Уроки ирокезского 63

Вторая встреча с этим странным русским состоялась через день после первой. Но за эти два дня произошло столько интересного, что казалось, будто между встречами прошли месяцы.

Да, русские умеют удивлять — подумал дон Хуан, — так что, пожалуй, стоит принять их предложения. Тем более что денег они не просят, а наоборот предлагают. Не сразу, зато очень много. И, судя по тому, что они уже успели сделать, обещания свои они выполняют.

— Дон Алехандро, скажу честно: кино ваше я посмотрел с огромным удовольствием. Вы не могли бы мне рассказать немного поподробнее о том, как вы это сделали? А то что получается — видно прекрасно, а как это получается — совершенно непонятно.

— Боюсь, дон Хуан, я не смогу этого рассказать. Потому что сам не очень хорошо понимаю как. Есть специальные люди, они за работу получают очень специальные деньги — и меня не волнует, как они достигают результата. Хотя, конечно, было бы и самому интересно знать — но специальных людей так много, что просто времени не хватит разбираться во всем, что они делают.

— Как я вас понимаю! Да и влезать во всякие мелочи — это на самом деле не входит в обязанности руководителя. Чаще всего не входит... Нам свыше уготовано заниматься серьезными делами, так что ими мы, пожалуй, и займемся. Я успел обдумать ваши предложения, и они мне кажутся очень перспективными. Есть только одно мелкое препятствие... даже не препятствие, а так... Сейчас пути сообщения между нашими странами затруднены — я имею в виду, если через Атлантику двигаться. А у нас выхода к Тихому океану пока нет...

— Уважаемый дон Хуан, при всем уважении к вам должен сказать, что мы категорически не поддерживаем, даже осуждаем любые действия, которые могут быть названы "агрессией"... я не имею в виду Тринидад, Гайану: это все же был ответ на агрессию как раз британскую против вашего союзника. И если ваш сосед совершит неспровоцированную — это слово русский сильно выделил голосом — агрессию, то вы, конечно, получите моральное право на некоторую компенсацию, и мы будем готовы даже оказать вам определенную помощь. Но сейчас...

— Я понимаю, сейчас вам самим помощь не помешала бы. И я готов ее оказать — но мы снова упираемся в то, что Тихий океан от нас пока слишком далеко. Кстати, то что вас тут нет... как вы теперь собираетесь попасть туда, где вы сейчас есть?

— Наверное так же, как и сюда, только в противоположном направлении, а вы хотите чтобы я захватил и ваших дипломатов? Это, думаю, не создаст особых проблем — если они будут готовы в течение пары дней. Больше, простите, просто не могу ждать.

— Я не об этом. Просто, боюсь, у меня для вас сегодня есть плохие новости...

Зимой Камилла — в очередной, и как она сказала, в последний раз "выйдя из декрета" — менее чем за пару месяцев изобрела весьма забавный способ очистки нефти от серы. Точнее, она придумала способ добычи серы из нефти: кислоты промышленность требовала все больше, а тут как раз высокосернистая нефть из Башкирии пошла. Способ недорогой (с точки зрения нефти): эта самая нефть просто прогонялась — в подогретом виде — через пористое железо, и из него получался... в общем, что-то вроде пирита. С точки зрения серы все было несколько сложнее: из получившегося какими-то непростыми химикалиями снова делалось это пористое железо, ну и сера конечно. Способ оказался забавный, но очень полезный: в результате серы в нефти практически не оставалось, что сильно повышало долговечность гидрокрекинговых установок. И — попутно — позволило добывать бензин с октановыми числами близкими к сотне. Не очень много, но если рассматривать такой бензин как топливо исключительно для самолетов... как раз авиабензин почему-то из очищенной таким образом башкирской нефти получался дешевле, чем из бакинской.

Вениамин Горянин — главный конструктор нынешних истребителей — получил от Кости Забелина "звезду" на девятьсот пятьдесят сил и применил ее с большой пользой. Взяв за основу свою же собственную "Осу", получившей, наконец, и армейский индекс "И-4", он ее утяжелил — забронировав титаном кабину с моторным отсеком и установив под крыльями шесть пилонов для подвесного оружия. Пока что "подвесного" было в производстве немного: автоматическая пушка-"дюймовочка" с магазином на полсотни патронов, пятилинейный пулемет с магазином уже на полторы сотни патронов и разработанная Бенсоном стадвадцатимиллиметровая ракета. Но это — пока, Павел Афанасьевич усиленно разрабатывал (с моей подачи) уже кассету для трех или четырех трехдюймовых ракет (ну и сами ракеты, конечно), а двое инженеров у самого Горянина срочно придумывали подвесные кассеты для маленьких бомб. Вроде получался неплохой такой штурмовик... а к Новому году их вообще должно было получиться два!

Правда сам самолет, получивший название "Шершень" и индекс "Ш-1" — не потому что "Шершень, а потому что "штурмовик" — стал металлическим уже целиком: на первых испытаниях (хорошо, что наземных) струя огня из ракеты подожгла пластиковое крыло. Но алюминия, как успел сообщить мне Роджерс, я делал больше всех в мире — так что не смертельно.

Генри успел мне это сказать, но до пятнадцатого года не дожил. Еще весной, после нашего с ним телефонного разговора, тихонько ушел из жизни Сэм, а через полгода и сам Генри оправился на встречу со старым другом. В этой жизни мы с ним даже друзьями не стали: так — хорошие знакомые и уважающие друг друга дельцы. Но я-то не забыл — и мне стало очень грустно. Но то — мне...

У меня складывалось впечатление, что именно Генри был "мотором" той группы американских политиков, которая желала полной и окончательной победы над Британией. А еще — что такое же впечатление складывалась и у англичан. По крайней мере через неделю после смерти Генри британцы провели две довольно локальных, но "показательных" операции и предложили провести мирные переговоры. Операции на самом деле были сложными: первая состояла в форсировании реки Детройт и захвате одноименного города, а вторая — форсирование Ниагары и захват Буффало. Обе операции прошли у англичан с удивительно небольшими потерями — перед началом форсирования рек они просто выпустили по несколько тысяч снарядов из шестидюймовок и сопротивляться у янки стало особо некому. Ну а то, что два города просто превратились в руины — да кого это волнует? Тем более, что гражданское население оттуда еще раньше почти все убежало.

В ответ янки, правда, с самолетов смешали с грязью изрядную часть Торонто, а через пару дней отбили города обратно... в смысле, британцы их сами оставили — но "партия Роджерса" оказалась в меньшинстве и в самом начале пятнадцатого года стороны заключили мир. Практически "без аннексий и контрибуций", как любил говорить (в другом мире) Ильич: на континенте англичане вернулись на старую канадскую границу, а вот карибские острова остались за янки. Правда, "в обмен на Аляску", и, вроде бы, американцы пообещали не вмешиваться в дела британцев в Венесуэле — по крайней мере пока речь идет о захваченных Гомесом территориях.

Пожалуй, последнее условие и примирило британцев с потерей Ямайки и Доминиканы — ведь золото-то янки с Аляски уже выгребли и "снежная пустыня" была плохой заменой плодородных Кариб — но в Венесуэле-то всякого "вкусного" побольше, однако лично мне это очень не понравилось. Прежде всего тем, что победа над Венесуэлой — а британцы, не связанные войной с Америкой, ее одержали бы безусловно — Британскую империю существенно усиливала именно в военном плане: Гомес уже начал собирать каучук с плантаций гевеи, консервная промышленность, развитая там Беловым, обеспечила бы английскую армию продуктами. Вдобавок у Венесуэлы были пушки — очень неплохие, хотя и немного, а трактора... Алеша Белов выстроил в Венесуэле завод по выпуску калоризационных тракторов, неплохо работающих на местной нефти — и было их уже построено тысяч двадцать. Учитывая, что в самой Англии тракторов было меньше десяти тысяч...

Оставалось надеяться, что Хуан "остался таким, как прежде" — то есть довольно странным, но искренним патриотом. И мне было что ему предложить — но для этого нужно было с ним встретиться. Когда я рассказал об этом дома, Камилла грустно усмехнулась:

— Я помню, как ты говорил что нам придется олицетворять всю Россию. Там, на германском пароходе... Раз надо, то олицетворяй. А я постараюсь тут сделать все, что для этого потребуется.

На небольшом заседании в Совмине тяжело вздохнул уже Штюрмер:

— Я даже не знаю, как такую встречу устроить, ведь в Венесуэле у нас и посольства нет. Только консул в Ла-Гуайре, да и тот, извините, голландец. Я, конечно, приложу все силы...

— Борис Владимирович, я вас по иному поводу на совещание пригласил. Встречу с Гомесом я сам организую, вам же нужно будет подобрать состав посольства — думаю, где-то весной мы официальные дипломатические отношения установим. И вам же нужно будет подготовить здание для посольства уже Венесуэлы в Посольском квартале. Ну и все остальное...

— А мне что делать предстоит? — поинтересовался Генрих Мюллер.

— Подготовить к отправке в Южную Америку пару дюжин цементных заводов с шахтными печами, документацию переведите на английский, а лучше — на испанский. Подумайте, где и как обучить работе на них рабочих — испаноязычных. Учить будем у нас, в России.

— Понятно, — усмехнулся Африканыч, — ты собрался там электростанции строить. А я буду опять делать дополнительные генераторы. Но ты учти, у меня все, что я могу сделать, уже распланировано, так что...

— У тебя будет тоже новая задача: подготовить производство генераторов на сто двадцать мегаватт. Или на двести десять — сам выбирай, что быстрее сможешь. Под их производство потребуется новый завод — так что пока займись этим. Меня не будет в России примерно с месяц, все вопросы решайте в секретариате. И да, меня не будет в России только для здесь собравшихся...

Пришлось извлечь из Можайска дочь нашу: она, пожалуй, была единственным человеком, кто мог бы справиться с поставленной задачей. Простой — каждый день включать магнитофон на пятнадцать минут, но какую ставить запись — решать предстояло ей. Ну а я постарался дать ей возможность выбора, несколько дней с утра и до вечера сидя перед микрофоном. Все равно больше-то заняться было нечем... то есть "страной поуправлять" и без меня было кому, а народу нужно знать, что "канцлер бдит". В Совмине все уже привыкли к тому, что в деятельность министерств я стараюсь особо не вмешиваться, а если вдруг кому-то срочно потребуется "дополнительное финансирование" — так есть секретариат, пусть туда заявки отправляют.

Англичане и американцы объявили о заключении мира восьмого января, детали стали известны в понедельник одиннадцатого, а в ночь на восемнадцатое я отправился в путешествие на другой край планеты. В восемь вечера самолет взлетел с Торфянки, а в полночь он уже приземлился на берегу Сухого Лимана неподалеку от Одессы. Девятнадцатое января я встретил уже в Эгейском море, а двадцать третьего в полдень в Кадисе пересел на личную яхту "консервного короля".

Алексей Белов был самым молодым из "американских миллиардеров" и самым, я бы сказал, самостоятельным, что ли. Выпускник Технического училища Морского ведомства, он — отслужив год механиком на "Чесме" — был выгнан со службы разругавшись с капитаном Вальрондом по каким-то сугубо "техническим" вопросам. То есть Белов считал, что капитан не должен вмешиваться в работу механиков...

Может быть, считал справедливо: все порученное ему Алексей выполнял не просто хорошо, а с блеском — и ему на самом деле было важно, чтобы кто-то отметил оригинальность решения. И то, что это решение — именно его. Собственно, поэтому-то тысячи тонн австралийского чугуна и стали для меня изрядной неожиданностью в свое время...

Еще одной "неожиданностью" стало то, что миллиардер в США не озаботился даже жильем. Вместо этого он выстроил себе "яхту" водоизмещением под девять тысяч тонн, причем приводимую в движение тремя турбинами по двадцать тысяч сил каждая. По комфорту кораблик мог поспорить с иными дворцами, но в отличие от них мог плавать, причем со скоростью до тридцати узлов. Для человека, чья собственность размещалась чуть ли не по всей планете, штука весьма удобная — даже, пожалуй, необходимая — и удивления такое "жилье" не вызвало. Как не вызвало удивления и то, что яхта (названная "Викторией" в честь единственного судна из экспедиции Магеллана, вернувшегося домой) постоянно моталась по всем морям и океанам.

И "моталась" очень быстро: первого февраля у был уже в Венесуэле. А по дороге мы еще успели обогнать британский флот, направившийся в Венесуэлу двадцатого...

С Гомесом Рудольф Абель договорился о встрече еще до подписания мирного договора американцами, так что президент нас ждал. То есть Абеля ждал, а я был "одним господином, имеющим интересные предложения", так что с Хуаном разговор состоялся уже второго. Внешне он "не изменился" по сравнению с тем, каким его я помнил "по прошлому разу", да и темперамент вроде остался прежним: поздоровавшись и предложив угощаться фруктами, стоящими на столе, он сразу перешел к делу:

— Руди, рад снова видеть тебя цветущим и довольным. И я с интересом выслушаю твои новые предложения. Ну и предложения сеньора...

— Сеньора Алехандро. Счастлив тебя с ним познакомить, но я ничего нового тебе предложить не хочу. Вот у сеньора Алехандро найдется тема для интересного разговора, я же, пожалуй, просто не буду вам мешать. Только прежде чем пойти погулять по твоему саду, хочу сказать вот что: все, что я сделал в Венесуэле, я сделал по поручению этого сеньора. И большая часть того, что по твоему мнению принадлежит мне, на самом деле принадлежит сеньору Алехандро. А теперь, с вашего позволения, я пройдусь...

— Подожди, а кто... Сеньор Алехандро, вы говорите по-испански?

— Думаю что да, но вам, Рудольф, лучше остаться. Господин президент, у меня к вам есть пара, как мне кажется, по-настоящему интересных предложений. Вы, вероятно, уже знаете, что гринго решили не вмешиваться в ваш спор с Британией...

— Мы не сдадимся! Каждый венесуэлец...

— Извините, вынужден вас прервать. США в целом мешать англичанам не будет, но каждый американец вправе оказать Венесуэле помощь по собственному желанию...

— Я надеялся, что сеньор Абель...

— Вот именно, сеньор Абель оградит Венесуэлу от наглых поползновений островитян, так что с этим проблем не будет. Но я хочу вам предложить взаимовыгодные отношения после того, как британцы отправятся кормить акул. Видите ли, у меня разработаны способы правильной переработки венесуэльской нефти, в результате которой она окажется более выгодным активом, чем нефть, скажем, из Техаса. И я предлагаю выстроить несколько нефтеперерабатывающих заводов. То есть я их выстрою, я же при необходимости наделаю новых скважин чтобы эти заводы могли работать с полной загрузкой и давать максимум прибыли. Которую мы будем делить поровну.

— То есть вы хотите забирать себе половину...

— Половину прибыли, что будет справедливо. Точнее, половину произведенного: половину бензина, половину керосина, половину масла, половину мазута. И свою половину я увезу в Европу, а вашу... я думаю, что Рудольф за небольшие комиссионные поможет вам продавать это в США.