Полуэльф и полудракон.Знакомство

Полуэльф и полудракон. Знакомство

*

— Доброе утро, благородный Альверилл. Пора вставать.

— Если утром пора вставать, значит, это утро не такое уж и доброе, — поразмыслил я, приоткрыл левый глаз и сладко зевнул. Ну не люблю я подъемы "ни свет ни заря".

— Ну, полно те вам, — снова пробасил грубый женский голос. — Или мне тебе подмогнуть? Дык это я запросто.

— Кто бы сомневался, — насмешливо ответил я вместо приветствия, окончательно проснувшись и кивком приветствуя говорившую — Матильду, мою, хм, как это ни ужасно звучит, няньку. Женщину, обладающую немалыми размерами и поистине недюжинной силой. Не дай светлые боги, она действительно решит меня потормошить! Тогда пиши пропало — синяков уж точно не оберешься. Вечный Лес! Однажды я видел, как она ляснула по крупу соседского жеребца — испуганная скотина стрелой понеслась к околице, что только ее и видели. Конечно — рука-то у Матильды тяжелая. Хотя, настолько она сильная, настолько она и добрая. Особенно — ко мне. Что не может не радовать.

— Все, уже встаю, — клятвенно заверил я и поднялся с кровати с максимально возможным для сонного человека достоинством.

Пока я рассеяно бродил по своей комнате, безуспешно пытаясь спрятаться пронырливых солнечных лучей, большая женщина принялась наводить порядок в комнате: открыла высокое стрельчатое окно, убрала лишний хлам, оставшийся после опытов на моем рабочем столе, и разложила его по местам: что в просторный кованый сундук, что в высокий резной шкаф. Убрала постель, расправив голубую простынь, расшитую белыми цветками акации и сбив подушки. И не забыла забрать на стирку мою вчерашнюю одежду. Потом заботливо поухаживала и за мной: подала подогретую воду для умывания и два полотенца и помогла умыться. Затем принесла свежевыстиранной одежды и тут же заставила одеваться, чтобы не дать мне и шанса снова шмыгнуть в постель. Хотя я и не собирался — солнце поднялось уже достаточно высоко. Под внимательным нянькиным взором я аккуратно надел льняную желтую безрукавку с орнаментом из акаций, короткие синие бриджи, и под конец — красивые кожаные сандалии.

Все — я готов встречать тебя, прекрасный новый день!

Я собрался спросить Матильду, что у нас сегодня на завтрак, но по серьезному лицу няни понял, что на уме у нее явно что-то другое. Что ж, послушаем.

— Альверилл, — несколько смущаясь, неуверенно начала она. — Я хотела бы с тобой кой о чем, м-м-м, погутарить.

— Конечно, Матильда. Я весь во внимании. — Няне я всегда старался отплатить добром за добро. Если нужно поговорить, значит, нужно. — И о чем же?

— Дык все о том же. О вчерашнем я. — При этих словах женщина засмущалась еще сильней. Понимая, о чем именно пойдет разговор, смутился и я.

— Альрик, — вдруг быстро и решительно заговорила она. — Ну отчего нет?

— Ну... — Я попытался собраться с мыслями, но Матильда продолжила натиск.

— Моей дочери шестнадцать годков. И тебе шестнадцать. Ну, встретьтесь у моста. Прогуляйтесь по березовой роще. Погутарите о том о сем, о молодом. Я ж более не прошу. Вдруг вы друг другу... приглянетесь?

В ответ я улыбнулся самой мягкой из своих улыбок и отрицательно покачал головой.

— Али тебя смущает, что она девица... в теле? — пыталась догадаться Матильда об истинных причинах моего отказа и, как ей показалась, кокетливо качнула своими пышными телесами. — Неужто тебе хотелось бы видеть перед собой этих тощих эльфийских девчонок? Да на них же без слез не взглянешь — худющие все, прям кожа да кости. Ежели я права, то у тебя отнюдь нету вкуса, мой милый мальчик.

— Ну... — снова попытался я вставить слово. Да куда там!

— Глупо тебе смотреть на эльфиек, мой милый Альрик. Вон, лучше на обычных, наших девчонок взгляни. Твои эльфийки в свои шестнадцать по телу и по уму еще дети малые. А наши-то, деревенские! И домовитые, и покорные, да и в нужных местах отросли, как надо.

Я кивнул — с этим нельзя не согласиться. Девчонки из соседней деревни по формам очень даже ничего, словно подошедшие пироги. Но в этом то и беда...

— Так что, благородный Альрик? — Голос Матильды звучал почти просительно. — Ежели б ты был чистокровным эльфом, то я бы не в жизнь тебя о таком не просила. Но ты ж, это, ну, не того...

Ага, все верно — не того.

Да, я — эльф. Но эльф не обычный, а полукровка: полуэльф и получеловек. Мой отец, светлый эльф Сильверилл, загулял однажды, по юности крови, с молодой красивой девушкой. Не эльфийкой. И в результате их запретной, но страстной любви, появился я. Конечно, мать забрала ребенка себе, и уехала с ним в родную деревню. Однако через год в те края пришел мор, и моя мать, увы, умерла. И быть бы мне в сиротском приюте, но спасло меня внезапное появление отца, а так же его страстное желание забрать к себе своего ребенка.

Так и появился в эльфийской деревне человеческий ребенок. То бишь — я.

Все бы хорошо, жить бы мне и тешиться. Да только вот беда — никто из его домашних и понятия не имел, как воспитывать такого ребенка: ведь вместе с эльфийской внешностью мне достались и человеческие... изъяны. И ел я не то, и спал я не так, а уж про темпы моего взросления нечего и говорить. Вот отец и принял решение, чтобы наравне с домашними эльфами меня воспитывала и простая человеческая женщина. Так в нашем доме и появилась Матильда. Мать шестерых взрослых детей — пятерых сыновей и единственной дочери, женщина с большим телом и большой душой. Эльфов она не чуралась, скорее наоборот, а прелестного ребеночка баловала, как наследника баронского титула. И за пятнадцать лет приросла она ко мне, как к родному. Даже стала называть меня на человеческий манер — Альриком.

И вот недавно она решила, что лучшую пару, чем ее дочка Марфа, мне не сыскать. Нет, с одной стороны она-то, конечно, была права: эльфийский народ живет куда дольше человеческого, а потому взрослеет куда как медленней. А со мной все иначе: в свои шестнадцать я вырос, как и положено вырасти человеку, и потому уже начал и засматриваться, и интересоваться. Но, увы — эльфийские однолетки были слишком чисты и слишком невинны для разговоров такого толка.

Да. Тут все верно. Но...

— Матильда, — как можно мягче произнес я. — Я ценю твою заботу, но... — Я старался тщательно подбирать слова. — Ну, посмотри на меня? Смотри. Видишь? Я даже не выгляжу, как человек!

Внешне я действительно выгляжу, как заправский эльф: светлые волосы, бледная кожа, худощавое телосложение. Даже заостренные уши у меня имеются. Не такие, правда, как у всамделишных эльфов, но очень похожие. Простому крестьянину ни в жизнь не разобраться, что я за фрукт. Вот горожанину — может быть. Ежели науками не обижен.

— Но воспитала-то тебя я, — тихо, почти жалобно простонала она. — Я же вижу, что ты внутри человек. Ты... наш. Родной. Наша кровиночка.

Я покачал головой. Ну как мне объяснить человеку разницу между тем, что видят он, и что чувствую я?

— Матильда, понимаешь. — Я распрямил плечи и указал себе пальцем на грудь, на сердце. — Я эльф не только снаружи. Я эльф здесь. Здесь. — Я еще раз ткнул пальцем себе под ребра. — И это... не изменить, — откровенно признался я.

Грузная женщина тяжело вздохнула. Понимаю, как неприятно ей это слышать. Но я люблю быть честным.

— Я хоть и полукровка, но все равно я эльф. И мило мне все... эльфийское. Все. Понимаешь? И поэтому было бы нечестно с моей стороны ... давать твоей дочери какие-либо... надежды. Это... не честно. И — не правильно.

Вот именно — не правильно. А истинный эльф — это не только кристальная честность, а и справедливость. И — доброта.

Ко всем.

Матильда снова глубоко вздохнула, немного подумала и наконец — кивнула. Похоже, она поняла, что я хотел ей сказать.

Вот и чудненько.

*

После вкусного завтрака пришло время осведомиться о планах.

— Матильда? Уже известно, что приготовил мне отец?

Прислужница уверенно кивнула.

— Погоди, не говори, — игриво остановил я ее. — Дай я угадаю. Может, сего дня меня ожидает обучение в стрельбе из лука?

Матильда отрицательно качнула головой.

— Фехтование? — попробовал я снова.

Та же реакция.

— Может обучения новым заклинаниям магии природы? — Стрельба, лук и магия — эти занятия я люблю.

Но и тут меня ждало разочарование.

Я нахмурился — похоже, изучением любимых предметов меня сегодня не побалуют. А что меня может ждать из менее любимого? Неужели мы отправимся в какой-то поход?

— Поход за редкими травами на Лобную Гору? — скрепя сердце предположил я. Но нет. — Поход за целебной водой к Хрустальному Источнику? Тоже нет? Может быть он хочет поискать у реки Дивного Узконоса? Как? Снова нет? Странно.

Мое изумление росло и росло — отец всегда, всегда следил за соблюдением моего обучения и никогда не нарушал расписания как тренировок, так и походов. Никогда. Не в эльфийских это привычках. Эльф сказал — эльф сделал.

— Неожиданно, — поделился я своим смущением. — Может ты развеешь мои затруднения? — озадаченно спросил я у женщины.

И оказался прав.

— Альрик, Альрик — ты меня огорчаешь. Матильда погрозила мне пухлым пальцем. — Неужели ты ничего не слушаешь на ваших семейных встречах? Я, человеческая женщина, и то знаю о проблемах вашего дома больше, чем ты, сын Сильверилла Медоносного. И не совестно тебе?! Чай, не старик, чтоб на память страдать. Ну, вспоминай!

Проблемы в семье? Я на миг задумался. Ах, да — кажется, что-то такое я действительно слыхал.

В нашей деревне, что зовется Домом Душистой Акации, существует три семьи мастеров-пчеловодов: семья моего отца и другие две. И каждая из них желает доказать, что их таланты и их товар — наилучшие. А как определиться, кто лучше? А сделать это можно только на ежегодном осеннем состязании, на котором все три семьи представляют Главе нашего Дома, лучезарному Евердрилу Арналийскому, свое лучшее творение — медовый айгир. Одобрил Глава Дома твой айгир — получай заслуженный титул лучшего медодела, а с ним и некоторые торговые привилегии.

К слову об айгире. Уверен, что многие из людей не знают, что это такое. Медовый айгир это грамотное сочетание самого лучшего мёда со всем остальным, что дарят нам трудолюбивые пчелы: с воском, пыльцой или маточным молоком. И, конечно же, создание айгира не обходится без добавок экстрактов редчайших лекарственных растений. Плюс немного эльфийской магии — куда уж без нее. Трудов — немало. Зато результат! Мало того, что эта штука сама по себе безумно вкусна, так к тому же она идеально поддерживает здоровье лесного народа. И обладает уникальными целебными свойствами, помогая эльфам переносить различные заболевания, как физического, так и магического толка.

Так вот. До сих пор лучшим медоделом деревни считается мой отец. Но, судя по последним семейным совещаниям, в последнее время, а точнее, в последние две недели, что-то все время шло не так. То цвет айгира получался не золотым, а золотисто-оранжевым, что совершено не принималось. То с ароматом просто беда: он то получался слишком мускусным, то слишком мятным, а иногда отдавал неприятной остротой. А то случалось и что похуже — внешне айгир выходил таким, как нужно, только магии в нем не оставалось ни на грош. Словом — репутация моего отца оказалось под угрозой. А это серьезно. Очень серьезно.

И, да — это еще не все печали, свалившиеся на крышу нашего дома. Недавно Сильвердина, жена моего отца, вдруг заявила, что в доме завелось нечто-то постороннее. То ли леший, то ли кикимора. Словом — какая-то странная нечистая тварь. Конечно, все наши домашние удивились — никто никогда не слыхивал, чтобы в эльфийских домах заводилось нечто подобное. Да и вообще — что может понадобиться темной нечисти в доме светлого эльфа? Да и как ему поселиться тут, если для того, чтобы просто пробраться в деревню, нужно миновать Магическую Преграду? Нонсенс.

Ну, хорошо — ей поверили. Дом, соответственно, обыскали, но, само собой, ничего не нашли. Но мачеха все равно продолжала утверждать, что она иногда что-то слышит, а иногда и видит. Вот что именно — этого она сказать не могла. Так, тени. Пришлось мастерам снова ей поверить и создать в доме массу магических ловушек. Прошел день, два неделя. И... ничего. Мастера только руками развели. Но Сильвердина продолжала заявлять, что шорохи и тени никуда не исчезли.

Вот. И, как итог: у моей мачехи — расшатаны нервы, у мастеров — постоянные ссоры с моим отцом из-за обвинения оных в некомпетентности. И, вдобавок, странные взгляды со стороны соседей. Виданное ли дело — жалобы есть, а причины, судя по выводам мастистых мастеров, нет. Впору, значит, задуматься о своем здоровье.

Да, беда.

Словом — и отцу и всему дому в последние дни было чем занять свои руки и головы.

— Ах, ты об этом. Про это я помню, — кивнул я в ответ на осуждающий взгляд Матильды. — Хорошо — если отец сегодня занят, значит, так нужно для дома. Выходит, у меня сегодня не будет никакого обучения и никаких занятий? Так, Матильда?

Служанка выдержала драматическую паузу, а затем широко улыбнулась.

— И не мечтай, бездельник. Сегодня, мой светлый Альверилл, твоим заданием будет работа в поле! — сообщила коварная прислужница.

Я не поверил своим ушам.

— Я — и на поле? — Для меня это было лучшим подарком. Если кому-то копаться в поле это нудное и утомительное занятие, то только не эльфу. Эльфы и травы — разве может быть что-то чудеснее этого букета? — Я — на отцовское поле? То, что с редкими травами? Отец разрешил?

— Да, Альрик. Он разрешил. Но, — она шутливо погрозила пальцем, — только на эти несколько дней. Пока он не разберется с делами.

— Отлично. И что же мне разрешили делать на отцовском поле? — вопросил я несколько более возбужденно, чем следовало, сгорая в предвкушении ожидаемого ответа.

— Тебе разрешено полить грядки золотого аира, прополоть бессмертный вьюн, обрезать луговую гречиху. И, — она выждала паузу, с удовольствием наблюдая за моим удовлетворенным лицом, — собрать семена полевого купидона.

— Матильда — раньше обеда меня не жди! Отцовское поле ждет меня!

День прошел как нельзя чудеснее. До обеда я пропадал на грядах вечно жаждущего золотого аира. Невысокие кустики с янтарными листиками-стрелочками постоянно тянули ко мне свои усики, чтобы слизать с ног бисеринки пота. Я старался, как мог и воды для них не жалел. Затем настала очередь бессмертного вьюна: это растение ядовито для всякой живности, но совершенно беззащитно перед своими собратьями-растениями, чем с удовольствием пользовались всевозможные сорняки. Прополоть бессмертный вьюн — та еще морока: без защитной магии тут никак. На обед я шел вымотавшийся и злой, как барлог, а ведь была проделана лишь половина работы!

Обрезание лишних побегов луговой грехи прошло бы довольно гладко, если бы не красные муравьи, облюбовавшие ее корни своим новым домом и совершенно не желавшие отсиживаться при нападении нежданного агрессора — меня. Ну и под конец собирательство семян пурпурного купидона. Ни чихнуть тебе лишний раз, не вздохнуть. А если вздохнул, то попавшая в легкие пыльца покажет такие ужасающие картинки — серому орку не пожелаешь. Словом — не без хлопот. Зато, какой опыт, какой опыт?! Как говорится: любишь встречать рассветы, люби провожать и закаты.