже не понимал с какой стороны мне подступиться к этой невероятной на первый взгляд задаче. Единственный план действий, который я смог для себя придумать — это затаиться и слушать. Как можно больше слушать, пытаясь не раскрыть свою личину и найти хотя бы крупицу, хотя бы намек на подсказку, как вернуться домой.
За столом было что послушать, но разговор родителей чернокнижника на первый взгляд давал мне мало чего полезного. Похоже мужчина рассказывал женщине о своей работе. Жаловался на каких-то компаньонов и ругал подчиненных. Но достаточно лениво, можно сказать, обыденно, без каких-либо сильных эмоций. В любом случае, мне всякая информация об этом месте не помешает.
Мужчина говорил вполне понятно, иногда, правда, разбавляя свою речь незнакомыми мне словами. Другие, присутствующие за столом, не высказывали на этот счет никаких претензий, и я сделал закономерный вывод, что они подобных проблем не испытывают. Женщина вообще умудрялась поддерживать разговор, практически не вступая в него. Участвуя в нем постольку-поскольку, всевозможными междометиями и вставками по типу: "Да ладно!" и "А он чего?" превращая монолог в диалог.
