|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Часть 1
1. Кислота
Этот день начинался нехорошо, тревожно и муторно. Пробивалось непонятное чувство... невесомости. Казалось, что земля под ногами куда-то перемещается, шатается и плывет: будто все вокруг, весь Октябрьский район с парком, школой, швейной фабрикой, общежитием медучилища, памятником Ленину перед райкомом партии, портретом Горбачева и лозунгом о "перестройке" над пустыми витринами центрального гастронома вдруг оторвался от города Ком-ска, от СССР, и вообще — от планеты Земля и сейчас летит где-то черт знает где в космосе, неспешно переворачиваясь в свободном своем падении вверх тормашками. Или это просто проказалось, чушь собачья, глупости, атмосферное давление поднялось? А может происки империализма? А тошнота, сухость во рту и жажда всего лишь последствия вчерашней Андроповской и Славянского белого? Во всяком случае особых поводов для веселья явно не наблюдалось. С самого рассвета со всех сторон — со шлаковых терриконов Литейно-механического, с Пионерского парка, с камышовых замусоренных плавней над Саржой на центр города наполз густой туман, который отчетливо отдавал кислятиной. Где-то с семи утра во всем районе пропало электричество и междугородняя телефонная связь. Отчаянно раскаркались вороны. Местечковые псы словно разом сдурели все — со всех сторон плыл тоскливый вой.
— Записываем: двадцать третье марта одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Классная работа.
Елена Васильевна бросила тревожный взгляд в окно. "Успела ли мама отвести Веронику в садик? Туман вроде начинает рассеиваться. Говорят, мосты закрыли... Безобразие." Классный руководитель 10-Б и парторг школы еще раз вздохнула и нервно надела очки.
— Тема урока: производная и ее применение.
Ощущение "конца света" становилось все явственнее. Кроме всего прочего попозл слушок, что в гастроном не привезли хлеб, а на "швейку" не приехала утренняя смена, потому что мосты через Саржу повреждены, произошла какая-то то ли авария, то ли диверсия. Клавдия Петровна, учитель биологии, рассказывала в учительской, что по пути на работу видела, как в сторону реки помчались ремонтная "летучка" ДРСУ, милицейская дежурка и даже черная "двадцатьчетверка" районного советско-партийного руководства. А сама Елена Васильевна, утром в тумане спеша на уроки на автобусной остановке краем уха слышала, как кто-то нашептывал что мосты "обрезало ровно посередине реки", оставив нетронутой часть моста со стороны Октябрьского, а половины мостов со стороны Кирова — "подменили".
Вот уж глупые враки. Шутники, однако. Метут языками как помелом, а тут изнываешь вся от тревоги...
Елена Васильевна вздрогнула и непроизвольно еще раз глянула в окно. Где-то в промзоне за швейкой раздался выстрел, потом сразу — еще один. А потом еще два.
— Охотники... — кто-то из мальчишек сразу определил по звуку. — Из двух стволов палят.
— Опа! Война началася. Немцы наступают! — со своей последней парты выдал неуместную и глупую, как всегда, шуточку болтун-балагур Пашка Кислый.
В классе хихикнули.
— Кислицкий, ты бы лучше задумался, что выпускные екзамены наступают! — сердито блеснула очками Елена Васильевна. — А ты будешь как пленный немец на допросе, на "бе", ни "ме", ни "кукареку" в алгебре! Десятый клас, выпуск через пару месяцев! Никакой ответственности и комсомольской сознательности!
10-Б поскучнел и притих.
— Записываем определение производной. Производная определяется как предел отношения приращения функции к приращению её аргумента при стремлении приращения аргумента к нулю...
Урок вроде вошел в привычное русло. Но все равно, как-то сегодня было не так. Как-то нервно. Окно притягивало как магнит, ручки не хотели писать, тетрадки забывали открываться. Функция упорно не желала ничего приращивать, а аргумент избегал нуля как черт ладана. Кроме привычной сонливости, у всех почему-то ощущалась сухость во рту, металлический какой-то привкус, сильно хотелось пить.
— Лен Васильна, а можно выйти? Водички бы...
— Нет! Я тоже хочу пить, но я же не бегаю по коридору во время занятий? Потерпишь. Вот урок закончится...
И тут бабахнуло по-настоящему. Даже так: не "бабахнуло", а конкретно, по-серьезному громыхнуло басом: "бу-бу-бу-бу!!". Задребезжали и чуть не повылетали оконные стекла. Будто со всей дури кто-то забарабанил в огромную железную бочку. Разом сорвались, захлопали крыльями воронье в парке и голуби на крыше школы. И следом загрохотало по-другому: "та-та-та-тах!". И еще. И еще очередь. Точно как на стрельбище, куда ребят-десятикласников на занятиях по НВП возили стрелять из автомата.
Весь класс, конечно, подхватился и прилип жадными от любопытства глазами к окнам.
Судя по звуку, недалеко лупят, где-то в районе отделения милиции на Комсомольской.
— Это крупнокалиберный, — авторитетно выдал Дима Дикий, сын военного, не раз побывавший с отцом на полигонах и стрельбищах. — Или "дэ-ше-ка", или даже "ка-пэ-вэ-тэ". А прочая трескотня — обычные "акаэмы"...
Может, действительно — война? Или учения какие?
Война? Уррра! Уроков не будет!
— Ану-ка немедленно сели все на свои места! — грохнула указкой по столу Елена Васильевна. — Что это за день такой, я не понимаю... Безобразие!
Но все усилия навести порядок в классе и продолжить мучить алгебру оказались бесполезными перед наступившими последующими событиями.
Возник, вырос и стал накатывать рокот мощных моторов. Ближе, громче... Едут сюда!
Ага.
Ничего себе! Кто это?
Танки?
Может, на самом деле — танки?
Дизельный рев, достигнув максимальной громкости, очень скоро материализовался; в пыли и выхлопном дыму, не снижая скорости — не вписавшись в поворот — протаранив — напрочь снеся — переехав гусеницей воротную тумбу вместе со створкой в школьный двор ворвалось здоровенное длинномордое зубило, увенчаное небольшой башенкой со стволом. Почти танк.
— БМП-1, — ошеломленно прокоментировал все тот же знаток армейской техники Дима Дикий. — Нифигассе...
Следом за броневиком на школьную территорию вкатились еще три невообразимых для мирного советского городка единицы техники. Первым заполз армейский "Урал" с КУнГ, кабина которого была обвешена железными листами и арматурной решеткой. Вторая машина — УАЗ "буханка", тоже обваренная решетками. А замыкал колонну вообще доселе никем не виданный аппарат, какой-то импортный, на высоких шипастых колесах, с лебедкой на переднем бампере и рядом фар на балке поверху кабины. Спереди "иностранец" отдаленно был похож на УАЗ "бобик", а в задней части имел открытую платформу, на которой был установлен внушительных размеров пулемет и стоял пулеметчик.
БМП сходу крутнулась на одной гусенице на площадке для школьных линеек и нацелила пушку на только что сломанные школьные ворота, будто ожидая, что следом могут появиться враги. Импортный "бобик" с пулеметом закончил "окружение", скрывшись из глаз за зданием школы. "Урал" и "буханка" приткнулись прямо ко входу: машины еще не успели толком остановиться, как из них горохом посыпались какие-то непонятные военные — не военные бородатые обвешанные оружием мужики-здоровяки в пятнистых балахонах. И сразу, бегом — к дверям школы.
Уже внутри. Крикнули, грохнула дверь, эхо топота в коридорах. Властный пугающий рык.
Задержались, что-то громко спрашивают о десятых и девятых.
Опять топот. Уже в коридоре на втором этаже. Бегут сюда. Уже здесь.
Распахнулись двери. Ворвались трое, один сразу — возле окна, второй — по центру возле учительского стола, третий — в глубину класса к последним партам. Словно матерые пропахшие кровью волчары в загон к бледным ягнятам. Нацелили оружие.
— Всем встать! Эпидемия! Карантин! Всем выйти, строиться по двое в коридоре!
Тот военный, который у последних парт — зазевавшемуся Пашке Кислицкому — тяжеленным ботинком — пинка!
— Быстрее! Бегом, я сказал!!
Кислому в этот раз пошутить как-то не получилось: только крякнул от удара и в полете сшиб троих, пока остановился.
И все побежали.
Из коридора было слышно, что такие же крики раздаются и в других кабинетах — там, где занимались старшекласнники: 10-А, 10-Б и 10-В, и три девятых класса. За спинами у пятнистых автоматчиков в коридоре маячило бледное до синевы лицо Ивана Игнатьевича — директора школы.
— Позвольте узнать...
— Всем молчать! Из строя не выходить, вопросов не задавать. Эпидемия! Военное положение!
— Бегом!
В спортзале, и частью в коридоре на первом этаже старшекласников строили в очередь, причем всех учителей тоже загоняли в общий строй.
— Руки держать перед собой! По сторонам не смотреть! Не разговаривать!
Иван Игнатьевич семенил за одним из громил, видимо, командиром автоматчиков — здоровеным бородачом с покрытой косынкой головой, оттого похожим на пирата.
— Я настойчиво прошу пояснить, по какому праву....
"Пират", неспешно проходя вдоль очереди, общался с кем-то по рации.
-...медучилище на позиции. Начинаем работу, — доносилось в треске помех.
— Шустрее, шустрее, парни. У нас максимум полчаса, — вбивал слова словно гвозди "пират". — Живого мяса — от силы пяток на сотню, а развитые твари уже в кластере.
Директор школы опять попытался встрячь:
— Товарищ, вы, как руководитель, будете нести ответственность...
"Пират" вдруг неуловимо, почти без замаха ткнул директора прикладом автомата сбоку, по печени. Иван Игнатьевич сразу рухнул кулем. Среди школьников взвизнули, отшатнулись, но присматривающие за очередью автоматчики быстро навели порядок.
— Стоять! Не разговаривать, смотреть в пол!
Из очереди отделяли по восемь человек и подводили к столу, который успели поставить в спортзале возле гандбольных ворот. Восьмерке раздавали палочки с ваткой, которыми каждый должен был провести у себя во рту по деснам, и положить в пробирку с номерком. Такой же номер один из "военных" рисовал сдавшему пробу на ладони. За столом руководил процессом щупловатый парень, разительно похожий на Игоря Саввича, молодого школьного учителя физики, только обросшего кустистой редкой бородкой и без очков. Он вкладывал пробирки с анализами в какой-то удивительный прибор, что-то наподобие стеклянной или пластиковой шкатулки с крышкой, совершенно "космического" облика. "Шкатулка" беззвучно и плавно сама по себе закрывалась, и некоторое время мигала красным огоньком. Бородатый "Игорь Саввич" в это время внимательно что-то высматривал в другом хитром приспособлении на столе — похожем на тоненькую книгу из пластика, открытую вертикально. На одной "странице" этой книги мерцал экран, как у цветного телевизора, а на другой — располагались ряды кнопок, на коротых были нанесены буквы и всякие значки, как у печатной машинки. Пробежав глазами по екрану, по-паучьи пошевелив пальцами по клавишам, "физик" говорил "нет", или просто махал рукой — предыдущую восьмерку выводили, а на ее место подводили новую.
— Быстрее! Быстрее! — постоянно торопили "военные", хотя скорость продвижения очереди зависела не от школьников, а от скорости работы прибора.
В городе час от часу постреливали. Один раз громыхнуло очередью прямо возле школы.
— Какого беса пуляешь! — орал в рацию "пират". — Тебе что, лень поднять задницу и успокоить парочку пустышей клювом?
Кто такие "пустыши", и каким "клювом" их можно "успокоить" никто из школьников и учителей не понимал, как и многое другое, что сейчас происходило.
После того как пробирки четвертой или пятой восьмерки оказались в приборе, парень за столом вдруг поднял руку.
— Есть! Четыре!
Один из автоматчиков плотоядно осклабился, подхватил под локоть и потащил к выходу Беллу Исааковну, молодую красавицу-учительницу иностранных языков.
В следующей восьмерке налетчикам досталась добыча поскромнее — один из девятикласников, толстенький коротышка. Перепуганный мальчишка стал плакать и упираться, но его сгребли за шкирку и так же потащили во двор.
Дима Дикий стоял в очереди, опустив голову, но пытался украдкой разглядеть налетчиков. "Никакие это не военные, — соображал он. — Ни формы, ни знаков различия, вообще никакого устава. Ни на БМП, ни на военных машинах нет наших красных звезд. Это вражеские диверсанты".
Чуть позже пришла другая идея: "Может быть это учения? Да, скорей всего — учения, и разведгруппа "синих" сейчас орудует в тылу у "красных". Скоро "красные" должны совершить стремительную контратаку, и обезвредить условного противника. Скоро все закончится. Но при чем здесь школа?"
А еще Диму очень заинтресовало оружие этих "военных". Конечно, обычный АКМ 7.62, учебный вариант которого в школе разбирали и собирали на время, или, вон как у того здоровяка — РПД с сошками и круглым магазином, или милицейские "укороты" у некоротых "пиратов" совсем не удивляли. Удивляло то, что все оружие — в разнобой, у кого какое. У одного Дима заметил даже карабин Симонова, как у роты почетного караула. У нескольких "пиратов" — вроде "Калашниковы", но какие-то небывалые, с никогда не виданными приспособлениями и обвесом. А у некоторых — вообще непонятные экземпляры — явно импортное оружие и экипировка.
"Нет, не разведгруппа, и никакие не "синие". Это диверсанты. Настоящие. Стопроцентно — империалистические диверсанты" — сделал для себя вывод Дикий.
Тем временем из одной из следующих восьмерок после сдачи анализов "имериалистические диверсанты" вывели и потащили во двор Аллу Пономарь из 10-А, которую в школе называли Алюня, высокую и крепкую чемпионку-гандболистку.
Подходила очередь 10-Б.
В первой восьмерке из класса оказались Елена Васильевна. Прибор "глотнул" пробирки... Парень за столом уставился в свою книгу-телевизор...
— Есть! Семь!
Автоматчик возле стола положил руку на плечо классной руководительнице 10-Б.
— И восемь тоже! — вдруг удивленно добавил "физик". — Двое сразу.
"Восьмеркой" и напарницей Елены Васильевны по несчастью оказалась Маша Татарович — отличница, задавака и вредина. Их схватили и повели. Елена Васильевна пыталась что-то сказать через плечо, дать какие-то напутствия и указания своему классу, но ее грубо утащили, ни капли не церемонясь.
На школьном дворе опять грохнула очередь из автомата. Из города доносилась настоящая канонада, там громыхал крупный калибр.
— ... у нас уже пятеро иммунных! Заканчиваем! — переместившись теперь к столу с приборами орал в рацию главный пират.
— ... по медучилищу четверо! — доносилось в ответ. — Здесь еще много!
— ... швейная фабрика — у нас проблемы! Твари из северного кластера прут! Отстреливаемся со всех стволов!
— Швейка — закругляйтесь! Отходите! Берите что есть, и — айда!
— Медучилище — тоже закругляемся! Повторяю: закругляемся! Грузите материал и выдвигайтесь к школе, заберете здесь наше мясо к Комару в автозак. У нас уже шестеро!
Из очередной восьмерки, после целой заварушки у стола приборов, сразу трое автоматчиков вытащили Олега Алексеевича, школьного военрука.
— Этот борзый, сука, сопротивляется, еле заломали. Хотя и без руки. И вообще — покоцанный весь, — один из автоматчиков, которые выводили отобранных во двор, решил посоветоваться с "пиратом". — Берем?
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
