Твой силуэт как иллюзия

Твой силуэт как иллюзия

Annotation

Твой силуэт как иллюзия

Направленность: Смешанная

Автор: Anafest

Беты (редакторы): Касанди

Фэндом: Ориджиналы

Рейтинг: NC-17

Жанры: Романтика, Ангст, Психология, Философия, Повседневность, Hurt/comfort, Учебные заведения

Предупреждения: Нецензурная лексика, Underage, Элементы гета, Элементы слэша

Размер: Макси, 207 страниц

Кол-во частей: 37

Статус: закончен

Публикация на других ресурсах: Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию

Примечания автора: "Распахни своё сердце" — 1 часть http://ficbook.net/readfic/509416 "Твой силуэт как иллюзия" — 2 часть Маленькое дополнение: http://ficbook.net/readfic/1337439

Описание: Каждый сходит с ума по-своему, и никто не в праве мешать ему, если его сумасшествие законно. Даже у самых сильных есть слабости.

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 1

Кожаные белые ремешки босоножек стягивали тонкие щиколотки, намертво врезаясь в кожу, — туго, зато пятки устроены надёжно и прочно, возвышаясь над начищенным до блеска паркетом на высоту шпилек. Ноги с выступающими коленными чашечками, сейчас прикрытыми мягким голубым шёлком платья, давно привыкли к подобным испытаниям. Шёлк свободно струился по ним, лаская кожу. Он плотно сжимался широкой лентой лишь под едва заметной грудью, выделяющейся двумя небольшими холмиками, скрытыми за дорогим материалом. Никаких открытых вырезов — ткань уходила вверх до самой шеи, заканчиваясь ещё одной лентой, но уже менее широкой и завязанной небрежным узелком на шейных позвонках, которых касались чёрные пряди остриженных волос. Концы ленты свободно падали на спину, открывая при резких движениях и поворотах вид на тонкую змейку молнии. Шёлк прятал кожу от посторонних глаз, будто обожаемую любовницу, и только обнажённые плечи дразнили своей доступностью. Тонкие руки, покрытые светлыми волосками, исполняли привычные обязанности: одна сжимала белый клатч, а другая покоилась на согнутой мужской руке. При ближайшем рассмотрении было заметно, что время от времени хрупкие пальцы напряжённо сжимают рукав тёмно-серого пиджака, впиваясь в него аккуратными короткими ногтями, тронутыми прозрачным лаком.

Пальцы не были усеяны вычурными кольцами с камнями, как у большинства присутствующих дам, и лишь на указательном и безымянном правой руки серебрились узкие ободки с изящной резьбой. Они были почти одинаковыми, но то, что на указательном, имело более причудливый рисунок. На шее, под лентой, спрятался кулон с таким же рисунком — квадратная маленькая пластинка. И в мочках ушей красовались пластинки-гвоздики с этим узором — подарок близкого человека, с которым было невозможно расстаться и который даже в этой напыщенной обстановке неизменно украшал своей простотой тело хозяйки. Любопытные взгляды скользили по лицу, которое совсем недавно, какой-то год назад, мелькало в прессе. Тонкие губы кривились в едва уловимой злой ухмылке, а крылья носа иногда подрагивали в раздражении. Выдержка и положение, на котором она здесь находилась, не позволяли ей открыто рассмеяться.

Неожиданно большие серо-голубые глаза с широкими зрачками распахнулись в удивлении, а с искривившихся от испуга губ, обнаживших выпирающие клыки, портящие улыбку, сорвалось тихое придушенное:

— Вот же срань!

— В чём дело? — крепкие руки сжались на узкой талии.

— Ногу подвернула... Чёртовы порожки! — ядовитое шипение умело скрывалось от посторонних. — Саныч, принеси попить.

— Больно?

— Да я труханула больше. Нормально всё. Я ещё станцую. Пить хочу.

— Жень, аккуратнее. Что тебе принести?

— Я бы попросила виски, но заранее знаю, что ты начнёшь читать нотации, так что принеси сока.

— Копейкина, даже не вздумай...

— Сизов! — Женя оборвала мужчину. — Я хоть раз тебя подвела? Принеси мне этот грёбаный сок, пожалуйста!

Девушка облегчённо вздохнула, когда начальник скрылся в расфуфыренной толпе. Она уже привыкла ко всем этим вечерам, целью которых было налаживание связей, привыкла быть «любовницей» Дмитрия. Конечно, об этом никогда не говорилось вслух, но каждый из присутствующих был уверен, что спутницей состоятельного мужчины могла быть только жена или любовница.

Сизов никогда не тянулся к известности, но его дядя настоятельно «советовал» почаще выбираться в свет, потому что полезные знакомства ещё никому не мешали. Наверное, он был прав, потому что когда сгорело два больших склада компании, именно один из новых знакомых оказал необходимую тогда финансовую помощь, выдав кредит под смешные проценты. Дмитрий не питал иллюзий: он знал, что подобных фирм — тьма. Практически невозможно резко выделиться при такой конкуренции, но обзавестись постоянной клиентурой и с помощью неё найти новую, тем самым оставаясь весьма удачно на плаву, — запросто. Он смог стать заметным, зарекомендовать себя и доказать, что его компания работает на качество. К заслугам Юрия Фёдоровича добавились и его собственные.

Сейчас они с Женей были в шикарном ресторане, снятом по случаю помолвки одного знакомого бизнесмена. Возможно, когда-то это могло показаться странным, но не теперь — хозяином вечера был Артамасов Семён Георгиевич. Слишком много воды утекло, чтобы вспоминать прошлое.

— Евгения, я рад, что вы всё-таки нашли время, чтобы посетить нас по столь скромному поводу, — перед Копейкиной как из-под земли вырос Артамасов. — Позвольте представить вам мою невесту, — он приобнял одной рукой за плечи полненькую невысокую брюнетку с мушкой над губой. — Лиза, мой свет и моя жизнь.

— Добрый вечер, — Женя позволила мужчине поцеловать тыльную сторону её ладони и кивнула его спутнице. — Не скромничайте, Семён Георгиевич! У вас прелестная невеста, вам есть чем гордиться, и праздник должен быть под стать значимости события.

— Женечка, вы очень добры. А где же Дмитрий Александрович? — Артамасов огляделся.

— Он здесь. Наверняка встретил кого-то из знакомых.

— Прошу меня простить, но я должен поздороваться с одним человеком. Я вернусь к вам, моя королева, буквально через минуту, а пока извольте взять под свою опеку Лизу, — не дожидаясь ответа, Семён Георгиевич подтолкнул невесту к Копейкиной и скрылся.

— Простите, — выдавила из себя молчавшая до этого Лиза.

— Что вы, почту за честь, — Женя улыбнулась, а в голове у неё звенело от сдерживаемого истеричного смеха: эта девушка, стоящая перед ней, была неудачной копией Татьяны. Всё-таки есть вещи, которые остаются неизменными.

— Что за прелестное создание с тобой? — Дмитрий подошёл со стаканом сока в руке.

— Елизавета, — Копейкина скрыла усмешку, — невеста Семёна Георгиевича.

— Очень приятно, — мужчина поцеловал протянутую пухленькую ручку, отдав перед этим стакан своей спутнице. Он тоже заметил искусственно созданное внешнее сходство девушки с женой своего лучшего друга, но ни единым жестом не показал этого. Лишь взгляд серых глаз на пару секунд задержался на явно ненастоящей родинке над сочными губами. Каждый сходит с ума по-своему, и никто не в праве мешать ему, если его сумасшествие законно. Ему даже по-мужски было жаль бизнесмена: Артамасов любил Татьяну. Любил по-настоящему, как, может, никогда и никого.

Даже у самых сильных есть слабости.

Вернувшийся мужчина увлёкся разговором с Сизовым, а их спутницы скромно держались рядом. Когда будущие супруги, извинившись, откланялись, чтобы поприветствовать и других приглашённых, Женя не сдержалась:

— Видел?

— Мне жаль его.

— Ты это Ромке скажи...

— А что Ромка? Любимая женщина рядом с ним, а у несчастного Георгиевича едет крыша. Он ведь не лезет в их жизнь.

— Ещё бы лез...

— Тебе ли не знать, как это бывает! — голос Дмитрия стал строже.

— Хватит! — девушка раздражённо дёрнула плечом, едва не расплескав сок.

— Прости. Все рассаживаются, пойдём? — Сизов приобнял её.

— Конечно, — Копейкина отдала стакан, к которому так и не притронулась, пробегающему мимо официанту. — Мне тоже его жаль, но Ромка мой друг, — призналась она, обходя столики.

— И мой.

Столы тесно группировались в два ряда по периметру большого зала, центр которого был свободен для танцев, без которых не обходятся подобные мероприятия. Женя и Дмитрий сели рядом с одним из знакомых мужчины и его молоденькой женой. Копейкина сразу же закурила под осуждающим взглядом серых глаз.

— Волшебное место, — пролепетала соседка по столу, обращаясь непосредственно к Жене.

— Да, — ответила та, глубоко затягиваясь и выпуская тонкие струйки дыма в сторону. Счастье, что здесь можно курить, иначе она бы точно не выдержала.

— Знаете, мы недавно были в чудесном ресторанчике «Egeni». Не слышали о таком? Очень советую посетить! Уютно, как-то по-домашнему. Что-то между кафе и рестораном, — продолжала щебетать девушка.

— Обязательно сходим туда. Спасибо за совет, — Копейкина сдержала усмешку. Была ли она в ресторанчике, названном в её честь? Много шума было, когда Леонид, громко отпраздновав своё тридцатипятилетие в клубе, объявил о его закрытии, а спустя уже пару недель разослал знакомым приглашения на открытие ресторана «Egeni», к чему, оказывается, готовился долгое время. Костенко даже племянницу не посвящал в свои планы, и она была удивлена не меньше остальных. На все вопросы Лёня отмалчивался и лишь Щербатому бросил однажды загадочную фразу: «Ночи стали темнее, а Женьке нужен свет».

Да, Лёня умел поражать.

— Потанцуем? — Дмитрий коснулся руки своей спутницы и кивнул в центр зала, где уже танцевало несколько пар.

— С удовольствием, — улыбнувшись, девушка затушила окурок и, поднявшись, пошла вслед за своим кавалером, сжимающим её ладонь.

Они привыкли играть, привыкли чувствовать друг друга. За три с половиной года с момента их знакомства произошло много всего.

Когда они танцевали, мимо них проплыли Артамасов с Лизой, тепло улыбаясь. Женя так и не смогла побороть какую-то брезгливость по отношению к этому человеку, хотя он всегда был подчёркнуто любезен с ней, дружелюбен и осыпал комплиментами. Ей не нравились его чувства к Татьяне и частая смена женщин, что особенно смаковалось среди людей, окружающих Копейкину в данный момент. Женю не волновала чужая личная жизнь, но раздражала её открытость. Когда-то и она сама была жертвой повышенного интереса и до сих пор нет-нет да слышала шепотки за спиной. Она привыкла. А кто ещё мог бы быть рядом с Дмитрием? Киса? Да она с ума бы сошла, думая, как там её муж справляется без неё с микроволновкой. Ирина Крюкова считала, что женщина всегда должна быть подле своего мужчины, кабы чего не вышло. Татьяна? Ромка и из-за малейшего намёка на подобное разозлился бы, к тому же у них подрастало маленькое кучерявое чудо, которое занимало всё свободное от работы время четы Смирновых. А больше Сизов до такой степени не доверял никому. Женя согласилась сразу, едва он обратился к ней. Как можно отказать человеку, который давно стал почти родственником? Копейкина ценила своих близких, особенно после разрыва с родителями, окончательно наплевавшими на неё, узнав, что дочурка в очередной раз отличилась, закрутив роман с выпускником школы. По их мнению, во всём был виноват Лёня и его пагубное влияние на непутёвую племянницу.

Женя не выдержала очередного потока обвинений в адрес дяди и закатила скандал, после которого её назвали разгульной девкой и посоветовали пройти курс лечения в психиатрической клинике на пару с любимым родственничком. Год назад родители пытались наладить отношения с дочерью, узнав о переменах в её личной жизни, но она была непреклонной: семью нельзя возродить из пепла. Копейкина изредка звонила отцу с матерью, ещё реже заезжала к ним и на корню пресекала любые разговоры о её жизни. Она не была неблагодарной дрянью, она просто отдавала им ровно столько, сколько была должна, и ни граммом больше. Если бы Женя знала, что именно её отец когда-то натравил всевозможные проверки на клуб Лёни, прекратила бы всяческое общение с ним, да и с матерью, без которой в этом деле тоже не обошлось, но Костенко промолчал. Он не мог опуститься до их уровня и нагадить исподтишка.

— Тебе очень идёт бледно-голубой, — Дмитрий улыбнулся.

— Спасибо, — девушка кивнула, выражая благодарность. — Уйдём пораньше?

— Судя по тому, как быстро пустеет и снова наполняется бокал жениха, он не заметит нашего исчезновения. Ты устала?

— Саныч, мне двадцать семь, а не восемьдесят, — хохотнула Копейкина. — Я просто обещала Лёнечке, что сегодня переночую у него. Он хотел поговорить о чём-то. Подбросишь меня к нему?

— Договорились. Прости, — Сизов, увидев кого-то из знакомых, отстранился, — мне нужно отойти. Жди меня за столиком.

— Давай быстрее, а то я сдохну от скуки в компании твоего дружка и его восторженной на всю голову жёнушки.

— Не успеешь, — Дмитрий вывел девушку из круга танцующих и быстрым шагом направился к отделившейся от всех группе мужчин.

— Я думал, он никогда не отпустит тебя, — горячие ладони обожгли плечи Жени, а от знакомого голоса выступили мурашки и разбежались по коже. — Любовь моя, ты всё так же прекрасна, — она ощутила, как шевелятся волосы на затылке, которых касались чужие пальцы, соскользнувшие с одного плеча.

— Янис! — сорвалось с тонких пересохших губ.

— Настанет ли день, когда я перестану узнавать тебя среди сотен и тысяч других? — сильные руки рывком развернули её. Копейкина испуганно зажмурилась. Она боялась встречи с этим человеком и малодушно надеялась, что её не произойдёт. Страшно видеть того, кому причинил боль.

— Женя, посмотри на меня! — его голос хоть и был твёрдым, в нём всё равно слышались просящие и даже отчаянные нотки. — Я хочу увидеть твои глаза.

Девушка подчинилась и, резко выдохнув, посмотрела на светловолосого мужчину, красота которого заставляла сгорать от страсти не одну женщину.