Метро 2036: Изумрудный Город

Глава 1. Граница миров

Наконец-то впереди забрезжил просвет.

Даже не верится, что добрался до цели. Путь, который предполагалось преодолеть за два-три дня, растянулся на неделю с лишним. Больше всего Артём боялся опоздать, подвести доверившихся ему. Хуже нет сознавать, что всё оказалось напрасно лишь потому, что где-то сделал ошибку. Или не проявил должной настойчивости.

— Как взойдём на мост, смотри под ноги, — устало предупредил шедший рядом Иван Тимофеевич. — Иначе в трещину угодишь. Там их полно. И к самому краю близко не подходи. Два года назад мой напарник решил глянуть, что там внизу делается, плита и обвалилась. Камнем в Реку пошёл. Сам понимаешь, после такого спасателей не высылают. Даже компенсацию, гады, вдове платить не хотели — по собственной, мол, дурости погиб. Два месяца спустя всё-таки выдали — пятьдесят патронов, курам на смех. Типа, живи и радуйся, ни в чём себе не отказывай. А теперь ещё за каждую истраченную "пульку" отчитываться надо — указ, едрёна вошь, вышел "О дополнительных мерах по учёту и контролю". Сами-то, небось, их не считают...

И опасливо оглянулся назад. К счастью, командир их маленькой группы, а по совместительству капитан КГБ Виктор Максимович по кличке Витёк-Костолом, отвлёкся на второго охранника, взявшегося зачем-то ковыряться шпагой под рельсами, и отстал шагов на двадцать. Иван Тимофеевич облегчённо вздохнул и взял наизготовку автомат.

— Монстры оттуда лезут часто? — шёпотом поинтересовался Артём.

— Последнее время не очень. Нетопыри в основном. Слышал о таких? На самом деле с летучими мышами у них не так много общего, да и размерчики посолиднее. Не птеродактили, конечно, но встретить — тоже мало приятного. Кровушки попить любят, прям как иные начальнички, — ещё раз оглянувшись, седоусый охранник продолжал, — потому и идём утром. Днём они спят. Беда лишь, если ночью в туннель залетят, заснут, повиснув на каком-нибудь проводе вниз головой, а потом от шума шагов просыпаются и нападают сзади, в шею целясь. Справиться с нетопырём в принципе несложно, не настолько сильны. Хуже, если стаей нападут. Тогда прислоняйся к стене и бей; если патронов жалко, ножичком нулевого размера. Парочку подрежешь, остальные сами разлетятся. Храбры лишь, когда отпора не чуют. Теперь понял, почему мы тут в касках ходим, заодно шарфами шеи обматывая?

Вот и перрон. С него отчётливо виден провал, навсегда разъединивший Сокольническую линию — обрывки проводов, загнутые книзу рельсы, торчащая из железобетона арматура. И — сорок-пятьдесят метров пустого пространства, за которым — Изумрудный Город, государство, о котором сложено бессчётное множество легенд. Что никакой цивилизации по ту сторону метромоста на самом деле нет, туннели уходят в бесконечную тьму, заканчиваясь в ином измерении. Что Город населён призраками и охраняется потусторонними силами, отчего так трудно в него проникнуть, а ещё сложнее оттуда возвратиться. Что правят бал там роботы и технозомби, превращающие людей в киборгов-терминаторов и сталкеров, нечувствительных к боли и радиации, от которых шарахаются даже монстры. Из всей небывальщины, сочинённой про него за всё время существования Подземки, Артём скорее поверил бы в последнее — когда ему было лет десять, кто-то из челноков притащил на ВДНХ забавную игрушку — плоский прямоугольник с экраном и разноцветными кнопочками. Нажимаешь одну из них — экран осветляется, появляется мультяшный волк, и с лотков по обе стороны от него начинают падать шарики, которые нужно ловить, переключая серого хищника в соответствующее положение. Игрушка произвела настоящий фурор, особенно среди подрастающего поколения, дети чуть не дрались за право хоть немного пощёлкать кнопками. Увы, батарейки быстро вышли из строя, а заменить оказалось невозможно — челнок тот больше не появлялся в их краях.

Теперь-то, конечно, Артём прекрасно понимал нелепость подобных сплетен. Да и не отправили бы его в неизвестность, слишком много поставлено на карту. Но неопределённость впереди настораживала. Кто они, жители Города? Три года назад, пропутешествовав чуть ли не через всё Метро, он стал лучше понимать его обитателей, их надежды и устремления, сам смысл существования. Но про Город, куда уже много лет не пускали даже челноков, мало кто мог рассказать нечто большее, нежели очередной миф. В двухстах метрах по ту сторону моста стояли прилавки, на которых совершался обмен, после чего караван без лишних слов отправляли обратно. Обитатели Красной Линии меж собой шёпотом поговаривали про каких-то "эмигрантов", которые смогли "сделать туда ноги", потому как "живут там получше, чем у нас". Вслух сказать такое не решался никто — услышь какой-нибудь доносчик, работающий на КГБ — вмиг отправят вкалывать до посинения на самые грязные и опасные участки работ. Или хуже того, сделают сталкером поневоле — дадут минимум защиты, в качестве оружия лом или дубинку, и вытолкают наружу, сунув в руки список — пока, мол, хоть часть указанных там вещей не добудешь, назад не возвращайся. Как это ещё здесь называлось, "кровью смыть свою вину перед партией и народом".

Поэтому Артём старался не заводить с местным населением бесед на опасные темы. Хотя пару раз по незнанию чуть не вляпался сам и не подставил других, о чём сейчас даже не хотелось вспоминать.

Остановившись рядом с вбитой в одну из трещин ржавой трубой, к которой крест-накрест был прикручен стальной лист с натрафареченным красной краской названием станции — "ЛЕНИНСКИЕ ГОРЫ" и пятиконечными звёздами по обе стороны от надписи, Иван Тимофеевич достал из кармана фонарик.

— Та-ак, сейчас позовём коллег, — и, включив, дал условный знак пограничников — длинный, два коротких, снова длинный.

В этот момент их догнали Виктор Максимович и Серёга, на одутловатом лице которого была написана непоколебимая решимость защищать до конца горячо любимого "шефа". Кроме шпаги, отнюдь не входящей в арсенал среднестатистического бодигарда, его вооружение включало также "Макаров" и штык-нож. Ношение экзотического холодного оружия, не предусмотренного Уставом, скорее являлось личным хобби: Сергей считал себя профессиональным фехтовальщиком, чем немало гордился. Едва познакомились, не удержался и продемонстрировал Артёму своё умение, одним точным выпадом нанизав на остриё высунувшуюся из норы крысу.

— Ну и где они? — раздражённо поинтересовался товарищ капитан, едва истекла минута. — Мы тут до вечера их ждать будем, что ли? Ну-ка, дай я посвечу! Ничего делать толком не умеете!

Завладев фонариком, он принялся беспорядочно посылать сигналы в туннель с другой стороны моста.

— Вот, блин,— выругался Витёк-Костолом, видя тщетность своих усилий. — Стрельнуть им туда, что ли? Враз прибегут, как миленькие!

И вытащил из кобуры револьвер странной формы — плоский, с узким вытянутым стволом.

— Лучше не надо, Виктор Максимович, — покачал головой Иван Тимофеевич. — Побереги патроны!

— И то верно. А то на врагов народа не хватит. Верно, товарищ? — с лукавой улыбкой комиссар обернулся к Артёму.

— Неужели их так много? — с наигранно-невинным удивлением отозвался тот.

— А то. Спят и видят, как бы Красную Линию захватить и эксплуататорский режим на ней установить. Но мы завоеваний революции никому не отдадим! Насмерть встанем! С родной земли ни шагу назад!

Как бы не заставил хором петь "Вставай, проклятьем заклеймённый", тревожно подумал Артём. Ума хватит. Заодно и голодные монстры на шум пожалуют. Вон уже чья-то серая тень бесшумно пронеслась за разбитыми стёклами окон.

Костолом её тоже заметил.

— Кажись, сзади шаги, — с сомнением пробормотал он. — Пошли, Серый, проверим, кто там за нами идёт.

— Трус, — презрительно скривился Иван Тимофеевич, едва те скрылись из виду. — Комиссары и на патрулирование тоже так ходят: один телохранитель спереди, другой сзади прикрывает. Не дай Бог их подопечный хоть царапину получит — с дерьмом потом съедят. Птеродактилю сверху хода нет, крышу не пробить, а внутрь залетать — боятся об арматуру крылья поранить. Самое интересное, Витёк это прекрасно понимает, а всё равно в штаны накладывает, едва чудище на горизонте увидит.

— А что за пушка странная у него?

— Маузер имеешь в виду? Очень популярен был у чекистов сто лет назад. Фирменный знак отличия, как и куртка-кожанка, в которой ходит. Обратил, небось, внимание? Конечно, ни из какой она не кожи, заменитель сплошь, но по виду не отличишь. Да и кто из нас настоящую кожанку в глаза видел? Я только в кинофильмах. А тебе, парень, и того не досталось. Родился уже здесь?

— Незадолго до того.

— Всё равно, вряд ли что помнишь. На мою долю хоть молодость бесшабашная выпала...

Ожидая продолжение, Артём весь обратился в слух — очень любил он автобиографические истории людей, помнивших что-либо интересное из жизни до Катаклизма. Но Иван Тимофеевич лишь нахмурился и отвернулся, пытаясь справиться с минутной слабостью.

Не решившись тревожить его, Артём, любопытствуя, осторожно приблизился к разлому и взглянул вниз. Свинцово-чёрные, под цвет неба, волны Реки лениво перекатывались, с шумом ударяясь о парапет. Клочья грязно-жёлтой пены уносило вдаль течением, кое-где они скапливались, образуя островки. Метрах в трёхстах у противоположного берега из воды высовывался остов полузатопленного и изъеденного ржавчиной речного катера.

— Смотри, не упади! — предостерегли сзади. — Иначе мне придётся прыгать следом!

Артём послушно сделал пару шагов назад.

— А вправду говорили, будто когда подломились опоры, целый поезд вниз рухнул?

— Вроде бы да, — неуверенно согласился Иван Тимофеевич. — Сам свидетелем не был, со слов лишь знаю. Вагоны посередине сразу вниз пошли, а за собой голову и хвост потянули. Спаслись лишь находившиеся в первом и последнем, да и то если успели выпрыгнуть. Возможно, кто-то уцелел и после падения, выплыл, благо лето стояло. Тем более ни "акул", ни "крокодилов", ни "омаров" тогда в речке ещё не водилось...

Световые зайчики с той стороны туннеля отвлекли их от обсуждения очередной легенды метро.

— Наконец-то. Уж думать начал, случилось чего. У них там хоть и поспокойнее, но проблем тоже хватает. Я иногда с товарищами оттуда переговариваюсь, так, по мелочам, — и осёкся, заметив приближение комиссара.

— Ага! Откликнулись! Принимайтесь за работу, — деловито скомандовал тот, и охранники направились к рычагам, приводящим в действие канатную дорогу. Воспользоваться ею можно было лишь по обоюдному согласию сторон: удерживающие клинья прочно фиксировали колёса; пока не вынуть, движение невозможно. Как рассказал накануне Иван Тимофеевич, вначале их не было, любой мог переправиться без особых проблем. Однако после того, как под видом челноков в Изумрудный Город хлынула толпа "эмигрантов", Политбюро приняло постановление, предписывающее ограничить доступ к дороге и усилить бдительность в отношении желающих попасть на ту сторону. Видя такое, "изумрудники", которым надоело депортировать агентов Красной Линии, пытавшихся вести агитацию и пропаганду, а подчас и устраивать диверсии, предприняли ответные меры. В результате чего граница стала настоящей "Берлинской стеной". Или, как её ещё здесь называли — "Железный Занавес".

Железная Стена, слились вдруг два словосочетания воедино, разделившая Мир Гуманного Воображения и Мир Страха перед Будущим. Кажется, о такой упоминалось где-то в классике советской фантастики, читанной ещё в детстве. Но при чём в данном случае стена, если перед глазами обрыв, дошло не сразу.

С другого конца метромоста показались двое, одетые в одинаковые оранжевые плащи с капюшонами, скрывающими лица. Знаменитые костюмы сталкеров Города, дающие защиту от радиации. Впервые он видел их воочию, хотя наслышан был предостаточно. Рассказывали даже, что и Верховные Менеджеры Ганзы, и старцы Политбюро предлагали чуть ли не вагон патронов хотя бы за десяток подобных костюмчиков, но сделка не состоялась. Что отнюдь не способствовало улучшению отношений меж державами.

— Представитель "Содружества ВДНХ" с вами? — поинтересовался один из пограничников Города, поднеся к губам металлический конус, который держал в правой руке. Голос его, сам по себе негромкий, гулким эхом разнёсся по станции. Мегафон — секундой спустя вспомнилось название загадочного устройства. Вроде бы в такие орали на митингах, чтоб слышно было всей собравшейся толпе. Их ещё в шутку называли "матюгальниками". Теперь понятно, почему.

— Здесь он! — недовольно крикнул в ответ комиссар. Мегафона у него не было, и необходимость напрягать голосовые связки ощутимо действовала на нервы представителю компетентных органов.

— Документы в порядке?

— Вот! — продемонстрировал Артём извлечённый из внутреннего кармана бумажный пакет.

— Тогда начинаем переправу.

— Ну, удачи! — с долей ехидства пожелал Виктор Максимович. И, чуть промедлив, добавил свистящим шёпотом, — помни про задание партии.

Аж передёрнуло внутри. Артём и думать уже забыл об их вчерашнем разговоре. И, не ответив ничего, предпочёл побыстрее забраться в кабинку.

Иван Тимофеевич, оглянувшись по сторонам — вроде всё чисто, первым выдернул клин. Посланники Города последовали его примеру.

— Держись крепче, парень, может, ещё увидимся, — с лёгкой грустью напутствовал он Артёма, и кабинка, сопровождаемая надсадным скрипом давно не смазываемых железяк, медленно поплыла в сторону противоположного берега.

Лишь бы не выпасть на полпути, тут и без монстров костей не соберёшь. Тем более плавать Артём, как и большинство обитателей Метро, не умел — да и где бы смог научиться? Разве что в Затопленных Туннелях, но туда даже отчаянные храбрецы старались не заглядывать. С непривычки нахождения в подвешенном состоянии слегка закружилась голова, и он покрепче вцепился в поручни, расслабившись, лишь когда под ногами вновь оказался покрытый плиткой пол станции.

— Добро пожаловать в Изумрудный Город, — приветствовал пограничник постарше, с суровым обветренным лицом. Назвавшись Ильёй Алексеевичем, он сразу же забрал для изучения документы Артёма.

— Герхард, — представился второй, по виду ровесник или чуть старше. — Мы всегда рады тем, кто идёт к нам с добрыми намерениями.

В голосе его не слышалось насмешки, однако внимательный взгляд сквозь тонкие стёкла очков в круглой оправе, казалось, проникал в самые потаённые уголки души, отчего становилось немного не по себе.

— Всё в порядке. Значит, торговать с нами хотите, Арсений Витальевич?

— Именно так, — глухо подтвердил Артём. Чужое имя, на которое он вынужден был откликаться, до сих пор резало слух.

— Тогда милости просим. Но вначале придётся сдать имеющееся при себе оружие.

Не споря, Артём выложил орудия убийства, и, обернувшись, махнул на прощание рукой Ивану Тимофеевичу. На комиссара он даже не оглянулся.

Вот и всё, можно слегка расслабиться. Вздохнув с облегчением, он заспешил вслед за апельсинового цвета плащами, незаметно ощупав зашитый внутри куртки кусочек картона.

Который если бы нашли до того, как оказался здесь — расстреляли бы на месте.