|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
18.01.1727. Санкт-Петербург.
Меншиков вспоминал. Тогда, ровно три года назад, ничто не предвещало беды. Он, во всяком случае, ничего такого не предчувствовал — день как день. Ближе к вечеру явился к государю, как обычно влетел в кабинет...
"И чего он взбеленился? — в который уж раз за эти годы, подивился про себя Александр Данилович. Ну ведь ничего ж не было! Ничего же этакого вот, особенного! К бабке не ходи — снаушничал кто-то. Знать бы кто..."
Князь встал с удобного, оставшегося в доме еще с тех, доопальных времен, кресла, зябко передернул отвыкшими от Петербургских холодов плечами, подошел к камину и протянул к решетке руки.
"Ведь как я зашел — немедля начал тростью охаживать, мин херц вражий. Только от тумаков оклемался — за воротник и казнокрадом да мерзавцем честить, потом матерно облаял".
В душе Светлейший, с "казнокрадом" в общем-то, соглашался. Но вот остальное его удручало и посейчас. Нет, прости его тогда Петр, как нередко за многие проведенные рядом годы прощал, избив и облаяв сгоряча — Александр Данилович забыл бы услышанные оскорбления через час. Или будь государь жив, чтобы можно было как в молодости — доложить о лихой авантюре и услышать заветное: "ах ты ж архиплут, но ведь молодец, Алексашка!"
Но Петр I, прозванный еще при жизни Великим умер год назад, и простить бывшего при нем с юных лет Алексашку уже не мог. И это князя злило больше всего, получалось, что все подвиги последних трех лет, а было нынче Меншикову пятьдесят три года, не оголец босоногий — напрасны. Некому ими похвалиться, некому преподнести достигнутое.
"Некому... — подумал князь. Да и незачем теперь, теперь уж минувшего не воротишь. Был бы жив мин херц, за таковское удальство — все бы вернул. А нынче..."
Мысли снова сбились на воспоминания.
"Всех же чинов, имений, всех наград лишил, а? И ведь сразу же я беду почуял, сразу. Как увидел, что Алексеич после лая, вместо буйства своего обычного, вторую трость, с каменьями зелеными, эдак вот вертит, смотрит — аж лед по костям, и говорит негромко, так, задумчиво:
— Станок, слышь, у меня токарный сломался.
Стано-ок... Никогда он так до того не разговаривал. Вот если бы второй тростью колотить начал — то понятно, привычно. Кричал бы, собачился. А то спокойный такой, рассудительный. Думал, смерть уж моя пришла — ан нет..."
Он поднял прогревшиеся ладони от огня, поднес к лицу, зачем-то посмотрел на узкие, все еще сильные пальцы, и вернулся за стол. Вспоминать дальше. Время у него еще было, встреча была назначена на поздний вечер.
"Остров этот придумал. Ну, при чем я к Магада... Магда... тьфу! До сих дней выговорить не могу это слово проклятое! Ладно хоть, возглавить поход поручил. Мог и на плаху — у него оно быстро выходило".
Светлейший князь, в прошлом фельдмаршал и президент Военной коллегии, кавалер орденов, владелец поместий и десятков тысяч крестьян, ближайший сановник и друг императора так никогда и не смог узнать причину своей жесточайшей за всю проведенную рядом с Петром I жизнь опалы. Наушники тут были почти ни при чем — так сложилось. Или звезды сошлись, или карты упали, или просто — судьба. Как говорят встречавшиеся Александру Даниловичу в странствиях индусы — карма.
В тот печальный для Светлейшего день, 18 января 1724 года, у российского императора действительно сломался станок. Петр Алексеевич и под старость забавы токарной не бросал, и поломка препаршивейшее настроение на весь день ему обеспечила. Когда же час спустя, царь прочитал доклад Тайной канцелярии о том, что императрицу Екатерину Алексеевну и Меншикова связывают отношения более чем дружеские — он пришел в совершеннейшую ярость. Повелев Алексашку, паче явится, звать немедленно, самодержец принялся за следующую депешу... и ею оказалось донесение шаутбенахта (контр-адмирала) Якоба Вильстера, посланного осенью с двумя фрегатами в Мадагаскарскую экспедицию, приводить остров под российский скипетр и искать "пиратское царство", которое по слухам, на острове том существовало и даже несколько лет тому отряжало послов в соседнюю Швецию, просясь к тамошнему королю Карлу XII под покровительство. Адмирал, появившийся в Санкт-Питербурхе три года назад, воевал и на стороне шведов, и против них, бывал на русской службе, ходила молва — не преминул погулять и флибустьером под вольным флагом — в общем, был моряком опытным, и человеком многознающим. Он, кстати, и поведал первые подробности о неудавшихся шведских путешествиях к Мадагаскару. И описал Петру обстановку в тех краях, насколько сам знал. Знал, впрочем, немало, знакомцев среди джентльменов удачи у голландца хватало. Написанный шаутбенахтом экстракт, посвященный пиратам Индийского океана и их связям со шведским двором, император прочитал внимательно.
— В Индию нам путь нужен! — объяснял он осенью президенту Коллегии иностранных дел Головкину. Через Хиву Бекович пробовал — не вышло, в Джунгарию ты посылал, в Персию — везде афронт. А как англичане с голландцами делают?
— Как?
— А морем, Гаврила. Морем! Вокруг Европы с Африкой. Вот тут нам Мадагаскар и потребен! Там фортецию заложить, да губернию заморскую основать. А уж с острова сего, где у нас порт и магазины для войска будут — можно и к Индии дорожку торить...
Теперь же, поставленный во главе похода к далекому острову, Вильстер сообщал о том, что отплытие срывается. Петр еще раз яростно пробежал глазами послание. На словах: "а выделенные для сего авантажа фрегаты отправлены из Ревеля в великой конфузии, трудно и поверить, что морской человек оные отправлял..." — он прервался, отшвырнул документ и... и вот в этот момент в кабинете появился Меншиков. Одно из прогневавших государя обстоятельств, вполне могло сойти ближайшему, самому давнему другу с рук. И даже два. Но все три вместе, да еще так не вовремя...
Экспедиция была собрана и отправлена им, Меньшиковым, уже через две недели. Прощальный рев Петра: "а паче Мадагаскара на шпаге не привезешь — под топор ляжешь!" стоял у бывшего фаворита в ушах до сих пор. Адмирал Вильстер диву давался — до приезда князя сборы шли неторопливо, а тут... С тех пор к заставившему забегать как пришпоренных всех — от юнги до капитана порта князю Александеру, голландец относился с большим почтением.
"Думали — сгину? — продолжал вспоминать вернувшийся недавно в Россию светлейший, разъяряясь мысленно на неведомого наветчика, вызвавшего три года назад гнев царя (а в том, что без наушничества не обошлось, он не сомневался) — ан не вышло! Не такой человек Александр Данилович Меншиков!"
Он знал Петра отлично, и тогда, в императорском кабинете, явственно уразумел — плавание к Африке единственный шанс на жизнь... а удачное — и на возвращение близости к государю. Он как когда-то в залихватской молодости, твердо постановил себе пройти любые океаны, но заслужить прощение Петра Великого. Выход князь знал один: поклониться царю этим бесовским островом Мадагаскаром.
Оба корабля, выделенные эскадре еле дошли до Голландии, в Амстердаме от начальных команд осталась хорошо, если половина, но он смог сделать все, что требовалось. Меншиков купил на собственные деньги (крутилось у него кое-что на голландской бирже) два новых фрегата, названные им "Надежда" и "Индия", добрал команду из голландцев, немцев и нескольких датчан, добрался до Мадагаскара, где заложил русский форт, названный пышно "град Петрополь".
Но успокоения основание колонии, губернатором которой он назначил капитан-лейтенанта Мясного, не принесло. Меншиков был умным и опытным человеком, и еще в самом начале понял — сам по себе заложенный форт на далеком острове долго не протянет. Людей, которых можно было бы там поселить, у него практически не было, рассчитывать на помощь из России не приходилось. И вернуться, преподнести Петру заморские земли, а после плавания следующей экспедиции узнать о разорении крепости, он не хотел.
Светлейший был уверен: вернись с победой, распиши свои успехи как следует (а это он умел, да и царя понимал лучше всех других) и прощение обеспечено. Даже если следующее плавание покажет, что удача была призрачной — не важно. К тому времени все успокоится. Но... Меншиков, при всем своем своекорыстии, расхищениях казны, мошенничествах и мздоимствах, был человеком государственным, преданным Петру I и России беспрекословно.
Такое уж было время — верность родине и государю, беззаветная отвага и доблесть в сражениях, отлично сочетались в "птенцах гнезда Петрова" с корыстолюбием и казнокрадством. Впрочем, когда и где они не сочетались?
Задумываться над решением этой головоломки Александр Данилович стал еще в Ревеле, лишь поднявшись на борт и переговорив с Вильстером. В Амстердаме он нашел и сманил в команду двух немцев-рудознатцев (один, правда, оказался шарлатаном из студентов-недоучек, что не помешало ему сначала стать судовым врачом на одном из новых судов, а еще позже — получить смертельный удар ятаганом в абордажной свалке на арабском доу), мастера-оружейника, поклявшегося, что сумеет наладить починку, а если найдется железо — так и изготовление ружей, троих подмастерий-строителей.
Но все это было лишь началом. Меншиков не очень верил в "пиратское королевство", а расспросы Вильстера и других знающих офицеров-иностранцев его в том сомнении лишь укрепили. Но в Голландии князь узнал и другое — время действительно было выбрано Петром удачно.
Он снова прошелся по комнате, пододвинул к камину кресло, раскурил набитую слугой-негром трубку и снова погрузился в прошлое:
"Голландия... — он помнил, как в припортовом "чистом" трактире с простым названием "Под якорем", где собирались солидные купцы и капитаны кораблей, старый компаньон, служивший доверенным лицом в его денежных делах за границей, Ван Койперс, свел князя с капитаном одного из только что вернувшихся из Индии кораблей. Ван Койперс затею с плаванием русских к берегам Африки не одобрял, но привычен был к тому, что все затеянные Меншиковым предприятия оборачивались недурственными комиссионными. И в надежде на свои проценты помогал со всем усердием...
— Я слышал, есть неплохие стоянки на острове Мадагаскар? — поинтересовался тогда у приведенного компаньоном капитана Светлейший. Но, кажется, там грозит опасность от лихих людей?
— Вы правы, герр Александер — отозвался пятидесятилетний Ван Винк, последние семь лет проплававший в тех краях. На Мадагаскаре полно удобных бухт, есть даже несколько поселений. Но и пираты там встречаются. Англичане и испанцы вытеснили их с Карибов, и многие ушли в Индийский океан.
Капитан пригубил очередную кружку с глинтвейном, хмыкнул, и добавил:
— Однако с вашими фрегатами опасаться нечего. У флибустьеров в южных морях редко бывает больше одного корабля, это не Береговое братство Тортуги. На вас они нападать не станут — тут Ван Винк ухмыльнувшись, подмигнул Александру Даниловичу, которого уважаемый Амстердамский делец Ван Койперс представил ему как русского командора, и доверительно добавил:
— Ну, разве что захотите отнять добычу.
Капитану казалось, что он делает правильный вывод: два хорошо вооруженных русских фрегата, команда, в которую прекрасно известный ему Вильстер вербует отборных головорезов, расспросы об Индии.
"Кажется, русские решили погулять на юге — подумал голландец. Не сомневаюсь, что в сундуке у этого "командора Александера" — явно вымышленное имя, лежит и каперский патент. А заодно — и разведать новые земли, лавры Дампира покоя не дают, поди. Но коль уж за него интересуется Койперс — знать и наши тут в доле, наши купцы — они своего не упустят. И то верно — пусть московиты там пощиплют. От того нам хуже не станет".
Меншиков на подмигивание внимания не обратил. Он был уверен: Ван Койперс свое дело знает, болтуна не приведет и сведения, услышанные сейчас — наиболее свежие и точные во всем Амстердаме. Про то, что на юг подалось немало вольных охотников из Карибского моря, он уже знал, сейчас его интересовал именно Мадагаскар.
— И все же, герр Винк — вернул он собеседника к предмету разговора: мне хотелось бы узнать...
— Да чего там знать! — перебил его морской волк. Ваш Вильстер знает все не хуже меня. Извольте: как Лондон назначил губернатором Багамских островов Вудса Роджерса, тот начал давить флибустьеров. Человек пять сдались под амнистию, с командами, а остальные отправились кто куда. Это лет шесть тому было. Тогда многие в Индийский океан ушли. Ле Буше, Инглэнд, еще другие. Вот с тех пор все и идут. В основном все стремятся к Красному морю, там ходит много индусов и арабов — нетрудная добыча для тех, кто брал на абордаж испанские галеоны. Но в тех краях на островах либо нет воды... либо есть французы — капитан раскатисто захохотал своей шутке, и продолжил:
— Ну, иногда не французы, а воинственные дикари с копьями... впрочем, по сути, это одно и то же — и он снова залился смехом. Отсмеявшись, заговорил серьезно:
— Иногда пираты останавливаются на Сокотре, Коморах, Сейшелах — но это неудобно. Выгодней спуститься к югу и обстоятельно отстояться на интересующем вас острове. Там, конечно, не Порт-Роял, но есть поселки с белыми, да и прибрежные племена спокойно относятся к торгу с моряками. Можно и отремонтироваться и набрать воды, купить провиант. Да и немного погулять на берегу, мальгашки конечно, несравнимы с француженками, но после долгих месяцев в море — сами понимаете.
— А туземцы как на это смотрят? — заинтересовался Меншиков.
— Как заплатишь — так и посмотрят — снова заржал моряк. Хороший нож — и муж туземки будет охранять, чтоб вас с ней никто не потревожил в хижине, все время стоянки.
— А откуда там белые? — спросил до того молчавший Ван Койперс. Там ведь нет ничьих колоний?
— Так и белые те ничьи — пожал плечами капитан. Люди с Карибов пришли на Мадагаскар еще лет десять назад, и там, по слухам, уже были вольные стоянки. Да в тех водах еще Эвери с Киддом, да Миссоном ходили, сколько уж лет прошло? Кроме того, там плавает достаточно англичан и наших — голландцев, которые поменяли карьеру служащих Ост-Индских компаний на свободную охоту. Вы же знаете, Компания платит немного, а жизнь в колониях не сахар. Ну, а промысленный прибыток надо ведь где-то обменять на монету, не так ли? Да и припас прикупить — порох, ядра, другие вещи. То есть, нужно место, которое известно и охотникам за удачей, и не очень деликатным купцам. Хотя где вы чересчур деликатного купца видели?
— И это место — Мадагаскар? — спросил русский. Но ведь тогда, получается, о том, что там собираются разбойники, должны знать многие? Иначе как купцу и пирату встретиться?
— Конечно — охотно согласился Ван Винк. Все знают. А чтобы встречаться на острове как раз несколько факторий есть. Таких, знаете, своеобычных. Без флага. Через них можно весточку передать, о рандеву сговориться. Иной раз и товар какой хранят, но это редко — опасно без присмотра оставить. Года три уж как поселения ожили, дома строят, крепостцы. Торговлишка идет — и не только христиане, и с Занзибара приходят, и из Персидского залива, и с Маскарен.
— Но если все знают — не понял Александр Данилович, — почему ж им до сих пор укорот не сделали? Хоть английский флот, хоть другие короли? Ежели там гнездо разбойное, изведанное? Ведь купцам, небось, убыток?
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
