Маг-2

Маг-2

Ярко светило солнце, небо, повинуясь силе жгучих лучей, плавно меняло свой цвет с густого синего на севере до выбеленной голубизны на юге. Далеко внизу звенели вздутые весенними снеговыми водами ручьи. Ледяная до ломоты в зубах вода искрилась прозрачной чистотой и играючи ворочала привычные ко всему валуны. В узких местах бешеный ее напор вынес все мало-мальски подвижное, оставив лишь полированное каменное русло. В воздухе носилось ощущение юной игривой силы, свежести и предвкушения неизвестной радости. Природа быстро пробуждалась. Набухали ранние почки, бесстрашно упуская из виду возможные заморозки; проснулись медведи, но не спешили выходить из берлог, предпочитая сажать в потолок пророщенные семена подснежников. Их фиолетовые бутоны кое-где уже проклюнулись среди еще зимней белизны, и на них грелись рогатые весенние дрековицы — мелкие красивые жуки с отливающими металлической зеленью надкрыльями.

На вершине скалы, похожей на небоскреб, ветер дул с особенной силой. Теплые и холодные потоки с гор и долин сталкивались в вечном противоборстве, закручивались прозрачными вихрями, плясали в изменчивом непредсказуемом танце. Скала стояла как раз внутри приблизительной границы раздела, сама внося дополнительные возмущения, отчего ветер несся вокруг нее в самых причудливых направлениях, меняя их ежесекундно. Воздух, Вода и Земля — три Стихии дружно радовались приходу весны, но эта скала не относилась ни к одной из них.

Несколько лет назад у ее подножия появилось несколько крошечных существ, двуногих и двуруких букашек, отчего-то возомнивших, будто они в силах подняться к ее вершине. Первые попытки штурма провалились — перетирались о камень веревки, ломались деревянные лестницы, скользили и срывались крючья. Потом одна букашка стала действовать по-другому. Не скупясь, вбивала в трещины железные клинья, вязала диковинные узлы и ставила хитрые распорки. Поднялась на треть высоты, когда скала медленно начала гневаться. Клинья стали вылетать из ставшего скользким камня, подошвы обуви срывались и повисали над пустотой... Но букашка не отступила. Снизу ей передали звякающий мешок, в котором оказались странные стальные штуки, каких еще не видели в этом мире. Призмы и шестигранники на тросиках, составные штыри с хитрой круговой насечкой и пластиной с проушиной. Тело скалы пронзила короткая боль — это букашка неведомым способом сумела уколоть камень, выбив небольшое круглое отверстие. В дыру был немедленно забит штырь, который расклинился так крепко, что стал составлять со скалой единое целое. Выдрать его теперь можно было только с куском камня.

Подъем продолжился. Через некоторое время гнев скалы достиг предела, и твердый, надежный камень потек вязкой смолой, медленно выталкивая из себя чужеродную сталь. Но гневаться могла не только скала. Ничтожная букашка на ее боку прорычала нечто неудобоваримое, сделала короткий жест свободной рукой, и она окуталась неярким серым свечением. Ладонь вонзилась в камень — и с усилием вошла в него, проложила себе путь. Камень рассыпался мельчайшей пылью, образовав карман точно по форме ладони. Другая рука, нога, еще рука... Букашка просто пошла вверх, оставляя за собой глубокие отметины. Этому скала уже ничего противопоставить не могла. Добравшись до вершины, букашка с натугой перевалилась через нее и бессильно распласталась на изумительной, прекрасной, долгожданной горизонтальной поверхности.

Спустя пару минут, когда под телом уже образовалась изрядных размеров вмятина, букашка кое-как утвердилась на ногах и достала из-за пазухи увесистый стальной шар. С легким щелчком шар раскрылся на половинки, и из него появилась ало-красная сфера, блеском и игрой света напоминавшая рубин. Однако это было простое стекло, блеск ему придавали заклятия удержания и свившаяся внутри Сила. Он не находилась в покое, а была активна, подвижна... голодна. Букашка выдернула плотно притертую крошечную пробку, и тотчас Сила рванулась наружу через микроскопическое отверстие в шаре. Распространиться вокруг, поглотить все, сделать частью себя... но чья-то непреклонная воля направила ее вниз. Воля не имела знакомого "запаха" сродства, и Сила гневно взбурлила, не намеренная подчиняться тому, кто не был отмечен ее Госпожой — но внезапно все изменилось. Незнакомый "запах" исчез, а на смену ему пришло ощущение сильнейшего сродства, сравнимое с тем, что источала Четверка. Сила не умела думать, иначе такая рокировка наверняка показалась бы ей подозрительной, и теперь безропотно следовала посылу повеления. Вниз...

Если бы камень мог кричать, то окрестности на многие километры вокруг оглашал бы беспрестанный дикий вой, с которым скала сопротивлялась вливающейся в нее чужеродной Силе. Но ожесточенное противоборство происходило молча, если не считать мелкой дрожи камня под ногами букашки. Противники находились в разных категориях — скала неизмеримо превосходила вторгшуюся сущность, подобно тому, как слон превосходит инфузорию, зато она не была столь организованной. Слон был сонным, рыхлым, аморфным и не обладал четко оформленным сознанием. Инфузория тоже не могла похвастаться последним качеством, однако его заменяла внешняя направляющая сила в виде букашки, а уж деятельной кипучей энергии инфузории можно было только позавидовать. Сущность вгрызалась внутрь скалы с упорством и тщательность, метр за метром пропитывая и беря каменную плоть под контроль. Постепенно красная сфера пустела, и по мере этого сущность медленно овладевала крепостью. Село солнце, пронеслись по небу луны, и лишь когда на востоке забрезжил отблеск новой зари, скала сдалась. Сущность добралась уже до самых глубоких ее корней, и лишь чуть-чуть оставалось до сокровеннейшего сердца, таившего в себе самую суть скалы, того, что отличало ее от простых масс косного камня вокруг.

"Отзови это, и я повинуюсь тебе!" — так могло бы звучать немое воззвание, будучи перелитым из смыслов в слова.

Букашка наверху помедлила еще миг, словно удостоверяясь в услышанном — хотя когда камни лгали? — и натянула незримый поводок. Сила недовольно взрыкнула, но подчинилась и прекратила атаку, и немедленно вместо нее нахлынула иная. Совершенно иная. Она была родственна всем остальным, вместе взятым, и одновременно далека от них, как Сиф от Ашшура. Нет, скорее, как Авель... Она не встретила сопротивления и свободно проникла в самую суть скалы, не стирая ее бесследно, как пыталась сделать прежняя сущность, а мягко соединяясь с ней — постигая и подчиняя...

Я вынырнул из воспоминаний. Да, большого труда потребовала подготовка этой операции. Долгих изысканий, исследований, материальной подготовки — одна только эпопея с изготовлением нормального альпинистского снаряжения чего стоила, а уж элементаль Смерти... Ради интереса я прикинул расходы — по всему выходило, что для его призыва и запечатывания требовался примерно двухнедельный поток Силы всего Ордена.

Мне алая сфера досталась бесплатно. Вернее, очень и очень дорого... Тьфу, язык мой — Сусанин, овладевающий стилем пьяного мастера. Придется начать с самого начала.

Я — человек иного мира. Все тридцать с лишним лет своей жизни я знал и верил в такие слова, как наука, техника, технология, прогресс. Служил этому самому прогрессу по мере сил. Потом в одной неудачной операции танковый снаряд поставил точку. Не знаю, перенесся ли я сюда целиком, или на месте взрыва остались кусочки бренной тушки, ну да это и не столь важно. В этом мире я столкнулся с так называемой магией, что у людей Империи давно и прочно ассоциировалось с ушастыми врагами. И дар этот показался сперва столь иррациональным и чуждым, что едва не свел меня с ума. Собственно, возможно, что и свел — в какой-то мере. Извечный вопрос — что считать эталоном? Восхищение замыслом неведомой силы, что переместила меня сюда, пришло гораздо позже.

За плечами остались долгие и мучительные попытки овладеть даром, найти свое место в мире, да и просто-напросто выжить для начала. Теперь, оглядываясь назад, я видел, что многого добился собственными усилиями, но и ветреница-Удача не оставляла меня скучать подолгу. "А случаи летали, словно пули", да — и можно было попытаться вскочить на коня, мчащегося во весь опор, либо свалиться под кованые копыта. Вскочил. Удержался. Случай и почти неизбежное развитие событий свели с некромантским Орденом Птиц Гермеса, основатели которого оказались коллегами по... несчастью? Удаче? До сих пор не могу решить, чем же оказалось для меня попаданство. Разрыв тысяч незримых связей с родным миром по сю пору вызывал боль в глубине души, разлука с родными и друзьями добавляли свою лепту — однако оставалась надежда когда-нибудь возвыситься настолько, чтобы смочь нащупать ведущие обратно пути. И еще со мной была Магия. Именно так, с большой буквы. Фундаментальная Сила, связующая основа всего. После озарения я чувствовал себя букашкой, карабкающейся на сверкающую гору, и подозревал, что этот Путь бесконечен. Но тем лучше. Теперь я знал, куда направить усилия разума и как справляться с ожидающей вечностью. Это ведь так просто — только Цель должна быть недосягаемой. Минувшие годы не оставили следа на моем теле, и я не без оснований полагал, что так будет продолжаться и впредь. Здесь умирали от старости лишь те, кто не нашел в себе сил подняться выше второго Косного мага, да и то по большей части разменяв сотню лет.

Раньше я читал много фантастики и всегда удивлялся, как авторы относятся к проблеме долголетия. В период до начала войны с ушастыми эльфы были частыми гостями книжных страниц — и большинство изображались этакими высокомерными снобами, уставшими от жизни. Порой бессмертие постулировалось чуть ли не негативным фактором, и главный герой по случаю гордо отказывался от него. А вот хрен! По моему мнению, устать от жизни может только Джо-Сикс-Пак или какой нигилист, настоящий разумный не заскучает и в одиночной камере. Тем более, мне досталось не подлинное бессмертие, а простая бесконечность жизни. От старости не умру, но снег башка попадет — совсем мертвый буду. Это ли не стимул все время развиваться, стремиться подняться над собой и возможно глубже постичь окружающий мир?

А на этой скале я нахожусь потому, что за прошедшее время кое-что изменилось. Дарзин... Дара... Красивейшая из девушек, встреченных в этом мире, ставшая самым близким мне человеком, почти во всех смыслах, но не в главном. Дружба, привязанность, боевое братство, разделенные помыслы... все, что угодно — кроме любви. Нет, не так. Люблю ее... но не той любовью. Сторге, филиа, эрос — но не агапэ. Снова не так. К черту! Кто поймет — тот поймет. Ладно я — полагаю, мое сознание уже значительно отличается от обычного человеческого, но для нее, девушки нереальной красоты, обладающей даром Нюхача, то есть, воспринимающей мир во всей его полноте, долго так продолжаться не могло.

Шуньята-эл... Для нее не могло найтись пары ни среди селян, ни среди солдат. Дочь прежнего шуна и правая рука нынешнего — даже сын Бхаг-шуна, существуй такой, не считался бы мезальянсом. Гм, это я хватил, конечно, но с рядом оговорок дела обстояли именно так. И имелась еще одна категория, стоявшая вне обычной социальной лестницы. Маги. Скажем, маг ранга Амматум или Саму признавался вполне подходящим для такого союза. Однако так уж сложилось, что благосклонность девушки обратил на себя никто иной, как птенец магистра Шютце Никас Вентел, будущий некромант и адепт второй ступени. Всего лишь. Впрочем, всего лишь было по меркам Ордена, практикующего собственную систему классификации. В иных местах Вентиль потянул бы на приличного мэтра, а то и мейстера. Парень был действительно хорош и умен, кое-какие его разработки уже вовсю применялись Орденом. К тому же, вполне симпатичен, этак по-мужски — высокий голубоглазый блондин с легким характером, успевший нюхнуть огоньку, но не ожесточившийся — и готовый свернуть горы ради Дарзин.

Дара долго маялась, но в конце концов пришла поговорить. Само собой, я прекрасно знал обо всем задолго до разговора, иначе был бы никудышным шуном, но прямоту и честность девушки оценил сполна. Мы долго сидели на нашем месте, на парапете Дозорной башни, любуясь грандиозным закатом и разговаривая, а когда стемнело, мы в последний раз поцеловались, очень нежно и долго, без малейшей страсти — и она ушла. К нему. Думаю, это стоило мне микроинфаркта, но к концу разговора Дара впервые за весь вечер улыбнулась. Бледно, слегка потерянно, чуть грустно — но все же улыбнулась. Я победил. Не знаю, кого — но я победил.

Потом были долгие раздумья. Почти месяц я ходил, будто пыльным мешком ударенный. Люди думали, что это из-за переезда Дары, однако они ошибались. Их союз я уже принял и умом и сердцем, рассмотрел, принял и пошел дальше. А дело было в том, что должность шуна понемногу начинала тормозить мое развитие как мага. Вместо того, чтобы продолжать изыскания и тренироваться, приходилось бесконечно крутить колесо управления. Разбираться с жалобами и судить, совершать сделки и наносить визиты, поднимать экономику и прогрессорствовать помалу, вести дела с Орденом... всего и не перечислишь. Управление замком полностью приняла на свои плечи Билара Майо, однако и там нужен был контроль и надзор, в том году пришлось одного горе-экспроприатора повесить, а другому отрубить руку.

С Вентелом тоже переговорил, вернее, он опять же явился сам. В принципе, ничего против него я не имел, однако парень почему-то сильно нервничал, встречаясь глазами. Не знаю, что уж он там увидел, но предупреждение насчет Дары и хрустальной вазы принял очень серьезно. Может, выражение лица так повлияло, или Буздыган в форме шикая, которым я ненавязчиво помахивал...

Короче говоря, я вышел в отставку. Уволился. Дауншифтнул. Дело для здешних мест поистине неслыханное, а потому надолго ставшее темой для бесед и убеленных старцев, и приколодезных сплетниц-кумушек. В самом деле, многие готовы были отдать обе ноги и руку, только бы ощутить на голове венец шуна. А добровольно отдавать выгрызенную зубами власть — дураков не было. Шуны правили пожизненно, по крайней мере, пока Акелла не начинал промахиваться. Немцы-магистры шутку оценили, в ответ на письмо о выращивании капусты Вернер Стаб прислал кулек с семенами грыща, распространенного в здешнем сельском хозяйстве растения.

Теперь Дарзин стала полноправной шунной, а Никас — ее шуннин-эл, кем-то вроде консорта. Местное право, несмотря на всю патриархальность, предусматривало и такие выверты. Морганатические браки в целом не приветствовались, но допускались. А уж их дети будут наследовать матери вполне законно. Первый Торр мог не крутиться в могиле — никаких шунов Вентелов не ожидалось. Вернее, Дара-то уже носила венец, а вот Никас должен был стать консортом после свадьбы, каковая была назначена на зарев, первый осенний месяц, то есть, уже довольно скоро.

Передав замок Морг родовой владелице (как она смотрела, ум-м-м!), я без малейшего труда выговорил право пользования залом Древних, благо о нем знали только мы вдвоем, и отправился подыскивать себе новый дом. Одна задумка уже была, недавно мы с Панцером отыскали прелюбопытную скалу, в корнях которой таился самый настоящий Источник магии — величайшая редкость и ценность во все времена. По типу он относился к Стихии Земли и обладал весьма впечатляющим дебетом Силы, однако имел природную маскировку в виде напластований особого камня, который поглощал бОльшую часть эманаций. За тысячи лет камень настолько пропитался Силой, что обрел некое подобие жизни, как у элементалей, что вместе с его собственными свойствами делало скалу действительно уникальным местом. Она идеально подходила в качестве обиталища некоего мага — если бы удалось ее подчинить. Чем мы и занялись.