Антидот

АНТИДОТ

Отравление оружейным свинцом — смертельно опасное заболевание.

ТАМ, ГДЕ НАС НЕТ

пролог

Низкие грязно-серые тучи. Клочковатые, словно ватные, с редкими разрывами. Сквозь прорехи виден ещё один слой облачности: жемчужно-серый, тускло сияющий. Воздух пропитан влагой, но не от того, что прошёл дождь. Просто рядом вечно беспокойное море. Волны неустанно и равномерно накатываются на берег, с грохотом разбиваются об обломки зданий, взмывают к облакам, словно пытаются дотянуться до туч. Обычно им это не удаётся, но бывает и по другому. В такие моменты лучше держаться от берега подальше: случаются обвалы. Именно так погибла стая Ушана. Его спасли, как ни странно, любопытство и отличный слух. Сквозь завывания ветра и грохот волн он услышал какие-то странные звуки на самом краю восприятия. Очень неприятные, пробирающие до костей звуки. Они шли одновременно откуда-то снизу и со стороны моря. Ушан заволновался, но остальные ничего необычного не ощущали. А когда он не успокоился, то его выгнали из тёплого и безопасного гнезда. Чтобы не мешал кому спать, кому бояться, а кому и выяснять отношения. Выгнали в холод дальних сырых лазов и переходов. Пусть прогуляется в сторону моря, раз ему так неймётся. Ушан обиделся и, с независимым видом, полез в противоположную сторону. Но только для того, чтобы забраться повыше и подальше. Возможно, удастся что-то рассмотреть с безопасного расстояния. Именно рассмотреть. По какой-то причине не только слух, но и зрение у него было лучше, чем у соплеменников. Кое-какие небольшие преимущества это приносило. Небольшие, поскольку нюх у него был хуже, чем у других. И эти другие относились к нему как к уроду. И не упускали случая укусить за слишком длинные уши, или отобрать вкусный кусочек. Если сил хватало, конечно. Всё же он был далеко не самым слабым в стае.

Ушан шёл долго. Пришлось несколько раз останавливаться и отдыхать. Хорошо хоть пару раз удалось подкрепиться многоножками. Зато потом он еле удрал от прыгучего мохнача. Опасная тварь: хоть и вдвое меньше Ушана, зато очень ядовитая. Хорошо, что он глуп и видит плохо: мохнач на полном ходу влетел в паутину восьминогого. Ушан посмотрел, как преследователь трепыхается и щёлкает хелицерами, и не спеша удалился, подняв хвост. А вот — знай наших! И пусть враги между собой грызутся. И надо будет осторожнее идти, выбирать коридоры пошире, и с меньшим количеством обломков на полу. Мохначам там труднее найти место для засады, а восьминогим труднее строить ловушки из-за ветра. Правда иногда в широких коридорах можно встретить тварей поопаснее, вроде двуногих или крылатых, но тут помогают нюх и слух. Да и что те, что другие, не любят выходить из гнёзд во время шторма. Ну да они просто не такие ловкие, как некоторые. Так что остаток пути Ушан преодолел без приключений.

Заброшенное, пыльное помещение. Большие и малые ящики с отвратительно пахнущими остатками непонятно чего, приспособления, за которыми и на которых любят сидеть двуногие. Разнообразные мелкие и крупные бесполезные предметы, как и всё здесь, покрытые толстым слоем пыли. В общем — ничего интересного. Если бы не одно но. Внешняя стена — прозрачная. И целая. Почти не пыльная. Защищающая от ветра. Ушан уже бывал здесь. Бывал и задерживался. Ему понравилось усаживаться в уголке, почти касаясь прозрачной стены и смотреть вниз.

А внизу — развалины. Когда-то там жило гораздо больше двуногих, и они охотились и на крылатых, и на хвостатых, и вообще на всё, что двигается. Даже на прыгучих мохначей. Соплеменникам Ушана тогда приходилось нелегко. Пришлось забиться в самые неудобные, сырые и холодные норы и лазы поближе к морю. Но совсем уж близко к воде подходить не стоило: там поджидал Мокрый Ужас. Как он выглядел, как охотился — никто не знал. Точнее, узнать это можно было лишь за миг до гибели. Даже двуногие избегали подходить к берегу, или пробираться по частично затопленным лазам и туннелям.

Правда в последнее время появились какие-то новые двуногие: очень быстрые, опасные, пахнущие чем-то чужим, нездешним. На сородичей Ушана они не обращали никакого внимания, зато выслеживали других двуногих. Возможно — охотились, но Ушан не был в этом уверен. Они никогда не убивали и не ели местных двуногих, но ловили, и уводили куда-то. Возможно, чтобы завершить дело в своём гнезде. Но любопытство Ушана всё же не заглушало чувство страха и омерзения, которое он испытывал по отношению к ним. Аж шерсть на загривке дыбом вставала, словно во времена сильных гроз, или Пульсирующей Смерти, что иногда пробивалась сквозь многослойную облачность. Странные существа. А значит — опасные. Но и они не приходят во время шторма.

Ушан почти добрался до цели, когда пол под ногами едва заметно дрогнул, затем ещё раз — намного сильнее — ещё и ещё. А затем накренился. Ушан испуганно взвизгнул, попытался добраться до какого-нибудь укрытия, но не удержался, и кубарем скатился к прозрачной стене. И увидел, как прямо перед носом вверх поползла мелкая трещинка. Ушан замер, боясь даже глубоко вздохнуть: за прозрачной стеной он увидел... Точнее не увидел. Того места, которого его стая считала своим. Того места, где в глубине тёмных и запутанных ходов под развалинами дома, было скрыто гнездо. Вместо него — хаос, дикое, кипящее месиво из крупных камней, балок, обломков плит, мелкого мусора и воды. Пляска пенно-бешеных волн. Хотелось закрыть глаза и уши лапками, съежиться, не видеть и не слышать этого рыка-рокота... Но тут пришлось уворачиваться от съезжающих по наклонившемуся полу приспособлений двуногих. С трудом, но это ему удалось. Удалось даже добраться до стены и запрыгнуть в какую-то нишу. А потом прозрачная стена не выдержала и...

Ушан не знал, сколько прошло времени, и как ему удалось выжить. Когда он очнулся, то обнаружил себя на мокром полу, посреди пустого помещения. Было довольно тихо, и ветер дул как-то непривычно лениво. Что интересно, пол опять лежал горизонтально. А вот потолок — исчез. Почти. Только недобро щерились обломки стен, да кусок перекрытия повис на скрученных металлических прутьях. А ещё выше, сквозь широкий зигзагообразный разрыв, сияли верхние облака. Сияли каким-то слишком ярким белёсым светом. Ушан никогда ещё не видел такого сильного сияния. Конечно, во время грозы сверкает и сильнее, но это не то. И, судя по тому, что он ещё жив, это не Пульсирующую Смерть. Но что же это? И что...

Он вспомнил, что увидел во время шторма. Вспомнил и вздрогнул. Дёрнул раз-другой хвостом. И полез к краю. Медленно полез. Не столько от осторожности, сколько от недостатка сил: лапы дрожали и плохо слушались.

Море было на редкость спокойным. Видимо сожрало больше, чем обычно, и теперь переваривало. Волны лениво облизывали несколько крупных обломков — всё, что осталось...

Ушан поднял голову к небу и тоскливо завыл. Почти как оставшийся в одиночестве волк. Маленький волк. Он выл, а разрыв в небесах становился всё больше и больше, и непривычно яркое сияние всё разгоралось и разгоралось. Наконец Ушан обессилел и замолчал. Ему было холодно. Глаза слезились от непривычно яркого света. Он отрешенно наблюдал, как постоянно висящая над волнами дымка истаивает, открывая скрытое ранее: другой берег — далеко-далеко, — и там, среди более низких строений, возвышались две гигантские, слегка сужающиеся кверху башни. На одной из них торчал шпиль, немного похожий на увеличенный хвост самого Ушана. А примерно на половине высоты башен между ними был перекинут тонкий мостик.

Ушана башни не заинтересовали — слишком далёкие и отвлечённые предметы, — но тут он заметил какое-то движение. На башне с "хвостом" что-то вспыхнуло, затем вся верхушка, словно срезанная наискось гигантским невидимым когтем, сместилась в сторону и рухнула, рассыпаясь по дороге на мелкие части. Вспухло и устремилось вверх дымное облако. Спустя несколько мгновений долетели приглушенные расстоянием звуки нескольких взрывов и рокочущий гул падения. А затем он заметил что-то, что сначала принял за крупного крылатого, а потом — за гигантского жука. Самое странное — у летуна не было крыльев. И этот летун появился из-за башен, облетел их пару раз, а потом направился в сторону Ушана. Летел почти над самыми волнами и басовито гудел. Не так уж и громко, ни один двуногий бы не услышал, но Ушан-то — совсем другое дело. Приблизившись к берегу он поднялся повыше, пролетел справа от здания и на пару этажей пониже того места, где сидел Ушан. Летун двигался очень быстро, но Ушан всё же успел заметить за полупрозрачными пузырями по бортам и в носовой части нескольких двуногих. Жук-переросток погудел ещё немного, погудел и затих где-то среди развалин. Как показалось Ушану, недалеко от одного из гнёзд двуногих. Он припомнил, что слышал такое гудение и раньше, но ни разу не видел источник звука. Вот значит как...

Ну страх-страхом, тоска тоской, а желудок стал сначала робко, но потом более настойчиво напоминать о себе. Ушан уже сделал шаг-другой от края и собирался повернуться, как заметил что-то ещё более странное и поразительное. Рядом с башнями-за-водой стоял двуногий, одетый в сияющие ярче чем верхние облака одежды. Ушан не сразу понял, что в нём ещё необычного, а когда понял — испуганно пискнул. Двуногий был чуть пониже той башни, верх которой недавно обрушился. Ушан не мог точно оценить истинные размеры как здания, так и существа, но понимал, что они были гигантскими. А неподалёку от плеча великана в воздухе висел аспидно-чёрный куб. Куб, сторона которого была примерно равна размаху рук невероятного двуногого. Висел неподвижно и беззвучно, в отличие от жука-переростка, переносящего обычных двуногих.

Чёрный куб просто висел, а великан — медленно-медленно поворачивался всем телом, и, как показалось Ушану, осматривался. В какой-то момент он почувствовал, что что-то не так. Ощутил, как дрожит воздух, как трудно стало дышать. Ощутил чередующиеся волны тепла и холода. Ощутил направленное в его сторону взгляд... Пискнул, дёрнулся, пытаясь скрыться... И понял — поздно. В тот же миг что-то невидимое плотно сжало его со всех сторон и... Он не понял, что произошло. Как он сам бывало выдёргивал червей и многоножек из их обманчиво безопасных убежищ, так на этот раз поступили и с ним. Миг — и ты уже совсем в другом месте, где много света, и где дует холодный ветер. Где на тебя смотрят...

Ушан хотел было зажмурится, но почему-то не смог: тело словно заледенело и отказывалось повиноваться. И ему ничего не оставалось, как смотреть, смотреть и, иногда, дышать... Он висел воздухе перед глазами великана, и, казалось, взгляд пронзает насквозь, словно лучи света воду.

Прошло некоторое время и Ушан не без удивления понял две вещи: он всё ещё жив, и он ощущает эмоции гиганта. Сначала там было преобладали скука и лёгкая брезгливость, затем появился лёгкий интерес... А потом поймавшее его существо закрыло глаза и... рассмеялось. Вообще-то это было больше похоже на затяжной и раскатистый гром... Очень близкий и опасный гром... Но Ушан был почему-то уверен, что правильно понял настроение. Но что скрывалось за этим весельем? Что ж, долго ждать не пришлось.

Великан открыл глаза, и теперь они совсем не походили на глаза других двуногих: в глубине тёмных провалов зрачков нестерпимо, почти как молнии в грозу, сверкало множество разноцветных искр. Но, в отличии от молний, искры не вспыхивали и гасли, а ритмично мерцали, мерцали и двигались, словно стая светящихся насекомых, постепенно выстраиваясь в невероятно сложную и красивую двойную спираль.

А потом застывшее и бесчувственное тело Ушана начало меняться. Лапки становились длиннее и толще, длиннее становились и пальцы, к тому же на них появилась ещё одна фаланга и сустав, а когти стали несколько короче. Потом на передних лапках — впрочем, уже на лапах — один из пальцев стал длиннее согнулся как-то по иному... Примерно так, как у двуногих. Тело тоже росло и менялось, становилось более вытянутым и гибким. А вот шёрстка на теле и лапах становилась даже короче и жёстче, хотя и более густой, и какой-то маслянистой. Значительно больше и более округлой стала голова... С ней происходили ещё какие-то изменения, но Ушан видеть этого не мог. Как и ощупать — тело всё ещё не слушалось. Впрочем... Где это так чешется? Очень. Вот бы... И тут ему удалось пошевелить хвостом. Нет, правда — удалось! Почему-то это очень обрадовало Ушана. Знал бы он, к чему это приведёт...

Великан моргнул. Веки на миг закрыли огромные — раза в три выше среднего двуногого — провалы в искрящуюся бездну, а когда открыли... Ушан увидел нечто вроде вроде зеркал, и своё отражение в них. Да он знал, что такое зеркала: видел несколько раз в заброшенных норах двуногих... И ещё раз да — понял, что увиденное им отражение — отражение его нового тела. Глаза и уши, кстати, почти не изменились. Даже шрамы на ушах были вполне узнаваемы. Но... Что это там болтается сзади и между ног? Ушан вздрогнул... и все его... один, два, три... девять новых хвостов вздыбились пушистым веером. Поднялись выше головы, и выше ушей на макушке.

И тут уши заложило от громоподобного смеха великана. Смеха гораздо более громкого, чем в прошлый раз. А потом Ушан почувствовал, как по ногам стекает что-то тёплое и липкое... и потерял сознание.

А великан смеялся ещё долго, долго... И земля, и небо, и море — отвечали ему.

БЕЛАЯ ВОЛНА

(зачин по Алексу)

Утро началось для меня с забавного разговора с одним старым знакомым. Встретил на улице, проходя мимо студенческого городка. Нет, встал-то я намного раньше, и в другом месте, но ведь встать и проснуться — далеко не одно и то же. А если не проснулся — значит всё ещё ночь.

— Эй! Алекс! Ты на доклад Джона Харвеста пойдешь?

Секунд тридцать я стоял, собирал разбегавшиеся, как тараканы от света, мысли. И — о, чудо! — собрал-таки. Наверное, сказывается большой опыт.

— Который из двух?

— "Альтернативная история: просто фантастика или социальный заказ?"

— Да ну их... Опять всё закончится безобразным скандалом.

— Почему?

— Потому. Ты что, не в курсе? Эдвард Смит приехал.

— Ну и что?

— Так они уже заочно, по сети, об эту тему сломали сотню копий. В конце концов Харвест назвал Смита паяцем с ретроградной амнезией и пригрозил выдрать ему последние волосы при встрече. Ну а тот, в свою очередь... — я махнул рукой и отвернулся. — Когда тиражи падают, эти господа пускаются во все тяжкие. Скучно.

— Ну, как хочешь. А всё же схожу. Хоть посмотрю, как известные писатели дерутся.

Я пожал плечами и ничего не ответил.

Скучно. Североамериканский конгресс любителей фантастики называется... Особенно скучно для того, чьи будни с каждым годом становятся безумнее любых выдумок. Поеду-ка я лучше на базу агентства: пора заняться кое-каким летающим антиквариатом.

Только я занялся плановым ТО, как раздался звонок:

— Алекс, ты где? На пятой?

— Я тоже рад тебя слышать, отец.

— У нас ЧП, Алекс!

— Ну!?

— Дуй к вычислителю и проверь почту! А потом мигом по указанному адресу! Проверишь, что там происходит, и доложишь. Немедленно.