Стрет и Вайнд. Непохожие

Стрет и Вайнд. Непохожие

* * *

— Стражник Стрет! — Голос моего командира прозвучал настолько громко и властно, что я не мог на него не откликнуться.

— Я, — отозвался я без всякой охоты.

— Ты вступил в стражу нашего славного города Трилисса ровно год назад. Кем ты тогда был? Никем. Что ты мог тогда? Ничего. И чтобы тебя ждало, если б не эта работа? Голод, нищета и презрение местного люда.

Командир продолжал бросать мне в лицо упрек за упреком, не просто обвиняя меня словами, а словно хлеща меня ими по лицу. Никто. Ничего. Никем. Может и так. Может я так бы и остался обычным пастухом, если бы в тот день на Трилисском рынке меня не заприметил один из стражников. Чем же я выделился? А просто вступился за несчастного зеваку и надавал по ребрам местным задирам. Стражнику понравилось, что я выстоял в драке с тремя проходимцами, и в знак одобрения он предложил мне вступить в городскую стражу. Предложил он, не спорю. Но драться-то я тогда уже умел. Да — без стиля. Да — без навыков. Да — кулаками и палкой. Но мог же? Мог. Мог драться, дрался и побеждал. Сам. До вступления в вашу бравую бранную братию.

— Мы научили тебя всему, что знали: о доспехах, об оружии, дисциплине. Твои соратники поддерживали тебя в трудные дни и радовались с тобою в дни твоей радости. Стража стала твоей семьей. Настоящей, истинной семьей. Семьей, которая не бросит, не обманет и не предаст.

Чего? При этих словам мне захотелось распрямиться и бросить в сторону командира ехидный насмешливый взгляд. Но я удержался от этой идеи. Зачем? Стать костью в горле толпы — это дело одно. А вот стать врагом какому-то отдельному человеку, к тому же человеку, имеющему власть — это совсем другое. А командир Айк эту власть имел. Имел — и с удовольствий ею пользовался.

Потому вместо того, чтобы высказать все что я думаю, по поводу происходящего, я просто остался безмолвно стоять в углу казармы, а мой командир и еще два десятка собратьев-стражей продолжали яростно буравить меня глазами. Кто-то — с непониманием. Кто-то — с удивлением, а кто-то, и таких, как я думаю, было больше — с чувством презрения и удовлетворения. Вот он, ужасный враг: найдет, обличен, и сурово наказан.

Враг. Страшный. Я.

Ага — как же.

— И потому, я, Айк Ландон, командир южной стражи, приговариваю тебя, стражник Стрет, к изгнанию из рядов доблестной стражи славного города Трилисса.

О боги, о боги — горе-то какое. Я едва сдержался, чтобы не ухмыльнуться. Столько лет я прожил без вашей помощи — значит, и остальные я тоже без вас проживу.

Наверное, я все-таки чем-то выдал свои чувства, потому как следующая фраза моего командира прозвучала особенно громко.

— Ты покинешь нас прямо сейчас. А в качестве назидания я повелеваю вот что — все твои вещи останутся здесь. Все, до единой — голым мы тебя подобрали, голым ты от нас и уйдешь.

Услышав такое, я внутренне вздрогнул. Да это же, это же... Я сглотнул подступивший к горлу ком. Сволочь. Какая же ты все-таки сволочь, Айк. Ведь из всех моих вещей сейчас на мне лишь легкая рубаха с открытым воротом и длинными рукавами, теплые холщовые штаны и короткие сапоги. Ни денег, ни чего другого полезного больше при мне не имелось. Это было не просто обычное насмехательство. Это был грабеж. Настоящий, бесстыдный и ничем не прикрытый грабеж.

— Итак, после всего услышанного, тебе есть, что сказать нам, Стрет? — насмешливо заявил мне мой командир. Нет — уже больше не командир.

Я поднял голову и бросил на своего гнобителя равнодушный взгляд. Нет, на самом деле в душе у меня завывал ураган. Но дать ему волю вырваться.... Слово за слово — и дело дойдет до ссоры. А там, глядишь, у кого-то и кулаки зачесаться могут. Да — бить меня, конечно же, не по правилам. Но думаю, в этот раз Айк закрыл бы на это свои глаза. Ведь задача Айка — поддерживать порядок среди членов стражи. Только ведь я уже не страж. А значит, можно и не обращать внимания на пару-тройку невесть откуда взявшихся у меня синяков.

Страшно мне не было. А вот обидно и больно — было.

— Мне нечего вам сказать, — с трудом разлепив сухие губы, еле слышно промолвил я.

— Где выход знаешь? Или тебя провести? — ехидно спросил стоящий слева бугай. Ищет повода подраться? Ну, нет — меня уже лишили работы и денег, а своего здоровья я портить вам не дам.

— Знаю. И найду его без лишней помощи, — спокойно ответил я, и в доказательство своих слов начал долгий поход к тяжелой двери. Сделав несколько шагов, я уперся в неподвижную людскую стену из крепких мускулов и воняющих потом кожаных доспехов. Пропустят или не пропустят? Дадут пройти или все же набросятся, чтоб преподать урок?

Пропустили. Бывшие соратники нехотя расступились, и я без проблем продолжил свое бесславное шествие. Я слышал рядом с собой надсадное дыхание, как у кого-то от ненависти заскрипели зубы, как заходили желваки под натянувшейся от неистовой злобы кожей. Слышал, но в голове держал одну только мысль: не бежать. Не бежать, и даже не ускорять шаг, дабы не дать своим гонителям еще одного повода посмеяться надо мной.

Это оказалось сложнее, чем я мог себе представить. Но к счастью, и к моему большому удовольствию, я все же справился.

Когда кованые ворота казармы с грохотом закрылись за моей спиной, я почувствовал одновременно и облегчение, и огорчение. С одной стороны, я еще очень легко отделался. С другой же... С другой стороны — кто я теперь такой? Парень без гроша за душой, без крова, и без каких-либо важных знакомств?

Никто. И что меня ждет впереди? Ничего. В смысле того, что не ждет ничего хорошего.

И с этим нужно срочно что-то делать.

* * *

— Стрет?

Окликнувший голос принадлежал знакомому мне юноше — высокому, смуглому, с темными, зачесанными в хвост волосами. При первом знакомстве с ним больше всего в глаза бросалась его одежда — некий странный наряд, больше похожий на халат, чем на привычное одеяние для прогулок вне дома. И цвет у этой одежды был довольно странный — серый, с какими-то красно-зелеными разводами. Но поговорив с ним некоторое время, люди запоминали его по всего одной особенности — чтобы он не говорил, и чтобы он не делал, всегда создавалось впечатление, что он делает тебе одолжение. Огромное одолжение, величиной не меньше, чем с горного тролля.

— Вайнд? — весело отозвался на приветствие я. — Приветствую известного мага-недоучку!

Это было правдой — окончив трилисскую школу магов-новичков, Вайнд поступил в столичную Боевую Академию. Но проучившись всего полгода, он с треском оттуда вылетел. За что именно его оттуда выгнали — не известно. Но саму историю с выдворением из Академии он сокрыть не смог, а потому в Трилиссе она стала настоящей притчей во языцех. За что многие с него и потешались. В том числе — и я.

— И тебе привет, рыжеголовый. — Вайнд сделал вид, что не расслышал мое высказывание, и тут же сам перешел в атаку. — Как твоя работа стража? Скольких воришек тебе удалось поймать? А скольким грабителям намять бока? А скольких мздоимцев посадить за решетку? Сколько, скажи, а? Сколько?

— А, м-м-м, э-э-э... — Смутившись от нахлынувших горьких чувств, я чуть было не забыл о заготовленной речи. — Слушай, Вайнд. Тут такое дело. Меня, это, выперли из стражей. — Взяв себя в руки, я все-таки повел разговор в нужную сторону.

— О как? И за что же, позволь меня спросить? Ты что, мой друг, где-то проворовался?

От такого предположения я чуть было не задохнулся.

— Я? Проворовался? Да никогда?

— Да? Может ты привел девку для утех в казарму, и кто-то вас там застукал? — продолжал излагать свои мысли он, глядя на меня сверху вниз с довольно гадкой ухмылкой на узком лице.

— Девку в казарму? Я что, совсем слабоумный, что ли?

— Оскорбил начальника?

— Нет.

— Избил сослуживца?

— Нет.

— Избил... начальника? — Темноволосый сделал последнюю попытку догадаться о сути дела.

— Нет, нет и нет, — с холодной усмешкой отозвался я.

— Так-так-так. Это становится интересно. И чего же ты хочешь от меня? Он взглянул на меня уже с любопытством. — Ты хочешь, чтобы я помог тебе вернуться в ряды нашей доблестной стражи? Да, у моей семьи все есть немного влияния. Но — не настолько. Увы, не настолько.

— Нет. Этого я уж точно не хочу. — Я с презрением сплюнул на землю. — Мне просто нужен твой толковый совет.

— Совет?

— Ага. Совет о том, что же мне делать дальше.

— Ты о поиске работы?

— Да.

— Честной работы?

— Ну да.

— Честной работы здесь, в Трилиссе? — уточнил темноволосый.

— Угу.

— Хм. — Он на миг призадумался. — А кстати — с чего это мне тебе помогать? — Вайнд окатил меня знакомым покровительственным взглядом. О боги, когда и где он этому научился? Смотрит на меня, как баронский жирный кот на тощую крестьянскую мышь, хотя он старше меня всего лишь на несколько лет.

— Потому что... Потому что... — Я лихорадочно принялся придумывать объяснение. — Потому что, если у меня ничего не выйдет, я стану бессовестным грабителем. А поскольку я знаю, где ты покупаешь свое отнюдь недешевое вино, — я махнул рукой в сторону винного магазинчика за моей спиной, — у меня не останется выбора, как подкараулить тебя одной темной-темной ночью и.... — Я сделал рукой жест, словно бы срезая с пояса чужой кошелек. — Чик-чик. Ясно?

Понятное дело, что Вайнда я грабить не собирался. Но ради своей цели я был готов на маленький обман.

И его оказалось достаточно.

— Ладно-ладно — уговорил, — быстро согласился он. — Будет тебе с меня, так и быть, совет.

— Вот и хорошо, — победоносно ухмыльнулся я.

— Только выпивку ко мне будешь нести ты, — тут же добавил он.

— Эй, мы так не договаривались, — искренне возмутился я. И в самом деле, я что, носильщик, что ли?

— Тебе нужен совет? Нужен. Так что принимай мои условия или проваливай подальше.

Я не нашелся, что возразить и нехотя согласился.

* * *

Фамильная усадьба семьи Вайнда, как всегда, родила во мне чувства неприкрытой зависти — высокая каменная стена опоясывала двор, в котором находился сад далеко не маленького размера. А дом... Не просто дом, а целый двухэтажный особняк. И все это — для проживания только одного человека — Вайнда. Эх, мне бы такой. Хотя при более тщательном осмотре можно было с легкостью рассмотреть, что это вся эта роскошь находится в увядании: шипы на воротах частично проржавели, сам сад кое-где заполонили сорняки, красивый фонтан работал с перебоями, а краска на доме местами облупилась, бесстыже оголяя гостям почерневшую от времени древесину. Но все же, все же — будь у меня такие роскоши, я был бы благодарен и за это.

У дома нас встретили две молоденькие прислужницы. Вайнд отдал распоряжение, и девушки забрали мои покупки. Затем хозяин дома отвел меня на второй этаж, в огромную гостиную, куда вскоре доставили купленное вино.

Получив кувшин, Вайнд бесцеремонно плюхнулся на длинный зеленый диван, давая мне знак располагаться, где мне удобно. Недолго думая, я плюхнулся в мягкое велюровое кресло, что располагалось у самых дверей, и, откупорив свой кувшин, принялся медленно посасывать сладостный напиток.

Вино оказалось крепким и сладким, и быстро захмелев, я стал бессмысленно пялиться в открытую дверь балкона, напрочь забыл, зачем, собственно, пришел. Хотя, что тут удивительного? На плату городского стражника я мог себе позволить лишь эль, брагу или пиво. Слабенькие напитки. Да и вкус у них всегда оставлял желать лучшего. Не то, что это вино — сладкое и манящие, как поцелуи прекрасной девы.

— Ну? — Слегка захмелевший голос Вайнда вернул меня с грез в неприглядную обыденность. — Что там у тебя приключилось?

Эх... Рассказывать о произошедшем мне не хотелось, но деваться мне было некуда.

— Вайнд, ты веришь в людскую честность? — спросил я весьма захмелевшим голосом.

— Я? С чего бы? — даже не удивившись, ответил он.

— А в людскую порядочность?

— Хм...

— А в справедливость?

— Ого, сколько умных слов тебе известно, — рассмеялся хозяин дома, продолжая рассматривать свой кувшин. — Лучше скажи, к чему это ты клонишь?

— Вот! — протянул я довольным тоном. — Ты не веришь. Я не верю. Никто не верит. — Я ухмыльнулся и сделал еще глоток. — А вот те, кто писали законы Трилисса — верили. А теперь скажи — как мне, городскому стражу, защищать то, во что никто сейчас не верит? Наводить порядок среди тех, кому этот порядок не нужен? Настаивать на исполнении закона там, где про этот закон и слышать не хотят? Быть образцом честности там, где эту самую честность ни в грош не ставят?

Выдав столь длинную тираду, я умолк и прильнул к кувшину, давая время собеседнику обдумать услышанное.

Но Вайнд не стал утруждать себя излишними разбирательствами.

— Ты можешь проще все объяснить?

Что ж, можно и объяснить.

— Хорошо, — немного подумав, ответил я. — Давай так. Допустим я — страж. Так?

— Угу, — совершенно не заинтересованным тоном поддакнул он.

— В чем состоит моя забота? Ловить и наказывать базарных воришек. Так?

— Угу.

— Ловить и наказывать уличных грабителей, покушающихся на чужую жизнь или же кошелек. Так?

— Угу.

— Ловить и наказывать ночных воров, пытающихся обобрать дома порядочных граждан. Так?

— Ну, так.

— Следить за порядком на улицах города, пресекать поножовщину, улаживать споры...

— Все верно.

— И помогать сборщику податей собирать налоги.

— Да, все так. И что не так? — снова спросил он совершенно равнодушно.

Что не так? Я хмыкнул и уставился в открытое окно, в котором по небу проносились легкие беспечные облака.

— Да все так. Но только на бумаге. Да, мы ловили мелких базарных воришек. Но начальнику патруля часто выгоднее отпустить мальца, чем волочь его за решетку. За определенную плату, конечно.

— Хм...

— Да, наши патрули задерживали воров и грабителей, как того и требовал наш закон. Но...

— Их тоже отпускали восвояси? — быстро понял он, к чему я клоню.

— Не всех и не всегда, — вынуждено признался я. — Но иногда — да, если лапа начальника патруля оказалась хорошо позолочена.

— Хм...

— Так же мы часто помогали сборщику податей. Достаточно часто, чтобы заметить, что иногда, в некоторых случаях, он предпочитал уединяться со своими клиентами, чтобы потом, после этих переговоров, сумма означенной подати оказалось значительно... приуменьшенной.

— Вот как...

— Ага. И все это опять же, с разрешения командира сопровождающего патруля. Так вот ответь мне — кому нужно исполнение закона, когда сам закон никому не нужен? — Я оторвался от созерцания небо и пытливо взглянул на Вайнда. Тот быстро ответ от меня свой взгляд и снова сосредоточил его на кувшине.

— И ты решил, что быть стражем, это бессмысленно, позорно и глупо, да? И потому ты от них ушел?

Услыхав такое умозаключение, я поперхнулся, и с печалью уставился на несколько новых пятен на и так не особо чистой рубахе.

— Уйти? Из стражей? Из-за такого? Нет. — Я покачал головою. — Да, я разочаровался в законах и в стаже. Да, у меня появилось много вопросов. Но я ушел не поэтому.