|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
часть 2
Ева
8. Нимфа и семеро солдат
Аленушка проявила способности к танцам еще с самых своих маленьких годиков. Она была снежинкой, ромашкой, цыпленком, Красной Шапочкой — всем, кем или чем обычно бывают в детсадовской самодеятельности миленькие кудрявенькие куколки. Затем красавица немножко подросла и оказалась в младшей группе детского ансамбля народного танца гарнизонного Дома офицеров. Росла, вытягивалась, старательно разучивала движения, работала на гибкость и силу, не пропускала занятия. Через пару лет уже в средней группе синхронно "плыла" по сцене среди таких же "русских березок" в кокошниках, "плела веночки" украинского гопака или прыгала как козочка в литовкой польке перед комсоставом гарнизона и областным советско-партийным активом на концертах посвященных годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, Дню Советской армии и Военно-морского флота, Дню Победы и др. И все шло спокойно и тихо, пока в их ДОф не ворвался ураган в виде некоей Ирмы Адамовны. Указанная особа по официальной версии переехала к новому месту жительства "по семейным обстоятельствам", а по неофициальной, как поговаривали, была попросту вытурена из столицы за "несовместимое с образом советского человека поведение". Местные артисты шушукались, и связывали скоропостижный переезд с нашумевшим "прибалтийским" танцевальным конкурсом на ВДНХ, осужденном постановлением ЦК КПСС по представлению Министерства культуры РСФСР. Минкульт СССР был "за" бальные танцы, а его "конкурент", такое же министерство РСФСР — "против", потому и "настучало" в ЦК. Утратившему бдительность и допустившему вольность всесоюзному министерству, а также "сочувствующим и потакающим" "несоветским" танцам ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ было сурово поставлено на вид, а всех танцоров разогнали — кого куда.
Однако, как и многие другие немного сумасшедшие энтузиасты, энергичная и не бесталанная ученица легендарного Александра Дегтяренко и в ссылке не угомонилась: сразу создала в ДОфе бальный кружок. И сходу переманила в него многих перспективных "народников", в том числе и Аленку.
В "бальниках" рыженькая оказалась в паре с Алёшей, мальчиком на год ее старше. У них неплохо получалось. Буквально через пару месяцев, едва они освоили новые движения, Ирма вывела их на областной танцевальный конкурс, где пара достаточно неожиданно заняла второе место среди юниоров. Перед юными дарованиями нарисовалась перспектива участия во всесоюзных мероприятиях, а дальше, чем черт не шутит, международная квалификация — класс "Е", что соответствовало спортивному званию мастеров спорта и танцевальные турниры в странах "соцлагеря". Показался краешек заветной мечты любого жителя города Ком-ска и вообще всей страны СССР — вырваться хоть куда за границу. В те времена был, конечно, еще Блэкпульский танцевальный фестиваль (Великобритания), Открытый чемпионат Германии (Манхайм, ФРГ), Открытый чемпионат Голландии (Слагхарен), Открытый чемпионат США (Майами)... Но для советского человека туда попасть было сродни выходу в открытый космос — и по сложности, и по вероятности случая. А вот чего попроще и поближе — реально, особенно ввиду приближающейся Московской олимпиады. Следует сказать, что в 1978 году, чтобы чего-то достичь, например, в спортивных танцах, еще не обязательно было иметь папу — начальника КГБ, дедушку — областного прокурора, дядю — секретаря обкома, или, как вошло в моду позднее, лет через пятнадцать-двадцать, любовника — главного спонсора турнира. В семидесятых это было, конечно, тоже не лишним, но тогда еще иногда было достаточно просто хорошо уметь танцевать.
Началась индивидуальная подготовка. По-серьезному. До седьмого пота и кровавых мозолей.
— Раз-два-три! Раз-два-три! Вальс! Танго! Ножку держим — поворот!! Ручками обвод, прогиб — поворот!! — изо всех сил орала Ирма, стегая их по задницам и икрам длиннющей линейкой.
— Резче, энергичнее!! — раздавался вопль тренера и хлопки в ладоши, когда Леша и Алена, после нескольких часов изнурительной тренировки, падали от усталости. — Встали, встали! Мухи сонные! Латинская программа! Румба! Самба! Ча-ча-ча! Веселее! Резче! Улыбочки! Улыбаемся, зубки показали, глазками блестим, курицы беременные!! Ножку держим, попой работаем, четче движения!
Почти все время Алена проводила или в школе, или на репетициях. С родителями встречалась от случая к случаю. Мама у нее была врачом-невропатологом в городской больнице, лечила всяческие инсульты и параличи, почти все время пропадала на дежурствах. Отец — капитан, потом майор — дежурный в райотделе, сутки через трое. Маму она видела редко, что, честно говоря, было для Аленки позитивным моментом: мама, как будто заразившись от своих пациентов нервными болезнями моментально раздражалась по малейшему поводу, орала на нее, обзывала "шалавой" и "отцовской копией". С другим своим родителем Алена виделась чаще; отец, несмотря что милиционер, был добряк, все позволял, готовил любимый Аленкин рассольник на обед, тайно от всех угощал пивом, пару раз даже брал с собой в милицейский тир, где научил стрелять из ПМ и охотничьего ружья. Аленке больше нравилось из охотничьего, из него хоть и больше отдача, но зато всегда попадаешь.
Это случилось в их ДОфе, когда они остались одни в танцевальной, намного позже. Алена уже училась в девятом, Леша — в десятом. В этот день Алексей не стал даже переодеваться для тренировки — сидел и брюзжал. Они только вчера вернулись с "Прибалтийской ярмарки", где выступили явно слабее своих сил, едва зацепившись за две номинации — партнер подвел, сбился с ритма, запорол движения. Честно говоря, в последнее время Леша явно охладел к танцам: начал отлынивать от тренировок, стал курить и выпивать. Сейчас он решил высказаться: матерился, жаловался, что его в компаниях называют "танцором, которому ничего не мешает", и со слезами рассказывал, что вот, всё — навсегда "завязывает" с танцами, потому что ни одна девчонка не будет иметь дело с "голубым". Алена в это время думала о том, что в Прибалтике они все таки получили международную квалификацию "Е", и их ждет поездка за границу. Она сначала просто гладила его по голове, как мама, убеждая, что никакой он не "голубой", и вполне нормальный, и все у него на месте... А затем погладила ниже...набралась решительности, расстегнула ему пуговицы на ширинке, достала член. И неумело, неловко накрыла ртом.
И он пока остался танцевать.
В 1983 они в первый и последний раз попали на международный танцевальный конкурс в ГДР. Выступили не очень хорошо, не попали ни в одну номинацию. Разве что прибарахлились "гэдээровскими" вещичками, сколько разрешили. После возвращения Алексей больше не явился ни на одну тренировку. Алена осталась без партнера.
А потом она в школе услышала, как о ней говорят "сосалка". Видимо, бывший танцор Леха, чтоб развеять сомнения "голубой" он или "не голубой", похвастался своими достижениями в компании.
Она подстерегла его и ударила ногой именно туда, где находится "мешающее" танцорам хозяйство. Ни разу "не голубой" Леха, согнувшись от боли, роняя слезы и сопли на новенькие "гэдээровские" туфли, истерил и кричал что она "ментовская сука" и "соска".
После этого Аленка словно умерла внутри. Все в себе похоронила — танцы, перспективу, международную квалификацию "Е"... Сама приняла решение — собрала документы, выцыганила у матери немного денег; окончив девятый класс уехала в первое попавшееся училище, куда принимали после восьмого — медицинское, в другой конец страны, в районный захудалый Ком-ск, подальше от родного города. Сдала экзамены, поступила, поселилась в общежитие. И обрезала свою роскошную золотую гриву, постригшись "под мальчика".
В Комс-ке так и не ожила, с танцами действительно было покончено. Мамины пятьсот рублей заканчивались, пришлось шевелиться. Сначала продавала сокурсницам свои вещи, привезенные "из-за бугра", потом потихоньку начала перепродавать-фарцевать... Почти три года провела в Ком-ске, даже на каникулы не ездила домой, вместо этого "челночила" в Прибалтику или в столицу, затем стояла на толкучке — у нее явно проявлялись склонности к "бизнесу". А затем пришло воняющее кислым туманом, как говорили гнусавым мерзким голосом в "видеосалонном" фильме о Терминаторе "утро Судного дня".
* * *
Причиной того, что бывшая танцовщица Аленка, а ныне — наделенная даром укрощения мужчин иммунная Ева сбежала от основной группы могло быть что угодно. Возможно, это была ревность (что казалось наиболее вероятным) из-за того что Бушмен, командир группы, сблизился не с ней, а с похожей на солистку "Аббы" беловолосой Шведкой. Мощный дар нимфы, позволяющий обездвижить, сковать или даже убить чудовищ-зомби, оказался бесполезным для завоевания симпатии однорукого майора — дело молодое, страсти-мордасти, любофь-маркофь... Могло повлиять то, что Ева вусмерть загрызлась со старожилом Улья Комаром, настойчиво тянущим компанию в некий "стаб Карпаты" — не захотела она в это место, и вообще — грозила по пьяному делу при первом удобном случае застрелить хитрожопого проводника. Возможно, freedom nymph поцапалась со слишком активной бывшей учительницей-парторгом Василисой, или разругалась с пролетарской "самкой человека" Ксюшей. Или обиделась на всех разом, например, за то что обнесли "волшебным" гороховым напитком, посчитав ее дар бесполезным и даже опасно-вредным, или кто-то чего-то не так сказал, не так посмотрел... Кто знает что там у этих nymph бывает в голове. Мало ли. Взяла, мерзавка, под свой контроль несчастных солдатиков и приказала убежать.
Все так. В догадках. Это если смотреть с одной только стороны — вслед скрывшемуся за поворотом "шишорику". Собственно, вот так поразмыслив, никто не стал преследовать беглецов. Даже Бушмен, какое-то время посмотрев вслед, потом махнул, как обычно, единственной своей рукой как саблей и сказал "да хрен с нею". Убежала — плохо, конечно, но, как говорится, вольному воля. Ущерб по продуктам, вещам, особенно по пулеметам и патронам большой, но не критический. И вообще, может оно и к лучшему? Какая-то эта Ева была... не такая. Слишком своенравная. Фифа рыжая...
С другой стороны, из грузовика, все выглядело несколько по-другому.
"Несчастные" солдатики из лесной части, нынешние попутчики Евы, сейчас не выглядели истуканами и безвольными куклами, сознание которых захвачено нимфой. Совершенно наоборот: некоторые беглецы, особенно двое "дембелей" были веселы, возбуждены, и даже издавали свист и радостные вопли, когда им беспрепятственно удалось скрыться от колонны за поворотом, и 66-й набрал ходу на трассе.
Так кто от кого убежал и кто кого похитил? Ева — "несчастных солдатиков", или, наоборот, бывшие наводчики-минометчики — Еву? Вот тут выходят на сцену еще несколько персонажей — солдат-срочников из лесной учебки. Следует заметить, что в числе экипажа "шишорика" оказались парочка очень колоритных экземпляров homo sapiens. Неопровержимый факт: эти личности, а именно длинновязый патлатый орангутан Быстров, его подельник — монголо-татарский коротышка сержант Мамаев, а с ними заодно — кавказский широкомордый орел Ара сговаривались уйти "в самоход" еще в части, заранее настращав "молодых", что по первому сигналу они будут обязаны присоединиться к побегу.
— В город, бл, надо пестовать, а не в какой-то, бл, нах-й никому не упавший "стаб", — перекрикивая рев двигателя и шум ветра разглагольствовал Быстрый. Его речь представляла своеобразный армейский сленг, в котором почти все общеупотребимые части речи заменялись производными от матерных названий половых органов и импровизациями на тему половых актов. Кроме того, пробелы между словами заполнялись словами-паразитами "бля", "нах", "сука" и тому подобными.
— Зомби-шмомби — все пистеж. Я, бл, этих всех мервяков, епанарот, сам нах раком поставлю. У меня эти зомбаки напрыгнут на очко. В городе, бл, сейчас, сука, самая пистец лафа — никаких, бл, ипучих ментов и охранников, бл, магазины, бл, склады, бл, нах, всякие, бери, бл, нах, что хочешь. Можно, бл, вообще, бл, паханами, нах, заделаться, набрать, бл, лохов и пусть, бл, пашут, добывают жратву, бл, пойло, бл, дурь, бл, и все что надо. Э, бл, хочу, нах, в город! У меня, бл, эти леса, бл, во где, нах, сидят! — рычал "вожак стаи", тыкая грязным пальцем себе в жилистую шею. — Э, бл, я два года в части, бл, нормальной, бл, бабы, бл, не видел, одни, бл, старые прапорщицы, бл, в штабе, бл, и, бл, Голубок, бл, из "мехвзвода"... Э, бл, в город, нах, бл, хочу!
— Братушка, бл, хочет нах-й в город, — подобострастно поддакнул Мамай, глядя на Быстрого и сладко улыбаясь, как будто только что скушал порцию рахат-лукума. А когда Мамай отворачивался от своего патрона и зыркал раскосыми своими татарскими щелочками на остальных, то уже не улыбался, а наоборот, казалось, что смотрит на баранов, которых ему сейчас предстоит зарезать. Несмотря на то, что Мамаев был сержантом, а Быстров — просто рядовым, верховенство безоговорочно принадлежало долговязому.
В 66-м оказалась значительная часть имущества, вооружения и всех припасов группы. Спереди на крыше кабины был установлен ПК на станине, имелись еще три пулемета — два РПК и РПД. В кузове — сухпай с продсклада учебки, куча "АК-74", десяток цинков по шестьсот шестьдесят патронов 7.62, а также часть вещей из торгового центра: несколько емкостей для воды, палатки, какие-то ведра, котлы, посуда. Еще раньше, когда в составе колонны готовились к прорыву через "горло" кузовной тент скинули; оголенные стойки остались торчать, как ребра дохлой лошади. Солдаты расположились как бы на "втором этаже", поверх груза, укрытого тентом. Быстрый и Мамай заняли места возле кабины, где меньше трясло и бросало на ухабах, на более мягких тюках. Остальные разместились как придется, ближе к заднему борту.
Еву сейчас видно не было. Когда колонна проходила "горло" и была нужда отстреливаться от зомбаков со всех стволов, она перебралась из кабины в кузов и оттуда стала стрелять из своего "Мосберга", а расстреляв все патроны взяла АКМ. Кроме того, в этом бою она подчистую использовала всю силу нимфы, останавливая наиболее опасных тварей. После прорыва Ева совершенно обессилела, и так и осталась в кузове, почти осушив свою флягу с живчиком, ожидая, когда можно будет без риска перебраться обратно в кабину, не замечая, что Быстрый с Мамаем о чем-то шушукаются и мерзко усмехаются, посматривая на костлявую и слишком худосочную — по их мнению, но свежую "телку" в камуфляже с импортным карабином. Когда машина остановилась, Ева еще на некоторое время задержалась, осматривая окрестности в прицел. Это ее и подвело: как только Бушмен с бойцами уехали мародерить на заправку, "дембеля" внезапно накинулись на девушку, накрыли с головой плащ-палаткой, скрутили, зажали рот, связали солдатскими брючными ремнями и спрятали под тент, как украденную невесту в фильме "Кавказская пленница". И после этого сразу дали Аре команду "съепуемся!".
Отъехав от основной колонны, "шишорик" с беглецами через пару километров метров свернул вправо и оказался на объездной. Рванули по направлению к мосту, прокатили еще километров пять. Проехали место, где колонна выбиралась на трассу. Через пару километров увидели т-образный перекресток — справа по ходу было примыкание еще одного въезда в Жорку. Здесь городские постройки были намного ближе к объездной — примыкающее шоссе невдалеке, похоже, переходило в городскую улицу — за неширокими полями с обеих сторон к дороге подступали многоэтажные дома.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
