Уроки ирокезского 46

Семен Николаевич слушал очень внимательно, но это совсем не мешало ему думать о чем-то, с предметом разговора вроде и не связанным. То есть, конечно, связанным, но...

— Извините, Александр Владимирович, должен вам сообщить, что исполнить поручение ваше я не в состоянии. Приговор мне не отменен, и — поскольку меня арестуют сразу по пересечении границы — я просто не смогу даже приступить к выполнению поручения.

— Дорогой мой... господин генерал-майор! Я тут вообще-то не только книжки приключенческие выдумываю, но иногда и делами государства занимаюсь. Как внутренними, так и, с позволения сказать, внешними. И одним из таких внешних дел стал договор с Фердинандом о том, что все подобные вам подданные России полностью амнистированы. Так что ничего вам не грозит — разве что прослыть самым богатым человеком на родине вашей.

— Самым богатым?!

— Ну, для начала вы возьмете... скажем что пятьдесят миллионов марок. Германских...

— Сколько?

— Я же сказал: для начала. Всего вам на выполнение задания предусматривается выделить двести пятьдесят миллионов... рублей. Если потребуется больше — изыщу, но лучше все же постараться в бюджет уложиться. Тем более что очень быстро у вас появятся и внутренние доходы, так что может быть выйдет и сэкономить какие-то деньги.

— Вы говорите о таких деньгах... так просто... скажу честно, я не понимаю, зачем вам все это.

— Господин генерал-майор... в отставке. Вы же в Векшине побывали, изучили, как все там работает, так? Сейчас мне нужно, чтобы у вас там все заработало так же, что будет осуществить довольно просто хотя бы потому, что все ошибки я уже совершил и вам не придется их повторять. Конечно, вы совершите уже свои ошибки, но именно для их исправления вам соответствующий бюджет и выделяется. Зачем это мне? Лично мне это вообще не нужно, но если вы спросите — да хотя бы сами себя спросите — "зачем это России"...

— Да, вы правы. Я понял. А если мне потребуется какая-то помощь... советом, или...

— В любое время. Да, вот еще что. Постарайтесь там разыскать одного человека, Гоцу Димитрова, и как найдете, уговорите его на некоторое время приехать ко мне. Он довольно молод, но умен, я бы даже сказал, талантлив — думаю, через год-полтора он станет вашим лучшим помощником. Возможно, вас смутят поначалу его политические, скажем, взгляды...

— А... понятно. Нет, думаю не смутят — вас-то подобные взгляды, насколько я наслышан, не смущают.

— Тогда заодно узнайте, кого он может порекомендовать: сами понимаете, людей вам потребуется немало.

— Это верно. Но в любом случае я все же рассчитываю, что и старые знакомые...

— Безусловно, вы сами решайте как дело лучше сделать. Я вмешиваться не собираюсь вообще — мне просто некогда вмешиваться будет. Ну это если вам помощь не потребуется, конечно.

— Спасибо, я весьма польщен тем, что выбор пал на меня.

— Заслуженный вами выбор. А теперь я вас, как и обещал, отправляю в отставку. Вас это очень обижает?

— Не меня же одного отправляете... Хотя да, мне все же обидно. Сильно обидно?

— А как же иначе-то?

— Верно. Еще раз спасибо. А если возникнут вопросы...

— Светлан Бочваров. Вы в его гостинице и остановитесь поначалу...

Тысяча девятьсот шестой год заканчивался хорошо: заработали обе электростанции на Свири, и на Вуоксе первая станция уже дала ток. Пока немного, и совсем не там, где я планировал, но "политический эффект" от этой станции оказался огромным, да и "экономический" тоже удивил.

Графтио, хотя и посчитал свое направление на Вуоксу издевкой, мнение свое изменил сразу же после первого знакомства с рекой. И напланировал на ней поставить аж пять электростанций — а начал почему-то с "самой середины", направив все силы на постройку "третьей", на водопаде Ряйккёля. То есть понятно почему: там самая маленькая плотина требовалась, все можно было выстроить и оборудовать гораздо быстрее чем в остальных точках, вдобавок и генераторы, и турбины можно было ставить точно такие же, что и на Волхове — а это упрощало и проектирование станции, и изготовление всего вспомогательного оборудования. Пока пустили только первый "большой" генератор (Африканыч просто больше сделать не успел все же), но двадцати пяти мегаватт уже с избытком хватало на освещение Вильманстранда и Выборга — поскольку других потребителей электричества еще не появилось. А освещение хотя и само по себе очень неплохо, оно еще вызывает определенную зависть у тех, кто остался без него — что, в свою очередь, весьма нехило стимулирует творческую фантазию обделенцев — и не только их.

В Вильманстранде буквально сам по себе вырос завод по производству электромоторов, правда, вырос он все же на казенные деньги — но денег потребовалось совсем немного, я о них даже и не узнал. Три финских инженера прикинули объемы электричества, которое вскоре появится с Вуоксы, и сообразили, что моторы будут народу нужны. А поскольку один из этой троицы успел стать городским Главой, то завод был выстроен за счет городского бюджета.

Но сообразительные водились не только в этом городе, и в Таммерфорсе был уже почти достроен завод по выпуску гидрогенераторов. Финляндия — это страна, состоящая чуть ли не большей частью из озер и рек, вот только рек больших там немного, а на маленьких станцию вроде Вуоксинской не поставишь. Но вот небольшую, низконапорную, киловатт сотен так на несколько — запросто. И завод в Таммерфорсе именно такие и собирался выпускать, причем "максимальной заводской готовности" — то есть ставь какую-нибудь плотину, трубу подводи к генератору — и получай вожделенное электричество. Конечно, для этого завода финансы ребята все же у меня запросили, но тут было не жалко тратить — да и немного потребовалось.

Еще в Выборге была построена новая, "рыбная" верфь, на которой начали делать небольшие рыболовецкие суденышки для Балтики — эта была вовсе частным предприятием, по стране заработало больше десятка новых молочных заводов — главным образом по изготовлению сыра всякого, строились разные механические... назовем это скромно "мастерские". Много чего стало строиться полезного — и сразу. Причем большей частью "без привлечения средств госбюджета". Но иногда — когда память детства внезапно выплескивалась бурными эмоциями — я выделял весьма заметные денежки на проекты, как бурчал Слава, "более чем сомнительного свойства".

Так ко мне в Москву из Гельсингфорса приехал простой финский рабочий с очень нефинским именем Эмиль и вовсе шведской фамилией Хенрикссон. Он услышал от соседа о том, что "русский канцлер помогает изобретателям — если изобретение полезное" — и приехал мне свое показать. Хорошо еще, что девушки из охраны "дома правительства" давно уже знали, что всякие железки я рассматриваю с удовольствием — и в результате этот Эмиль отправился обратно будучи уже директором нового завода. Сам завод должен был разместиться в опустевших ангарах, оставшихся после строительства гидростанции в Иматре (там плотины тоже уже выстроили, генераторов только ждали) — и это особых денег не требовало, а вот станки, которые в ангарах будут стоять, ожидались совсем не дешевыми. Тем более что "для быстроты" планировалось поставить американские, с не до конца еще опустошенных складов Монтевидео, а потом — по мере их быстрого и неизбежного износа — заменить на шведские. Да, шведские гораздо лучше, но шведы пока еще работали столь неспешно...

Вообще-то все эти стройки организовались только сейчас по довольно простой причине: финны и раньше понимали, что электростанции, в особенности речные — это выгодно и удобно. Молоко лучше перерабатывать, а не скотине спаивать, ну и вообще лучше много чего самим делать. Вот только "раньше" строить выходило слишком дорого потому что с цементом для бетона было более чем неважно. Финляндия — она на граните стоит, известняков там крайне немного, для и глины не избыток: копнешь ямку — и уже через метр-другой сплошной гранит. Так что просто сырья для цемента нет, не говоря уже о топливе... а немецкого цемента — не укупишь особо. И вдруг появился цемент недорогой отечественный — ну как тут мечты детства не воплотить?

Причем цемент тем же финским крестьянам доставался вообще, можно сказать, бесплатно. То есть не за деньги — за камни. Сдаешь тонну камней — получаешь мешок цемента, пятидесятикилограммовый. Меньше сдал — меньше получил, что было тоже несложно, так как цемент и в килограммовых пакетах туда поставлялся, и в пяти, и в десятикилограммовых, и — самых популярных из-за емкости телеги — в двадцать пять кило. Цемент-то на самом деле недорог, а вот где еще взять недорогого камня чтобы балласт на железной дороги щебеночный положить вместо нынешнего песчаного? Крестьянин-то камни небольшие привозит, камнедробилка для них тоже небольшая нужна, поэтому и недорогая. Ну а на барже камни возить очень дешево выходит.

Для меня же главным было не то, что там строить всякое начали, а то, что народ осознал, что "быть Россией — лучше". И понял, что "быть Россией" — это вовсе не переходить на русский язык, как якобы пытался учинить русский царь, а совсем наоборот получить неисчерпаемый спрос на все, что они смогут сделать или хотя бы собрать. Ну, если они это будут делать хорошо...

Оставшимся "в герцогстве" финнов подобных пряников не обломилось (ну, если не считать небольшую помощь заводу в Таммерфорсе) и простой народ довольно шустро стал перебираться уже в Выборгскую губернию. Да и не очень простой довольно быстро сообразил, что "в России" работать выгоднее, да и возможностей побольше (включая вполне приличное финансирование), которое для "герцогства" практически иссякло.

Вдобавок, "написанная" мною книжка очень четко "доказала" финнам, что "канцлер хорошо знает финскую жизнь, к финнам относится с большой симпатией и понимает, как сделать лучше" — хотя я ее писал исключительно чтобы сам автор, который наверняка уже где-то зреет, не сотворил злобненькую сказку о тупых селянах. Да... а в результате Николай в ноябре "одобрил просьбу жителей герцогства" и в стране появились две новых губернии. Россия — она большая, народов в ней много... может и про Ходжу Насреддина в Бухаре "написать"?

Может и напишу... если время будет. Пока же я больше читал — причем вовсе не художественную литературу. Хотя как сказать...

Бумаги стало в стране достаточно. Тут и Саша Антоневич постарался — закончив работу в Балахне, он "заодно" построил бумажную фабрику в Котласе (благо шведы все нужное оборудование очень быстро сделали), да и финны в Куопио немаленькую фабрику как раз запустили. К тому же я, узнав о "простоте" изготовления бумаги газетной, две таких фабрики запустил. Одну из них — в Братске (правда, к нему пришлось "сверхплановую" узкоколейку от Тайшета протянуть, но дерева там было много и затея того стоила), а вторую в Кондопоге (дерева там тоже много, а железная дорога уже выстроена). Так что "периодическая печать" тоже высвободила ресурс для книжной, и с бумагой для учебников проблем не стало.

И с узкоколейками: завод в Ряжске начал выпускать локомотивы для них на базе "моего" ЯМЗ-238. Правда, не форсированного, мощностью в двести восемьдесят сил и с гидропередачей, но для узкоколейки и такого вполне хватит. То есть локомотива хватит, а вот локомотивов — нет: народ там пока лишь учился работать и делал по одной машине в неделю. Но — научатся. И работать научатся, и делать удобные и красивые машины тоже: я "нарисовал" локомотив, внешне похожий на знакомую мне с детства "Ласточку" и они его такой и выстроили. Красивый... Почему-то мне очень хотелось все вокруг сделать именно таким — красивым. Да и не только мне.

Зинаида Николаевна во главе Госкомитета по просвещению и культуры развернула весьма бурную деятельность. Причем ту часть, которая относилась к просвещению, она попросту переложила на плечи министра этого самого просвещения, которым — после весьма непродолжительного пребывания на этом посту Ольги Мельниковой — стал Петр Михайлович фон Кауфман. Ольга "сама ушла", но я с ней и договаривался, чтобы она "пару месяцев поизображала министра", с чем она успешно справилась, однако новый, "настоящий" министр больше занимался хозяйственными вопросами и к тому же основное внимание он уделял высшим учебным заведениям. Поэтому собственно школьной учебой, то есть составлением программ, подготовкой учебников и всем прочим подобным ведала отдельная комиссия при министерстве — но за качество материала я мог бы поручиться лишь в части математики и физики: первую целиком обеспечил Киселев, а вторую... в общем, я тоже руку приложил, написал в довесок к киселевскому учебнику раздел "про электричество" — хотя сам Киселев и его все же изрядно отредактировал. В общем-то, я мог быть спокоен и за химию: учебник подготовили в институте Суворовой, и — хотя Камилла его ругмя ругала за "поверхностность" — Машка, его прочитав, сказала мне что книжка неплохая, по крайней мере теперь дочь наша стала понимать большую часть из того, что рассказывала о работе моя жена.

Всякие "традиционные науки" типа географии или ботаники пока что были вставлены в школьную программу на основе гимназических курсов — и, соответственно, учебников. А вот история, русский язык и литература...

С историей было довольно просто. Мне повезло: по каким-то причинам в моей школе использовались еще советские учебники по истории древнего мира, и я уже тут с некоторым удивлением выяснил, что эти советские учебники являются всего лишь изрядно сокращенной версией учебников дореволюционных, даже иллюстрации были теми же самыми, только их в СССР раскрасили. А сократили в СССР довольно длинное и нудное изложение библейских легенд, и я лично проделал то же самое — хотя бы потому, что по этим же учебникам предполагалось обучать и калмыков, и мусульман...

С русским языком все оказалось хуже. Не потому, что учебники были плохие или они мне не нравились. Я просто издал указ, гласящий, что не будет ошибкой написание буквы "е" вместо "ятя", "и" вместо "i", а писать "еръ" в конце слова во всей учебной литературе просто запретил. Не самодурства ради: оказывается, довольно многие ученые, занимающиеся русским языком, подобную реформу языка уже проработали и даже приготовились подать проект ее в министерство народного просвещения. Я просто проект перехватил и оформил указом, дабы не отвлекать занятых людей в министерстве от важных дел — но учебники пришлось существенно перерабатывать и — поскольку "инициатива шла от канцлера" — мне все эти книжки Зинаида Николаевна (крайне к реформе неодобрительно относящаяся) притаскивала на утверждение. В том числе — и учебники по литературе, но это все же "как известному писателю".

И, конечно же, не обошлось без курьезов. Зинаида Николаевна лично, как и всегда, принесла мне на отзыв хрестоматию по литературе для старших классов. Ну, казалось бы, что тут может быть захватывающего? Но я прочитал книжку с огромной радостью — наверное потому, что в свое время подобная книжка как-то проскочила мимо меня. Прочитал, посмеялся. Однако это взрослым людям можно над учебниками смеяться, а дети-то верить должны в написанное! Так что когда Юсупова пришла за отзывом, я ее несколько смутил: